Clovis Reyes — Fluxxwave.
— Долго ещё будешь меня избегать? — спросил Тэхён, наконец-то подловив Джина в одном из многочисленных коридоров университета. Тот стоял и смотрел в пол, будто ему было стыдно или неловко. Ну конечно, после их связи прошла неделя. Неделя, когда они не обмолвились ни словом, ни взглядом. Тэхён не смотрел на него, потому что утратил к этому интерес. Джин же, похоже, не смотрел, потому что ему было стыдно. Это и тупому было ясно. Но Тэхён устал делать вид, будто всё хорошо. Ему хотелось ясности и окончательной точки во всей этой хуйне. Потому что если говорить честно, то ему не хватало Джина, его общительного друга, который болтал с ним на парах и делился чипсами. Тэхён скучал именно по этому больше всего. — Я тебя не избегаю, — решил прикинуться дурачком тот. Тэхён цокнул и закатил глаза. Он не думал, что Джин мог быть таким. Ну, слабым и беспомощным. Ему казалось, что тот говорил и делал, что хотел, при этом ничего не стесняясь. А оказалось, что это был несчастный алкоголь в крови. — Хватит уже, — раздраженно ответил Тэхён, но когда понял, что таким образом мог спугнуть Джина, добавил уже более мягко: — Давай поговорим. Пожалуйста… — Да что мне тебе сказать, Тэхён? — Джин будто бы не знал, куда себя деть: он постоянно оглядывался по сторонам, словно их кто-то мог подслушивать, обнимал себя руками и шмыгал носом, будто вот-вот заплачет. — Что-нибудь? — Тэхён уже отчаялся. Ему надоело сидеть одному на парах, ни с кем не разговаривая. Остальные одногруппники были недостаточно весёлыми, недостаточно общительными, недостаточно Джином. — Я… я завязал на время с алкоголем, — начал тот, устало прикрывая глаза. — Ты мой друг, Тэхён. Я не хочу из-за какой-то ошибки портить нашу дружбу. Тэхён понимающе кивал. Он тоже не хотел терять эту дружбу, пусть и поступил гнусно по отношению к Джину. На то были и свои причины. — Я знаю… — Я был пьян, понимаешь? Когда я пью, то… это пиздец. Другой человек будто. Тэхён улыбнулся уголками губ, потому что Джин, кажется, начал понемногу становиться собой. Буквально вчера Тэхён пытался с ним поговорить, но тот сбежал, даже не дослушав его. А уже сейчас они наконец-то нормально говорили. — Заметил, — всё, что смог сказать он, пожав плечами. — Но это же не повод для бегства. — Не повод. Но мне было стыдно. — За что? — За то, что я помню всё. — Джин взглянул на Тэхёна и тот увидел в глазах друга боль, смущение и стыд одновременно. Тэхён понимал состояние Джина. Его засосы, наверное, напоминали ему о том дне. А, быть может, и не только шея, но и другое место. Тэхён совсем не щадил друга в тот вечер и таранил его своим членом, будто в последний раз. Чёрт, они ведь даже не использовали презерватив. Наверное, на утро Джин совсем был потерянный и испуганный. Проснуться в сперме в заднице то ещё было счастье… — Я тоже совершил ошибку. Не стоило отвечать на твой поцелуй. — Давай забудем это, — предложил Джин, — как страшный сон. Я хочу дальше с тобой общаться. — И я… — Тэхён согласно кивнул. — Но могу я задать тебе ещё один вопрос? — Конечно. — Зачем ты рассказал всё Чимину? Джин виновато улыбнулся, после чего ответил: — Искал поддержки. — Ты ведь знаешь, что он в меня влюблён. — Знаю. Извини. В тот момент не подумал. — Ты тоже извини… Тэхён наконец-то почувствовал, будто между ними растаял тот лёд, который был препятствием всю неделю. Они попрощались на хорошей ноте и он вернулся обратно в общежитие. Тэхён не чувствовал вину или переживание за друга. В самом деле, на что тот надеялся, приглашая к себе его на пиво? Они были не маленькими мальчиками и всё прекрасно понимали. Но надо же было сделать вид, что ему было жаль. Тэхёну пока нужен был Джин. Вернувшись в свою комнату, он сел на кровать и открыл ноутбук. Открыл и замер. Что делать дальше? Куда обратиться и с чего начать? Он устало потёр виски, откинувшись на спинку стула, что неприятно впилась в позвоночник. Хотелось узнать всё и сразу, но Тэхён прекрасно понимал, что если вся история настолько неизвестна, то и информацию по ней искать пришлось бы долго. Он привстал, протягивая руку к лежавшей на кровати сумке, вытащил из неё энергетик, оставшийся с обеда, пшикнул крышкой и сделал глоток. Сладкая жидкость приятно щипала слизистую, и Тэхён расслабился в блаженстве. Первое, что он сделал, когда вернулся к уже погасшему ноутбуку – это открыл твиттер. Помойка была та ещё, но если покопаться, то найти что-нибудь получится. И копаться пришлось долго. За окном стемнело, а Тэхён всё ещё листал ленту, прыгая по хэштегам. В глазах рябило так сильно, что буквы сливались в один сплошной поток непонятного нечто. Одной банки энергетика едва ли хватило, поэтому, потянувшись до сладкого хруста, он встал и двинулся к выходу из комнаты. Хлопнул дверью, а после вернулся, потому что забыл бумажник. От приятной летней ночной прохлады Тэхён ощутил мурашки, пробежавшие по позвоночнику под футболкой. Громкий стрекот насекомых и гудение уличных фонарей приятно расслабляли, но он старался шагать быстро, хотел сократить количество потраченного времени и вернуться к поискам. Возможно, если бы не заинтересовавшая его история, Тэхён остался бы посидеть на скамейке. Вернувшись обратно, он поставил две банки энергетика рядом с уже пустой, бросил шоколадный батончик рядом и ушёл в душ, чтобы освежиться под прохладной водой и привести мысли в порядок. В глазах всё ещё рябило от кучи часов, проведённых за