Северные земли Ясури. Город Бомвей
Медленно, словно пробираясь сквозь густой туман, сознание возвращалось. — Он всё ещё спит… — шептал какой-то детский голос совсем рядом. — Папа сказал, что он ранен… — ответил тому другой детский голос. — Может, он умер…? Первым, что альфа увидел, приоткрыв глаза, был яркий солнечный свет, который проникал через окно напротив кровати. — Нет, открыл глаза… — вновь послышался детский голос. «Где я?» «Я что, умер?» «Кто эти дети?» Он медленно повернул голову и обнаружил, что два белокурых ангела стояли у кровати и о чём-то шептались, разглядывая его. Один из них коснулся его руки, которая лежала поверх одеяла. — Дядя… — он обхватил палец своими, крошечными, и потянул. — Вы проснулись? Юнги лежал и не понимал — где он и кто эти дети. Проснулся ли он?! Или всё же умер и оказался на небесах. В это время открылась дверь. — Кто вам разрешил сюда входить? — прозвучал знакомый голос, обладатель которого старался быть как можно тише. — А дядя проснулся… — произнёс маленький альфа, указывая пальцем на Юнги. — Святые небеса! Ты очнулся! Боги услышали наши молитвы! — затараторил Феликс, хватаясь руками за лицо от удивления. — Так! Быстро-быстро, марш к себе в комнату, — велел он и нагнулся, хватая за плечи, чтобы развернуть к выходу, выпроваживая ангелов из спальни, по-прежнему стараясь говорить негромко. После омега присел на край кровати, рядом с Юнги, который всё это время молча переводил взгляд с одного на другого, потом на третьего, едва понимая, что происходит. — Ты очнулся… — прошептал Феликс и провёл рукой по щеке альфы. — Пойду позову лекаря и Кристофера, — едва договорив, быстро поднялся и почти бегом покинул покои, оставив Юнги одного. Тот прикрыл глаза, чувствуя тупую боль в груди. Он слышал, как Феликс прокричал на весь дом: — Кристи, он очнулся! Юнги очнулся! Не прошло и пяти минут, как в спальню вбежал Кристофер, а за ним и Феликс. — О боги! Хвала небесам! Ты живой… — сказал правитель полевийцев и прошёл, огибая кровать, чтобы присесть на корточки рядом. Следом за ними на пороге появился лекарь. — Позвольте, я осмотрю его рану… — произнёс тот, отодвигая за плечо Феликса и присаживаясь на край кровати. — Пока не стоит его беспокоить. И нельзя шуметь. Ему нужен покой… — с этими словами он быстро выпроводил супругов за дверь, помахав рукой, указывая на выход. — Я осмотрю вас, господин Мин, — предупредил и откинул верхнюю часть одеяла, открывая рану, после чего убирал повязку и серебряную горжетку с груди. — Так. Всё хорошо… Н-дааа… Это удивительно… Н-дааа… — всё время повторял он. — Позвольте, я вас поверну на бок. Так… — проговорив следующее действие, помог Юнги лечь на бок. При этом альфа стонал, стиснув зубы. — Удивительно! Это поражает и опровергает мои познания! Сквозное ранение! И жар спал, и вы очнулись! Раны в пределах нормы. Как вы вообще себя чувствуете, господин Мин? Лекарь так искренне удивлялся, а Юнги не мог понять — о чём тот толкует, ведь он помнил только бой, как оставил своих омег в шатре, приказав не выходить, резкую боль… А дальше была лишь темнота. — Это впервые за мою практику! У вас большая воля к жизни, раз боги, при таком смертельном ранении, оставили вас в живых! Или вы кому-то очень нужны в этом мире, до такой степени, что вас не пустили в чертоги бога Ками, решив, что вы ещё нужны тут. Смазав рану на спине и наложив повязку, помог ему лечь на спину. Юнги морщился от дикой боли в груди, но терпел. — Ну, расскажите, как самочувствие? Голова не кружится? Дышите вы на удивление легко, значит