В любви все средства хороши,
за исключением тех, которые
ведут прямо к цели.
Госпожа Чон была доброй, умной и очень понимающей женщиной. Мать Чонгука — Госпожа Чон Инха, и можно было по пальцам одной руки сосчитать сколько раз за всю жизнь он назвал ее мама. Чон Инха прошла с единственным двухлетним сыном против всего мира — безмерное уважение и благодарность к этой женщине не позволили бы ему иное обращение. Мать с его отцом росли вместе с самого детства. Отец был старше на два года и с шестнадцати маминых лет их дружба переросла в самую глубокую любовь, которую та хранила в себе и по сей день. Отец был военным и ровно через год после свадьбы, в неполные мамины восемнадцать, трагически погиб на задании. Родственники не стали помогать молодой вдове и ей пришлось устроиться на несколько подработок, чтобы обеспечить им достойную жизнь. Чонгук с самого детства наблюдал за этой сильной девушкой с яркой улыбкой, которая даже не подозревала, что ее ночные слезы не оставались для него не замеченными, но наутро мальчик никогда не показывал того, что знает об этой ее слабости. Она была сильной для него, а он в свою очередь для нее. Чонгуку хотелось чтобы она чувствовала и понимала то, каким важным человеком для него являлась, умудрившись не сломаться в самый тяжелый период, и на своих хрупких плечах вынести все тяготы мира, дав ему хорошее образование. Именно поэтому он так упорно старался добиваться всего и быть среди лучших — занялся строительством, назвав компанию в ее честь, чтобы оставить ее имя в этом мире как можно дольше. Только так он мог ей отплатить. Мать для Чонгука самый дорогой человек — не трудно представить, какое счастье он испытывал, когда они с его птенчиком быстро нашли общий язык и весь вечер провели, как старые добрые друзья, кажется совсем забыв о его присутствии. Мама увлеченно рассказывала Тэхёну о своей жизни в Италии, позвала в гости, чтобы устроить экскурсию по личным виноградным полям, пообещав угостить самым лучшим вином. Чонгук обязательно свозит его туда, если тот захочет, и по широкой улыбке, он уже подозревал, что Ким действительно хотел бы. Чон сидел в углу стола и просто наслаждался громким, чистым смехом двух самых важных для него людей, время от времени ловя на себе темно-карие, в которых почему-то ярко читалась благодарность. Чонгук впервые не имел даже представления, чем именно провоцировал подобную реакцию. После случившегося разговора, Тэхён вообще резко изменился: стал более открытым, тактильным, светлым, каким-то очень легким, словно в одночасье освободившимся от тяжкого груза. Чонгук очень долго и кропотливо учился вычислять его выверенные эмоции, поэтому немного терялся от их внезапного изобилия. Всю дорогу до квартиры парень крепко держал его руку и без умолку делился запомнившимися историями своих студенческих годов, пока он спокойно вел машину. На памяти Чонгука, это был первый раз, когда ему не нужно было вытаскивать из Тэхёна какую-либо информацию о себе. В темно-карих так волшебно и живо плескался небывалый восторг, что мужчина несколько раз устраивал пробку на светофорах, засмотревшись. Он жестко зависал. Водители позади гудели сигналами и бросали неуместные комментарии, пытаясь пристыдить его, но оно того стоило. Каждая долбанная минута его растерянности стоило того, чтобы Тэхён рядом с ним взрывался несдержанным смехом, от которого складывался на сидении чуть ли не пополам. Эти самые настоящие эмоции были слишком прекрасны. Он был слишком прекрасен. Чонгук невозможно долго ждал того момента, когда на его теплые чувства ответят взаимностью. Целый год мучений и тоски. Он сдерживал в себе так много, потому что заинтересовался с первой встречи, а полностью влюбился и всецело отдал свое сердце в руки молодого модельера уже со второй. Ему ведь почти разбили этот громко бившийся и переполняющийся орган, вырвав надежу с самым корнем, когда поведали о чужих нерушимых правилах, травмах, — заставивших его запрятать все только расцветавшее глубоко в себя, запечатывая до лучших, казалось даже не сбывшихся, времен. Когда Чонгук понял, что хотя бы напряжение между ними чувствовал не один