* * *
— Ремус, а почему ты опять такой убитый? — Сириус всерьез беспокоился о своем друге, с которым постоянно что-то случалось. То он ногу сломает, то ветрянкой заболеет, то отравится чем-то. Несчастья на него так и сыпались всегда. Причем ни месяца без происшествий ещё не проходило. — Да что-то голова болит, — Ремус встал с кровати и взял мантию. — Пойду у Помфри зелье возьму и, наверное, до утра останусь там. Что-то меня ещё и тошнит. — Уверен? — с сомнением протянул Сириус. — Да. — Тебя проводить? — поднялся с кровати Блэк. — Не нужно, я сам дойду, — мягко улыбнулся Ремус. — Если поймают меня — я правду скажу и ничего мне не будет, а если тебя — МакКошка опять баллы снимет. — А мантия зачем? — Блэк прищурился и посмотрел на друга. — Так в коридорах прохладно, — пожал плечами Ремус и вышел поскорее из комнаты. — Странный ты какой-то сегодня, Ремус, — протянул Сириус и решил проследить за другом, но не смог выйти из комнаты, двери не отреагировали на его манипуляции. — Питер, — прорычал Сириус и посмотрел в сторону душевых — даже если он сейчас ворвется туда и заставит Петтигрю снять свои чары, за Ремусом он уже не успеет. — К дракклам, — протянул он и прижался к окну — если Люпин выйдет из замка — он обязательно это увидит, благо, что окна их спальни выходили на нужную сторону. Если не уснет, конечно.* * *
Рассвет. Птички только открывали свои маленькие глазки, домовики уже вовсю бегали по кухне, чтобы накормить целую толпу детей, эти самые дети в большинстве своём ещё мирно посапывали в кроватях, а Ремус Люпин, один из немногих не спящих в такую рань студентов, лежал на кушетке в Вижащей хижине уже будучи человеком и плакал. Ему было больно и очень горько от самого себя. Даже от выворачивания наизнанку и превращения в кровавое чудовище ему не было так плохо, как от мысли о его лжи. Он не мог столько времени врать. Он устал. Он просто физически чувствовал, что скоро друзья все узнают и будет буря. И он был прав. Чутье оборотня никогда ещё его не подводило. После первого же полнолуния второго курса в Вижащую хижину, слава Мерлину, что уже после трансформации, влетел Сириус Блэк. — Ремус Люпин! — зарычал Сириус и замер, глядя на практически голого парня. — Что ты тут делал? — Сириус, — во все глаза смотрел на него Люпин. — Уйди, пожалуйста! — с минуты на минуту должна была прийти мадам Помфри, и она будет крайне недовольна, если увидит Блэка. К тому же сегодня он первый раз за столько времени пришёл в хижину сам, без её сопровождения, и если тут кто-то будет — одного его больше не отпустят. Да и Сириусу лишние проблемы были ни к чему. — Я потом в гостиной тебе все объясню. — Я никуда не уйду, Ремус, пока ты не скажешь мне, что здесь происходит! — Блэк был вне себя от ярости, когда увидел, куда Люпин отправился после их вечернего разговора и сколько тут пробыл. Если бы не Питер, то он в ту же секунду ворвался бы в хижину, но тот заверил его, что ему показалось, а потом усыпил чарами. Утром же он решил все проверить, благо чары Питера на двери уже рассеялись, и отправился туда, куда его звало сердце. А уж когда он увидел, в каком виде тут был Ремус… — Сириус… — Что ты тут делал? — чеканя каждое слово, наступал на него Блэк. — Кто тут еще был? — в ярко-синих глазах Сириуса можно было заметить блестящие чёрные искры. — Сириус, я… — Люпин замялся. Он не знал, что сказать и как объяснить, чтобы не потерять Сириуса, без которого ему будет плохо. — Почему ты соврал, что у тебя болит голова и ты пошел к Помфри? — чёрное пламя уже заполнило всю радужку, медленно переходя на склеру. — Рем, не зли меня! — Сириус! — в помещение на всех порах влетели Джеймс и Питер. — Эээ, Ремус, у тебя уже все в порядке? — Уже? — Сириус зацепился за неосторожно сказанное Поттером слово. — Вы тоже что-то знаете? Вы все от меня что-то скрываете?! — истерика Блэка набирала обороты. — Да с чего ты взял, что мы что-то скрываем? — попытался оправдаться Джеймс, правда весьма