лёгкие не задеты. Поразительно… — начал опять причитать, высказывая свои удивления. — Голова не кружится? — вновь спросил он и принялся оттягивать нижние веки, поочерёдно каждое, заглядывая в глаза. — Немного, — прошептал Юнги. — Вы же всё понимаете, что я говорю? То есть в здравом уме и памяти? Ну-ка, ответьте — какой у нас год нынче? — Одна тысяча шестьсот сорок третий, — еле вымолвил Юнги. Голос сел, каждое слово давалось очень тяжело, отдаваясь дикой болью в груди. — Замечательно! Про день спрашивать не буду, так как вы были без сознания достаточно длительное время, — это он произнёс скорее для себя, чем для больного. — Ноа… Чимин… Где Ноа и Чимин?.. — шёпотом спросил альфа. — Назовите мне ещё ваше полное имя, — продолжал говорить лекарь, игнорируя вопрос. — Мин Юнги, наследный принц Антонории и Веруанды. — Замечательно! Я рад, что вы в полном сознании! Ну всё, не буду больше беспокоить, вам надо ещё поспать. Сейчас вас покормят, а затем будете отдыхать, — сказал лекарь, откланялся и, выйдя из комнаты, аккуратно прикрыл за собой дверь. В коридоре его ожидали хозяева дома. — Ни в коем случае нельзя его сейчас волновать, — строго констатировал он. — Поэтому сегодня я запрещаю вам его навещать и разговаривать с ним. Тем более — о том, что произошло. Ему не стоит сейчас знать обо всём, что случилось. Господина Мина необходимо покормить. В чай я налью сонного отвара, чтобы он спал… Ему сейчас нужны покой и отдых для восстановления. Хотя бы пару дней ничего не рассказывайте. Пока он не окрепнет. Пусть ест и спит. Это всё, что нужно ему сейчас. Юнги пробыл один некоторое время после ухода лекаря, а затем к нему пришёл вакато с подносом, полным еды. Разостлав салфетку на груди у господина, слуга поднёс ему ложку с супом. Когда ароматная жидкость попала в рот, альфа прикрыл глаза. Казалось — он не ел ничего вкуснее. Изголодавшийся организм был рад любой пище, воспринимал её как божественный дар. Доев и выпив чай, Юнги тут же провалился в безмятежно-глубокий сон.***
Так прошло несколько дней. Юнги пил с рук вакато, ел с рук вакато и спал-спал-спал. Пока наконец-то не начал садиться в кровати и держать ложку самостоятельно. Как только разрешил лекарь, его посетил Кристофер. — Да неужели. Ты решил навестить меня! — Юнги звучал чуть язвительно, но смотрел спокойно, всё понимая. — Рассказывай всё! — голос его звучал уверенно, хотя говорить ещё было сложно. — Только скажи мне сперва самое главное — Ноа и Чимин?.. Они?.. — и замолчал, не в силах закончить предложение. В его глазах читалась вселенская тоска, которая смотрела на Кристофера тёмным омутом синих вод. — Нет, что ты. Среди мёртвых их не было. Видимо, их забрали с собой. — А Чон Ян? С ним что? — с замиранием сердца, боясь услышать ответ, уточнил Юнги. — А кто это? — непонимающе переспросил. — Это сын Чонгука. Бастард-альфа. — Не знаю. В императорском обмундировании мёртвых не было, — задумчиво проговорил Кристофер. — Одни рядовые воины Империи и коверунцы. Кроме тебя выжил ещё Асим. Он-то как раз раненный прискакал и сообщил обо всём. Но, к сожалению, днём позже скончался в лазарете. — Кто это был? Просто полчище налетело на нас… — пока Юнги произносил это, перед его глазами всплывали фрагменты боя. — Коверунцы, пришедшие из Ледяных земель. В последнее время они озверели. Раньше все ближе к западу промышляли, но, очевидно, уже сюда добрались. Когда из Южных земель перестали приходить захватчики, стали устраивать набеги они… — сидя на кровати возле Юнги, поведал правитель полевийцев. — Как говорится… «Свято