он, маленький росточек надежды начал вновь пробиваться через уже затвердевавшую почву. Он решил действовать медленными шагами, убеждаясь, что так его хотя бы не отталкивают. Каждая новая их встреча, дерзкие ухмылки, невинный флирт и «случайные касания» — были тем еще испытанием его выдержки, но Чонгук привыкший добиваться всего трудом и терпением, прилагал максимальные усилия. Чонгук не просто хотел его себе. Он хотел подарить всего себя для него. И теперь, когда его в почти полночь за руку проводят по белому длинному коридору к массивной деревянной двери; когда доверчиво пропускают внутрь просторной темной квартиры; когда разбавляют мрак ярко-синей подсветкой, отсвечивающей голубым оттенком на всей белой изящно устроенной мебели, а за широкими панорамными окнами, открывавшими шикарный вид на реку Хан, медленно начинал крапать мелкий дождь — Чонгука распирало от переизбытка чувств. Ему хотелось распахнуть сердце и душу, чтобы наглядно показать Тэхёну, чтобы вручить все то, что только рядом с ним уже безвозвратно расцвело. Чтобы он больше никогда, ни в коем случае, не подумал сомневаться в нем. Чонгук с ним всегда крайне искренен, так почему Тэхён, стоя посередине спальни, напротив окна, просто смотрит на стекающие по стеклу реки дождя, а его стройное тело едва, но все же заметно потряхивает. Он все еще не доверяет ему? Все еще боится подпускать к себе? Мужчина тоже снимает с себя пиджак, оставаясь в одной рубашке, и откладывает туда же на диван, где лежал верх самого хозяина квартиры. Он становится позади напряжено притихшего парня, укладывает подборок на его плечо, сделав вид, что совсем не заметил, как тот вздрогнул на его действия, и легонько приобнимает, не желая напугать сильнее. — Ты дрожишь. Почему? — его голос спокойный и мягкий. Ким устало выдыхает, но накрывает его ладони своими прохладными. — Замерз? — тот качает головой. Очевидно. — Снова боишься? Какое-то время они оба просто смотрят на ночной город через заплывающее толстое стекло, слушая успокаивающие звуки усилившегося дождя. Чонгук не будет его торопить, если ему нужно подумать, но тишина не затягивается. Тэхён сглатывает и судорожно выдыхает. — Боюсь. — честно признается. Чонгук был готов. — Ты всего боишься? — спрашивает с легкой, безукоризненной улыбкой. Тэхён отступает, вынуждая его отпустить, но только для того, чтобы полностью развернуться к нему лицом, заглядывая своими космическими глазами в его. Чонгук ждет, когда он подходит сам и берет его ладонь в свои две, ставя на теплую, нежную щеку. Ждет, когда тот льнет к его теплу и прикрывает глаза, вновь судорожно вздыхая. Его такого хрупкого и беззащитного очень хотелось укрыть в своих объятиях, внушить безопасность, но Чон ждал, давая шанс принять свои чувства… — Сегодня был такой восхитительный вечер. И твоя мама… она такая… Знаешь, она назвала меня «сынок». — с улыбкой сознается Тэхён и открывает глаза — смотрит на его реакцию. Чонгук молчит, а тот, отпускает его руку чуть ниже и тихо продолжает: — Мне сейчас так хорошо, как не было, наверное, никогда… И я боюсь… что все может закончиться. Никогда не мог понять, каким же нужно быть отчаянным, чтобы постоянно желать чьего-то присутствия рядом. — его губ касается легкая, но грустная улыбка. Чонгук едва сдерживает себя, чтобы не сцеловать эту неуместную грусть. — Насколько можно стать одержимым, чтобы хотеть удержать кого-то при себе любой ценой? — в темно-карих сверкает влага, ресницы трепещут. Чон слышит причину его терзаний и теперь сдерживает уже улыбку. — Мне страшно, Чонгук. — голос дрожит. — Я, правда, не считал таких людей нормальными, но… сам не заметил, как начал чувствовать что-то подобное к тебе. Настолько, что мне порой страшно даже закрыть глаза и не обнаружить тебя рядом со мной. Глупый. Маленький глупый воробушек. Чонгук убирает его руку со своей, на мгновение даже поймав легкую панику, отходит назад и, смотря в глаза, уверенно произносит: — Давай, закрой же глаза. Тэхён молчит, но его губы поджимаются в нервную тонкую полоску, а плечи немного опускаются. Опять слишком много думает. — Закрой, Тэ. Доверься мне. — ласково просит Чонгук, пока тот