Когнитивные функции

      Преодолевая скользкие тропинки, Гэвин героически превозмог тяготы продуктов и финансовые лишения. Среди покупок был голубой, в цвет треугольничка на пиджаке Ричарда, мячик для собак. Рид рассуждал – если мяч предназначен для того, чтобы псы хватали и рвали его зубами, то и в руках Ричарда он некоторое время продержится. Тремя часами позже растёкшийся поздним вечером по кровати Гэвин тискал мячик и хотел себе такой же. До чего приятно. Пупырышки эти… благодать. Чудесное изобретение. Если Ричард отвергнет сей щедрый дар за два бакса, Гэвин оставит мячик себе. — Ричард! О, как Гэвин полюбил новую забаву! После смены обуви RK900 с его весом и манерой перемещаться в пространстве топал, как целая, нахрен, армия Ричардов. Он чеканил шаг, маршируя через отдел, и уже издалека внушал ужас и трепет. Позовёшь его – и почти сотня кило угрожающе летит тебя приветствовать. — Гляди, что у меня есть! — завидев андроида, Гэвин размахнулся, отправляя голубой мячик в полёт. — Апорт, Ричард. Мячик был пойман чётким отработанным движением. Ричард даже не замедлился, вскинув руку. А поймав мяч, тут же завис, споткнулся об собственную ногу и чудом не навернулся лицом в мусорку. — Ебать. Рич? Ричард потерял связь с внешним миром, забыл про Гэвина и увлеченно мял мячик, загородив собой проход. — А ему нравится, — Тина отвратительно громко отхлебнула кофе. — В честь чего подарок? — Хорошему мальчику за хорошее поведение. Мы проработали вместе целых два дня и не разнесли департамент. И патрульку. И район. И ёбла друг другу. — Умнички, — Тина опять громко сюрпнула. Гэвин шикнул и отобрал у нее стакан. — Эй! — Задолбала, — кофе исчез в бездонной глотке Рида под возмущённый крик Тины. Как она переваривает такое количество сахара? — Ричард, очнись! Радость моя пластиковая, алло! Ричард, катавший мячик между ладонями и радостно крутивший ярко-голубым диодом, пришёл в себя. — Вы что-то хотели, детектив? — Для начала – спасибо за игрушку, но, будь добр, принеси Тине кофе. Эспрессо. В большом стакане. И максимум сахара. Пожалуйста. Ричард вскинул бровь и приподнял уголки губ. Мол, а пососать тебе не завернуть, детектив? Гэвин натянуто улыбнулся в ответ. Не найдя, куда пристроить мячик, андроид вернул подарок Риду и удалился. Шагал он всё ещё весьма широко, но не разгонялся до второй космической. Чудеса. — Ты слышала? — Гэвин ткнул Тину в бок. — Он спросил, хули мне надо. Он разговаривает! Тина сцапала у довольного донельзя (и настолько же подозрительного) Рида мяч и издала стон удовольствия: — Ооо… Боже. Я поняла, почему он завис. — Пупырышки, дорогая Тина. Я сам на них купился, — осталось Хэнку этот мячик всучить и можно совершенно точно утверждать, что у Сумо к концу дня появится точно такой же. А то и два. — Что ты на меня так пялишься? — Ты решил отпустить бороду? — Ты, блин, пробовала бриться одной рукой? — Было дело. На свиданку собиралась, — Тина даже не покраснела. — Второй я чистила зубы. Гэвин запустил в нее пустым стаканчиком: — Ты всегда была способна на невозможное. Это не считается. Это даже не лицо. — Ну, я брила голову… Это часть лица. Гэвин представил. Лысая Тина будет долго преследовать его в кошмарах. — Что с Ричардом? — Тина подбросила мяч. — Я слишком хорошо тебя знаю, Гэвин. Ты сделал его своим личным делом и теперь расследуешь. Выкладывай. — С ним непонятная хуйня. Я пытаюсь понять, какая, — выудив из кармана помятый блокнотик, Гэвин бросил его на стол. На страничке в клеточку красовался вчерашний список, сделанный левой рукой. Да, он кривущий, и писал его Гэвин битых полчаса печатными буквами, как детсадовец, но написал же! — Мне всё больше кажется, что непонятная хуйня не с ним, а с тобой… — С чего вдруг? — отчасти, Тина права. Она всегда права на счёт Гэвина. Она была права даже тогда, когда при первой встрече увидела в Гэвине полного придурка и пошутила совершенно уродливую шутку быстрее, чем