прочитыванием бесполезных твитов и листанием ленты. И только ближе к полуночи Тэхён нашёл, что искал. Информации было немного: какой-то парень с иностранным именем резко высказывался об университете, но так давно, что Тэхён немного испугался, что не сможет связаться с автором. За больше, чем пять лет, с этим человеком могло произойти всё, что угодно. «Стоит поблагодарить Финикс Хайтс не только за билет в счастливую жизнь, но и за билет на тот свет», — писал тот. И целая куча хэштегов, благодаря одному из которых Тэхён и наткнулся на этот твит. Он перешёл на страницу автора, очень долго листал ленту, опускаясь до нужного времени, а добравшись, ощутил весь негатив, что тот человек выплёскивал через слова. Он не писал чего-то откровенного, лишь завуалированные фразы, которые поймёт лишь тот, кто знаком с ситуацией или знает, что искать, как Тэхён. Но всё это откровенно кричало о том, что автор твитов искренне ненавидел университет и всё, что было с ним связано. И об этом он не стеснялся говорить. Вот только Тэхён не настолько был глупым, чтобы не понимать причины ненависти и скрытый смысл в постах. И первым твитом под нужным хэштегом было очень чувственное прощание с «любимым другом». Тэхён думал, что будь он таким же эмпатичным, как Чонгук, то вместо энергетика глотал бы слёзы и наматывал бы сопли на кулак. А потом, когда перечитал твит снова, подумал, что, возможно, так прощались не совсем с другом, а просто с любимым человеком. Крепко зажмурившись, он выбросил ненужные мысли из головы, считая, что ему не было дела до каких-то взаимоотношений, оборвавшихся больше пяти лет назад. Но ему очень нужно было узнать подробности этого, поэтому он скопировал адрес электронной почты, указанный в описании к профилю, перешёл в свой почтовый ящик и написал письмо. Осталось лишь дождаться, что не казалось таким уж простым. Тэхён умел ждать, но не любил. Выключив ноутбук, он пошёл спать, потому что знал, что если бы сидел в ожидании, то это затянулось бы на несколько часов. А ему ещё нужно было вставать на утреннюю тренировку с Чонгуком. На следующий день, вернувшись домой после запланированных дел, Тэхён сел за ноутбук. Он думал, что автор вряд ли ответит ему, так как у него не было свежих твитов за последний год. Поэтому открывал почту без каких-либо надежд. Его пальцы даже слегка подрагивали, когда он нажимал на иконку с почтой. Открыв её, он увидел одно новое уведомление, – это был ответ того самого парня. Тэхён раскрыл глаза и сначала не поверил. «Здравствуйте, кто вы?», — писал в своём ответе тот. Пальцы сами начали печатать текст, хотя Тэхён особо долго не задумывался над ответом: «Меня зовут Ким Тэхён и я учусь в Финикс Хайтс. Я нашёл ваш твиттер и хотел бы узнать подробности той трагедии. Можем ли мы списаться в какаоталке?». В ожидании ответа Тэхён открыл тумбочку и достал оттуда пачку сигарет. Он не собирался трястись над ноутбуком, лишь бы незнакомец ему ответил. Но, чёрт, так стало интересно, что же произошло. Зря Джин рассказал ему об этой истории. Тэхён ведь не отвяжется. Закурив сигарету, он вдыхал едкий дым, понемногу расслабляясь. Как же давно он не курил. Тэхён не любил сигаретный дым. Но и с тем же его обожал. Когда всё, что хотелось – это разрушить целый мир. Поэтому под рукой всегда находилась пачка сигарет, которая успокаивала мозги. Это был личный антидепрессант Тэхёна. Выкурив одну сигарету, он открыл форточку, позволяя тёплому ветру проникать в комнату, и выкинул окурок в окно. Он давно понял, что на курение здесь всем было плевать, поэтому спокойно делал это в своей комнате. Но остальным это знать было не обязательно. Разблокировав ноутбук, Тэхён увидел новое сообщение, не вселяющее надежду: «Откуда мне знать, что ты не подсос директора? Спасибо, мне уже достаточно раз угрожали». «Мой друг рассказал мне эту историю недавно. Что здесь умер студент по странным обстоятельствам, вроде передозировка наркотиками. Это про него ты писал? Когда я поступал сюда, то не читал и не слышал ничего подобного. Почему нет ни одной статьи, посвященной этой трагедии?», — напечатал Тэхён, рассказав всю правду. «Вот мой какаоталк, напиши мне туда», — последовал ответ через несколько минут с ссылкой на открытый чат. Тэхён ещё не до конца верил, что эта была правда. Возможно, этот парень прикидывался кем-то, либо же придумал эту историю. Но тогда зачем ему это нужно было? Ох, Тэхёну это ещё предстояло узнать. Нажав на ссылку, он вошёл в чат и написал: «Это я, Ким Тэхён». «Меня зовут Кан Донхён. В твиттере написан мой фейковый ник, потому что директор и его люди угрожали мне, если я что-то напишу или расскажу. Поэтому я решил писать под выдуманным именем. То, что ты написал в письме – это ложь». Тэхён знал, что директор что-то скрывал, но не думал, что настолько. Последний раз он его видел в свой первый день, а потом лишь урывками в коридорах. Неужели ему было настолько наплевать на студентов? Достаточно было заплатить большую сумму – и тот сидел тихо. «Что в моих словах ложь?», — напечатал он, параллельно смотря на настенные часы. Было час ночи. «В словах твоего друга. Я не обвиняю его, вы все не знаете правды. Его звали Чонин и он был выигравший конкурсант. Он был моим близким другом, которого я ценил и любил. Знаешь, что делает толпа людей, когда видят человека, более талантливее их?». «Что?». «В Финикс Хайтс есть придуманная студентами традиция: найти слабого ученика и проверить