пару раз хлопает глазами, но все же прикрывает веки. Он пытается расслабиться, но плечи зажаты, а пальцы мелко пощипывали ткань брюк. Чонгук спокойно выжидает, рассматривая небрежно свисающую на густые брови волнистую челку, касающуюся даже кончиков дрожащих ресниц — он просто обожает запах его волос. Смотрит на захватывающие нижнюю губу зубы, затем на прошедшийся по ней же язычок — нервничает. Минуты идут, комнату заполняют только звуки тикающих часов, работающего холодильника где-то в другой комнате, и отбивающих капель. Проходит еще несколько секунд, Тэхён не выдерживает и, нахмурив брови, резко распахивает глаза, фокусируя взгляд на его лице. — Видишь, я все еще здесь. — тепло улыбается, замечая нервный смешок. Конечно он понимает, что тот не это имел виду, поэтому: — И я буду рядом. — Чонгук подходит вплотную, подцепляя подборок двумя пальцами, чтобы не отводил взгляда. — Тебе, правда, нечего бояться, Тэхён. — глаза в глаза, тот не моргает. — Разве ты не видишь, как много значишь для меня? Посмотри же в мои глаза, они уже давно не видят никого, кроме одного очень уж недоверчивого воробушка. — смело заявляет, пока Ким очаровательно теряется от такого признания, пару раз хлопая пушистыми ресницами. — В моих тоже один ты. — наконец отвечает с улыбкой, чем-то похожей на его собственную. Чонгук расцепляет пальцы, теперь обеими руками поглаживая широкие плечи, как это делают горделивые родители, и кивает. — Знаю, и я счастлив, что ты наконец не отрицаешь этого. — ему не тяжело повторить: — Ты не представляешь, каково мне было находиться рядом с тобой на протяжении года и постоянно сдерживать свои чувства. — Почему ты ждал так долго? — громко возмущается Тэхён, удивляя подобным вопросом. — Почему отнял у нас столько времени? Чонгук глядит в красивое нахмуренное личико, вспоминая, как упрямо этот парень бегал от него столько времени, и не может удержать улыбку. — Не отнимал. — он обхватывает обеими руками его скулы, видя такую уязвимость, что сердце сжималось. — Я дал его тебе, чтобы не напугать. Тогда ты еще не был готов принять меня. — Боже… я был так глуп... — Ким пытается отвести глаза в сторону. — Нет, перестать. — не позволяет Чонгук, придвигаясь чуть ближе, задевая локтями его грудь и чувствуя тревожное биение под ней. — Посмотри на меня, Тэхён. Мы бы все равно оказались здесь, ведь я не собирался сдаваться. Никогда. — с уголков глаз срываются капли, стекая по нежным щекам, Чонгук ловит их большими пальцами. — Мне никуда не деться от тебя, глупый. Я не мазохист, чтобы так мучить себя. Я такой же ярый эгоист, как и ты. Тэхён вымученно улыбается и утыкается головой в ему грудь, вытирая новые слезы и цепляясь за ткань его рубашки по бокам. — Никогда не чувствовал себя таким жадным, но сейчас мне кажется, что мне не хватит и целой жизни с тобой. — усмехается Ким, словно сам поверить не может в то, что говорит. — Ты не прав, мой птенчик, — вздыхает Чон, поглаживая по сгорбившейся спине. — У нас на двоих есть все время мира. Тэхён медленно поднимает голову, а в его глазах столько всего, что Чонгук снова подвисает. — Спасибо… что сказал это. — улыбка становится квадратной. Дурачок, похоже совсем не понимает, как действует на его слабое сердце. Не чувствует, как быстро и громко оно сейчас бьется из-за него, просясь к нему. Чонгук больше не может ждать. — Благодарен? — спрашивает серьезно. Ким кивает. — Тогда поцелуй меня уже наконец, сил моих больше нет. Тэхён не двигается. Темно-карие разбегаются по его лицу и он тянет его на себя за тонкую ткань, делая вместе с ним маленькие шаги назад. Он не разрывает контакта, пока его ноги не упираются о край кровати. — И кто из нас глупый? — парень хватает его за шею, притягивая к самому лицу и шепчет в губы горячо: — Я ведь сказал, что уже весь твой. Чонгук не помнит кто именно потянулся первым. Под звуки сильного ливня, они потонули вдвоем на белой расправленной постели, жадно сминая губы друг друга. Он нависал над ним, удерживаясь на одном локте от живота, пока вторая скользила по бедру, задирая мешающие брюки. Их грудные клетки соприкасались через рубашки, а под ними сходили с ума два