AU – 2024. На темной стороне есть печеньки.

- И вот, как ни странно, вопрос, который мне чаще всего задают, это: как стать Эйзенштейном? Градусник на косяке деревянного зеленого домика показывает +28, и это в тени. Кашки, ромашки и клевер сияют белым и жёлтым, как не в себя, а вот красные розочки на круглой клумбе весьма чахленькие. Пионерское лето... то самое, настоящее... совсем как у умницы Климова, только в цвете и без нудных дядек начальников. Полное солнцем и зноем лето - беззаботное, луговое, ромашковое, земляничное, пионерское, октябрятское... Почему-то об октябрьском всегда забывают, а вот они, тоже тут - загорелая лохматая малышня с облупившимися носами и интересом в глазенках. А я вот - в кои-то веки понятия не имею, что говорить. С подростками, с молодежью - у меня никогда не было проблем найти общий язык, а вот с такими маленькими... Что им сейчас интересно вообще? Я помню себя таким же ребенком, помню себя даже младше, но вот именно сейчас я смотрю на этих детей и понимаю, что эти - другие. Первое полностью послереволюционное, послевоенное, послесталинское поколение, поколение уже совсем другой, новой жизни, первое поколение уже по-настоящему благополучной жизни... дай Бог, в которого я говорю, что не верю. Мы были поколением смелых, наши дети, если б они у нас были, были поколением смелых... Но вот эти - другие. Эта девочка с голубиным пером в волосах, не иначе, играли в индейцев, эти мальчики с пятнами зеленки на сбитых локтях и перемазанными ягодным соком мордашками... Это те, которым, по большому счёту, нечего особо бояться. У них другие глаза - у ребят благополучного мира. Замечательные глаза. Мне б такие в мои девять лет. Крошечный щенок в развевающемся голубом рукаве кимоно. Занебудки, цветы занебудки. Нет, у меня таких не было. Несмотря на все благополучие состоятельной рижской жизни. У них есть. Даже если у многих из них - а это наверняка - дома скандалов не меньше. И, наверное, я этому рад. Точно рад, не наверное. Но вот только - о чем говорить? Деревянная эстрада продувается всеми ветрами, и это здорово. Так странно, что уже цветы середины лета. Синий цикорий цветёт прямо между рядами зеленых скамеек, и кусты его - среди рассевшейся детворы, будто бы и кусты явились, и заняли места где нашли, на встречу со знаменитостью. Везде - бело-розовая березка, везде - белый, розовый и лиловый клевер, и всё оплели вьюнки - в ёршиках темно-сиреневого, белого, жёлтого цвета. Пурпурные мальвы на клумбе возле эстрады, и бесконечные валы из лилейника - рыжеватого, пачкающего нос. Здесь тоже есть свой прелестный щенок, мне его показали едва ли не первым делом. Он живёт в конуре позади шестого отряда, и вся детвора таскает ему половинки котлет. Так что он уже вовсе не крошечный - толстолапый, мордастый, с круглым туго набитым пузиком, которое он охотно подставляет под ласку, похожим на замшевый барабан. Этот уже ни в каком рукаве не уместится - разве что царской шубы теперешнего (sic!) Черкасова. У самого въезда в лагерь, за зелёной решеткой, по две стороны аллеи - два белых гипсовых пионера, похожих, как брат и сестра. На белых шеях задорно алеют настоящие красные галстуки. И если б не знать... Но эту историю мне рассказали, едва ли не первым делом, взахлёб и с восторгом, еще до щенка... И да, это интересная история и лагерю, одному из самых первых в стране, есть, кем гордиться. Этим брату с сестрой сейчас бы было под сорок. Но уже никогда не будет. Если б я не помнил, какое сегодня число, а сегодня двадцать второе. Я с тех пор ночью с двадцать первого на двадцать второе июня не спал ни разу, из определенного суеверного, совершенно нелогичного, но при этом совершенно четкого страха. Если меня когда-нибудь спросят, каким ощущением мне запомнилось то, что случилось однажды двадцать второго, я отвечу: невозможностью спать. Сначала ты не можешь заставить себя заснуть из панического страха: что будет происходить, пока ты тут спишь. От страха: вот сейчас ты заснешь - а в чем ты проснёшься? От неизвестности: ты заснёшь - и проснешься ли? А потом вдруг - и нет возможности спать, когда тебе на голову норовят упасть бомбы и каждую ночь ты подрываешься и бежишь прятаться в щель. И ты уже настолько вымотан, что кажется, только будет возможность - упадёшь и уснёшь, уже не думая ни о чем. Только вот когда такая возможность появится - то опять не уснёшь, потому что... А потом опять - никакой возможности спать, когда людям положено спать, ты работаешь и чуть ли не спишь на ходу. И снова думаешь: вот как только появится... И вот так волнами год за годом, и конца этому нет. Впрочем, в таком измененом состоянии сознания, подобном болезни или дурману, иной раз, бывает, мир воспринимается по-другому и приходят хорошие идеи. Но об этом я меньше всего хочу рассказывать вот этим, веснушчатым и вихрастым, в белых футболках и ярких ситцевых сарафанах, с голубыми, карими, серыми глазами детей благополучного мира. Хотя, возможно, как раз им эта информации была бы полезна. И даже вполне возможно, что интересна. Но нет. Я - не хочу. Когда я однажды просил сделать так, чтобы я мог жить спокойно, мне сказали: "Какая у вас есть вторая профессия? Может, бухгалтер?". Но все равно. НЕ-ХО-ЧУ. Снял же как-то Климов эту прелестную прелесть. Снимают же как-то Тарковский, Данелия, Райзман (про Райзмана знаю, как). Уж не знаю, как они спят - но снимать-то ещё как снимают. - Прежде всего, что вам обязательно надо понять: чтобы работать в кино, надо очень много работать. Все равно, кем, режиссером, актером, каскадером, оператором или костюмером. Кино - это труд, и трудиться придётся много и добросовестно. Могу вас утешить - это в основном интересно. Не как школьная алгебра... хотя алгебра тоже может понадобиться. А уж геометрия - точно. Следующее: надо постоянно смотреть вокруг, и смотреть с интересом. Вокруг вас, даже в самые обычные дни и в самых обычных местах столько всего интересного - и всё это может когда-нибудь пригодиться. К примеру... У меня в руках - белый бумажный лист. - На что он похож? На крыло... На парус... Хорошо. Еще? Да-да? На поляну с пастушьей сумкой? Вообще замечательно. На деталь звездолёта? На вход неизвестно куда?.. Как в "Королевстве кривых зеркал", это имеется в виду? О, это вообще отличная идея. А вот теперь? Поле с пастушьей сумкой постепенно превращается в горный пейзаж, а затем - в бумажного голубка. - Как вы думаете, куда он полетит? Давайте проверим. Я не знаю, почему тень вожатой на досках эстрады похожа на рогатого кролика. Но ведь похожа же - А еще, что вам навряд ли кто-нибудь скажет, но это тоже факт: кроме того, чтоб работать, надо и отдыхать. Не бойтесь спать, не бойтесь бездельничать, не бойтесь болтать просто так, потому что вам хочется. Знаете, сколько хороших идей в нашем деле родилось просто так, за... компотом?