Когнитивные функции

      — Я – андроид. И всё. Никаких тебе «Мое имя Коннор, прислан из "Киберлайф"» и прочей ерунды, которую Гэвин знал наизусть, от начала и до конца. Даже не поздоровался, засранец. И всё вот это – с утра пораньше. За что? И, главное, какого черта? — Поздравляю! — Гэвин поднял заспанные глаза на явившуюся к нему железяку и недовольно уставился на крайне знакомую морду. — Ты чей? Конноров в департаменте после отгремевшей революции – хоть завались. Точнее, больше одного. Данный факт сбивал Рида с толку. Он пытался запомнить каждого Коннора по имени, по цвету волос, по уродливости наряда, по голосу, манере болтать и целой куче примет вроде походки и степени назойливости, но в конечном итоге забил и просто спрашивал, кто есть кто и с кем работает. Гэвину хорошо, Конноры приспособились – одинаковые с лица представлялись ещё до того, как говорили «привет». На вопрос, чей же он, этот Коннор моргнул сначала левым, а потом правым глазом по очереди и выдал: — Согласно закону от… — Такого-то числа такого-то года, ты свободная и охренеть какая самостоятельная личность с правами и обязанностями, — сварливо закончил за него Гэвин. — Как зовут, говорю? С кем работаешь? Как дела? Андроид опять моргнул и завис, крутя диодом, мигающим с желтого на красный и обратно. На кой ему вообще лампочка? Сейчас днем с огнем не сыщешь андроида с фонариком в башке, а этот шастает. — С вами. Нормально. Нормально. Нормально! Гэвин даже забросил невероятно важный (нет) отчет. Во дает. Нормально у него дела, вы посмотрите только. Обалдеть можно. — В смысле, со мной? В смысле, с ним? Гэвин в андроидах не нуждался. Он нуждался в кофе, какой-нибудь нажористой булке с огромным куском ветчины и, желательно, дополнительных часах здорового человеческого сна. Больше Рид от жизни ничего не хотел, не просил и особо не ждал. — Приказ. Коротко и ясно. И хоть ты тресни. Приказ, значит. Так вот что старина Фаулер утром втирал отчаянно зевающему Риду! Жаль только, Рид понял из всего его монолога только три слова: работать, надо и зарплата. Все остальное Гэвин забыл сразу же, как только вышел из кабинета начальства. Ни общего посыла, ни контекста в его пустой голове не отложилось. Понедельник – день тяжелый. Гэвин потер помятую рожу, явно желая стянуть ее с черепа. Окинул стоящего перед собой андроида взглядом с ног до головы, отмечая, что конкретно данный Коннор не особо-то и Коннор. Во-первых, на андроиде стремный пиджак. Черно-белый, с жутким высоким воротником и до того андроидский, что Гэвин аж крепко-крепко зажмурился пару раз – не показался ли ему ядреный голубой треугольничек на груди собеседника. Не показался. Как и надпись справа на груди – RK900. А Конноры были с цифрой восемь. — Ты че, новенький? Андроид кивнул и глупо хлопнул ресницами. Во-вторых, у него серые глаза. У «старых» Конноров они карие. У всех, блин. Гэвин воспрял духом – он наконец-то сможет отличать хотя бы одного! Свое, персональное Ридово сомнительное счастье. В дурацком пиджаке и со стеклянным временами взором. Вот как сейчас. — Зовут-то как? — Гэвину очень не нравилось, как усердно андроид игнорировал столь важный вопрос. Никуда его не зовут, он сам приходит. Ага. — Моя модель… — Имя у тебя есть? — детектив начинал закипать. — Читать я умею. Андроид хранил торжественное молчание и крутил желтым диодом. И перестал моргать. — Ладно, давай так. Я Гэвин, — похрен, что железка наверняка в курсе, как его зовут, сколько ему лет, и во сколько он срал вчера. Рид протянул руку. И тотчас пожалел. Андроид с титанической силой стиснул его ладонь. Внутри что-то хрустнуло. Гэвин совершенно неприлично и громко заорал. Воцарилась тишина. На Рида уставились все – кроме Фаулера, которому в своей прозрачной коробке глубоко пое… все равно. Пиздец? Пиздец. Вот и настигло Рида возмездие за все тычки, доебки и подсрачники