In sweet harmony

Эта пятница должна была стать одной из сотни таких же пятниц. Приодеться в красивую рубашку, уложить торчком короткие, высветленные до ярко жёлтого волосы, может быть, даже добавить к джинсам блестящий всякой фигнёй ремень и не забыть, конечно, про цепочку на шею и тоненький браслет на руку. Не то чтобы у него был какой-то сдвиг по этой теме, но Андрей любил выглядеть красиво, к тому же он знал, каким красавчиком он и в самом деле был и без всех этих побрякушек. Что бы он на себя ни нацепил, раздеть его хотели если не все, то очень и очень многие, причём не только альфы — и до омег тоже доходило, чего ему уже только не предлагали. И обычно он не особо вёлся на все эти предложения и приглашения — не было вот этого жгучего интереса, все были какие-то… славные, но не те. Обычно Андрей находил себе альфу, заранее зная, что это на один, ну может от силы на два — если и впрямь покорит сердечко — раза, а то и вообще уходил ни с чем… ни с кем, потому что, хоть он и омега, а желание подставиться редко брало в нём верх над придирчивостью. В этот же раз он, казалось, даже и не планировал ничего такого. Отбившись от парочки друзей, Андрей протолкнулся к барной стойке и, быстренько заказав себе маленький сет шотов, он развернулся лицом к отрывающейся толпе. Привалиться спиной хоть к какой-нибудь опоре и, всё ещё неконтролируемо, на повышенном гормоне радости, улыбаться, запрокидывая назад голову, было сейчас то, что нужно. Кайфово здесь было, а ещё кайфово было понимать, что впереди выходные и никаких унылых пар. Он отдышался немного, потряс расстёгнутый ворот, чтобы налетело хоть капельку воздуха попрохладнее, как вдруг услышал совсем рядом низкий, с первой нотки завлекающий голос: - Так и светишься весь. Солнышко. Подкат был приятным, не сальным и не скучным, что подкупало сразу же, поэтому Андрей не раздумывая обернулся на говорящего. Прямые тёмные волосы по плечи, густые, слегка нахмуренные брови и два пытливых карих глаза, устремлённых без доли смущения прямо на него. Альфа был… не просто привлекательным, он тянул к себе, словно владел техниками гипноза, ведь Андрей тут же залип почему-то на его растянутые в лёгкой улыбке губы. На вид он был лет на десять, может, пятнадцать, старше, но это не пугало. Этот альфа вообще в принципе не вызывал опасений, он, совсем наоборот, будто бы уже обнял Андрея, пусть и только в воображении, прижал к своей широкой груди вот этими вот ручищами, и по светящейся голове погладил. И это всё внезапно было… хорошо. Игриво облизнувшись, Андрей показательно осмотрел мужчину всего — высокий, на голову выше точно, широкоплечий, да просто огромный — и у него вдруг промелькнула постыдная идея уткнуться носом в эту распахнутую чёрную рубашку и занюхать альфу получше. До него и сейчас долетал обжигающе вкусный запах, а уж если бы можно было… - Как зовут? - спросил альфа, тоже пробегаясь взглядом в ответ — Андрей, наверное, выдал себя уже по полной — и просто заправил за ухо прядь волос, а Андрей подумал, ну всё, он точно ведьмак какой-то. - А-андрей, - протянул он, снова проходясь языком по губам и собирая во рту как можно больше слюны — в горле что-то резко пересохло, - А тебя? - Лёша, - мужчина довольно прищурился и, отхлебнув виски, завертел в руках свой бокал, от чего Андрей коротко задохнулся, потому что… потому что эти пальцы, длинные, крупные, поселили в его черепушке весьма неприличные мысли. Он уже собирался врубать на полную мощность всё своё неземное обаяние, как к этому Лёше подошёл ещё один альфа, и вот прям такой же обворожительный, только волосы у него слегка волнистые, разрез глаз круглее и губы пухлые, сочные, в эти губы Андрей бы не задумываясь, слёту бы впечатался. - С кем это ты здесь? - проговорил второй альфа, окидывая