Секрет Дел

      Кащей нашелся в своей комнате. Он лежал на кровати и пялился в потолок о чём-то размышляя. Лина, как приведение, тихо появилась на пороге, а после постучала по косяку, откашлявшись. Мужчина даже не вздрогнул будто слышал её дыхание, легкие едва различимые шаги в коридоре, хлопнувшую дверь.       — Все разъехались, — сообщила и тот, хлопая себя по животу, протянул к ней руки.       — Иди ко мне.       Девушка затормозила, смущенная, но прошла, и Паша помог ей забраться, посадил, заставляя раздвинуть бедра и уместиться на себе. Ладони прошлись по бокам, удерживая, и пошли ниже, находя место на ногах и слегка поглаживая кожу.       Кащей замолчал на мгновение, а затем резким движением приподнялся, утыкаясь в район шеи и втягивая запах. Лина чуть не упала, но мужские сильные руки не дали бы этому случиться. Опустился обратно, смотря снизу вверх на девчонку и подозрительно разглядывая лицо.       — Опять курила?       И даже если это был вопрос, то кажется он не требовал ответа. Она потупилась, пряча стыдливо глаза и неуверенно кивнула. Врать было бесполезно, Паша всё равно бы догадался. Хоть Аделя и пыталась отвести от себя запах и даже пожевала две жвачки — это не помогло. Прокол.       Мужчина закачал головой неудовлетворенно, сжимая пальцы на бёдрах Лины, но не стал делать больно, начиная вновь гладить. Он был спокоен и, кажется, даже не злился. Хорошо, можно, наверное, начинать говорить.       — Зачем Марата ударил? — осторожно проговорила, так ласково, тихо. Свои ладошки устроила на мужской груди, стала играть пальчиками с пуговицей рубашки, в глаза не смотрела, боялась. — И соврал про библиотеку. Вообще не нужно было…       — Нужно, — твёрдо проговорил, фыркнул от наивности. — Если бы меня не было рядом, что бы было, солнышко?       — Чешир… — не захотела говорить, что изнасиловал бы, не хотела вслух произносить. Одно дело про себя, в мыслях и также содрогаться от ужаса внутри, а другое дело признаваться в этом напрямую. — Но ты ведь спас меня!       — Нет, хватит, Лина. В этот раз обошлось, а что будет потом? Вы должны были дойти втроём до качалки или тебя должны были довести до квартиры. Ты у меня девочка популярная и очень сильно интересуешь не тех, — Аделина прикусила губу, согласилась. — И Вахит тоже, нехрен руки распускать. Нашла себе блин компанию.       — Но мне же никто не нужен кроме тебя, тем более всего лишь коснулся запястья, — закатила глаза, как Кащей рассмеялся по-доброму. — Ничего ты не понимаешь! — всплеснула руками, поерзала и видя, как Козырев напрягся, хмыкнула. — И вообще, — снова двинула своей попкой и приблизилась к Паше. — Отвези меня домой. Тётя будет меня искать скоро.       Кащей долго молчал, думал, а затем со всей серьёзностью выдал:       — Поехали ко мне. Останься на воскресенье рядом со мной.       — Но тётя Люба…       — Хочешь поговорю? Хочешь приедем и я официально познакомлюсь, чтобы попросить разрешения забирать тебя когда угодно и проводить с тобой всё своё свободное время? — его почти чёрные глаза загорелись от идеи, от опьяняющего чувства быть кем-то больше, чем есть сейчас. Они только недавно помирились, но мужчина чувствует, что и правда любит и готов ради этой девчонки на всё. — Что скажешь?       — Не знаю…       Идея была не сказать, что плохой, но и хорошей её нельзя было назвать. Кащей был настойчивым, упёртым, готовым делать всё и сразу если это касалось Лины. Но Аделина не видела в этом необходимости. Разве они и так недостаточно провели времени вдвоём вчера.       Это немного смущающе быть рядом с ним так долго, а ещё допустим в Москве девочки, её прошлые подружки, не оставались рядом со своими парнями на ночь, по крайней мере по рассказам, максимум что было, это поцелуи, походить за ручку и проводить до дома.       — Ты стесняешься меня? — поинтересовался.       — Нет, конечно, нет, просто… — затормозила.       