искусственным формам жизни. А имя он так и не узнал, полностью поглощенный своими страданиями. — У вас трещина в кости. С подвывихом. Проклятая всеми богами отрыжка Киберлайф, благо, соизволила с первым же воплем отпустить человека, и теперь изображала воплощение заботы, вытянувшись по струнке. — Спасибо! — на выдохе прорыдал Рид. В дальнем конце офиса кто-то гаденько хихикнул. Гэвин знал - это Тина. Ей можно. Он бы и сам поржал, если бы не ему пытались сломать правую, рабочую, мать ее, руку. — Пожалуйста, — видимо, сарказм андроид не выкупал так же, как и пресловутые Конноры, раз в его голосе столько же недоумения и треска сломанного шаблона. Или это новый уровень иронии, поди разбери. Гэвин пощупал пострадавшую конечность и тихонечко взвыл. — Так тебе и надо! — хохотнул некий идиот. Тоже новенький. Тут-то Гэвин и ощутил, как его кишки закручиваются в узелок, а пердак подгорает. Нет, не надо. Он уже получил – в свое время самый-главный-Коннор так отмудохал Рида, что на всю оставшуюся жизнь хватит. И плевать, что он, Гэвин, тут наимудацкий мудак и заслужил. — Пошел он в жопу! — снова заорал, спохватившись, Рид. Кто должен пойти в жопу, детектив не уточнил, но имел в виду обоих. И ебанутого в край андроида, и остряка с так себе прической. И в этом была проблема. В-третьих, у девятисотого сложный ебальник. Вот Конноры в большинстве своем… ну, нормальные. С открытым таким выражением приветливой физиономии, располагающей к общению. У RK900 же физиономия хмурая, с поджатыми губами, и застывающие время от времени расфокусированные светлые глаза делают все только хуже. Гэвин имел удовольствие (нет) наблюдать, как просто хмурая рожа моментально превратилась в обиженную, а ещё через мгновение – в злую. Брови сошлись на переносице, губы сжались в ниточку, а челюсти сомкнулись с едва слышным скрипом. Блядь. Нужно спасать ситуацию. Андроид зловеще нависал над физически и морально травмированным Гэвином, мигал красным, быстро вращающимся диодом, и молчал. Разбирался, должно быть, втащить Риду или обойдется. Гэвин, обмирая, выпрямился и приосанился перед пластиковой тушей. Никаких драк человеков с поехавшими андроидами! Не в его, Гэвина, смену. Ему здесь не нужны новые жертвы и визит скорой потому, что очередным юмористом протерли стены и пол. Одного раза вполне достаточно. — Так и скажи ему – иди в жопу! — детектив ткнул пальцем целой руки в стремящегося спрятаться за своим рабочим местом коллегу. Получалось у бедолаги откровенно плохо. По правде говоря, никуда ходить и не надо – что Гэвин, что зеленый юнец и так пребывали в полной жопе. Конноров Рид знал, находил весьма предсказуемыми и примерно представлял пределы их терпения. Лично проверял. Что натворит новоприбывший андроид, не знал никто. С учетом того, что серия у него та же – RK, а Конноры горазды на мощные и болезненные ответочки, картина складывалась отнюдь не радужная. Девианты опасны. Не стереотип, не предрассудок, а вполне себе научно и практически доказанный факт. А ещё они иногда ведутся на эмоциональные манипуляции и прочие штуки вроде переключения внимания, чем Гэвин незамедлительно воспользовался, приказав послать офицера полиции туда, откуда не возвращаются. RK900 помолчал еще, мигнул желтым, дернул губами. Повернулся к альтернативно одаренному комментатору одной только головой. — Иди в жопу. Секунда. Две. Три. Тина медленно захлопала в ладоши. В звенящей тишине ее редкие хлопки звучали набатом и похоронным колоколом. Гэвин просиял. Его упадническое настроение совершило скачок от "день - говно" до "жить можно". Захотелось цапнуть телефон, истерично расхохотаться и крикнуть в трубку что-то вроде: «Мама, я научил андроида посылать людей в жопу!». — Работать, Рид! — рявкнул из своего аквариума Фаулер, разрывая повисшее безмолвие. Наконец-то заметил остановку рабочего процесса. Тревога, код коричневый – Гэвин опять орет что-то про жопу рядом с андроидом на очень опасной и невероятно малой дистанции. В ответ упомянутый Рид воздел руку к потолку и гневно возвестил: — Мне руку оторвали! — Когда? — Джеффри нахмурился. Не успела неделя начаться! — Только что.       