омегу беглым взглядом, и это ощущалось совсем по-другому — его глаза тут же заинтересованно вспыхнули, отражая смесь восхищения, любования, желания и обещания исполнить все желания в ответ. Чувствуя, как дрогнули коленные чашечки, Андрей смутился — да когда с ним такое в последний раз было! — и тут же натянул на себя маску того самого охуенного и охуевшего парня на районе, которого так просто не проймёшь. - С Андрюшей, - снова прозвучали эти бархатные вибрации, касаясь не только ушей, а вообще всей поверхности его оголённой кожи, и Андрей поспешил улыбнуться пошире, будто вовсе не сгорал от этого небрежно брошенного «Андрюши». Он решил отвернуться к барной стойке, наивно полагая, что это хоть как то сбросит сгущающееся между ними тремя напряжение, но эти альфы обступили его с обеих сторон, и раньше Андрей бы с этого, может, струсил, но сейчас вокруг него клубился воздух какой-то просто невероятный, пронизывающий его до самой крохотной клеточки лёгких. Он схватился за рюмку, а выпить всё никак не решался, взволнованный накрывающим его состоянием альфа-обожания. Этих конкретно сразу двух альф обожания. - А я Миша, - совсем рядом пробормотал второй, заставляя вздохнуть тихонечко и покрыться мурашками во всех, даже самых труднодоступных местах, - Очень приятно познакомиться. - Это мне очень приятно, - не успел Андрей опомниться, как с другого бока к нему тоже подступились ближе, - Потанцуем? - Угостить тебя чем-нибудь? - тут же перетянул внимание на себя Миша, кончиком носа едва, как бы случайно, касаясь чувствительного ушка, и омега почему-то взял и сам к нему навстречу пошатнулся, ведомый одними инстинктами — так от этого альфы умопомрачительно пахло. - Себя угости, - первый, Лёша, вдруг огрызнулся, и Андрей заметно вздрогнул от неожиданности, на что его как можно скорее обхватила лёшина тёплая рука, - Прости, не хотел пугать. Просто старший братик тут зачем-то втиснулся, не пойму никак зачем, да, Миш? Шёл бы ты… дальше, куда шёл. - Это ты, Алёша, может, пойдёшь, да? - Миша негромко рыкнул и, не желая отставать, тоже обвил рукой андрееву талию, и от этой тесноты и жара от двух не на шутку раскочегаривающихся альф Андрей начал плавиться, как мороженка между двух печек. И течь, кажется, был готов начать тоже, как мороженка. Он прикрыл глаза, всё ещё пытаясь расценить сложившуюся ситуацию трезво, а носом всё голоднее и голоднее втягивал чарующий аромат. Надо было бы подумать, ароматы, но эти двое будто и пахли совершенно одинаково, как и совершенно одинаково крепко удерживали сейчас в руках его так ни разу и не рыпнувшееся на волю тело. Альфы грызлись между собой — один ядовито-ласково, а второй взрываясь на всё мини-бомбочками — и Андрей метался, беспомощный перед выбором, кто же ему по душе. Конечно, он мог бы и не выбирать вовсе, да и с какой стати ему выбирать, он, может, не рассчитывал на это всё сегодня, он, может, и не хочет, а они его уже делят, они его уже стискивают всё сильнее и сильнее, но… но кажется, они с первой секунды поняли, что Андрей хочет. По-хорошему, нужно всего лишь вывернуться из непрошеных объятий и, можно даже не объясняясь, скрыться в танцующей толпе. Это было бы верно по отношению к себе и честно по отношению к братьям, и Андрей и в самом деле раскрыл рот, чтобы озвучить всё это, но вслух вырвалось почему-то совсем другое: - Поехали ко мне. Вместе. В такси было невыносимо жарко. Андрей по глупости забрался привычно на заднее сидение — надо было всё-таки на переднее — и Миша, оказавшись проворнее, юркнул вслед за ним, оставляя Лёшу раздражённо кусать губы и усаживаться рядом с водителем. Они ехали абсолютно молча, только по радио играл какой-то дебильный летний топ хитов, и вот тут Андрей, наверное, должен был жалеть о своём безрассудстве, но