место пусто не бывает». Вот такие дела у нас, брат, — сказал с грустью, но немного оживился и положил руку на плечо Юнги со словами. — Я рад, что ты живой. — Ты прямо ангел хранитель мой! Спасаешь мне жизнь уже во второй раз, — произнёс благодарно Юнги, после чего задумался. — Скажи… Это получается, что Ноа, Чимина и Чон Яна увезли аж на Ледяную землю? За пролив Хевуса? — Чимина и Ноа, полагаю, увезли, а вот насчёт Чон Яна не уверен. Дело в том, что коверунцы берут в плен только омег. Альф у них предостаточно, поэтому… — Мне надо домой. Срочно! — Когда вы планировали вернуться? — уточнил со всей серьёзностью Кристофер. — Через два месяца, после того как мы пересекли Ворота в сторону Северных земель, хранители должны нас встретить. — Сменилась одна луна, пока ты был без сознания. — Значит, я как можно быстрее должен встать на ноги. Мне некогда тут разлёживаться, — пока Юнги говорил это, лицо его стало суровым. — Я должен отправиться в Ледяные земли за своими мальчиками. — Пока ты доберёшься до Империи, до дворца, в Ледяных землях ляжет лёд, вы туда не попадёте до весны. — В любом случае надо готовить поход, — продолжил настаивать. — Держи, — неожиданно сменил тему Кристофер, протягивая чашку. — Выпей чаю, тебе надо больше отдыхать, чтобы быстрее окрепнуть. Юнги знал, что налито туда, ведь вкус отличался от обычного чая. Но он и понимал, что это только на пользу. Выпив, вернул посудину назад: — Я, пожалуй, посплю… — он лёг поудобнее. Кристофер поправил подушки, после положив руку на плечо: — Отдыхай и набирайся сил, — и вышел, прикрыв за собой дверь, тут же столкнувшись с Феликсом. — Как он? — встревоженно посмотрел на супруга омега. — Он в норме. Всё воспринял спокойно. Спешит выздороветь и отправиться вызволять из плена свою семью. — О боги, в самое вражье логово? В Ледяные земли? — с ужасом всплеснул руками Феликс. — Да, именно туда. — Бедные Чимин и Ноа… — на этих словах глаза омеги наполнились слезами. — Ну… Ну… — ласково сказал Крис и обнял его. — Они справятся. Чимин сильный. Знаешь, же как он меня спасал, — утешал и гладил по голове. — Знаю… Он мне рассказывал.***
Юнги всё думал, проваливаясь в сон: «Где же ты, Птица моя?» «Где же вы, мальчики мои любимые?»***
Ледяные земли
Ноа проснулся от того, что услышал крики. Он и сам не заметил, как задремал. Сколько прошло времени, пока плыли, теперь понять не представлялось возможным. Он уснул сидя, свесив голову вперёд, уперев подбородок в грудь, так что шею немного свело. Омега увидел, что они приближались к земле, издалека были видны белые горы. Всё тело ныло, в голове пульсировало. «Что это? Снег?» Ноа никогда не видел снега, только по рассказам деда знал о нём. У подножий росли трава и деревья, выглядело всё как обычно, очень напоминало Северные земли. Но вот заснеженные горы выглядели величественно, красиво и даже устрашающе. Чем больше приближались, тем вершины становились выше и выше. На самой высокой горе омеге удалось разглядеть шпили, выглядевшие как те, что обычно устанавливали на крышах дворцов, и казалось, что эти самые шпили вырастали прямо из заснеженных скал. Не останавливаясь, корабли чуть обогнули берег и вошли прямо в грот в одной из гор. Они проплыли достаточно далеко вглубь, прежде чем начали швартоваться. По всему пути в стенах были воткнуты горевшие факелы, которые освещали всё внутри. По краю, у самой стены, по обеим сторонам были выстроены дорожки из дерева, что держались на мощных столбах, уходивших в воду, по мере продвижения они становились всё шире и шире. Когда наконец