... и просто ещё немного нежности

      Жизнь видьяхары всегда была подвержена цикличности — от смерти к очередному перерождению. Простой, незатейливый жизненный путь, по которому проходили сотни-       Тысяч уже никогда не будет. Почему-то Цзинь Юаню было тошно от этого осознания. Из костного мозга видьяхары получалось отличное лекарство против Мары, что могло хоть немного унять болезнь в телах уже обреченных на смерть. Вид сокращался и исчезал бесследно в пучинах океана, вслед за Луном, проблеск которого все ещё едва заметно присутствовал в Чешуйчатом ущелье. Генерал почему-то взял привычку приходить туда, когда вода отступила, обнажая лопнувшие ребра давно потерянного города. Любовался фресками, касался застывших в безвременьи драконьих яиц, словно бы желая узнать тайну чужих жизней в вечном круговороте перерождения.       Все видьяхары были бесплодны с тех самых времен, как умер Лун. Эта истина была простой и понятной. И даже почти не обидной: даже сами драконорожденные приняли это бремя просто как факт и жили. Пытались жить, прозрачными глазами смотря на то, как их ряды из столетия в столетие продолжали редеть и вырождаться. С каждым новым превращением терялись рога и хвост, чешуя и гордый змеиный взгляд, оставляя вместо себя что-то… слабое и хрупкое, словно само Постоянство могло однажды истончиться и лопнуть.       И был Дань Фэн. Старейшина, чей облик не могло стереть даже время.       Было его белое тело, лишенное любых изъянов — гладкое, словно статуэтка. Было укромное место, которое он умел каким-то образом находить. Недорогое вино, пара нектаринов, мягкий плащ на голых камнях. И сладкий запах в воздухе — только его Цзинь Юаню хватало, чтобы прильнуть к старейшине поближе, чтобы после сплестись в каком-то диковинном танце, который видьяхара доверял лишь ему. Суть Дань Фэна всё ещё помнила своего предка, и из цикла в цикл заставляла его утробу тяжелеть от кладки яиц, которая требовала оплодотворения.       Пусть и появлялась на свет спустя девять оборотов пустой и не хранящей жизни.       Но письмо со Звёздного экспресса в этот раз почему-то повергло в ступор. Цзинь Юань не знал, как на него ответить, даже прогуляв по Чешуйчатому ущелью больше четверти часа. Дело не требовало отлагательств: Келус почти умолял его прибыть, коротко написав о том. что Дань Хэну нездоровится — тот не выходил из своей комнаты уже почти третьи сутки.       И тихо повторял имя генерала даже тогда, когда он, или Март 7 приносили ему поесть. — Я рады Вас видеть, генерал! — Пом-Пом тут же бросили метлу и подбежали к генералу, как только червоточина телепорта сомкнулась за его спиной. Проводник тут же поймали руку мужчины и затрясли в приветствии так, что шапочка чуть ли не упала с их головы. — Сейчас маленький старенький Пом-Пом покажет Вам Вашу каюту… — Доброго здравия, генерал, — Вельт кивнул, поправляя очки и отложил на стол книгу. — Рад, что Вы откликнулись на приглашение. Госпожа Химеко делает кофе у себя, хотите чашечку? — Спасибо, но откажусь.       За окном — миллиарды звезд и галактик в вечном движении. Красиво. Куда красивее, чем в Чешуйчатом ущелье. Цзинь Юань осторожно освободил руку из лапок Пом-Пом и потрепал проводника по голове, поправляя им шапочку и поднял метлу. — Келус и Март 7 сейчас на станции, — продолжил Вельт, задумчиво поглаживая подбородок. — Генерал, если хотите, можете остаться на ужин и их подождать. — Где Дань Хэн? — Как я вижу, Вы не любите ждать?       Мужчина тяжело вздохнул, прикусив губу. Смешно: на размышления ушло куда меньше четверти часа, проведенного на берегу ущелья. К незнакомым людям так не бросаются, к незнакомым людям так не должно тянуть. Кого он пытается обмануть, в самом деле?.. С Дань Фэном — Дань Хэном — они не виделись с тех самых пор, как тот переродился и покинул Лофу Сянчжоу. Поступил ли он тогда правильно? Кого пытался спасти этим жестом — его или себя?       