Девятисотого, на которого все дружно показали пальчиком как на причину потери Гэвином трудоспособности, Гэвин героически и неожиданно для себя отстоял. Отбил, можно сказать, грудью встав на защиту. Подумать только – дали такого экстраординарного, уникального, черт побери, напарника и уже обратно забирают! Ну уж нет. Не для того Рид научил его посылать неугодных и не для того засунул руку буквально в капкан. После таких самопожертвований детектив расставаться с RK900 не собирался. Кто ему кофе таскать будет? А отчёты? Одной рукой писать? Так она левая и всего одна. Кто, в принципе, научит жестянку всему плохому, как не Гэвин?! Посыл в жопу и инцидент с рукопожатием оказались затишьем перед бурей. Это Гэвин выяснил уже через минуту после того, как Фаулер, закатив глаза, отправил и его, и андроида в ближайший травмпункт. Детектив, почти бегом направляющийся к парковке, отважно готовился выгребать и огребать. Ибо девятисотый, как думалось Гэвину, если не замирал столбом, то находился в состоянии перманентного бешенства. Он, презрев законы физики, бегал шагом, за несколько секунд преодолевая огромные расстояния своими длинными ножищами. Открывал, вернее, распахивал двери так, будто хотел сорвать их с петель. Хмурился по разным поводам, зыркая исподлобья. И периодически наглухо зависал. — Стоять! — гаркнул Гэвин в тот же миг, как андроид протянул свою карающую все вокруг длань к ручке слегка покоцанного, но горячо любимого автомобиля. Рид сам купил свою колымагу и будет за нее драться. Стоять. Детектив и сам остановился, озадаченный внезапным вопросом. — А кто поведёт? Андроид молчал, моргал и сверлил Гэвина взглядом. — Не вы, — наконец произнес RK900. И он был прав – крутить баранку одной левой Гэвин не хотел, особенно в забитом центре с его вечно загруженным трафиком. — А кто, ты, что ли? — фыркнул Гэвин. Он представил, как его бедная тачка с пластмассовым чудовищем за рулём лихо влетает в поворот, сносит ларёк с хот-догами и исчезает вдали под затихающий вопль ужаса и отчаяния. Нет-нет-нет. Ни за что! Рид прикинул варианты. В автобус им точно нельзя - девятисотый, как пить дать, оторвёт поручень или снесёт к чертям терминал оплаты одним шлепком лапищи по панели. Или и то, и другое с интервалом в пару минут. Нахер. — Вызови такси. Такси само открыло дверцу, оплатилось тычком Гэвина в телефон и не потребовало ничего, кроме сидения на попе ровно. Гэвин сидел, как послушный гражданин, бережно держал опухшую и частично посиневшую руку на коленках и вовсю глазел на RK900. То ли к счастью, то ли на беду, андроид нормально общаться не любил, не хотел или вообще не мог. Но как красноречиво он мигал своим диодом! Любо-дорого. Рид не знал, что происходит в этой тщательно причесанной голове и пришел к идее, что железка неслабо так загоняется. Постоянно. Отчасти, Гэвин, успевший вдоволь потрепаться с Коннорами и прочими на тему андроидской психологии, его понимал. По крайней мере, пытался. Все они, новоявленные девианты в блестящих пиджачках, так делают. Переваривают многочисленные программные сбои, страдают от них, расстраиваются и потом делают с окружающими всякое. Например, ломают им кости. И снова расстраиваются. — Имя ещё не придумал, да? — дожили, Гэвин начал разговор не с анекдота или восклицания «Эй, жестянка!». Мерцающий диод мигнул жёлтым и переключился на ровный голубой. — Да. — Мне нужно тебя как-то называть, — Рид откинулся на мягкую спинку сиденья. — Не эрка-девятьсот же, м? — Это… приемлемо. Сэр. — Это тупо! Диод крутанулся жёлтым. — Времена не те, — Гэвин читал андроиду лекцию с видом, будто не