пришвартовались, на причале раздались радостные возгласы. Встречали своих воинов, вернувшихся с победой. Ноа сидел возле папы, не зная, что ему делать, просто наблюдал за происходившим вокруг, разглядывал всё и всех — каменные своды у себя над головой, которые величественно возвышались над ним, корабли, чужеземцев в простых полотняных савармах и таких же сапогах. Тот, что был приставлен к ним, обнимался с каким-то омегой на причале и указывал на Ноа, что-то говоря при этом. Через несколько минут он вернулся к ним и велел подниматься, после чего: — Пошли, — приказал он Ноа, а сам нагнулся, поднял с палубы Чимина, перекинул того через плечо и понёс, попутно хватая за рукав юного омегу, которого потащил за собой, ведь тот пребывал в крайней растерянности и даже не слышал, что ему говорили. Они прошлись по причалу, протискиваясь сквозь толпу. Ноа видел, что были и другие пленные омеги, но их вели в другую сторону. Затем они оказались в достаточно широком проходе и стали подниматься по вырубленным в скалах ступеням. Путь освещали воткнутые повсюду в стены факелы. Поднимались достаточно долго, альфа всё время толкал Ноа перед собой в спину, в то время как сам сзади нёс Чимина. — Иди давай, — командовал тот. Через минут десять они внезапно вышли в большое помещение, где пол был выложен белым мрамором, что выглядело очень необычно после тёмных каменных проходов. Яркий дневной свет сразу ослепил, отчего Ноа стал жмуриться и тереть глаза. Около больших резных дверей стояла стража. Они прошли внутрь, как только чужеземец им пояснил: — Омеги для Ингара, — после этого им мгновенно разрешили войти. В этом помещении были большие окна, через которые просматривалось море, за счёт них естественное освещение разливалось вокруг. Стены хоть и были каменные, но выкрашены в белый цвет, вдоль одной стены стояли в ряд стулья из ткани с ярким орнаментом. Чужеземец остановился, явно кого-то ожидая. Спустя несколько минут к ним вышел высокий красивый альфа, одетый в саварм из плотной ткани тёмно-синего цвета, который был расшит мелкими жёлтыми цветами, и обутый в мягкие сапоги, благодаря которым ступал он совсем неслышно. Подойдя ближе, осмотрел оценивающе Ноа, а после приказал воину, чтобы тот развернулся и дал рассмотреть лицо второго омеги, тело которого было перекинуто через плечо, а голова свешивалась безвольно сзади. Он приподнял ту, взяв Чимина за подбородок. Затем, махнув рукой, подозвал ещё одного альфу, который принял с чужого плеча бессознательное тело, взяв того на руки. — Идём со мной, — приказал последний подошедший Ноа. Тот же, уходя, услышал: — Мало того! Они ещё и императорские особы! Повернувшись, Ноа увидел, как альфа в синем саварме отдал мешочек с деньгами воину. Они проследовали по длинным коридорам, таким же светлым, как и зала, откуда только что ушли, на стенах были прикреплены канделябры и горели свечи. Наконец, их провели в небольшую комнату с двумя кроватями, в которой царила простота: чисто, белые стены и белые постели. Больше всего пленного омегу порадовало, что там имелось и маленькое окно. «Постель». Ноа, как увидел белые простыни, захотел вот просто нырнуть в это белое счастье и не просыпаться больше. Тот, кто сопровождал их, велел Ноа расстелить лежавший на стуле рядом шерстяной плед, сотканный в яркую полоску, на кровати. И только потом положил на него еле дышавшего Чимина. — Сейчас я уйду и приготовлю всё для того, чтобы вы могли помыться. И пришлю вам омегу в помощь. Ноа присел на край кровати рядом с папой и, старательно подтянув