Он был взрослым мужчиной, который мог без проблем её бросить и привести в квартиру другую девушку. Вдруг Лина была всего лишь вариантом? Она же такая маленькая, глупенькая, которую можно легко обдурить. И почему Аделя думает об этом прямо сейчас?       — В чем проблема тогда? — не понял, снял с себя куколку, поднимаясь и облокачиваясь о спинку дивана. Аделина мялась, пришлось усадить подле себя, вглядеться в глаза. Изумруды блестели. — Если мы не будем разговаривать, то так дело не пойдёт.       — Да блин, потому что тебе двадцать девять, а мне семнадцать!       — А говорила, что не проблема, — фыркнул и поднялся на ноги, начиная искать что-то в ящиках. — Возраст влияет на знакомство с твоей тётей? У неё принципы?       — У меня принципы! — вскипела. — Ты блин опытный, общался со многими девушками, а я нихрена не знаю и стесняюсь и вообще неинтересная в этом плане. И я не готова, и я боюсь, да и если я не смогу дать, что тебе нужно ты уйдёшь от меня!       Стоп, подожди. Почему её это так волновало?       Кащей приостановился, нахмурился, приподнимая брови, и, закатив глаза, всё-таки нашел ключи от машины, которые оказались на столике возле кровати. Это блин действительно так важно было сейчас?       — Лина, я не маленький мальчик, чтобы не суметь сдержать свой член в штанах, — рыкнул внезапно так, что девушка вздрогнула и подняла подбородок, переставая глядеть себе на коленки. — Во-первых, я прекрасно знаю, что тебе семнадцать и я не собираюсь тебя заваливать в постель при первой же возможности. Во-вторых, есть много других способов удовлетворить женщину и, если ты захочешь — это будет по обоюдному согласию. В-третьих, за кого ты меня принимаешь? Я тебе не бабник и не трахаю всё, что движется. Это грязно и аморально. У меня есть девушка и это ты. Потерпеть твои ерзанья и игры я смогу, можешь экспериментировать. Всё, разговор закрыли.       Она надулась. Кащей фыркнул и кивнул на дверь.       — Пошли с твоей тёткой знакомится, я собираюсь спать сегодня с тобой.       Щеки предательски вспыхнули. Лина встала и пошла за мужчиной к машине. Ладно, посмотрим, как он разбираться будет с этой невыносимой женщиной, которая стала стеречь племянницу словно самая злобная собака, овчарка не иначе и контролировать как будто являлась её родной матерью.       Мама перестала вообще звонить, лишь писала и отправляла деньги на минимальные нужды. Сбагрила, чтобы карьеру и новую семью строить и плевать, что дочка мучается. У Лины рядом никого не было, теперь хотя бы Паша скрашивал будни и был рядом вместе с универсамом. Подруги тоже всегда интересовались ей, спрашивали, как самочувствие и звали с собой везде, даже если не хотелось и не было настроения. Кажется, у неё собралась семья совершенно из незнакомых людей, которые сейчас были самыми родными и любимыми. Она не могла их потерять. Ни одного из них.       Домой к Аделине ехали молча, но Кащей специально ничего не говорил, чтобы дать возможность подумать. И она честно думала, переваривала информацию и с каждым разом понимала, что Козырева нельзя даже ни с кем сравнить. С Лëшкой в особенности. Тот был вообще какой-то не такой. Пугливый, неинтересный, банальный. Библиотеки, да книжки, рубашки, да противные галстуки. Паша выглядел даже лучше, у него имелся и вкус, и стиль, некая манера речи, какие-то свои жесты, а ещё любимые Аделины кудряшки.       Козырев как самый настоящий джентльмен открыл для Лины дверь, пошел к подъезду, пропуская девушку вперед и, смотря на то, как мелочь нехотя пыхтит и плетется. Пришлось тыкнуть в спину, чтобы пошевеливала ножками. Время не резиновое и хотелось бы ещё доехать до квартиры, принять душ после тяжелой работы, а затем завалится спать. Солнышко ещё покормить, а то он-то перебился сигаретами, да бутербродами, а вот эта мадмуазель гадости наелась с пацанами и довольна.       