мишина тяжёлая ладонь так идеально лежала на его бедре, что Андрей снова промолчал. Он пялился в окно на мелькающие огоньки ночного города, а в зеркале заднего вида то и дело попадался лёшин ревностный, пожирающий взгляд. И Андрею нравилась эта игра безумно. Его всегда заводила крошка экстрима и что-то… неординарное, и вот сейчас он вляпался в такое… что обещало многое, очень многое, хоть и вынуждало нервничать и покусывать обветренные губы. Везёт к себе домой двух огромных незнакомых мужиков, ну что за… Дурман. Снова зажатый, только уже так, что едва продохнуть, Андрей позволил расстёгивать пуговки на его рубашке ещё в лифте. Лёша медленно вылизывал его полыхающее ухо, играясь языком с серёжкой и то и дело опаляя его своим шумным дыханием, а с другой стороны Миша, уже спустившись на шею, слегка прикусывал клычками кожу и зацеловывал, казалось, каждый миллиметрик, нашёптывая о том, какой же Андрей аппетитный весь. - Ты же правда этого хочешь, да? - выдохнул Миша, заглядывая в андреевы уже плохо фокусирующиеся глаза, - Я чувствую, ты переживаешь, - альфа взял в ладони андреевы щёки, и подушечки больших пальцев прошлись так ласково, что у Андрея просто вырубилась его недоверялка, - Мы будем очень нежными. Хорошо, что была глубокая ночь, иначе Андрей бы никак не смог объяснить всё это, попадись им кто-нибудь из его соседей по лестничной клетке. Уже весь горячий и растрёпанный, он в дикой трясучке пытался отпереть входную дверь, пока ненасытные руки заглаживали весь его торс, разминая спину и как бы между прочим задевая затвердевшие, покрывшиеся мурашками, сосочки. Он и сам до конца не осознавал, что это с ним происходило такое, но именно этим двум братьям Андрей почему-то верил. Они прилипли к нему, как к последнему глоточку воды посреди одинокой пустыни, но и для омеги всё ощущалось… правильно. Словно они всегда так делали, словно он знает их не жалкий часик, а годы, словно он вот именно этого момента всегда и ждал. Омегу раздели очень быстро, а сам он не понимал, за что хвататься — то помогал Мише стащить футболку, то выдёргивал лёшину рубаху из-за пояса, застревая попутно на ремне. Они сбрасывали друг с друга одежду ещё в коридоре, поэтому когда Андрей — на обломках здравого смысла — заикнулся о душе, его с двойным возмущением от этой затеи отговорили: - Зачем? Ты так прекрасно пахнешь... - Не пущу, нахуй твой душ? Посчитав нужным перебить следующую попытку что-то сказать, Миша подтолкнул Андрея к себе за затылок и накрыл — боже, да, наконец-то — его губы своими. Сердце, и без того бешено разрывавшееся в груди, сладко свело от этого напора — альфа не просто его целовал, он им пытался напиться, засасывал его беспрерывно жадно и языком стремился изучить каждую трещинку. Повиснув на мишиной шее, Андрей обмяк, еле успевая дышать и пальцами от такого же нетерпения сгребать мишины взмокшие волосы на затылке, и только когда сзади в него впечаталось пылающее обнажённое тело Лёши, омега обнаружил себя тоже притирающимся к мишиному бедру своим стояком. Было так тесно, что Андрею даже негде было ёрзать, но он трепыхался между ними двумя, отчаянно желая получить своё. Он чувствовал, как и в его пах, и в его ягодицы, упираются два внушительных размеров члена, и уже тихонько поскуливал — сколько можно ждать, он и сам уже заведён до предела, и сам уже готов упасть на колени и вылизать их обоих, и сам уже стыдливо дёрнулся о того, как по внутренней стороне бедра потекла щекотная дорожка смазки. Буквально отодрав Андрея от Миши, Лёша подтолкнул его к кровати и повалил на спину, тоже урывая свой долгожданный поцелуй, но уже не слишком задерживаясь на губах. Он спешно прошёлся мокрыми узорами по животу, забрался кончиком языка в пупок, играясь, облизал небольшой, но вовсю торчащий член