его силы, действительно ли он достоин учиться там. Они нашли в Чонине слабого человека, хотя он был умнее нас всех и в тысячу раз талантливее. Они все ему завидовали, хотя у них карманах были забиты купюрами. Я тоже был одним из тех, кто в деньгах не нуждался, но Чонина я уважал и любил». Тэхён читал сообщение Донхёна со сбитым дыханием. Чонгук именно об этом ему говорил, когда предупреждал его? Что богатые отпрыски искали в конкурсантах слабое звено и пытались его устранить. Но как? Он пока смутно понимал, что именно они делали. Но догадывался. Видимо, взрослым этому не было дела, иначе это давно бы укоренили. Но что пять лет назад, что в нынешние дни, – ничего не поменялось. Эта традиция до сих пор существовала в университете. «Что с ним произошло?», — ответил Тэхён через несколько минут. «Сначала они втёрлись в его доверие. Хихикали вместе с ним, говорили какой он милый и что они могут быть друзьями. Чонин был наивный и доверчивый, и именно это его и погубило. Из-за них он становился хуже и начал делать те вещи, которые не хотел, но которые хотели они. Когда он не хотел что-то делать, то его травили толпой. Названные друзья не стеснялись его толкать, бить и оскорблять. Остальные смеялись над этим и ничего не делали. Я пытался ему помочь, правда. Я ходил к директору и говорил ему про это, но он лишь разводил руками. А всё потому, что родители этих детей платили ему дополнительные деньги». Тэхён даже через текст чувствовал боль Донхёна, которая с годами не утихала. Наверняка он даже плакал, сидя по ту сторону экрана и печатая это сообщение. Но Тэхёну не было грустно, потому что он понимал, что таковы были реалии этой жизни. Неужели ему самому повезло и он не попал в список слабаков? Если так, то, возможно, Джин, Чонгук, Чимин и Хосок были такие же и общались с ним из-за этой традиции. Нет, они не могли быть такими. Это не они рушили его жизнь. Это Тэхён рушил их жизни. «А дальше?». Тэхён напечатал коротких два слова и пришедшее через четыре минуты сообщение заставило немного вздрогнуть. Он догадывался о том, что именно увидит. И даже ежедневное нахождение среди жестокости, избалованности и вседозволенности не смогли изничтожить в нём чувство сожаления. Наверное, единственное, что мог делать Тэхён в отношение этих людей – жалеть их. И совсем не в том хорошем смысле. «А дальше Чонина нашли в туалете после одной из вечеринок. Он наглотался таблеток, потому что один из крутившихся рядом уебков обдолбался и сказал, что никогда ему не быть таким же, как он. Я не знаю всех подробностей, но точно знаю, что в ту ночь они толпой набросились на него. Говорили мерзкие слова и унижали. Попробуй угадать, кто вручил ему эти таблетки?». Тэхён хмыкнул, накрывая ладонью глаза. Ему представилась Сольхён, услужливо бегущая за толпой однотипных девиц, не имеющих за душой ничего, но с кучей родительских денег. Что случилось бы, если бы они выбросили её так же легко, как подобрали? Успела ли она почувствовать себя частью их жизни или всё ещё ощущала себя другой? Ответы на эти вопросы казались такими простыми, но их двойственность не позволяла представить истинный исход. «Но Чонин стоил десятки таких», — пришло следом за рассказом. Тэхён не сомневался, он верил незнакомцу по ту сторону экрана и лелеял свою ненависть, бережно складывая каждую частичку информации. Они были намного лучше каждого из этого университета. Даже всегда ворчливый и премерзкий Юнги не был ровней этим заигравшимся в богатую жизнь детишкам. «Что случилось потом?», — спросил дальше Тэхён. «Разбирательства внутри универа, скандалы и куча репортёров, которые исчезли, как только было организовано родительское собрание. Расследования даже не было. Сразу же оформили суицид, написали кучу противных статей о студенте-наркомане, что даже попав в элитное общество не смог справиться со своей зависимостью. Так им было выгодно». «Статьи проплатили?», — спросил Тэхён, но уже знал ответ на вопрос. Донхён ответил короткое «да» и затих, а через две минуты вышел из сети, оставляя Тэхёна наедине со своими мыслями. И чтобы не потеряться среди суровых и иногда невыносимых реалий, он выскочил из комнаты и пошёл. Без цели и смысла шёл вперёд, оставляя позади коридоры и лестничные пролёты. От чего-то на душе было так погано, что хотелось то ли реветь, то ли выблевать этот мерзкий ком, подпирающий горло. Чувство утраты казалось Тэхёну слишком знакомым. Возможно, именно сейчас ему стоило развернуться и пойти обратно, заглянуть к Чимину и позволить себе забыться, потому что тот точно знал, за какие верёвочки нужно было дёргать, чтобы Тэхён не видел никого, кроме него, и не думал ни о чём, кроме того, чем они занимались. Он зажмурился, выгоняя Чимина, что успел поселиться в его голове, из мыслей. Тэхён слишком много думал о соседе – совсем не так, как должен был. Он ведь был здесь не за этим. Да и мог ли Чимин занять отдельное место в его чёрством сердце? Однозначно мог. И уже сделал это. С подачи самого Тэхёна. Но только за ним закрылась входная, как взору предстал тот, кто одним своим видом смог избавить его перегруженную голову от Чимина и истории Донхёна. Чонгук сидел на скамейке, забросив ногу на ногу, повернувшись к собеседнику, и приятно улыбался. Потребовалась лишь пару мгновений прежде, чем он заметил растерянного Тэхёна, пулей вылетевшего из общежития, и помахал ему рукой, зазывая к себе. Его собеседник обернулся, удивлённо разглядывая