выебывался на всю его электронно-вычислительную братию несколько месяцев назад. — Тебе необходимо имя. Придумай что-нибудь, только поприличней. Или я буду звать тебя жестянкой. И кофеваркой. И холодильником. Андроид завис. Опять. Небось, имена выбирает. Лишь бы не Коннор – Конноры сидели у Гэвина в печенках. Такси ехало. Гэвин ждал. Девятисотый самозабвенно тупил, пялясь вникуда своими жуткими глазищами. RK-900. Эр-Ка. Р-К. Гэвин цокнул языком, пробуя два слога. А что, неплохо… — Рик! — какой же он гений. Гэвин восторжествовал. Андроид дернулся, встрепенулся, возвращая лицу более-менее осмысленное выражение, и подытожил: — Ричард.       Приближался конец рабочего дня. Тина усердно старалась. Высунув кончик языка, она фломастером выводила нарядный цветочек. — Значит, Ричард? — Ну, типа того. На гипсе, в который запаковали руку Гэвина, уже красовались карикатурный член, кривое солнышко, потрёпанная жизнью овальная лошадка всеми коленками назад и нечто очень лохматое, отдаленно напоминающее псину Сумо. Тина хмыкнула: — Коннор говорил, что имя андроида – значимая часть его истории и личности. Это очень важно для них, Гэвин. И для жестянки твоей тоже. — Не буду же я его жестянкой звать. Меня отпиздят. А я живой и хочу таковым оставаться. И вообще. Который из?.. — А тебе не все ли равно? — Тина активно зачиркала фломастером, закрашивая листочек. — Ты ж их не отличаешь. Что ж, справедливо. Гэвин сморщил нос. Хозяином он Ричарду не был, но имя успешно дал. Даже проверил несколько раз – и на Рика, и на Ричарда андроид охотно откликался, и везде себя таковым обозначил. Даже на пиджаке написал и нынче мигал время от времени табличкой. Имя, не модель, не цифры, и все хорошо, и слава тебе, Камски. Гэвин втайне гордился. Собой, девятисоткой, однохуйственно. Но некоторых моментов не улавливал. Чуйка говорила, нет, голосила ему, что что-то тут не так. Детектив он или кто? — Жаль, кофе не умеет, — картинно приуныл детектив. — А должен? — Тина завершила свое творение изящным стебельком. — Он стаканчик держать не может, — шепотом поведал ей Гэвин. — Вообще. Во, глянь. Тина оценила безжалостно смятый андроидом бумажный стаканчик. Скатав в шарик, прицельно запустила в мусорку. — Неоткалиброванный? Гэвин пожал плечами. RK900 действительно напоминал ему высокотехнологичный холодильник с двумя дверцами: такой же весь из себя дизайнерский, такой же тяжёлый и такой же чертовски дорогущий. Вроде бы и даром не присрался, и выкинуть жалко. Как работает – хрен его знает. Но, как известно, работает – не трогай. А Гэвин взял и потрогал. Теперь он полон решимости прощупать все, до чего дотягивается, своей загипсованной культяпкой. — Тина. — А? — А он девиант или не? Хороший вопрос. Тина облокотилась на столик и сунула Риду под нос кофе. Оба уставились на андроида. — На вид – обычная жестянка. — детектив дважды стукнул по столу гипсом. Ведро ведром – тусуется в сторонке, пасть не раскрывает. Моргает раз в минуту, если вспоминает, что так можно. — Сейчас все девианты, — протянула Тина, — сам знаешь. Может, ему просто неловко? — Знаю. Но слишком уж он… — Машина? — Да. Да. Ричард, застывший в углу памятником самому себе, выглядел типичным болванчиком без зачатков разума и собственного мнения. С идеально ровной спиной, сложенными спереди ручками и в покрытых тонким слоем грязи ботинках. Мда. Утром они едва ли не блестели. Тина вдруг оживилась, залпом допила свой кофе и помахала андроиду. — Ричард! Гэвин прыснул, глядя, как андроид тут же сорвался с места и примчался на зов, ловко обогнув всех, кто попался ему на пути. Вот оно! Ричард имел склонность к разрушению всего, к чему прикасался, но в течение дня Гэвин ни разу не видел, чтобы он случайно кого-то сбил с ног, как товарный поезд на полном ходу. Загадочно, очень загадочно. — Ричард, ты умеешь рисовать? — сходу задала вопрос Тина. Гэвин