неумело. — Знаем, — простодушно ответил Питер, понимая, что Поттер, как и Люпин, прокололся по всем фронтам. — Знаете? — сдулся Ремус, у которого была ещё надежда, что ребята ничего не знают, и не узнают никогда зачем именно он ночевал в хижине. — И… Давно? — Я догадался после Рождества, — стушевался Джеймс. Он не любил скрывать что-то от друзей и не любил ругаться с ними, а сейчас начинался крупный такой скандал. — А с Питом мы поговорили об этом в начале весны, когда я понял, что он тоже все знает. — А я почувствовал еще в самом начале нашего знакомства, что, что-то не так, — Питер усмехнулся. — Ты когда попадаешь в незнакомое место — незаметно принюхиваешся; когда кто-то что-то говорит, даже если так тихо, что никто и не слышит, кроме непосредственных участников разговора, ты замираешь и вслушиваешься, а потом, если это важно, говоришь так, будто слышал давно; бывает ты на вкус определяешь несвежую выпечку, я видел несколько раз как ты после укуса откладывал и не доедал; и зрение у тебя такое, что орёл позавидует. Ну и к тому же все твои болезни и несчастия именно в полнолуние… Сам понимаешь — трудно не догадаться. — И вы… никому не сказали? — распахнул глаза Ремус. — И продолжили со мной дружить? — Конечно, — посмотрел на него Питер как на дурака. — Обижаешь, — прищурился Джеймс, а потом улыбнулся. — Это же все равно ты. Пусть раз в месяц и бываешь немного агресивным. — Мне кто нибудь объяснит, что здесь происходит?! — снова начал кричать Сириус. — Или вы теперь втроем дружите, а я так, лишний хвост? Мне отвалиться? — Сириус, успокойся, — Ремус отступил от него на несколько шагов и прикрыл глаза. Ребята его приняли, но вот примет ли Блэк? — Джей и Пит лишь хотели сказать, что уже давно знают мою тайну, — он отступил ещё на шаг и вжался в стену. — Я — оборотень. Люпин практически слился со стеной, его сердце билось как сумасшедшее, а в голове стучала кровь. Он боялся. Он дико боялся, что его не примет тот, кто стал для него роднее отца. Боялся, что и Джей с Питом уйдут, если Сириус решит, что он опасен для дружбы, опасен для… — додумать он не успел, на него налетело знакомое до последней косточки тело, а потом стало трудно дышать. — Ремус, — Сириус сжимал его в объятиях и не хотел отпускать. — Что же ты раньше не сказал, я так извёлся, — Сириус обнимал его и не хотел отпускать, несмотря ни на что. — Я же надумал уже себе всякого такого. Я же уже почти с ума сошёл от догадок, — Блэк говорил и говорил, и с каждой минутой он был все тише и тише, настолько, что даже чуткому слуху оборотня было трудно разобрать его лепетания. — Э, ребята, — прокашлялся несколько раз Джеймс, отчего парни подпрыгнули и разлетелись в разные стороны. — Мне кажется, что нам пора уходить. — Прячьтесь, Помфри идет! — в комнату влетел Питер, который во время сцены применения вышел в коридор, и мгновенно утянул Джеймса с собой в шкаф, что так удобно устроился у входа. — Лезь сюда, — прошептал Ремус и засунул Сириуса под кровать, как любовника, которого может в комнате застукать мама. — Мистер Люпин, доброе утро, — мадам Помфри вошла в хижину, а потом резко отвернулась. — У вас сегодня что-то случилось? — С чего вы взяли, мадам? — лучезарно улыбнулся тот, а потом пнул ногу Сириуса, которая торчала из-под кровати, и стал быстро одеваться. — Рассвет наступил час назад, а вы ещё не одеты, — она нахмурилась. — Такого ещё не случалось ни разу. — Я просто заснул, мадам, и только что встал, вот и не успел одеться, — он звякнул пряжкой ремня, а после накинул мантию. — Я готов! — отрапортовал он и подскочил к целительнице, которая уже неосознанно подходила к тайнику Пита и Джеймса. — Да? — она с сомнением на него посмотрела. — Ну тогда пойдёмте, завтрак уже через тридцать минут. — Конечно, мадам, — Ремус наконец-то улыбнулся по-настоящему, чисто и открыто, а потом вдохнул полной грудью, ведь сегодня он понял, что его друзья будут с ним, что бы не случилось и кем бы он ни был.