человека, которого Чонгук нагло пригласил к их беседе. — Привет, Уён, — пробурчал Тэхён, предолев себя и расстояние до скамейки. — Чонгук. Он мило улыбнулся тому, но сделал это так неискренне, что Чонгук заметил и лицо его вмиг стало серьёзным. Тэхён даже заметил небольшую озабоченность в сведённых к переносице бровях. — Как проходит твой день? — поинтересовался он, а Тэхён решил, что не воспользоваться возможностью - грех. — Эм, — начал он, бросая взгляд на Уёна, слегка насупившегося, но не без интереса ожидающего ответа, — могло быть и лучше. Чонгук, повторяя за Тэхёном, перевёл взгляд на собеседника напротив и пришедшее к нему понимание заставило его дёрнуться, что не укрылось от внимательного взгляда Тэхёна. Почувствовав давление с обоих сторон, Уён слегка поёжился. Он поправил кепку, перекинув её козырьком назад и поднялся, уступая Тэхёну. — Думаю, что мне пора, — начал он оправдываться. — Пожелай мне удачи, — обращался он к Чонгуку. — Удачи, — сжал кулак тот и потряс им. — Я уверен, что у тебя всё получится. Она не сможет устоять перед тобой. Уён хихикнул, склонил голову в прощании обоим и ушёл. Тэхён смотрел ему в спину, снова цепляя непрошенные мысли. — Он волновался перед свиданием и припёрся слишком рано, — пояснил Чонгук. — Поэтому мне пришлось поддержать его и помочь скоротать время. — Это так мило с твоей стороны. — Я спрошу ещё раз, и, будь добр, ответь честно. — Чонгук приблизился, а Тэхён отодвинулся. Он не сразу понял свой порыв, но как только осознал, то мысль о том, что это может сыграть на руку, не казалась глупой. — Как проходит твой день? — У меня была паническая атака, — соврал Тэхён, показывая дрожащие ладони. — И я вышел на воздух, как только успокоился, потому что духота в комнате слишком душила. — Господи, Тэхён. — Чонгук схватил его руки в свои и принялся растирать, будто Тэхён не в нервном срыве признался, а в том, что замёрз. От его действий кожа моментально вспотела. — Мне так жаль… — Не стоит. Ты же не виноват в этом. — Поделись со мной, обещаю, никому не расскажу. Тэхён опустил голову, напрягая плечи, сделал голос более писклявым и жалким, и начал рассказ: — Мне кажется, что я совсем не вписываюсь сюда. Чувствую себя самозванцем. Я каждое утро просыпаюсь в уютной комнате с отличными условиями, иду на лекции к умным и известным профессорам, со мной дружат замечательные люди, но Тэхён из прошлого даже подумать не мог о таком. Как же легко мне всё это досталось. Он освободил свои руки и накрыл лицо, потому что лёгкая улыбка рвалась на лицо от вида озабоченного и взволнованного Чонгука. — Ты с ума сошёл? О чём ты говоришь? Тэхён, ты же сам рассказывал мне о своём тяжёлом детстве. Разве можешь ты сейчас считать, что получил всё это незаслуженно? Ты столько страдал. — Это не значит, что всё резко должно было измениться вот так. Разве же страдания приводят к такому? — Ты сам привёл сюда себя. И твои усилия. Абы кого не взяли бы на стипендию. Тут нужен отличный ум. А ты такой… — говорил Чонгук быстро, останавливаясь лишь для того, чтобы сделать вдох, — невероятный. — Но мне далеко до вас. — Ты стоишь с десяток таких, — сказал Чонгук, почти повторив слова Донхёна. И Тэхён улыбнулся вымученно, показывая ему лицо. — Мне хочется в это верить, но не совсем получается. — Да ты сдурел! — воскликнул Чонгук. — Перестань. Ты мой друг, ты один из лучших учеников нашего университета и мечта каждой девчонки, — поиграл он бровями. «Идиот», — подумал Тэхён. Разве нужны ему были эти девчонки, что по сравнению с Чонгуком будто деревяшки? Он поднял пару виноватых глаз, заглядывая в глаза напротив. Они были тёмными, большими и так красиво отражали лучи летнего солнца, что внутри Тэхёна что-то вспыхнуло. Что-то мерзкое и противное. Оно говорило, что нужно немедленно стереть это воодушевление с лица Чонгука. — Думаю, что это проблема, в которой мне нужно разобраться самостоятельно, — сказал Тэхён, решив, что этот спектакль пора заканчивать, либо родившаяся внутри злость может наломать дров. — Хорошо, я не буду насиловать твою душу, — согласился тот, закидывая предплечья на спинку скамейки и подставляя лицо с зажмуренными глазами жаркому солнцу. — Пошли напьёмся? У меня есть текила. Словно сгнившая вишенка на протухшем торте прозвучали слова Чонгука, вызывая в Тэхёне ещё большее отвращение. Это именно то, что нужно было Чонгуку, чтобы чувствовать себя хорошо. Все его проблемы решались алкоголем. — Идём. Вместе они поднялись и двинулись в сторону входа. Тэхён поднял голову, отыскав взглядом окно Чимина и чуть облегчённо выдохнул, не увидев там силуэт. О чём он вообще думал, когда пытался что-то разглядеть за стеклом? «Совсем спятил», — подумал Тэхён перед тем, как прийти к выводу, что ему не хотелось бы, чтобы Чимин узнал о сегодняшнем вечере, что он проведёт с Чонгуком. В общежитии они шли той лестницей, что находилась дальше от комнаты Тэхёна. Он чувствовал себя подростком, который вернулся домой к утру и старался не разбудить родителей. Ему хотелось хихикать, но приходилось сдерживать себя, поддерживая легенду о синдроме самозванца. — Проходи, — прошептал Чонгук, будто тоже боялся, что их заметят, и пропустил Тэхёна первым в свою комнату. Чистую и приятно пахнущую, как и всегда. Пока Тэхён осматривал комнату и садился на кровать, будто в первый раз, Чонгук тем временем достал из холодильника бутылку с прозрачной жидкостью, видимо, текилой. У него даже были специальные