не выдержал и заржал. — Предлагаешь ему оставить свой след в моей истории? — Почему нет? — Потому что он сломает фломастер? И доломает Риду руку. Тина одарила Гэвина укоряющим взглядом и вручила фломастер андроиду. Вот уж чего детектив не ожидал, так того, что держать фломастеры Ричард умеет. И карандаши тоже. Исключительно левой рукой. — Не дави так сильно, — склонившаяся над огрызком бумажки Тина учила совершенную в своем превосходстве над человеком машину рисовать палочки и кружочки. — Да, да, вот так! Гэвин, иди сюда. После недолгой возни на гипсе поселилась совершенно нелепая угловатая крыса, похожая на сосиску и самого Гэвина одновременно. Причем, геометрически настолько идеальная, что Рид открыто залюбовался. — Ля, ты крыса. — констатировала Тина. — Мне нравится. — Сфоткай. Ричард сфоткал. И прислал Риду с подписью "Ты крыса". Нет, у него определенно есть чувство юмора. Такое же отвратительное, кривое и бездарное, как и у Гэвина. Восторг. Рид поаплодировал бы, если бы мог. Вместо аплодисментов он поставил лайк и счел красное сердечко достойной альтернативой.       Февральский вечер выдался холодным. Околевший Гэвин рыскал по району и втягивал перебитым давным-давно носом уличные ароматы. Гэвин был ужасно голоден в это прекрасное послерабочее время. Гэвин хотел жрать и в упор не помнил, за каким перекрестком находится его любимая забегаловка. Рид за день знатно устал – он пытался как можно менее абсурдно описать врачу все, что с ним приключилось. А потом клялся, мол, данный случай не последствия жестокого обращения с андроидами и не надо вызывать полицию, ведь он и есть полиция. И Ричард тоже полиция. И грязные они оба обратно в департамент приперлись не потому, что Гэвин напал на напарника, а потому, что нехуй по лужам шлёпать, как пятилетка. Шлёпал, кстати, Ричард. Ходить нормально он так и не научился. — Вы любите гулять? — тридцать минут Ричард стоически терпел и сопровождал Гэвина в его нелегких поисках. На тридцать первой RK900, наконец, решился поинтересоваться, почему они навернули кругаля в три километра. — Я люблю вкусно поесть. И не помню, где я это обычно делаю, — Гэвин остановился и яростно поскреб заросший подбородок. Детектив закончил свой долгий путь там же, где и начал. — Ты не видал по пути дверь с фанерой вместо выбитого стекла? Там пучеглазая корова намалевана. Ричард поднял руку и указал Гэвину за спину. Прямо за ним находилась искомая дверь. Без фанеры и без коровы – хозяин жральни сподобился вставить стекло. За пару лет Гэвин прикипел к корове. Без нее дверь драматично пустовала. — Сука. Вы гляньте, и колокольчик на двери поменяли! И коврик на входе чистый и без дырок постелили. Возмутительно. Если еще и меню сменили вместе с поваром, Гэвин накатает отрицательный отзыв и влепит одну звезду. Колокольчик, ржавый и зацапанный, он нежно обожал. Тихий, глухой звон обещал сытость, тепло и мягкий диванчик в темном закутке в любое время дня и года. Звук, полный надежды, любви и покоя. Гэвин сердито вытер ноги о пушистый коврик, возвращая тому привычный серо-бурый цвет вековой грязищи, и ввалился внутрь. Меню осталось прежним. Повар тоже. Жизнь Рида потихоньку налаживалась и больше не пестрела новыми незнакомыми вещами. Даже вожделенная с самого утра нажористая булка с двойной ветчиной, предоставленная Ричардом в качестве компенсации физических увечий, кусалась легко и не пачкалась соусом. Старик Джо, будь он здоров, при виде руки на перевязи предусмотрительно поделил булку пополам. Необходимые жертвы во имя удобства – Гэвин искренне считал, что нажористость прямо пропорциональна булочной длинности и толщине мясного слоя. Количество огурчиков также учитывалось. Ричард, покружив по небольшому залу со столиками и пообщавшись с хозяином заведения, сел напротив. Садился он аккуратно, даже изящно, но в самый последний момент грузно хлопался