омеги, заставляя Андрея выгнуться, замычать сдавленно, словить разноцветные мушки перед глазами и ахнуть, когда он наконец провалился в это огненное и влажное. И только он вошёл во вкус, толкаясь навстречу лёшиному рту, только поймал нужный ритм, как его тут же обломали — из-под склеенных ресниц Андрей увидел, как Миша отодвинул брата в сторону, как он подтолкнул повыше андреевы бёдра, зацеловывая их попутно, и нырнул сразу к андреевой изнемогающей дырочке, вызывая у омеги новый поток похныкиваний. Андрей обнял свои ослабевшие ноги под коленями, раскрываясь получше, и нашёл затуманенным взглядом Лёшу. Он был совсем рядом — любовался Андреем и ласкал себя сам — и омега от представшей перед ним картины облизался рефлекторно — вот бы попробовать его, такого раскрасневшегося, такого восхитительного на вкус. Словно прочитав его тайные желания, Лёша забрался на кровать, нависая прямо над лицом Андрея, и поводил сочащейся головкой по послушно высунутому языку. Это было немного странно и непривычно, тем более что омеге сейчас приходилось держаться и не извиваться от проникающего в него языка, но это же было и нереально притягательно, поэтому Андрей с готовностью обхватил толкнувшийся в его рот член и снова закрыл глаза, сосредотачиваясь. Он тоже хотел сделать всё, как надо, он тоже хотел показать, на что способен — с Лёшей, с Мишей он горел, как никогда раньше, он превращался в податливую марионетку, но ему это нравилось, до то и дело поджимающихся пальчиков на ногах нравилось. Заботливо придерживая его за затылок, Лёша продолжал нашёптывать, какой же Андрей умничка, и Андрей старательно брал лёшин член глубже, плотнее смыкая вокруг него припухшие губы и надавливая языком, от чего альфу пробивало на нетерпеливые стоны, и в то же время Миша тоже отзывался низким порыкиванием. Мишин настойчивый язык снова и снова кружил по покорно раскрывающейся дырочке, мишины губы беспощадно зацеловывали всё вокруг, и Андрея размазывало по постели, и он стонал в голос, открыто выпрашивая ещё, и ещё так. Его, потерянного и трепещущего от возбуждения, на мгновение отпустили, а потом как пушинку подхватили в четыре руки, развернули и поставили в коленно-локтевую, и Андрей смог лишь исступлённо выдохнуть, потому что перед его лицом снова был красивый, длинный, набухший член, только на этот раз мишин, и мишины пальцы гладили его перепачканные в слюне и чужой смазке губы. Андрей встретился поплывшим взглядом с таким же завороженным им Мишей и поймал его пальцы, засасывая, и в этот же момент не сдержал протяжного стона — сзади одним медленным толчком и до упора в него вошёл Лёша и сразу же заскользил в нём, размеренно и плавно, властными руками впиваясь в андреевы бока и на себя подталкивая. Прогибаясь и подаваясь назад, омега смял в ладонях простынь, честно пытаясь устоять на подводящих руках, но совсем отключиться и провалиться в это животное наслаждение ему не дали, ведь мишин член тоже давно уже требовал к себе внимания. Мишины пальцы легонько надавили на челюсть с просьбой открыть рот пошире, и Андрей снова с вожделением насадился губами на головку, слизывая с неё солоноватую капельку. Андрею казалось, что он уже никак не ощущает себя самого, а только этих, поработивших его тело и разум двух альф, но в то же время все его органы чувств гудели, вопили о том, как же это всё неописуемо охуенно. Звонко шлёпая о ягодицы и утробно порыкивая, всё быстрее, жёстче и глубже в него вбивался Лёша, и с каждым его движением Андрей толкался на таранящий его рот член Миши. Он захлёбывался собственной слюной и собственными вздохами, он мычал не переставая, потому что невозможно было молчать о своём восторге, он жмурился до слезинок, которые ему с нежностью стирали мишины пальцы. Он кивал, ничего не соображая, на