тянущихся друг к другу сердца. Поцелуй становился все более мокрым, диким, несдержанным, языки толкались друг к другу яростно. Тэхён крепко обнимал, царапался маленькими коготками, а в комнате резко становилось жарко, удушающе душно. Ароматы смешавшихся духов чувствовались ярче и гуще. Руки с шеи переместились на его грудь, пытаясь расстегнуть неподдающиеся пуговицы, и мужчина ощущал рваное раздраженное дыхание. Тэхён резко от него отрывается, тяжело дыша и глядя чуточку безумными глазами. — Сними… — дергает за рубашку. Тон его голоса совсем понизился, пустив мелкие мурашки от загривка по всей спине — слишком сексуально. За окном раскатывается молния, на мгновение подсвечивая комнату, но Чонгук успевает подметить все детали: рассыпавшиеся волнистые волосы, щеки тронутые легким румянцем, трепещущие ресницы, из-под которых его так же томно разглядывали, и опухшие, влажные губы, призывно приоткрытые. Напряжение возрастает стократно, завязываясь теплом внизу живота. — Можешь порвать, если потом сделаешь мне новую. — просто предлагает Чонгук, присаживаясь и смотря, как уголки алых губ приподнимаются, а бровь выгибается. — Уверен, что сможешь расплатиться? — хрипит довольно, поднимаясь следом. — Я дорого беру за индивидуальные заказы. — смотрит в глаза и дразняще скользит пальчиками по материалу. — Что ж, думаю мне тоже придется расплачиваться индивидуально. Тэхён усмехается и, захватив в руки ткань, резко распахивает в стороны, вырывая все вдетые пуговицы, после чего проделывает тоже самое со своей, сразу скидывая с себя полностью. — Я помогу тебе рассчитаться со мной наперед. — дерзко заинтриговывает. У Чонгука в горле разом пересыхает уже от одного предвкушения. Черные глаза проходятся по выпирающим ключицам, часто вздымающейся груди, коричневым соскам и аккуратному мягкому животику. Идеальный. — Весь во внимание. — хрипит он, встречаясь с хитрым взглядом. — Ты не будешь нежничать со мной. Чонгук точно выпадет из реальности и тяжело вбирает воздух, на секунду прикрывая глаза. Такое не должно было произойти. Он любил грубый секс, любил полностью подчинять себе партнеров, любил узость, но сам никогда бы не подумал сделать такое со своим хрупким птенчиком. Только не с ним. Он с самого начала избегал любого недостойного контакта по отношению к нему. А теперь Тэхён так уверено предлагает ему жестко взять его в первый их раз… — С тобой я не смогу. — со вздохом признается, вглядываясь в спокойное выражение красивого лица. Тэхён поднимается, спускаясь с кровати, и молча скрывается в темной гардеробной. Комнату вновь освещает вспышка молнии, звуки ливня не прекращаются. Модельер возвращается в одних черных кружевных трусиках, на секунду наградив его астмой, держа в одной руке смазку с квадратными пакетиками, пока во второй свисает несколько разных галстуков. Чернеющий взгляд проходится по длинным ножкам, мощным бедрам и кружевам, пока Ким походит к нему и очаровательно хлопает глазками, невинно закусив нижнюю губу. Чонгук не моргает, слыша бешеный стук собственного сердца, и сглатывает гулкую слюну, пока в паху заинтересовано дергает, выдавая его со всеми потрохами. Цепи его терпения отрываются одна за одной с каждой нарастающей секундой. — Мне тоже нравится это. — тихо озвучивает Тэхён, словно боясь, что кто-то услышит, но, в противовес, беззастенчиво залезает на его бедра, усаживаясь прямиком на выпирающую твердость, вынуждая стиснуть зубы. Чонгук укладывает ладони на упругие ягодицы, больно сжимая их в маленькой мести. До срыва совсем недалеко. — Свяжи меня, как тебе угодно. — протягивает ему ткани. — Я хочу этого. Самоконтролю приходит конец. Чонгук резко переворачивает их, бросая легкое тело на мягкое одеяло, и нависает сверху, грубо врезаясь в покрасневшие губы. Язык незамедлительно проталкивается в горячий рот, пока руки сгибают ноги в коленях, сжимая нежную кожу и вырывая первый стон. Тэхён под ним ерзает, трется об него ногами, руками, ища облегчения, предоставляя шею его жестоким губам, и весь выгибается, стоит немного надавить на просящий внимания орган. — Чонгук… Его имя смешанное с тягучими стонами из этих прекрасных уст