В архиве витал мягкий запах слегка влажной земли, как бывает после дождя. Цзинь Юань вдохнул его на полную грудь как только дверца купе закрылась — но остался ждать у входа, не решаясь сделать хотя бы шаг. Пришел без отлагательств, по первому письму, но вся смелость тут же куда-то улетучилась. — Генерал?..       Дань Хэн вяло приоткрыл глаза, приподнимаясь на локте — вторую руку держал на слегка округлившимся животе. Первыми в глаза бросились удлиннившиеся волосы парня, что ниспадали на плечи темной волной с синеватым отливом. В эту темень захотелось запустить руку, проверить, столь ли они гладки. как раньше, но Цзинь Юань продолжил стоять, словно боялся вторгаться в наспех собранное гнездо из одеял и подушек. Казалось, их собрали со всего Экспресса — виднелась даже куртка Келуса и подушка Март. — Если хочешь — я уйду.       Почему-то сразу же попытался себя оградить — это не Дань Фэн. Дань Фэн всегда сообщал ему о своем состоянии украдкой, будто бы имея право своровать его плащ для гнезда. Это совсем другой человек, пусть и снова вернувшись к своим корням.       Он не имеет права отбирать у него… это. Возможность быть другим человеком — не старейшиной видьяхара, зависимым от кого угодно, только не от себя. Но, уже посягнул на это право, как только ступил в головной вагон Экспресса.       Дань Хэн неопределенно помотал головой и поежился — одеяло соскользнуло с плеч, обнажая то самое гладкое, безволосое тело, так похожее на белый нефрит. Тело, которое Цзинь Юань знал почти наизусть — от кончиков великолепно гладких волос, до сомкнутых бедер, где в складках прятался член и вход во влагалище. К удивлению, вид Дань Хэна сейчас был привычным самому генералу — драконий член уже давно был возбужден и прижимался своей ребристой поверхностью к бледному животу. — Как давно это?.. — В первый раз, с тех пор, как я покинул Лофу, — бесцветно ответил парень, ложась обратно. Поморщился, вытягивая ноги. — Хах. Никогда не думал, что со мной случится такая… неприятность. Я просил их не беспокоиться, нет, всё всегда делают по-своему. — Тебе нельзя это терпеть, ты ведь сам знаешь. — Неоплодотворенные яйца бы рассосались через месяц. Пускай с лихорадкой и болями. Но я не хочу ещё раз перепроходить через этот круг.       Всё же решился на шаг. Подошел к лежаку ближе, вдыхая запах дождя и возбуждения, осторожно опустился перед парнем на колени. Коснуться не решился. — Ты звал моё имя. — Хах. И это ты тоже знаешь, — Дань Хэн слегка улыбнулся — болезненно, с дрожащими губами. — Никому уже нельзя тут довериться… — Дай я тебе помогу. — Один раз ты уже помог. Большего я у тебя и не смею просить. Да и мы квиты, кажется?..       Квиты.       Просто квиты. В самом деле — больше друг другу никто. Будто бы их и ничего никогда не связывало. Дань Фэна уже давно нет — тот похоронен в вечном цикле перерождения вместе с другими безымянными видьяхарами, чьи имена вымыли воды Чешуйчатого ущелья из памяти людей и Долгожителей Лофу.       Но был Дань Хэн. Молодой видьяхара, принявший на себя бремя предыдущих перерождений. Гордый нефрит, ещё не стертый о время Постоянством Луна. — Смеешь. Больше, чем кто-либо другой.       Дань Хэн поднял слегка заинтересованный взгляд, наблюдая за тем, как Цзинь Юань встал с лежака, снимая с плеч плащ. Почему-то тут же его ухватил, вплетая в гнездо к куртке Келуса, жадно зарылся, вдыхая носом запах чая и сна. Цветущих садов Лофу и соленой воды Чешуйчатого ущелья. — И просто ещё немного нежности, — расстегивая рубашку, Цзинь Юань склонил глефу к копью. — Разве не этого тебе не хватало? — Цзинь Юань… — Пожалуйста, разреши мне помочь. Ты же хочешь этого, правда? — Хочешь ты, или я?       