плед, расстелил, чтобы не испачкать белоснежную постель. — Пап… Папа… — шёпотом звал, склонившись над лицом, целуя в бледные щёки, пытаясь привести родителя в чувства. Юному омеге было очень страшно. Куда их привезли? Что это за место странное такое?! Он встал и, подставив к окну стул, взобрался на него, чтобы удобнее было смотреть, поскольку оно располагалось очень высоко. Всё, что ему удалось увидеть — край скалистого берега и бесконечное море до самого горизонта. Через некоторое время вернулся альфа и привёл с собой милого белокурого омегу. Ноа обратил внимание на то, что у всех местных жителей белые волосы и бледная кожа. Там, на причале, среди встречавших воинов омег были, по всей видимости, люди других кровей. Пришедший омега в руках держал какие-то вещи, аккуратно сложенные стопочкой. Альфа же вновь взял на руки Чимина и первым вышел в коридор, приказав следовать за ним. Они опять спускались по нескончаемым коридорам с мраморными ступенями, в конце пути их ждал вырубленный каменный грот, внутри которого находился водоём. Вода в том бурлила и, казалось, кипела. В том месте было очень тепло, от поверхности лазурного цвета исходил пар. — Что это? — поражённо спросив, Ноа остановился, уставившись на бурлившую воду. — Она что, кипит? Вы что, нас тут сварить собираетесь? — сердце бешено колотилось, а ноги стали подкашиваться от страха. — Это лечебный горячий источник — онсэн, — пояснил альфа, который уже положил Чимина на мраморный стол, что располагался почти посередине пещеры… или комнаты? Ноа не знал, как это назвать. — Лечебная вода восстановит ваши силы и, возможно, вернёт его в сознание, — он посмотрел на почти бездыханное тело. — Я вас покидаю, о вас позаботиться Яфи, — на последней фразе указал на омегу, который уже принялся снимать с Чимина грязный саварм. — Я сам, — подбежал к тому Ноа и, отодвинув чужака, сам начал аккуратно, поворачивая с боку на бок, снимать одежду с папы. Помыться для омеги было сверхмечтой, но его пугала сама мысль о том, что вода почему-то кипит. Тем временем Яфи спустился в источник по ступеням по колено и зачерпнул бурлившей воды в большой ковш, принёс и поставил на стол. Ноа с удивлением разглядывал, как чужеземец стоял в горячей воде. Когда же тот, приблизившись, поднёс ковш: — Опусти руку, — обратился к Ноа. — Попробуй. Она не горячая. Ноа сначала осторожно прикоснулся к поверхности кончиком одного пальца, а затем погрузил всю руку. Вода и вправду была не очень горячая, скорее приятная. — Давай, я буду поливать, а ты — мыть. Раз мне не доверяешь. Они обмыли всё тело Чимина, после, чтобы помыть роскошные волосы омеги, Яфи принёс настой из трав, который стоял в стороне, у стены, в большой бочке: — Это мыльнянка. Надо помыть с ней, тогда волосы будут очень красивые и пышные. Когда наконец они помыли вдвоём Чимина и накрыли его простынёй: — Папа… — нагнулся Ноа, шепча. Ему так требовалась поддержка, так нужно было, чтобы родитель выжил. Иногда казалось, что тот совсем переставал дышать, но юный омега видел, как пульсировала венка над ключицей под тонкой кожей. — Пойдём, теперь тебе помогу помыться. Ноа взглянул с недоверием: — Не надо, я сам. — Давай я помогу помыть твои длинные волосы, они такие необычные, кудрявые. Это так красиво! У нас таких не бывает, только прямые, — омега с такой завистью и восхищением смотрел на Ноа, что тому стало немного не по себе. — Ты, очень красивый! Ложись, — он указал на второй стол, который находился с другой стороны водоёма. — Я полью волосы травяным настоем, и они заблестят. Мы так всегда