звучит, как музыка. Чонгук зажигается от пылающего, дрожащего в его руках, тела под ним, всасывая солоноватую кожу, кусая и вырывая тихие крики, желая пометить каждый участок чистого, безгрешного тела. — Ты такой вкусный. — шепчет, оставляя еще один болезненный укус на плече, за что кожу его спины ощутимо царапают. — Ах, не послушный птенчик. — шипит. Чонгук обхватывает тонкие кисти, не очень туго завязывая гладким материалом, и убирает за голову, улавливая недовольное хныкание. Он спускается дорожкой поцелуев к груди, проводит мокрым языком по набухшему соску с одной стороны, а со второй цепляет пальцами другой, несильно прокручивая. Тэхён стонет еще громче, награждая слух своим невероятным бархатистым голосом, и трется ногами, ища большей близости. Мужчина посасывает торчащие сосок, прикусывает и дует, наблюдая за возникновением мелких мурашек. Такой чувствительный. Собственные брюки заметно больно давят на пах, Чон привстает, решая избавить себя от дискомфорта, и слышит шумный вздох. — Что, птенчик, уже передумал? — усмехается над его нетерпеливостью. — Пожалуйста… — тихо шепчет. Тэхён тяжело дышит и пытается отпустить связанные руки вниз, но Чонгук успевает наклониться и тут же убирает обратно, ловя поплывшие темно-карие своими. Невозможно какой красивый. И весь его. — Лежи смирно. — Чон резко шлепает по нежной ягодице, упиваясь громким стоном, и отступает назад. Наконец-то слышит его. Чонгук расстегивает ширинку, скользя глазами по соблазняющему телу перед собой, пока спускает брюки, а Ким поднимает голову, томно глядя на него из-под ресниц, но руки больше не отпускает. Вместо этого, зазывающе проводит языком по нижней губе и хищно улыбается. Дьяволенок. — Мы все еще играем? — возвращает ему его же фразу. Чонгук усмехается, полностью освободившись от одежды, и позволяет рассматривать себя темнеющим глазами, остановившимися на твердо стоящем органе, увитым мелкими венами. Он обхватывает крупный член, чувствуя током прошедшуюся волну по всему телу, и надавливает на покрасневшую головку, с которой уже стекал предэякулят. Тэхён крепко сжимает пальцы на материале и судорожно вздыхает, возвращая взгляд к опасно горящим глазам. Ким вдруг пытается свести колени вместе, но Чон не позволяет, забираясь между ними, и стягивает черное кружево, замечая такую же истекающую красную головку. Оба на взводе, поэтому больше не медлит, хватая в руки бутылек. — Еще думаешь, что это игра? — разводит стройные ноги, нависая сверху. — Думаешь, я еще смогу остановиться? — низко шепчет в подрагивающие губы. Уже никто из них не сможет. Тэхён сглатывает и качает головой, обхватывая его талию ногами, чтобы притянуть ближе. Черт, такой нуждающийся, что крышу сносит. — Чонгук… я больше не выдержу. — умоляет, заглядывая сверкающими зрачками. Будто Чонгук выдержит. Его срок слишком большой для того, чтобы еще хоть немного воздерживаться, но, тем не менее, мужчина хмыкает: — Бессовестный, я тебя год ждал. — Я не отличаюсь особым терпением с тобой. — отмазывается Тэхён, обворожительно улыбаясь. Чон опускается к чувствительной груди, пока разогревает смазку в пальцах, и легко прикусывает покрасневший сосок, вырывая очередной хриплый стон. Великолепный звук. Ким очень старается держать руки наверху, но всем телом ерзает по постели, хныча. Чонгук умиляется с этой картины, нащупывая пальцем сжимающуюся дырочку, и проталкивает первый палец, начиная тщательно разрабатывать стеночки. Тэхён под ним мечется, стонет, скулит, пятками прижимая к себе теснее. Молодое личико такое раскрасневшееся, шея влажная, блестящая, как и грудь, что часто часто вздымается. Он нащупывает заветную точку, улыбается и давит, Тэхёна подбрасывает, вынуждая прикрыть веки и вырвать вместе с тем равный тихий крик. — Мм, такой открытый для меня. Чонгук чувствует, что от одного этого раскрывшегося вида уже готов кончить, но стойко держится. Он приподнимается и припадает губами к горячей шее, скулам, уху, пока парень под ним весь дрожит, шепча что-то неразборчивое, и проталкивает уже второй палец. Ким снова тягуче стонет, дышит шумно и горячо, медленно разлепляя влажные подрагивающие ресницы, чтобы