Любовь и Мики.

       Сигарета дотлела до фильтра. Нил Джостен не сделал ни одной затяжки. Глядя на потраченные в пустую деньги, он недовольно фыркает и закидывает окурок в ближайшую урну. Курить, на удивление, не хотелось. Мики всю прогулку перетягивал внимание на себя, из-за чего Нил совершенно забыл про тлеющую сигарету в руке. Пару раз он порывался затянуться, ему это было необходимо после практически бессонной ночи, но неугомонный комок энергии сбивал весь настрой внезапными вопросами, по типу: «Дядь Нил, а почему небо голубое?». И Нил, чтобы не прослыть в глазах ребенка плохим крестным, а именно на этой его роли в жизни Мики настояла Рене, спохватывался и практически сразу отвечал, стараясь максимально понятно донести до ребенка сложную терминологию и законы физики. «Потому что свет от солнца, опускаясь на землю, смешивается с воздухом, и эта смесь делает небо голубым.» Мики на это лишь морщит нос, молчит несколько секунд, а затем придумывает очередной вопрос, которым может доконать уставшего крестного.        - Все, Мики, закругляйся, пойдем домой, тебе еще спать надо. – И твоему крестному тоже, думается Нилу. Он показательно зевает, надеясь вызвать в ребенке что-то вроде сочувствия, но Мики плевал на это все. У него тут снеговик. И желтый снег.        - Дядь Нил, а почему этот снег желтый? – Мики спрашивает это с таким невозмутимым лицом, что Нилу даже не хочется язвить в ответ. Хотя пару секунд назад он уже был готов обличить свой навык красноречия, наработанный еще на первом курсе университета. Как говорил один из его любимых преподавателей: «Вы – журналисты. Учитесь говорить, пиздеть и красноречить.» Под каждым из перечисленных слов, несмотря на их всеобще признанную синонимичность, он подразумевал совершенно разные значения.        - Потому что животные на улице в туалет ходят. Все, Мики, пойдем. – Нил уставши опирается на футбольные ворота, у которых ребенок внезапно решил изучить разновидности снега, присевши на корточки, и поправляет собственный шарф.        - А почему они на улице? – Хотя бы причинно-следственная связь у Мики работает, он не задает вопросов «просто-потому-что-подумалось», иначе Нил уже бы сошел с ума.        - Потому что есть плохие хозяева. Они выгоняют животных, которых когда-то забрали домой, на улицу. – Нил, закончив возиться с шарфом, нагибается к Мики, и поправляет его капюшон. Не дай бог он заболеет, Элисон его живьем съест.        - Ты же не сделаешь так с Генри? – Мики поднимает на Нила разочарованные глаза. Мальчик познает мир, снимает розовые очки и замечает перед собой суровую реальность. Нил надеется, что в будущем Мики не будет обвинять его в разрушении своего детства.        - Нет. Я люблю Генри, ты любишь Генри, даже Эндрю, в конце концов, без ума от нее. Все с ней будет в порядке. Пойдем.        - Обещаешь? – Мики смотрит Нилу в глаза, но, по ощущениям, прямо в душу        - Обещаю. – Нил протягивает Мики мизинец, тот сплетает его со своим. Клятва, данная таким образом - заключается навсегда. А кто нарушит ее – тот какашка. По крайней мере, так говорит Элисон.        По возвращению домой, первое, что сделал Нил – стащил с Мики мокрую от снега одежду. Тот, несмотря на то, что суммарно их прогулка длилась максимум пол часа, успел изваляться во всех сугробах округи, обкатать все горки и залезть во все снежные дыры, построенные ребятами постарше. А теперь он, как будто непричастный, даже не помогал ему. Лежал бревном на диване, полностью погрузившись в идущий по телевизору мультик. Вроде как – «Смешарики».        - Кушать будешь? – Натягивая на Мики сухую футболку, спросил Нил. Не то чтобы от ответа ребенка что-то изменится, Джостен в любом случае найдет способ его накормить, но дать иллюзию выбора – всегда пожалуйста.        - А что есть? Суп не буду. – Бурчит ему ответ Мики, не отрываясь от экрана.        - Есть макароны. – Закончив с футболкой, Нил переходит к штанам. Натянув их на Мики, он завершает всю эту картину носками и довольный отходит к дверному проему. В такие моменты Нил чувствует себя среднестатестической матерью. И это несмотря на то, что Мики – не то что не его ребенок, он даже по документам ему никто. Если, конечно, не брать во внимание церковные обряды.        - Макароны буду. – Тихо отвечает Мики, одной рукой поглаживая пригревшуюся под его боком Генри. Кошка громко мурчит, тычась мордочкой в ладонь Мики.        Нил кивает и удаляется на кухню. Сразу подходя к холодильнику, он достает нужную кастрюлю. Макароны по-флотски. Просто, но со вкусом. Так еще и Элисон одобрила, вообще бинго три из трех. Накрыв на стол буквально за пару минут, он громко зовет Мики, в надежде на то, что тот еще не спит, потому что Генри – мастер убаюкивания. Мики откликается не сразу, видимо, уходить с нагретого и удобного места нет ни сил, ни желания. Нил его полностью понимает, но потревожить просто вынужден.        - Мой руки и за стол. – Говорит Нил и взглядом показывает на ванную комнату, когда Мики появляется в дверном проеме. Но ему указания не нужны. Тот бывает в квартире крестного так часто, что может ориентироваться в ней уже с закрытыми глазами.        Спустя несколько минут Мики все же усаживается на привычное место, а Нил садится напротив, делая пару глотков чая. Идиллию их посиделок прерывает внезапное уведомление с телефона Джостена.        «Я задержусь. Буду часам к пяти. Что-то нужно в магазине?» - Кратко и по делу, в стиле Эндрю. Нил, скорее машинально, чем ради какой-то цели, оглядывается и задумывается на несколько секунд.        «Сахар, молоко, творог. Хочу сделать сырники.» - Печатает ответ Нил и откладывает телефон. Эндрю в любом случае не расщедрится на еще одно сообщение, уж слишком он не любит коммуницировать через интернет.        - А когда мама придет? – Отрываясь от еды, спрашивает Мики. Судя по его лицу - он не скучает, а просто хочет оттянуть момент, когда нужно будет опустошать содержимое тарелки.        - Вечером. – Кратко отвечает Нил, стараясь не поддерживать эту игру в игнорирование макарон.        - Вечером – это когда? Во сколько? – Мики кидает взгляд на настенные часы. Нил знает, что тот определять время по ним – еще не умеет, поэтому лишь усмехается и наугад отвечает:        - В шесть.        Мики все же замолкает, видимо, не придумав новый вопрос, и возвращается к еде. Полностью он не доедает, но спасибо, что хотя бы «поклевал». Со спокойной душой Нил убирает со стола тарелку и кружки, закидывает их в раковину и утаскивает Мики в спальню. После сытного обеда, по закону Архимеда, полагается поспать.        - Ложись. – Нил указывает на кровать. Мики лишь потерянно оглядывается, словно что-то забыл.        - А где Мистер Король? – Все же, вслух спрашивает ребенок, не справившись с поиском самостоятельно. Мистер Король – его любимая мягкая игрушка, спать без которой он, видимо, физически не может.        - Глянь в зале. – Кратко отвечает Нил, задергивая шторы и приоткрывая окно.        Наконец, Мики находит злосчастного плюшевого кота и ложится на кровать. К счастью, измотанный после прогулки и раннего пробуждения детский организм – сну не сопротивляется. Уже через пару минут от Мики слышится лишь тихое сопение. Да и, что греха таить, со стороны Нила тоже.                      Эндрю открывает дверь своим ключом, когда знает, что Мики гостит у них. Помнит, что днем ребенок спит и тревожить его – не имеет никакого желания. Зайдя в квартиру, Эндрю тихо зовет Нила, чтобы поприветствовать, но тот почему-то не выходит, разве что Генри появляется из дверей зала, мягко потираясь о ногу Эндрю. Странно, но у Миньярда есть как минимум одно предположение, куда может запропаститься его рыжая бестия. Сняв куртку и поставив обувь в обувницу, он приоткрывает дверь спальни.        Мики, обнимающий Мистера Короля, и Нил, обнимающий их двоих – это то, чего не хватало Эндрю для душевного успокоения после тяжелого дня. Пару секунд он рассматривает их, стараясь запечатлеть в памяти эту картину до мельчайших подробностей, а потом, чтобы наверняка, делает пару кадров этого момента. Кажется, скоро вся галерея Эндрю будет забита либо фотками Нила, либо фотками Мики, либо фотками, где они вдвоем. Кажется, Миньярду пора начать ревновать собственный телефон к этим наглым оккупаторам.        Через несколько минут наблюдений, Эндрю все же решается разбудить этих детей. Конечно, он мог бы оставить их в покое, но Элисон давно прожужжала ему все уши о том, что Мики нельзя долго спать днем, иначе ночью его не уложишь. Эндрю тогда промолчал, но информацию к сведению принял.        - Нил. – Тихо произносит Эндрю, опуская руку ему на плечо. Тот, поморщившись, все же открывает глаза и поворачивает голову на того, кто потревожил его сон.        - Эндрю. – Охрипшим после сна голосом произносит он, раскрывая руки для объятий. Эндрю придвигается ближе и кратко целует того в висок. – Давно пришел?        Нил спрашивает тихо, еще не до конца проснулся.        - Минут десять назад. – Отвечает Эндрю и бросает взгляд на Мики. – Буди его, потом ночью не уснет.        - Сколько сейчас? – Нил оглядывается в поисках телефона, который благополучно оставил на кухне еще во время обеда.        - Половина шестого.        - Бля. – Шепчет Нил и придвигается ближе к Мики.        Тот просыпается не сразу, сначала норовит заснуть вновь, но Нил использует свое главное оружие – щекотку, от чего по всей спальне слышен громкий и заливистый детский смех. На шум прибегает Генри и усаживается на входе, не решаясь залезть на кровать, где Нил беспощадно издевается над Мики.        - И ты иди сюда. – Кратко бурчит Нил, обращаясь к Эндрю. – Я сам не справлюсь!        Эндрю кидает на него взгляд, мол, ты ребенка щекочешь, наркоман, с чем не справишься? Но, спустя несколько секунд, все же приближается к ним и позволяет себе тепло улыбнуться, когда замечает, как сильно у обоих сверкают глаза. Любовь, другого слова не подобрать.