роксы для распития такого алкоголя. Тэхён не был удивлён, потому что даже несмотря на простоту Чонгука, тот вряд ли бы стал пить такие напитки в пластмассовых стаканчиках. — Держи. — С-спасибо… — неловко ответил Тэхён, принимая протянутый стакан с налитой жидкостью. Чонгук улыбнулся и плюхнулся рядом с ним. Тэхён вмиг почувствовал тепло, исходящее от него. И сам поёжился, потому что давно не чувствовал этого. Тот не заметил изменившуюся атмосферу между ними, продолжая пить текилу. Тэхён тоже пил, но маленькими глотками. Они сидели на кровати, опираясь спиной о стену. И некоторое время молчали, вслушиваясь в крики студентов снаружи. — Эм… как оно? — нарушил первый тишину Тэхён, намекая на отношения между ним и Саной. Чонгук громко отпил, после чего ответил, с первого раза поняв заданный вопрос: — Не люблю её больше. Точнее… ну, не любил я её никогда. — Ясно. Грустно. — Тэхён пытался не выдавать радости на своём лице. Но улыбку было тяжело скрыть, потому что он ждал этого момента очень долго. Когда Чонгук бы понял, что Сана ему была не нужна. Ему нужен был только Тэхён и его сильная всепоглощающая любовь. Только вот Чонгук не выглядел так, будто позвал его сюда ради чего-то большего. В конце концов чего он ещё ожидал от гетеросексуального друга? Тэхён сам не понимал, но всё равно пошёл на поводу своих чувств и согласился выпить. — А у тебя? — вдруг задал вопрос Чонгук. Тэхён нахмурился. По-моему он не давал ни намёков на то, что ему кто-то нравился. А Чонгуку тем более не показывал свою привязанность и любовь. — Не понял… — Ну… — начал Чонгук, неловко почесав затылок. — Я видел тебя и Чимина… Вы друзья? Тэхён раскрыл глаза, взглянув на Чонгука. Когда тот успел увидеть его в компании Чимина? И если он что-то видел, то что именно? Было так много вопросов, на которые он не мог найти ответы. Проще было спросить у самого Чонгука, но таким образом Тэхён бы только подтвердил, что они были вместе. Формально они не были вместе и их ничего не связывало, кроме одноразового секса. Чимина Тэхён вспоминал временами, – и то это всё меркло, стоило Чонгуку появляться на горизонте. Как можно было любить кого-то, когда существовал Чонгук? Прекрасный, чистый, без плохого прошлого… Но во всём этом была та самая переменная, заставляющая Тэхёна усомниться в предыдущей мысли. И это был Чонгук. Его присутствие действительно освобождало голову от мыслей о соседе почти всегда. Но стоило Чонгуку уйти, чтобы продолжать жить свою жизнь, наглый Чимин влезал всюду: в пространство, наполняя воздух своим ароматом, в мысли, в душу. Должно ли это значить, что Тэхён отвёл определенное место Чимину? Какое-то странное ощущение, которое сложно было определить, ползло по внутренностям, оседая в грудной клетке. Оно скреблось своими длиннющими острыми когтями о ребра, оставляло дыры в легких, вынуждая заметить, как вид ебучего Чимина заставлял воздух прокиснуть внутри. Тэхён зажмурился, понимая, что звоночек в голове, звучащий не тише церковного колокола, оповещал, что пиздец был не за горами. Он бы попытался свалить всю вину на самого Чимина, обвинить его в тех гниющих и гноящихся язвах на внутренних стенках его сердца, которые, подобно ожогам Чимина на ладонях, не позволяли забыть о причине их появления. Но вся проблема была в том, что винить должен был Тэхён лишь себя. Потому что он слишком расслабился в обществе несносного соседа, позволил ему оказаться ближе, влезть под кожу и остановиться там, комфортно расположившись. Одна эта мысль заставила сердце болезненно сжаться. «Блядский Чимин», — пронеслось в голове. И Тэхён прошёл бы весь ад туда и обратно босыми ногами прямо сейчас, чтобы избавить себя от осознания, которое уже озарило. Было глупо игнорировать маниакальную тягу к Чимину. Время летело неумолимо и жесточайше, и остальные аспекты жизни Тэхёна, содержащие Чимина, – обстоятельства, слова и поступки – следовали его примеру, принимая определённую форму и развиваясь без возможности изменения. Было слишком поздно, Тэхён. Ты уже влип. Но всё это незачем было знать Чонгуку. Милому, доброму Чонгуку, ожидающе хлопающему глазками. — Мы не вместе, Чонгук, — постарался ответить Тэхён со всей серьёзностью в голосе. — Он мой друг. — Друг, к которому ты ходишь в комнату ночью? Тэхён снова ничего не понимал. Ему показалось, или в голосе Чонгука сквозила ревность? Неужели он ревновал его к Чимину? Интересно. И как-то незаметно всё стало серьёзным. Тэхён получил удивленный взгляд с долей заинтересованности, а в голове пролетела мысль, что, возможно, он всё испортил. — Ты ревнуешь? — пошутил Тэхён, слегка пихая того в плечо. — Серьёзно? Я к тебе так-то тоже хожу ночью. Мы вместе? Чонгук засмеялся, кажется, понимая всю абсурдность ситуации. Обсуждать Чимина с Чонгуком у Тэхёна не было никакого желания, да и он бы не сказал правду. Он хотел выглядеть в его глазах самым лучшим, милым и добрым. — Видимо, да. Извини, глупость сказал. Только потом Тэхён понял, в чём было дело: лицо Чонгука было красным, словно спелая клубника, улыбка не сходила с лица, будто он вспомнил какую-то шутку в голове и сейчас выглядел немного сумасшедшим; глаза уже были стеклянные и они будто в душу пытались заглянуть. Тэхён их туда старательно не пускал. Не надо было смотреть на его демонов. Проигнорировав резко изменившееся состояние того, Тэхён шутливо спросил: — Будешь ещё пить, алкаш малолетний? — Нет. Хочу что-нибудь посильнее. — Водку? — наивно