посмотреть на него. Красивый. — Только два пальца… — стонет Тэхён и выгибается всем телом, когда он снова нажимает на простату. — Уверен? — хмурится Чонгук, продолжая двигать пальцами в манере ножниц. — Даа… — громко выстанывает и кивает в готовности. — Давай. Чонгук аккуратно вынимает два пальца, разрывает латекс, быстро раскатывая по всей длине, и устраивается между длинных ног, придерживая за бедра, когда подставляет голову к пульсирующей дырочке. — Готов? — тихо спрашивает и, увидев кивок, входит одним плавным толчком, захватывая громкий крик своими губами. Чонгук погружается в невероятную узость и жар, туго давящий на его пульсирующий орган с такой силой, что голова кружится. Непередаваемое чувство. — Наконец-то мой. — шепчет Чонгук, целуя в кончик носа, сразу начиная медленно двигаться. — Твой голос сводит меня с ума. — Чонгук… Губы перемещаются на мокрые щеки, нос, космические глаза, из которых стекали прозрачные дорожки слез, но которые смотрели с такой нежностью, что сердце разрывалось, готовое в любую секунду выпрыгнуть в его руки. — Самый красивый и только мой. Он снова подаётся вперед, жадно и глубоко целуя прекрасные губы, что отчаянно прикусывали его верхнюю. Плавится изнутри и снаружи, сгорая вместе с ним. Толчки постепенно увеличиваются, он придерживает одну ногу, входя особенно глубоко, и от стен снова и снова отлетает громкий низкий крик. — Боже… Чонгук… — Тэхёна выгибает в пояснице, его ноги подрагивают, и он сжимает его изнутри еще сильнее, вынуждая зарычать. — Быстрее. — шепчет еле-еле. — Я скоро. Мужчина выходит из него, переворачивает на бок и устраивается позади, входя под новым углом. Он сразу переходит на быстрые, резкие толчки, вбиваясь в податливое тело по самое основание, и придерживает одной рукой за тонкую талию. Тэхён стонет хрипло и несдержанно, пока по комнате разносятся звуки влажных шлепков кожа об кожу и стуки бортика кровати по стене, с каждым новым толчком. Воздух густеет, становится тяжелым. — Чонгук… Мужчина чувствует приближение чужого оргазма по мере того, как все сильней узкие стеночки надавливали на его скользящий орган, поэтому приподнимает за бедро, начиная входить все быстрее и быстрее. — Давай, птенчик, кончи для меня. Пах жестко ударяется о ягодицы, стоны смешиваются с хриплым рычанием. Тэхён густо кончает с его именем на губах, а Чонгук догоняет его через пару размашистых движений, изливаясь внутри в презерватив. Яркая вспышка на мгновение ослепляет все вокруг, пустив разряд по всему телу, а отпустив, Чон падает головой в горячее плечо и оставляет мягкий поцелуй. Дыхание у обоих тяжелое, Чонгук выходит из размякшего тела, переворачивает еще отходившего парня на спину и усмехается, целуя во влажный горячий лоб, пока тот прибывает в эйфории с закрытыми глазами. Чон поднимается с кровати, стягивает латекс и, выбросив в мусор, заваливается рядом с Тэхёном, притягивая к себе в объятия. Вообще плевать, что мокрые, липкие — все успеют, но позже. Дождь за окном давно прекратился и теперь по небу плавали темные пушистые тучи, время от времени, открывая взору полную оранжевую луну. Парень закидывает на него и руки и ноги, укладывая голову на грудь в районе сердца, а Чон зарывается пальцами во влажные волосы, ласково убирая мокрую челку со лба. Вот так вместе — приятно, спокойно. — Чонгук, я теперь твой парень? — тихо спрашивает, щекоча кожу теплым дыханием. — Ты мой любимый, Тэхён. — легко и просто. Почему-то Чонгуку кажется, что в этом вопросе срывается что-то большее, чем обычное любопытство. И он не ошибается. Тэхён поднимает голову, впервые заглядывая в его глаза с таким очевидным доверием. — Значит, теперь ты привяжешь меня к кровати? Чонгук моргает, кажется ненадолго выпадая из мира, и начинает смеяться. Все-таки Тэхён еще такой ребенок, ей богу. Как же ему повезло. — А что, понравилось предложение? Тэхён пожимает плечами и загадочно так улыбается, а Чонгук понимает, что да — заманчивое. И все у них будет хорошо, потому что один ждал пока второй избавится от своих страхов и ответит взаимностью, а второй уже привязался настолько, что становился самым бесстрашным рядом с ним.