Мужчина оттолкнул руку Лины от двери, уверенно стукнул и стал ждать. Не прошло и пары секунд, послышались шаги, ругань. Аделя скривилась, умоляюще посмотрела на Козырева своими глазками бэмби. Так и читалось может не надо? Надо, ещё как надо. Если чего-то хочешь — придётся добиться этого.       — Где ты опять шлялась? — открыла дверь Любовь Павловна и осеклась, нахмурилась, оценивающе оглядывая вполне себе прилично одетого взрослого парня. — А вы…? Что она опять натворила?       — Прошу прощения, но ничего. Я её парень, Павел, и решил, что спустя три месяца пора бы уже и познакомиться с родственниками, — обольстительно улыбнулся, беря ладонь женщины и едва касаясь губами, поцеловал.       — Почему ты ничего не сказала? — зарычала тётя и Аделина закатила глаза. Серьезно? Сказать? Да от него и живого бы места не осталось. Как она молнии метает! — Проходите, может чаю?       — Я бы хотел поговорить с вами, наедине. Чая не нужно, спасибо.       У Лины чуть челюсть не отвалилась. Он блин охренеть какой культурный, милый и обворожительно-притягательный. Показушник. Аделя улыбнулась слегка и пошла за мужчиной в квартиру. Интересно, что Козырев скажет ей? Да и тем более не назвал свою фамилию, а вот имени не постеснялся. В какую игру начал играть он?       Паша прошептал на ухо девушке, чтобы та собрала необходимые вещи на завтра и отправил в комнату, когда как сам прошествовал с хозяйкой квартиры на кухню. Аделина удивилась с того, почему тот был настолько самоуверенным индюком и какого хрена вообще происходит?       Она не она если не подслушает, специально протопала, хлопнула дверью и на цыпочках вылезла из-за приоткрытой дверки, смотря на то, как кухня закрылась и теперь там стали слышны приглушенные голоса. Прислушалась, не слышно, надо ближе подобраться.       Ровно на середине было вполне себе сносно, буквы составлялись в слова, а слова в предложения, но не настолько разборчиво. Ближе подбираться было самоубийство, поэтому пришлось остаться на месте.       «— Вы уверены в этом?»       «— Я беру всю ответственность за свои действия. Не маленький, мозги присутствуют и спать с ней я не собираюсь до совершеннолетия».       Какого хрена они обсуждали такое? Может она возьмет и бросит его уже завтра! Если они начали с горем пополам встречаться вообще каким-то непонятным образом это не значит, что Лина проведет с ним остаток жизни.       Проведет.       Влюбилась.       Если он бросит её это будет означать конец всему…       «— Её отец, он понимаете…»       «— Она мне рассказала, не будем об этом».       Лина нахмурилась. В груди неприятно заныло. Тётя Люба не имела никакого права, никакого гребаного права начинать говорить про отца! Да сидит, но по какой причине? Почему надо начинать разговор именно с того, что в семье есть уголовник? Будто это Козырева спугнет. Другого бы отпугнуло…       «— Аделина сложная девушка, действительно ли она нужна вам?»       Зажмурившись, ответ слушать не хотелось будто обожжётся, ошпариться, не поверит в услышанное. Расстроилась. Почему даже тут тётя решила вершить судьбу за неё и отвести родного человека? Ради чего? Разве племянница не заслужила, чтобы её любили, заботились, гладили, обнимали, целовали, защищали, делали принцессой? Открывали двери, дарили подарки, баловали? Почему вечно всё всегда другим, но не ей?       Ах, да, потому что Паша не был Лёшенькой, не был примерным, не носил галстуки и не сношался с книжками. Отвратительно. Стало дурно. Ушла в ванную, чтобы взять зубную щетку и крем для лица. Облокотившись о раковину, пришлось запрокинуть голову назад, чтобы загнать слезы обратно. Нечестно! Почему её же собственная семья так ненавидит её и вечно выкидывает такие сюрпризы, от которых невозможно не то, что обрадоваться даже улыбнуться.       Шмыгнула носом. Хотелось снова крушить вещи, как тогда, после участка, снова разбить всё, что попадется под руки и плевать, что тётка вновь отвесит хорошеньких пиздюлей и побьет тряпкой. Лине уже было всё равно на бесполезные попытки воспитать её и сделать, как они с матерью говорили человеком.       