он. А на вид – очаровательная милая женщина. С набитым скелетами шкафом. — Офицер Чен, — честное слово, когда-нибудь Ричард доведёт Гэвина до инфаркта. Подкрался, скотина! Не топнул ни разу, и возник за спиной из пустоты. Призрак хренов. — Ваш кофе. Тина обрадовалась и ухнула в стакан всю припасённую коробочку сливок. Разбавленное до состояния гомеопатии сухое молоко из машины она ненавидела лютой ненавистью. Гэвин спрятал блокнотик обратно в карман. В нагрудный, чтоб поближе к телу. В нем важная информация и пострадать она не должна. — Ну, Рич. Сегодня у нас патрулирование? — Да, сэр.       Каким нужно быть кретином, чтобы с дробовиком наперевес грабить занюханную рыгальню? Вот и Гэвин, прячась за стойкой, отделяющей заросшую жиром кухню от такого же зала для посетителей, не знал. Ричард тоже не знал. Ричард стянул с себя пиджак, стащил с крючка цветастый фартук и мимикрировал под зашуганного злым дядькой бесхребетного официанта. Ричард делал непонятную хуйню. Гэвин до последнего надеялся, что андроид хочет собрать из электрической плитки бомбу и бросить её в умника, который чередой выстрелов снёс голову хозяину забегаловки, раздолбал гору посуды и почти лишил ветхий домишко крыши и стен. Но нет. Ричард варил кофе. Ему приказал долбоёб с дробовиком и Ричард подчинился. Заехали в сортир сбегать, называется. Лучше бы по центру катались и разгоняли недовольных луддитов. Но это же Ричард, он же нарочно выбрал самое интересное из самого нудного, чтобы Гэвин и его гениальный мозг не скучали. — Какого, блядь, хуя? — одними губами произнес Гэвин. Скорую жестянка, хвала трём законам, вызвал и даже подкрепление запросил, но десять минут в ебенях, которые даже Детройтом сложно назвать… Долго. Неприлично долго. Веснушчатая девчонка, заливаясь слезами, набивала драную сумку купюрами из допотопной кассы. Откуда в такой дыре столько денег? Хотя, ясно как день – разваренная до соплей лапша и кофе с привкусом песка и тараканов тут не главный товар. Какого, блядь, хуя? Мысль набирала обороты с каждым действием Ричарда. Андроид колдовал над огромной туркой, засыпав туда целый стакан сахара. Чинно размешав отвратительно длинной ложкой отвратительно сладкий кофе, Ричард с выражением победителя на резиновой морде понёс заказчику бумажный стаканчик, полный раскалённой жижи. — Сука, куда ты пошёл? — зашипел Гэвин. — Ублюдок, мать твою, а ну иди сюда! Иди, идиот, трахать тебя и всю… А. Ладно. Гэвин, не будь дурак, голову не высовывал, а следил за происходящим иначе. Он смотрел в отражение на дне гигантской отполированной кастрюли. Кастрюля не смогла отразить всей красоты развернувшегося действия. Жаль, Гэвин бы восхитился сильнее. — Эспрессо. В большом стакане. И максимум сахара. Рид поначалу решил, что оглох. В ушах звенело от раздавшегося вдруг нечеловеческого вопля и нового выстрела. Потолок хрустнул и просел. Гэвин настороженно выглянул и, увидев, что сотворил андроид, присвистнул. Ричард в фартуке и с дробовиком коршуном нависал над незадачливым грабителем. Тот, в свою очередь, катался по полу, выл на одной ноте, потрясая обваренными руками и пытался пощупать красное опухающее лицо. Цеплять наручники некуда, тыкать в землю тоже нечем. Потрясающе. — Растворённый в кофе сахар образовал плёнку, — Ричард в такт весёленькой мелодии по радио крутил ярко-голубым диодом. — Так больнее. — Ну и мразь же ты. — Спасибо, сэр. А в лапшичной таки торговали наркотой.       — О, сухарики! — не получивший законного обеда Гэвин увидел у Тины одноразовую тарелочку и запустил туда жадную волосатую лапу. — А почему не солёные? — Это кошачий корм, Гэвин, — Тина недовольно поджала губы. — Я шла кормить Вилли. Вилли, она же Собака Баскервилей – нескладная чёрная кошка, состоящая из длинных лап, ещё более длинного хвоста, круглых глазищ и ушей-локаторов. Откуда она взялась, Гэвин понятия не имел, но притащилась животина явно целенаправленно – туда, где её сразу же затискали и откормили от состояния башки с глазами до состояния башки с туловищем. Рид закинул в рот оставшиеся в горсти хрустяшки. Пожевал, почавкал. — Ммм, премиум холистик. Балуешь ты кису, Тина. — Я не хочу знать, откуда ты разбираешься в сортах корма для кошек, — Тина спрятала тарелочку за спину. — Или хочу?.. — Мелким был – у кота крал из миски. Вкус детства… — Гэвин мечтательно закатил глаза. — Такое не забывается. — Ясно, — Тина подумала и захрустела кусочком корма. — Пресновато. Как день, Гэвс? — Я поймал дробину, — воодушевлённо похвастался задравший кофту Рид, демонстрируя свежий шов на пузе и блокнотик с застрявшим в толще страниц кусочком металла. — У меня еще на плече есть и вот тут… — Я не желаю видеть твою задницу, Рид! — Уеду я от тебя, Тина. Прощай, я ухожу развлекаться с робокопом, ты меня не любишь! — Проваливай. Дармоед. — Жадина! Пошли, Ричи, мы с такими не дружим.       Курьер мялся, не решаясь подойти к заросшему сорняками дворику. Он нервно тыкал пальцем в телефон и не понимал, кто на ночь глядя возжелал бургер в доме без двери и с трупом, наполовину торчащим из окна. Вывалившийся из дома небритый взъерошенный мужик выглядел крайне недружелюбно. — Чё стоим? — сказал мужик. — Здесь тебе не тут. Давай сюда заказ и катись к чертям. Или хочешь поглядеть, как офисного клерка хватил сердечный приступ? Идём, я покажу. У него ещё мозги кровищей заплыли от закрытой черепно-мозговой. Курьер впихнул в протянутую руку бумажный пакет и укатил на скрипучем велике в туман. Гэвин пожал плечами. Ленточка вон жёлтая, патрульки стоят, понятно, что полиция работает. Или не понятно? Да и насрать, в общем-то. — Обожаю свою работу. Рид жевал бургер, следя за ползающим по промёрзшему и утыканному яркими табличками дому андроидом. Ричард вынюхивал убийцу и отказывался искать дальше порога. Как и Гэвину, какие-то неочевидные детали не давали жестянке покоя. Вынюхивал… Детектив кинул недоеденный огрызок бургера в пакет, завернул поплотнее и принюхался. — Дерьмом пахнет. Но не должно. Дом чистый и светлый, сантехника в порядке, труп свежий и обгадиться не успел. Откуда? Гэвин присел и снова потянул носом. Хозяин дома, по словам соседей, жил один и гостей не привечал. Ричард же, вдоволь нализавшись вещдоков, утверждал, что в доме жили двое. Неизвестная, блядь, переменная. Гэвин ненавидит свою работу. Ещё больше он ненавидит, когда на него, на карачках нюхающего линолеум, пристально и с восторгом смотрят всякие умники из следственно-оперативной группы. Любуйтесь, недоноски. Профессионал взялся за дело. Стеклянные тонкие тарелки, фарфоровые чайные чашки, столовое серебро. Металлическая миска, помятая алюминиевая кружка с отколотой эмалью. Блестящие кастрюли, идеально наточенные ножи. Облезлый ковшик без ручки. Хлебные крошки и капли ягодного джема на столе. Месиво из овсянки и гнилой картошки на плиточном полу кухни. Контраст, не похожий на совместный быт. Не двое людей. Человек и кто-то вроде… собаки. С громким стуком перед Гэвином упала найденная им миска. Всё, что в ней находилось, разлетелось от удара. — Блядь, — Рид вздрогнул и приложился макушкой о край обеденного стола. Ричард опустился на корточки, постучал миской о пол, показал исцарапанное дно посудины и микроскопические сколы на плитке: — Часто бросали. Как цепной псине. Не сожрёшь – запихнут в глотку. Отпечатки пальцев мертвеца идентифицированы. Отпечатков убийцы в базе данных нет. Вообще нихрена нет. Как сквозь землю провали… — Жестянка! — Гэвин, кряхтя, поднялся на ноги. — Ищи убийцу среди мёртвых и без вести пропавших. И проверь, был ли наш дохляк в списке свидетелей или подозреваемых когда-либо. В доме происходила непонятная хуйня. До сих пор происходит. — Это нелогично, сэр. Я не понимаю ваш... метод мышления. — Убийство редко бывает рациональным. Но логика в нём присутствует. Ищи! Всему тебя учить… Давай, Гэвин, ты не первый