поинтересовался Тэхён, ещё не зная, что его ждёт. — Что может быть крепче водки? — Нет, это другое. Пока Чонгук перебирал свои книги на стеллаже, Тэхён сверлил взглядом его зад. Отвратительный привкус от текилы во рту хотелось перебить. Желательно чем-нибудь сладким. Пусть даже приторным. Таким же приторным, как и «да» Чонгука, бездумно брошенное на вопрос, который со всей силы не хотелось обмусоливать в голове прямо сейчас. Он вообще понимал, какой механизм запустил в переполненной голове Тэхёна этим ответом? Или это просто было для поддержания шутки? Или Чонгук пытался отмахнуться от ревности к Чимину? Тэхён и не заметил, как подвалила ещё куча вопросов на реплики, которые не стоило бы всерьёз воспринимать. Особенно, когда они прозвучали из уст Чонгука. Особенно, когда он был пьян. — Блять! — воскликнул тот, вытягивая руки вперёд. — Идеально. Он обернулся, показывая своё счастливое лицо. Тэхён готов был сквозь землю провалиться от ярких звёздочек в глазах Чонгука. Они блестели, разбавляя чёрный широкий зрачок, словно звёзды на тёмном космическом полотне. Или хрустальная люстра, поймавшая солнечный луч. Так Чонгук восторгался маленькому зип-локу в руках. Не Тэхёну. — Что там? Чонгук вдруг замер, сделался слишком серьёзным и склонил голову набок, будто задавая немой вопрос. «Ты правда настолько туп или прикалываешься?», — услужливо озвучил внутренний голос. И Тэхён чуть улыбнулся, сам не зная, чему именно. Он должен был дать понять Чонгуку, что ответки на его глупый не озвученный вопрос не будет, потому что тот застал его врасплох двумя маленькими яркими таблетками на дне прозрачного зип-лока. — Наше хорошее настроение, — фыркнул Чонгук, усаживаясь обратно. Он раскрыл пакетик и высыпал содержимое на ладонь. — Тебе нужно отвлечься от своих мыслей. А я за компанию. С ярко-жёлтой таблетки на Тэхёна смотрела нарисованная морда. Слишком весёлая. И тогда принятый образ жизни закричал внутри, что пора было остановиться, не нарушать самовыдуманные правила ради того, чтобы угодить Чонгуку. Надо было глубже вдохнуть и отказать, сделав вид, что подумал. — Держи, — протянул Чонгук ладонь, разделяя дозу. Таблетку розового цвета он уложил на свой язык, продемонстрировав Тэхёну. — Не бойся. Это молли. — Мне ни о чём не сказало, — врал Тэхён. Потому что сказало. Он был знаком с экстази. Не так близко, как Чонгук, но всё же сталкивался. — Просто возьми. Ты не подсядешь, обещаю. Сомнительно взглянув на ладонь, Тэхён взял таблетку пальцами. Он покрутил её перед глазами, вытянув руку в локте, пока Чонгук стащил с кровати подушку, подперев ею спину, и откинулся на кровать, запрокидывая голову и зажмуривая глаза. Воспользовавшись этим, Тэхён поднёс руку ко рту, а следом запил противной текилой. Он сделал вид, что сглотнул, но таблетку затолкал в карман, незаметно вжикнув замочком, чтобы не выпала. Повторив за другом, он так же откинулся на кровать, не обращая внимания на врезавшуюся в спину деревяшку. Хотелось уйти к себе, умыться холодной водой и лечь спать. Слишком много мыслей проносилось в его голове за последние пару десятков минут. Тэхён грешил на текилу, неприятно выжигающую желудок изнутри. — Эй, — негромко сказал он, заметив копошение сбоку. Чонгук наполнил рокс и поднёс к губам. — Это опасно. — И что теперь сделать? — отмахнулся тот, вливая в себя алкоголь за один раз. Тэхёну казалось, что это могло стать его последней дозой, прежде, чем его внутренности вышли бы через рот, а сердце остановилось. Он бы хотел забыть вид передознувшегося Чонгука, но ещё долго не смог бы. — Надо выбрать что-то одно. — Ага. Вот и выбирай, Тэхён. Чего Тэхён совсем не ожидал, так это горячего лба на своём плече. Не прошло и пятнадцати минут, как Чонгук превратился в жадного до прикосновений кота. Он мурлыкал и тёрся щекой, пока Тэхён ошарашенно смотрел и не мог придумать, что стоило делать. Но Чонгук всё решил сам. Он просто отстранился, возвращаясь на подушку. — Можешь ли ты сказать, что прожил счастливую жизнь? — спросил он, обращая взор на Тэхёна. И Тэхён видел его обдолбанные глаза и румяные щёки. Тот выглядел так невинно, будто и не тёрся о него минутой ранее. — Что ты имеешь в виду? — прочистив голос, сказал он, подражая тону Чонгука. — Если бы ты мог, то ты прожил бы свою жизнь снова? Мне кажется, что я бы не смог, — признался он, искривляя лицо. — Но твоя жизнь беззаботна, Чонгук. Разве ты в чём-то нуждался хоть когда-нибудь? Родители, деньги, друзья, образование – всё далось тебе легко. Тэхён чувствовал себя ужасно вымотанным и только истерики Чонгука ему не хватало. — Если смотреть поверхностно, то ты прав, друг. От этого «друг» Тэхёну хотелось в горло ему вцепиться, чтобы он больше такой хуйни не говорил. Чтобы вообще больше не говорил. — Но ложкой дёгтя в бочке, наполненной моей сладкой жизнью, стал я сам, — сказал Чонгук так ровно, что Тэхён усомнился в мутности его сознания. Как он вообще мог строить такие предложения, использовать такие слова, когда закинулся молли и запил половиной бутылки текилы? «Не первый раз», — пронеслось в голове, и Тэхён согласился с мыслью. — Что ты сделал, Чонгук? Что такого ты мог сделать вообще, что сейчас так думаешь? — спросил Тэхён, заведомо зная ответ. Он крылся в прозрачной слезе, стекающей по алой щеке, в искривлённых грустной улыбкой губах, в прикрытых в сожалении глазах. — Что-то, что не исправят деньги, родители или что-нибудь ещё. — Чонгук