Вышла в коридор и столкнувшись с Кащеем, безразлично глянула в сторону кухни, поспешила к себе, чтобы собрать остальное. Паша улыбнулся краешком губ, кивнул на входную дверь и сообщил, что подождет в подъезде. Аделя на это лишь фыркнула.       С тёткой оставаться больше положенного не хотелось, пресыщение любимым родственником давил и душил не хуже яда. Любовь Павловна и правда отравляла жизнь. Быстро кинув в симпатичную сумочку пару тетрадок, книжку по математике, листы с тестами по русскому, Лина аккуратно сложила комплект одежды, расческу и выбежала из комнаты. Немного косметики, и она уйдет от сюда. Ну его. На удивление тётя не вышла провожать. Аделина так и ушла, лишь громко хлопнув дверью.       Настроения не было. Козырев обитал в душе, в этот раз предоставив первой сходить девушке. Предложили ужин, но она отказалась. Зарылась головой в подушку, уткнулась лицом и вдыхала запах Паши. Тот всегда пах либо жвачкой, либо хвоей, ну и сигареты нельзя исключать. Накрылась одеялом только нос торчал. Рассматривала едва приоткрытое окно. Откуда самым наглым образом проникали яркие лучи фонаря. Кто-то действительно включил его будто специально не собираясь выключать гребаный прожектор, потому что время стремилось к одиннадцати.       — Че без настроения? — появился Паша в проёме и, шлепнувшись рядом, почти навалился на маленький комочек, развернул к себе, смотря в изумруды и пытаясь в них что-то разглядеть. — На меня обиделась или на что?       — Ни на что, — хмыкнула, смотря на прилипшую к торсу майку, пропитавшуюся остатками воды. — Просто думаю, — сделала паузу. Горло свело судорогой. Надумала такого, что лучше бы не произносить вслух, но с горящими щеками она подняла глазки и прошептала. — Хочу поэкспериментировать.       Кащей рассмеялся хрипло, оттолкнулся от кокона Адели и сел, раскрыв руки, показывая, что готов пойти на жертвы.       — Весь твой.       Она сглотнула. Выпуталась из неприятного горячего одеяла и села на коленки напротив мужчины. Взглянула из-под челки, чествуя себя совершенно голой под выпытывающим взглядом мужчины, хотя это он должен был смущаться сейчас. Кащей улыбнулся, так нахально, рассматривая во все глаза и не предполагая, что та будет делать. Но было совершенно интересно, какие действия придумает эта светлая неопытная головка.       Аделина потянулась ладошками к кудряшкам Паши, запустила туда пальцы, начиная аккуратно оттягивать, играть и проводить руками по затылку. Спустилась ниже к шее, приблизилась губами и осторожно коснулась, поцеловала. Запах был сногсшибательный. Козырев пах сегодня свежестью, чем-то до безумия вкусным и сладким. Сводило с ума. Лина никогда такого не испытывала.       Потянула воздух около шеи, зажмурившись, лизнула. Бля… Как стыдно.       — Можешь укусить, если хочешь, — сглотнул, кадык дернулся и Аделя почувствовала себя не в своей тарелке о того, что они говорили о таком. — Не бойся, попробуй.       Аделина не хотела или хотела, она сама не понимала, но осторожно прикусила кожу, потягивая и облизывая. Оторвалась, осмотрела плод своей работы — красное пятно, которое могло перерасти завтра в маленький синячок, а может быть и нет, ведь она действовала в первый раз достаточно аккуратно. Майка давала большой доступ к телу, по крайней мере открывала плечи и ключицы, поэтому Аделя приступила оставлять свои несмелые поцелуи там.       Кащей судорожно дышал, сжимал ладонями одеяло и вжимался в спинку кровати, но не смел распускать руки. А ведь так хотелось всего-то лишь сжать эти сочные бедра, загрызть их, оставляя багровые отметины, а также зацеловать до опухших губ. Ему хотелось завалить девчонку, раздеть, облапать грудь, пробраться ниже, чтобы почувствовать, что тоже желает, что любит, что ждет и это всё не напрасно.       