делаем. Не бойся, помассирую тебя, твоё тело отдохнёт. Ложись, ну же, не бойся! Ноа, всё ещё с недоверием поглядывавший на чужеземца, снял с себя рваный саварм и лёг на стол. Мрамор оказался очень теплым, да и в целом в пещере было тепло. Яфи сперва намылил ему голову, а затем прошёлся по всему телу умелыми руками, разминая и поглаживая кожу. Ноа пожалел, что он не позволил ему помыть папу, ведь это было очень приятно. Яфи умело мял каждую мышцу и каждую косточку. Это приносило такое удовольствие, что у Ноа закрывались глаза и ему хотелось мурчать. После мучений, которые он испытал за всё время пребывания в седле, такое блаженство невозможно было с чем-то сравнить. Омега даже забыл о том, насколько голоден. Через некоторое время Яфи завёл его в онсэн, полежать в этой бурлящей воде, а после того предварительно одетый в рубаху белого цвета, длиной почти до самого пола, и сапоги из ткани на кожаной мягкой подошве Ноа, совершенно расслабленный, еле волочил ноги по ступеням, когда они возвращались в комнату. Войдя и дождавшись, пока папу уложат на кровать, юной омега укрыл его аккуратно и нырнул с наслаждением в это белое хрустящее облако, обняв родителя. Хоть кроватей в комнате и стояло две, с папой было спокойнее. Ноа заснул мгновенно.***
Сквозь сон казалось, что на него кто-то смотрит. Он чувствовал присутствие кого-то. Тело странно реагировало, как будто в венах закипала кровь. Но, открыв глаза, Ноа никого не обнаружил. В комнате по-прежнему были только он и папа, дыхание которого выровнялось, а потому стало казаться, что он просто спал. Но вместе с тем Ноа уловил стойкий аромат мирра — тёплый, насыщенно-пряный, с легким оттенком сладости. Запах присутствия альфы. Омега сидел, свесив ноги с кровати, и пытался понять — утро или вечер, поскольку было не понятно движение солнца, которое то ли всходило, то ли наоборот. Пока он раздумывал обо всём этом, дверь отворилась, и в комнату вошёл Яфи, принесший большой поднос с едой. — Я несколько раз приходил уже, но ты всё время спал. У Ноа от всего, что было на подносе, свело желудок. Там расставили столько всего вкусного: и нарезанный свежий козий сыр; и мясо плавало в жирном бульоне; и кольцами нарезанный свежий репчатый лук; и ломоть хлеба, обильно смазанный маслом; и варенье из неведомых ягод; и чай. Даже захотелось плакать, когда наконец положил в рот кусочек отварного мяса. Прикрыв глаза, жевал с наслаждением. — А для чего нас сюда привезли? Яфи промолчал, сделав вид, что не услышал вопроса. — Папе нужен лекарь… — Ноа смотрел на чужеземца, ожидая, что же тот скажет. Но омега молчал, а убрав посуду и забрав поднос, тут же удалился.***
Императорский дворец Севара
Закончив в очередной раз обсуждения в кабинете правителя, Джангар решил пройтись по саду, захотелось немного развеяться. Время было вечернее, и розы, которые благоухали в это время года, теперь, когда солнце не так ярко светило, приобретали необыкновенно красивый цвет. Альфа остановился под одной из арок, разглядывая бутоны цвета абрикосового вина, всё ещё продолжая думать над чертежами, которые только что обсуждали. Вдруг Джангар услышал, что за его спиной, там, в глубине сада, где росли яблони, заблеяла коза. Он обернулся на звук и увидел, как под деревом, расстелив на траве плед, сидел Джоан, а рядом с ним, устроившись у его ног, — Эмми. Омега, беседуя с козой, давал ей кусочки яблока, которые откусывал, и приговаривал: — Ну вот это, — протягивая на ладошке кусочек, — очень сладкое, тебе точно понравится. Какое-то время Джангар просто стоял и наблюдал