это говорил с нотками горечи и боли, наполняющими организм до краёв. Он сидел с поджатыми губами, крутил ебучий рокс в руках и выглядел как побитая собака. И это так, блять, раздражало. Тэхён молчал, предоставляя Чонгуку время. Знал, что тот воспользуется заминкой и продолжит, но забывал об уязвимом состоянии того прямо сейчас. Поэтому удивлённо ойкнул, когда Чонгук навалился на него, пытаясь найти поддержку. Но Тэхён был жесток и безжалостен в этой беседе. Он не дал ему найти спасение в себе. Не в этом случае. Рукой он обнял тело того, прижимая к себе ближе. Просто для того, чтобы ощутить интимность момента, созданную им самим. Потому что его мелочная гниющая душа снова подала ему сигнал, что это была возможность, и ей стоило воспользоваться. — Эй, Чонгук, всё хорошо? — поинтересовался он обманчиво-обеспокоенно, пока сам одной рукой сжимал его талию, а второй гладил лопатки, прижимая тяжёлое тело к себе. — Да, — бормотал Чонгук, скатившийся на грудь Тэхёна. Он вёл носом, удовлетворённо постанывая. — Ты так приятно пахнешь. Так вкусно, — говорил он, а язык заплетался, кое-как позволяя произносить нужные звуки. — Ты так думаешь? — Мгм, — согласился тот, поднимаясь выше по груди, минуя ключицы, к шее. Он морщился от щекочущих нос кудряшек Тэхёна, но втягивал воздух так сильно, что сам Тэхён чувствовал прохладу от гуляющего по коже потока. — Эй, — снова позвал он, — тебе нравится это? Чонгук сдавленно простонал. Тэхён думал, что он пытался что-то сказать, но не мог, накрытый эффектом экстази и текилы. Трезвый Чонгук ни в жизни бы не позволил себе залезть к нему на колени, не вжался бы носом в шею, и не изворачивался бы, издавая писклявые звуки. — Тебе так сильно не хватает близости, а? Не смог найти замену Сане, которой ты нахрен не нужен? Из-за уха слышался скрип, кряхтение. Руки Чонгука гуляли по телу и сжимали грудь. Он привык к женским формам, привык ощущать мягкость и нежность, но Тэхён гнусно улыбался, когда чувствовал, как руки того неудовлетворённо искали, обшаривая его грудь. — Ты хочешь сжать грудь? — спросил Тэхён, поворачиваясь к другу. Его нос уткнулся в шею того. — Не найдёшь, потому что мы вместе работали над тем, чтобы в этом месте, — Тэхён помог ему уложить руки на свою грудь и заставил их замереть, — было твёрдо. Чувствуешь? — Да. — Нравится? Опустилась тишина, нарушаемая лишь громким пыхтением. Тэхён фыркнул. Даже в объебосе Чонгук оставался гетеросексуалом, не позволяя кому-то узнать, что он в бельё тёк от касаний. А Тэхён знал точно, что тёк, потому что Чонгук, пройдя черту, тёрся о его живот своей эрекцией. — Наглый врун, — прошипел Тэхён, хватая того за волосы. Он сжал крепко, потянул от себя, подставил разморённое красное лицо под взгляд и, словно страдающий от жажды, бросился к влажным губам. Он целовал Чонгука однажды, но тогда это не казалось таким. Потому что Чонгук сейчас изводился, сидя на нём, в обоюдном желании, сам рвался ближе и пытался отвечать на поцелуй так, как Тэхён ещё никогда не чувствовал. Такое рвение очень льстило, делало приятно. Намного приятнее, чем ощущения языка Чонгука, скользящего по его собственному. Тэхён оторвал от себя разошедшегося друга, посмотрел в глаза и увидел лишь тёмные омуты. Он урчал изнутри, не имея возможности принять, что это был Чонгук, которого он представлял в такой ситуации несчётное количество раз. Только в глазах того не было понимания, не было осознания и здравого смысла. Казалось, что Чонгук сейчас был готов на всё. С ним можно было делать всё. А он и не вспомнил бы потом. Волна жара прошлась по телу, запуская мурашек по шее. Тэхён помог опуститься Чонгуку и привстал с лёгким свистом, удивленный, когда тот потянулся к поясу его штанов, позволил себя раздеть, но лишь немного. А сам восторгом заходился, когда такой инициативный Чонгук брал член в рот без своих обычных кривляний и предрассудков. — Чонгук, — зашипел Тэхён, дёрнувшись. — Убери зубы. Больно же. Если бы Чонгук мог понимать, он бы так и сделал, наверное, но в этот момент он мог лишь продолжать делать то, что делал, пока не отключится совсем. Тэхёну было больно в моментах, но осознание, что это Чонгук растягивал губы вокруг его члена, насаживался горлом и задушено мычал, отводило эту боль подальше, выводя вперёд желание насладиться в полной мере. Язык того почти не двигался. Тэхён хотел, чтобы он полизал, а не только скользил губами по стволу, но Чонгук не слышал. Он не понимал, что от него хотели, и тогда Тэхён взял его голову и насадил на себя. Кажется, понявший одно единственное, что от него хотели, Чонгук послушно открыл рот, высовывая язык, чтобы Тэхён скользил по нему, вбиваясь в горло. И Тэхён пользовался его ртом так, как желал. Совсем не жалел, толкался в горло, игнорируя рвущийся кашель и рвотные позывы. Лишь надеялся, что успеет кончить до того, как Чонгука вывернет наизнанку. Он запрокидывал голову назад, стонал в удовольствии и действительно наслаждался. Пусть и минет, который пытался провернуть Чонгук, был отвратительно ужасным, но его покладистость в этот момент доставляла удовольствия больше. Руки устали от быстрых и резких движений, лежащий на ногах Чонгук не давал бёдрам в полной мере разогнаться. Тэхён хотел закончить всё быстрее, он подводил себя к краю, протискиваясь в узкое горло, сильно зажмуривался, когда тот сглатывал вокруг его головки. И даже вытекающая слюна, мутная и пузырящаяся, не вызывала отвращения. Потому