Двести километров в час

      С его ракурса на пассажирском сидении Хэ Сюань видел лишь ту часть лица Хуа Чэна, что была закрыта челкой. Но этого было достаточно, потому что он замечал малейшие мелочи и изменения. Едва-едва заметно сжавшиеся тонкие губы, выдохнувшие через мгновение, когда Хэ Сюань сжал руку на его члене намеренно сильно. Чуть влажные от пота пряди на челке, за которыми была видна повязка на незрячем глазу, покачивающая в такт ритмичной музыке, алая бусина в косичке сбоку. Недовольный выдох, когда Хэ Сюань – опять же, намеренно – перестал двигать пальцами вверх-вниз.       Хуа Чэн молчал, оба молчали, но один, скорее, потому, что был сосредоточен на дороге – машина Хуа Чэна мчалась на сумасшедшей скорости под двести километров в час; а другой – потому, что был сосредоточен на том, что разглядывал Хуа Чэна, по одному лишь дыханию считывая, нравится ли тому, или нужно сделать что-то по-другому. Да и чего таить, Хэ Сюань просто откровенно любовался открывающимся перед ним зрелищем, предпочитая не замечать ни полей, ни деревьев, пролетающих мимо окон. “It was me on that road But you couldn’t see me”       Из динамиков лилась музыка, ритмичная, мощная, как нельзя подходящая к такой скорости и такому, ха, занятию. Хэ Сюань не сомневался, что Хуа Чэн намеренно выбрал эту музыку, поскольку тот никогда не делал ничего просто так. Он ведь и дорогу выбрал словно специально – на километры вокруг ни души. Камер наблюдения тоже нет. Лишь они двое.       Серебряная серьга, запутавшаяся в черных волосах, серебряная цепочка, тонким, незаметным обручем сжавшая шею Хуа Чэна. Иногда Хэ Сюаню думалось, что ему больше подошел бы чокер. С другой стороны, у него не было гарантии, что иногда Хуа Чэн их не носит – с него сталось бы, просто забавы или спора ради. Ну, или просто потому, что Хуа Чэн бы так захотел, а его желания надлежало выполнять, без лишних расспросов и без промедления. Капризный, невыносимый, разбалованный донельзя… и желанный, о, сколь желанный! “It’s about you and the sun A morning run”       Хуа Чэн и был его «утренним солнцем» - Хэ Сюань наклонил голову так, что волосы закрыли его лицо, и горько усмехнулся. Как глупо-романтично, достойно каких-нибудь убогих школьников, и, тем не менее, не менее верно. Ужасно, не правда ли.       Никогда, никогда, за все время их знакомства он ни одним словом не обмолвился о том, что для него значит Хуа Чэн. Хэ Сюань догадывался, что Хуа Чэн и так это слишком хорошо знает. И то, что он никогда ничего не говорил на эту тему, лишь подтверждало мрачные мысли Хэ Сюаня на свой счет. «Всего лишь временная замена». Всего лишь, пока это нужно другому. Но отменить, отмести в сторону свои собственные чувства он все равно не мог – для этого уже было поздно. Да для этого было поздно, как только он впервые увидел этого независимого, наглого и абсолютно прекрасного засранца. “Road’s end getting nearer We cover distance, but not together”       Хэ Сюань невольно вздрогнул при этих словах, заработав недовольное (недовольное ли?) шипение Хуа Чэна, когда его ноготь прочертил линию вдоль набухшей вены чужой плоти. Вместо извинений – а нужны ли были они? Разумеется, нет – Хэ Сюань убыстрил ритм. Негласная договоренность, обоюдное соглашение, не требующее подтверждения ни одной из сторон. Просто «пока не доедем до вон того поворота».       Поворота, который при их скорости, неумолимо приближался.       Тихий, и от того еще более невыносимо желанный рык Хуа Чэна и то, как он напрягся на мгновение, сказали Хэ Сюаню, что он успел выполнить желаемое. Краем сознания он отметил тот факт, что машина даже не вильнула в сторону, все так же летя по трассе, ровно и четко. Будь проклята чужая выдержка – Хэ Сюань хотел, чтобы Хуа Чэн хоть на мгновение потерял бы самообладание, но этому было не сбыться. “The story of my maker What I have and what I ache for”       Влажные салфетки, как и всегда, обнаружились в бардачке, и Хэ Сюань с бесстрастным лицом достал их, приведя в порядок Хуа Чэна, и вытерев собственную ладонь. Он осознанно подавил в себе дикое желание сначала облизать свои пальцы, медленно и развратно, просто откинувшись на спинку сидения, словно ничего не было.       Впереди точкой невозврата мигнул светофор – возвращение в цивилизацию, возвращение из волшебного, неповторимого и неминуемо ушедшего момента, разделенного на двоих. О, как Хэ Сюаню хотелось, чтобы дорога не прекращалась! И как же он хорошо знал, что этого не может быть, что его самое большое, самое тайное желание все равно неосуществимо, как бы ему ни хотелось верить и надеяться на иной исход. “I don’t know what more to ask for I was given just one wish”       Он не сразу заметил, как постепенно скорость машины снизилась. Едва слышный досадливый «тск» Хуа Чэна значил, что впереди уже находились камеры и ограничители скорости. «Давай повернем назад. Давай… еще раз. Давай?» Хэ Сюань ощутил во рту металлический привкус крови – он закусил губу так сильно, только чтобы эти слова не вырвались наружу. Перед светофором и поворотом на трассу он, как ни в чем не бывало, пристегнулся и закрыл глаза.       И не заметил одного единственного, мимолетно брошенного на него взгляда Хуа Чэна, пылающего стольким же невысказанным, сколько было у него самого.