вопросы, хорошо ли ему так, и сам требовательно подмахивал бёдрами, если Лёша вдруг замедлялся, чтобы наклониться, пройтись поцелуями по дрожащим лопаткам, закрутить горошинки сосков или погладить широкой ладонью твёрдый текущий член. Его губы уже немели, и в уголках рта пощипывало от растяжения, но Андрей всё равно усердно сосал и втягивал щёки, ведь то, какими жаркими матерными ахами Миша на это всё реагировал, было для него просто бесценно. - Я сейчас, я уже скоро, - зашептал над ним Миша, зарываясь подрагивающими пальцами в андреевы волосы, - Можно? Вместо ответа — конечно можно, тебе, вам, всё можно — омега ещё яростнее заскользил губами и языком по подёргивающемуся члену, и альфа застонал в голос и бурно излился прямо Андрею в нёбо. Не успел Андрей перевести дух и всё проглотить, как следует вылизывая мягкую головку, как Лёша жадно дёрнул его на себя и навалился на него всем своим пламенным телом, утыкаясь лицом Андрею в затылок и загнанно выдыхая: - Ты такой… охуенный, Андрюша, - альфа двигался в нём в каком-то бешеном темпе, снова и снова обжигая пульсирующие стеночки и задевая ту самую, искорками в глазах отзывающуюся точку, - Сожрать бы тебя всего, - он снова опустил свою руку вниз, под живот, и Андрей сразу же толкнулся членом в эту ласковую ладонь, притираясь, - Чтобы навсегда, чтобы только мой… Наш. Хочешь… узел? - Да, да, - омега заныл, не в силах больше терпеть, и, хватаясь за мишино бедро — ему так важно было иметь Мишу тоже рядом — кончил, рефлекторно сжимаясь всем собой и чувствуя, как вслед за ним, хрипло и сдавленно выдыхая, кончает и Лёша. Придавленный сверху к кровати, Андрей обессиленно растёкся, пропадая где-то в раскалённой бездне, позволяя себе заходиться в мелком ознобе и безрезультатно пытаясь свести ноги, пока в нём рос, безжалостно его растягивая, узел альфы. У него уже очень, очень давно этого не было, поэтому омега прилип мокрой от пота и слёз щекой к подушке и всхлипывал еле слышно — стало внезапно стыдно, какой он уязвимый — но альфы его, конечно же, слышали. Дав Андрею привыкнуть к новым размерам, Лёша перевернулся вместе с ним на бок, укладывая его маленькой ложечкой, и обнял его часто вздымающуюся грудь, успокаивающе поглаживая. Миша тоже опустился рядом, лицом к лицу, хоть Андрей и не смотрел — его веки будто намертво приклеились друг к другу — и ткнулся губами в губы, отвлекая омегу лёгким поцелуем. Ему было так тепло, так безмятежно, так… идеально между двух тел, что он перестал подрагивать и окончательно расслабился, блаженствуя и прячась в мишиной душистой шее. Он так и провалился в полудрёму, обвитый со всех сторон руками и ногами и убаюканный согревающими чмоками в лоб и висок, в плечо и шею. Андрей бы, наверное, так и уснул уже до самого утра, если бы до него не стало доноситься приглушённое бормотание: - Боже, какой он… нереальный, да? - Да, с ума сойти… губки эти… носик забавный… - А глаза? Синие-синие, ё-моё, не оторваться… - Да от него всего не оторваться. Думаешь, это… оно? - Истинный? - Ну да… Как нас всех унесло сразу, и Андрюшу тоже… Слушай, спит ведь. - Это чё, делить его с тобой всю жизнь предлагаешь теперь? - Да клёво же было, и ему понравилось. - Я всё слышу, - ещё сонный, промямлил Андрей и заворочался — Лёша уже из него вышел, и у него было очень сыро между ног, что не очень-то приятно, но он и представить не мог, чтобы сейчас встать, добрести до душа и ещё и мыться там. Братья рассмеялись — одинаково тихо и любяще как-то — и оба бессознательно придвинулись ближе, снова омегу до удушья стискивая. - У меня тоже такого ещё никогда не было, - признался Андрей и, как только его укрыло одеяло, вырубился обратно. У него такого ещё никогда не было, но теперь он бы хотел, чтобы было только так, постоянно, только с ними.