за развернувшимся действом, слушая, как омега уговаривал своего питомца съесть ещё кусочек. Через несколько минут альфа всё-таки приблизился, обойдя так, чтобы омега мог видеть его: — Здравствуйте, Джоан и госпожа Эмми, — поклонился он. — А можно и мне кусочек яблока? — спросил и опустился на траву, поджав под себя ноги. — Вот, — омега указал вверх, на дерево, под которым сидел. — Тут их много. Джангар поднял голову, взглянув туда, куда указал Джоан. Ветки действительно были усыпаны ярко-жёлтыми плодами. — Мне бы хотелось кусочек от вашего… — и посмотрел на омегу мягко, но вместе с тем серьёзно. Джоан изучал взгляд альфы, пытаясь прочесть — шутит тот или говорит всерьёз. Немного подумав, всё же откусил от своего яблока и протянул. Джангар, взяв его руку за тыльную сторону, нагнулся и губами, едва касаясь кожи, обхватил кусочек прямо с ладони, не сводя глаз с омеги. Заметил, как дрогнули его ресницы, когда горячие губы коснулись прохладной кожи. — Ммм… — удовольственно промычал, прикрыв веки. — И вправду сладко… особенно из твоих рук, — сказал и вновь посмотрел на омегу, следя за его смущённым взглядом, который он тут же отвёл в сторону, на свою руку, которой поглаживал мягкую шерсть козы на спине. — Скажи, а Эмми тоже живёт во дворце? — поинтересовался, поглаживая козу, вслед за ладонью омеги иногда касаясь той. — Нет, она живёт в хозпостройке на заднем дворе, — омега неуверенно убрал руку, положив её себе на колени. В это время к ним подошёл вакато: — Простите… — поклонился тот. — Вас ожидают к ужину, — обратился сразу к обоим. Джангар поднялся на ноги и, протягивая руку, предложил помощь омеге. Джоан аккуратно вложил свою маленькую ладошку в крепкую ладонь сильного воина и поднялся следом. Они сделали пару шагов по направлению ко дворцу, как их нагнала Эмми. Шли рядом, а омега то и дело поднимал голову на альфу, украдкой поглядывая на того сбоку, разглядывая его суровый, но вместе с тем красивый профиль. Коза семенила рядом с другой стороны, беспрестанно тыкаясь носом в руку Джоана.***
На следующий день, когда Джоан заглянул в кабинет отца, что-то спрашивая, позади него через приоткрытую дверь было слышно цоканье копыт. Джангар сидел за столом с пером в руках, что-то усердно чертил, но тут же замер, заглядевшись на омегу, и посадил на пергамент кляксу. Когда Джоан закрыл дверь, Джангар задал вопрос императору: — Намджун, а что за коза всегда ходит с Джоаном? Тот задумался, прежде чем ответить. — Когда ему было четыре года, мы остановились передохнуть по дороге в замок Цукаса. Недалеко от нас находились пастух с козами. Один козлёнок пришёл к нам и сразу же приблизился к Джоану. Тот был несказанно рад, гладил по шёрстке, обнимал его. Мы смеялись, это было так забавно — смотреть, как животное ластится к ребёнку, — Намджун рассказывал с улыбкой, а потом замолчал, по всей видимости, погружаясь в воспоминания. Через некоторое время он продолжил. — Уже когда мы собрались отъезжать и Джин забрал его в рыдван, Джоан расплакался и всё время стал твердить одно и тоже: «Он мой». Мы проехали какое-то расстояние, но не смогли его успокоить, потому пришлось остановиться. Каково было наше удивление, когда, решив вернуться, чтобы взять козлёнка, увидели, что он всё это время бежал за рыдваном, чуть отстав от того. Как только мы его взяли внутрь, Джоан обнял его и наконец успокоился. Император стоял, заложив руки за спину, около окна и разглядывал что-то через него, по-прежнему погружённый в воспоминания. — Потом, уже во дворце, мы очень долго не могли уговорить