Тэхёну был отвратителен весь такой Чонгук, что уж было говорить о слюне. Внезапно в голову ворвалась идея. А что, если просто трахнуть бессознательного идиота? Будет ли это ощущаться лучше, чем хуёвейший минет в жизни? Тэхён усмехнулся риторическим вопросам, оттягивая лицо, мерзкое и мокрое, и толкнул того в грудь. Чонгук, словно тряпичная кукла, упал на пол, а Тэхён навис над ним опасным зверем. Ему хотелось поцеловать, поиграть с языком того, умелым в поцелуях, но отвратительным в отсосах. Он приблизился к лицу, чувствуя запах алкоголя, проскользнул рукой вдоль тела, протиснулся в его бельё и уложил ладонь на ягодицу, крепко сжимая. Чонгук простонал в беспамятстве. Лишь тело его среагировало на приятные касания. И только Тэхён опустился вниз, желая укусить ключицу, в дверь внезапно постучали. Он тихонько сматерился, вскочил, хватая оставленную на полу подушку, бросил её на кровать и навис над Чонгуком снова. Тяжёлое тело не хотело поддаваться, и Тэхёну пришлось приложить все усилия, чтобы затащить бессознательного Чонгука на кровать, уложив его лицом к стене. Всё это время стук не прекращался. Тэхён фыркнул, поправил свою одежду и пошёл открывать. — Какого хуя? — спросил Хосок вместо приветствия, ошарашенно вытаращившись на Тэхёна. Он явно не ожидал его увидеть там. И будто последним выстрелом в висок пронеслась мысль в голове. «Он расскажет всё Чимину». От этого стало немного неприятно и даже слегка страшно. — Что надо? — бросил грубо Тэхён, пытаясь отогнать мысли об осведомлённости Чимина. Он держал дверь, не позволяя Хосоку заглянуть внутрь и увидеть полуживое тело Чонгука. — Где Чонгук? — Тот пытался подняться на носочки и всё же посмотреть. — Не твоего блядского ума дело, — ответил Тэхён, захлопывая дверь перед носом Хосока сильнее, чем хотел. Он злился. На Хосока и на Чонгука. И теперь трахать второго совсем не хотелось. — Сука, это всё из-за тебя… — будто в бреду начал шептать Тэхён. Его бесила эта комната, бесили эти книги, ровно уложенные на полке, бесила эта кровать, на которой лежал Чонгук и ни о чём не догадывался. Его бесило всё. Само существование Чонгука раздражало так, что хотелось снова вцепиться в чужую шею и сжать её в руках, наблюдая за тем, как покидала его жизнь. Но Тэхён не мог. Он не допустил бы того, чтобы его демоны вышли наружу и показали своё обличие. Не сейчас. Уж точно не сейчас. Тэхён истерично засмеялся, хватаясь руками за волосы. Он ничего не принимал и едва выпил, но чувствовал себя обдолбаннее и пьянее, чем Чонгук. Злость текла по его венам, будто героин. И внутри плескалась ломка. Он так скучал по нему. — Это ты всё испортил… — продолжал бормотать Тэхён, понемногу начиная шмыгать носом. Он готов был заплакать. Готов был завыть на всю комнату – так, чтобы остальные это услышали. Хотелось залезть на стену от раздирающей боли. Чонгук знал. Это была его вина, что Тэхён был так зол и грустен одновременно. Он ведь почти признался… — Ненавижу тебя, — прошипел Тэхён, смотря на Чонгука. — Ненавижу! Я ненавижу тебя! Ты слышишь меня?! Тот не двигался и выглядел так, будто давно уже умер. Но Тэхён знал, что он был бессмертен. Это же был Чонгук, всеми любимый в этом университете, с кучей друзей и родительскими деньгами. Что могло быть хуже? Тэхён понимал, почему Чонгук так цеплялся за свою жалкую жизнь. Потому что ему было наплевать на всё. Он был таким же, как и все. Именно поэтому Тэхён и любил его своей особенной любовью. Пусть в ней и плавала ненависть и зависть, он всё равно чувствовал тепло и волнение в груди каждый раз, когда видел его. Чонгук делал его живым. Настоящим. Тэхён так долго прятал себя настоящего и только Чонгук помог зажечь в нём ту самую искру. Именно поэтому он всегда любил его. Наконец, успокоившись, Тэхён подошёл к компьютерному столу, на котором стояли колонки с ноутбуком. Тот был разблокирован и там горел главный экран. Тэхён открыл браузер, написал название песни и включил её на средней громкости. Никто не должен был их услышать.clammyclams — Crystals.
Он подошёл к Чонгуку, навис над ним и начал медленно раздевать. Тот ничего не чувствовал, ничего не говорил и даже звуков не издавал. Он уже давно спал, проваливаясь в свой астрал. Конечно, подумал Тэхён, это же надо было так объебаться экстази и текилой. Если бы Тэхён был такой мразью, он бы давно трахнул его вертлявую задницу. Но под рукой не было ни лубриканта, ни презерватива, хотя на последнее ему было наплевать. Не хотелось причинить Чонгуку физический вред в таком виде, ведь он сразу догадался бы, что это был Тэхён. История про Сану в этот раз не прокатила бы. Полностью раздев Чонгука, он замер. Перед ним предстала красивая картина: подтянутое молодое тело, кубики пресса, крепкие руки с выступающими венами и внушающих размеров член, – твою мать, его член был прекрасен. Полувставший, Тэхён хотел на всё наплевать и наконец трахнуть его. Но сдерживался, потому что не мог. Он пришёл сюда не за этим. Достав из заднего кармана брюк телефон, он разблокировал его и открыл камеру. Тэхён старался снимать всё крупным планом, в том числе и полувставший член Чонгука, из которого тёк предэякулят. У человека, впервые увидевшего это видео, не возникло бы мыслей о запрещённых веществах. Перед зрителями предстал бы сгорающий от возбуждения парень, готовый принять чужой член в свой анус. Тэхён улыбнулся своим мыслям, уже в голове придумав название видео. «Два парня и одна камера».