задом на сиденье. А весил Ричард немало. На всякий случай Гэвин запретил ему приземляться на стулья с тонкими ножками и пластиковые табуретки. И на свое рабочее кресло с колёсиками. — Приятного аппетита, Гэвин. — М! — Рид отсалютовал хлебным огрызком и благодарно кивнул. Жевать при этом он не перестал. — Ты нахера стаканчик спёр? В картонном стаканчике, наполненном доверху льдом, не было ни малейшего толку. Для Гэвина. Ричард же находил в стакане великий замысел, держа добычу на раскрытой ладони. — Я купил стакан. Поставьте, пожалуйста, на стол. Гэвин понял, что уже ничего не понимает. Но стаканчик переместил. Жалко посуду стало – со стаканами Ричард, как известно, не ладит. Время шло. Булка кончилась, крошки и кунжут Гэвин подъел, а стакан все стоял. Льда значительно поубавилось. — Долго ты будешь смотреть? Ричард моргнул. Впервые с тех пор, как притащил свой странный трофей. — Количество льда в стакане равно объёму готового кофе. Двести миллилитров, — заговорил андроид. И чё? Гэвин украдкой зевнул. — Дай лапу. Ричард дал. Протянул обе сразу ладонями вверх и замер, блестя неподвижными глазами. Ничего пока не говорило Гэвину о причинах возможной неисправности. Руки как руки. Что он вообще хотел увидеть, сидя в кафешке среди тарелок и мятых салфеток? — Согни пальцы. Медленно. Ричард послушался. Гэвин вздрогнул, когда в определенный момент RK900 молниеносно стиснул полусогнутые пальцы в кулаки. У стаканчиков ни единого шанса на выживание. Самому Риду банально повезло, что ему досталась трещина в двух костях, а не, допустим, открытый перелом со смещением. — И давно у тебя… так? — Нет. Весь ответ. — Работать мешает? — Нет. Вот и славненько. Наевшийся до круглости Гэвин не хотел размышлять, почему андроид так глючит, и хоть в чем-нибудь разбираться. Он и не разбирался, собственно. Лед окончательно растаял. — Ричи, — буркнул Рид, — зачем тебе стакан? Ричард вместо ответа подтолкнул стакан к Гэвину, чуть не расплескав воду: — Поднимите. Туго соображающий под конец дня Гэвин взял стаканчик и приподнял над столешницей. Диод андроида помигал жёлтым, покрутился. — Поставьте обратно. Гэвин поставил. Поднял, поставил. Поднял, поставил. Поднял, поста… — Нахуя я это делаю? — лучше поздно, чем никогда. — В чем прикол? — Я… — кругляш на виске мигнул красным. — Учусь. — Брать стаканчик? — Да. Пизда. Гэвин закашлялся, пряча смех. А то холодильник обидится, что кулек с костями потешается над его неспособностью держать самые примитивные предметы. — И как успехи? — Отрицательно. Требуется практика. Хочешь сделать хорошо – сделай сам. Главная заповедь Гэвина, благодаря которой он и оказался в центральном департаменте полиции Детройта. Рид одним махом выпил скопившуюся в стакане воду, сгрыз остатки от ледяного кубика и поставил стакан на середину стола. — Бери. Ричард потупил, но взял. Его пальцы, почти достигшие стенок без всяких проблем, сомкнулись клещами. Стакан скрипнул и смялся. — Бля. Джо! Пожертвуй ещё стаканчик! — Гэвин сбегал к кассе, где седеющий мужчина в цветастом фартуке лениво протирал тарелки, и вернулся аж с тремя пустыми стаканами. — На. На смену испорченному стаканчику пришли два новых. — Давай ещё раз. И ещё раз Гэвин получил предсказуемый результат – мятые куски картона. — Почему оно вообще происходит? — Рид заменил стаканы на оставшийся целый. — Программная ошибка или неисправность деталей? — Да. — Что «да»? — Ошибка. — Исправимая? — Коррекция прилагаемых усилий возможна. Коррекция прилагаемых усилий, ишь как завернул. Гэвин начал думать. Думалось плохо, с трудом и скрипом извилин. Информации катастрофически не хватало. Единственное, что пришло Гэвину на ум – если Ричард до сих пор не переломал все двери в Детройте и никого не убил, значит, всё прекрасно. Ричард справлялся с тем, чтобы жить эту жизнь, весьма неплохо. Поэтому Гэвин решил подумать завтра.