Джоана, чтобы козлёнок ночевать отправлялся на задний двор, — после этих слов Намджун развернулся. — Да, представляешь? Несколько дней он просто ночевал у нас в покоях. Нам с трудом удалось уговорить Джоана, чтобы тот хотя бы ночевал не во дворце, — он повторился, даже спустя годы поражаясь поведению сына, и опять задумался. — Иногда я думаю, что это как-то связанно с тем, что его выкормила коза там, в Северных землях, когда он родился... Император вновь на какое-то время замолчал, сдвинув брови, думал о чём-то. Явно вспоминая тот самый момент. Момент рождения младшего из своих детей. Затем, как будто вернувшись из воспоминаний, встряхнул головой и заулыбался, показывая ямочки, при появлении которых его лицо светилось добротой. — Вот так и получилось, что у нас во дворце живёт коза! Как бы странно это ни выглядело!***
Северные земли. Город Бомвей
Юнги лежал, глубоко погружённый в свои мысли, когда дверь отворилась и в покои вошёл Феликс с подносом. Вакато помог ему, открыв двери и пропустив омегу внутрь. — Здравствуй, дорогой! Вот, я принёс обед, — поставил он поднос на столик рядом с раненым. — Решил сам тебя покормить. Как ты себя чувствуешь? Лекарь сказал, что ты быстро идёшь на поправку. Давай, я помогу тебе сесть, — и после этих слов помог приподняться, подтыкая подушки за спину. — Мне надо побыстрее поправиться. Меня ждут мои мальчики, — говорил Юнги ещё с трудом, но в целом уже мог это делать. Как и мог понемногу сидеть. — Давай, открывай рот, — попросил Феликс и поднёс ложку с нежирным говяжьим бульоном после того, как устроил поднос у альфы на ногах и сам присел рядом. — Как поживаешь? — спросил тот, пока омега набирал очередную порцию и подносил ко рту. — Всё хорошо… — медленно проговорил и отправил ложку в рот Юнги. — Ты ешь, не разговаривай. — Кто были эти ангелы с кудрявыми, как твоя, головами? Двое на одно лицо! — Это боги даровали нам двойняшек. Юджун и Ханьюль. Они шумные и беспокойные. Особенно Юджун. Ни минуты не сидит на месте. А Ханьюль такой... Чем-то тебя напоминает. Важный всегда, — принялся рассказывать, делясь своей «беспокойной» радостью. — Я разве "важный"?! — Конечно! Ты себя со стороны когда-нибудь видел? — спросил с хитрым прищуром, продолжая подносить ложку за ложкой. — Тебе кажется. Я просто так выгляжу иногда, — с улыбкой произнёс альфа. — Приведи их ко мне, хочу познакомиться. А то я в прошлый раз решил, что это два ангела встречают меня в раю, — попытался пошутить. — Хорошо, после обеда. Только ненадолго, а то тебе надо отдыхать. Когда обед был завершён, Феликс привёл малышню. — Я прошу вас! На кровать не залазить, дядю Юнги руками не трогать и не шуметь! — отдавал указания строгий папа. — Хорошо… — ответил один из детей и тут же приблизился к кровати со стороны, где лежал альфа. — Меня зовут Юджун, а тебя? Папа сказал, что у тебя болит вот здесь, — и приложил ладошку к середине своей груди. — Ну да, немного… — Юнги смотрел на них и вспомнил Ноа, как тот отказывался, когда Чимин того учил танцевать. — Я прошу тебя! Встань в первую позицию. Ноа было пять, он всё время крутился и забывал — как правильно держать руки. — Перед собой, первая — перед собой. Вот так! — Чимин выставил руки вперёд полукольцом, встречаясь пальцами. Ноа повторил. — Хорошо, а теперь вторая... Ноа без конца путался — правую вбок или левую. Чимин подошёл к Юнги, который стоял в проёме, подпирая дверной косяк танцевального зала. — Святые небеса, ну в кого он такой?! А?! — спрашивал, сетуя и жалуясь мужу. — В меня, наверное, — улыбнулся ему Юнги.