Ещё раз коснуться этого теплого тела, зарыться пальцами в иссиня-черные волосы. Упереться носом в изгиб шеи, вдыхая такой до боли знакомый и родной запах. Уверить себя в том, что Дань Фэну удалось протащить себя из лап — смерти ли?       Принудительного перерождения, которое бы очистило его от греха Мерзости. Интересно, а это считалось ли Мерзостью?.. Наверняка. Иначе бы Дань Фэн не искал укромное место для гнезда, не звал бы его к себе ночью, оглядываясь, словно вор. Наверняка, старейшины бы придумали ему наказание пострашнее перерождения, если бы узнали об этом.       А губы всё те же. Всё такие же мягкие и ласковые, какими Цзинь Юань их помнил. Прильнул к ним так, словно бы бродил сорок лет по пустыне в поисках одного-единственного родника. Дань Хэн застонал в ответ на касание теплых рук к мокрому телу — прогнулся, позволяя широкой груди генерала прижаться к нему ближе, сжал чужое плечо. — Отпусти себя. — Не могу.       Но тело предавало, тело освобождало наружу эфирные рога и хвост в ответ на знакомое тепло, желанное тепло, воспоминание о котором он пронес спустя смену формы. Цзинь Юань слегка напрягся, чувствуя, как эфирный хвост почти-осязаемо обвивает его за талию, словно бы не желая отпустить. Посмотрел в глаза Дань Хэна, чувствуя, как сердце тяжело сжимается в груди.       Всё словно бы в первый раз. Будто бы он снова мальчишка, сбежавший с другом на дикий пляж. Словно он впервые доверил ему этот секрет, краснея и смущаясь.       Словно бы губы снова сладкие, как тогда.       Дань Хэн сжал его плечо, мелко дрожа, когда пальцы генерала легко прошлись между складок промежности, скользнули выше, к голубоватому, ребристому члену. Мягко охватил ладонью, несколько раз провел — мясистые выступы пощекотали кожу. — Цзинь Юань… — Дань Хэн…       Выдохнул сквозь прикрытые губы, пытаясь сгладить «ф» до «х». Чтобы не ошибиться. Чтобы не ужалить током, не сделать больно напоминанием о том, что прошлое его не отпустить ровно до тех пор, пока он не искупит свою вину. — П-пожалуйста, Ц-Цзинь Юань, х-хах!..       Закинув бедро видьяхары себе на пояс, генерал замер, прислушиваясь к собственному тяжело бьющемуся сердцу — всё, как в последний раз. Привычное тепло чужого тела, мягкость и влага, окутывающая его член. Надо нежно… О-осторожно, чтобы… — Ц-Цзинь… Цзинь Ю-Юань… х-хах, хах… Хах!..       Рука сама собой скользнула по белой груди, прошлась по ключице. Поднялась к тонкому горлу, охватила, словно шутя. Дань Хэн заметался под ним на секунду, задыхаясь — продолжил шептать его имя и смотреть пьяными глазами в глаза. «Я так давно тебя ждал». «Я так тебя хочу». «Я всё ещё, я…» — Я тебя ненавижу, — самими губами сквозь звонкие шлепки пробормотал Цзинь Юань, держа парня за горло — не надавливая, но и не желая отпустить. — Ненавижу за то, что ты оставил меня одного. *** — Когда планируешь вернуться на Лофу?       Дань Хэн сидел рядом, набросив на себя плащ генерала — черпал из своей миски нехитрый ужин.       Хотя бы успели одеться. Казалось, что эта сладостная пытка никогда не закончится — они так и сольются в одно существо, жадно вжимаясь телами друг в друга. Плоть к плоти, сердце к сердцу. Навсегда. — Побуду ещё пару дней, если ты не возражаешь, — тихо ответил Цзинь Юань, смотря в свою тарелку. — Хочу убедиться, что с тобой будет всё хорошо. — Можешь оставаться столько, сколько захочешь. Ты — желанный гость на Экспрессе. Март от тебя в восторге, знаешь? «Хочу остаться навсегда. Рядом с тобой».       Цзинь Юань с легкой улыбкой вздохнул, чувствуя, как в груди становится легко и безмятежно. — Хорошо. Кажется, с ней у нас найдется, о чем побеседовать.