год работаешь. Ты человек, а не андроид. Рациональности сейчас не место и не время. Самое время начать мыслить как преступник. Как труп джентльмена, лежащий на подоконнике. То есть сойти нахуй с ума. — Нет данных, сэр. Данных нет, а человек есть. Гэвин вышел из дома, сделал круг. Есть подвал, но нет двери. — Убери шкаф, жестянка. Ты сам сказал, его двигали. Двигай! Люди не двигают шкафы туда-сюда. Людям в обжитом доме не нужны старые пустые шкафы. Крышка, обнаруженная под шкафом и слоем линолеума, не поддалась. — Ломай. Андроид, утром залипавший на мячик для собак, ножом выломал дыру в досках и выбил засов, поставленный изнутри. Обломки дерева скатились по ржавой, уходящей вниз, лесенке. Рид зажал нос. Ну и вонь. Гэвин ненавидит свою работу. Ненавидит подвалы, темноту и… людей? Нет. Бред. Люди не выглядят так. Люди не живут в клетках под землёй, окруженные со всех сторон бетоном и плесенью. Не должны. — Карен Джексон. Пропала в две тысячи двадцатом году в возрасте одиннадцати лет. В подвальном мраке яркий голубой треугольник – насмешка над реальностью. До тошноты пёстрое, неуместное пятно. Ровный дикторский голос – чёрная дыра в белом шуме непробиваемой тишины. — Скорая помощь будет на месте через… — Заткнись, жестянка. Сообщи остальным. Я разберусь. Дерьмо. В подвале, в человеческих головах, в квантовых шестерёнках Ричарда. В Детройте, в каждом его закоулке и приличном, казалось бы, домишке. — Сэр, я способен корректно общаться с жертвами похище… — А я человек. И я, в отличие от тебя, понимаю, как думают люди, которых восемнадцать лет держали взаперти и кормили с пола. Уёбывай. Ричард попытался. Он способен на многое, но наорать на женщину, скорчившуюся в маленьком ящике с железными прутьями – нет. Он смог только вежливо представиться и попросить её перестать забиваться в угол. Он не смог ни-че-го. Без треугольника и светящегося кружочка в подвале застоявшаяся тьма выела глаза до жгучей рези. Тусклая лампочка, задетая плечом, закачалась на проводе. Влево-вправо. Туда-сюда. Тик-так. Год за годом. — Поднимай свою тощую задницу и тащи её наверх, — Гэвин припечатал кулаком по крышке ящика. — Считаю до трёх. Один… Он не хотел тратить время на уговоры и сюсюканья, не хотел возиться зря. Он не хотел считать дальше. — Я жду. Два. Она когда-нибудь сможет ходить прямо и смело. Не бродить, согнувшись в три погибели. Не ползать, как сейчас, покидая жуткую коробку, служившую одновременно и домом, и последним безопасным местом в тесном мирке два на два метра. Когда-нибудь. — Живее! Три! А пока она слушалась угроз и подчинялась приказам, не зная ничего, кроме. — Не дрыгайся, — жёсткая хватка на костлявом плече – ради неё самой, окружённой подоспевшими медиками. — Сидеть, я сказал! Гэвин проволок её через весь дом, вытащил во двор, в шумный и яркий после подвала полузаброшенный пригород Детройта. Ни слова, ни звука. Ни единого проявления пламени горящего в агонии разрушенного и собранного кое-как заново разума. — Подожди ещё немного. Всё будет хорошо. Жаль, она этого не услышала. Гэвин слишком далеко от носилок. Его отодвинули, выгнали. Он сделал своё дело. Он больше не нужен. — Гэвин. Сэр… Они так похожи. Оба – куклы, послушные, покорные. Сломанные, молчаливые, неуклюжие. Ползущие вместо того, что идти. Сгорающие изнутри. Безумные. Синтетическая кожа, расползаясь под ладонью, защекотала ладонь и кончики пальцев. Тепло, гладко. Не чета скользкому глянцу дешёвых домашних моделей. Диод на виске полыхал насыщенно-алым, крутился, отматывая секунды. Гэвин благодарен за закрытые глаза – потому, что глаза у Ричарда, потерявшего себя, безмолвно кричащего, страшные. Достаточно и того, что андроид намертво вцепился в левую руку и прижался к ней твёрдой щекой. По-машинному крепко, по-человечески отчаянно. — Жестянка, — не вопрос. Так, грубое прозвище, быстро ставшее вторым именем. — Всё будет хорошо. Просто… подожди ещё немного.