Аделю до судорог ломало, до громко стучащего сердца, до потеющих ладоней, но она продолжала целовать и наслаждаться Козыревым. Он ей был нужен, необходим и всё то, о чём она думала последние полчаса хотело с громким криком вырваться наружу. Действительно ли Лина нужна ему? Любит ли он её? Сейчас неважно, потому что позволяет многое, потому что не пристает и не принуждает, а лишь безвольной куклой сидит и еле дышит.       — Паш, — позвала тихо, приблизилась, села вплотную, обнимая и натыкаясь на напряженный бугор. Вот же блять, какой он по первым ощущениям приличный. А ведь Аделя никогда не пробовала, не видела, думать себе запрещала. — Можно я.?       — Что именно? — глухо отозвался.       Если сейчас выдаст что-нибудь такое, что уже переходит границы, то конечно же нет. Ему нужно будет сходить повторно в душ под холодные струи воды, перебеситься, перетерпит, потому что куколка ещё маленькая, чтобы делать что-то сверхнепозволительное и пошлое.       — Потрогать, — спустя мгновение выдала тихо и тот застонал. Будь проклят его язык, когда он согласился на глупые бесполезные эксперименты. Член уже не выдерживал напора, но Паша видимо идиот, ведь вместо того, чтобы отказать сжал женскую ладошку и просунул к себе в шорты.       Лина закусила губу, ведомая рукой Козырева провела пальцами, сжала слегка, погладила через ткань, понимая, что боится сделать что-то не так и уж в боксеры лезть не собирается.       — И как тебе, солнышко? Не слишком заигралась в ученого? — зашептал жарко, горячо, на ушко, так, что мурашки пробежали по всему позвоночнику. — На сегодня тебе достаточно. Сейчас сгоришь у меня, растаешь, как мороженое. Кстати, тебе какое нравится?       Он уже готов был от Лины кончить прямо в штаны. Какой позор.       Она чуть не задохнулась от чувств, чуть ли не сгорела заживо. Всё внутри сжалось, затрепетало, живот свело судорогой. Лина жадно глотнула воздуха будто могла прямо сейчас задохнуться, сходя с ума.       — Ванильное, — голос дрогнул на моменте, когда мужчина резко перевернул её, нависая сверху и смотря в глаза.       Такая она сейчас перед ним была сексуальная. Красная, растрёпанная, с большими глазками, распахнутыми ресницами. Смотрит на него изумрудами поблескивающими, а он её своими омутами пожирает, черными, непроглядными. Радужка потемнела донельзя, лоб вспотел от напряжения. Зря затеял всё это. Довела, что не может сдержаться.       — Если ты позволишь, я бы хотел тоже отведать мороженого, — это милое личико вытянулось, не поняла, возможно догадалась. — Не отказывай, я не смогу, — после того, как Лина взглянула из-под полуприкрытых ресниц, крышку сорвало. — Пожалуйста…       Он блять умолял её.       Он был таким уязвимым, смотрел с желанием, с вожделением, но терпел, сдерживался. Не позволял лишнего, хотя мог бы наброситься и сделать всё, что душе угодно, воплотить все свои изощренные желания. Промолчала. Хватило сил только на слабый кивок.       Платье-пижамка задралось вверх. Козырев зацеловал бедра, слегка покусывая и заставляя Лину ерзать и пищать. Её грудь ходила ходуном, тяжело поднималась, дыхание сбивалось, когда мужчина чуть приспустил низ, пролезая под него пальцами и совершая мягкие осторожные движения. Палец проник. Там внутри было так мокро и горячо.       — О, господи, — прошептала, теряя ощущение самой себя. В комнате было так душно, хотя открытое окно обязано было дарить прохладу и умиротворение. — Паша, ты… я…       — М? — довольно промычал, стягивая трусики и проходясь по складкам языком. — Что ты и я, солнышко?       — Это ведь неправильно? — простонала, не зная за что зацепиться и куда вообще деть свои руки. — Так неправильно. Так… — запнулась от ощущения наполненности, ласк и непонятного чувства, готового вырваться наружу. — …хорошо…       И сама не поняла, что произошло. Бедра сжались сами собой, обхватывая руку Паши, поясница прогнулась, спина выгнулась полукругом, и та кротко вскрикнула, жмурясь. Козырев улыбался, разглядывая эту милую куклу. А Лина внезапно взяла и заплакала.       — Эй, эй, — мужчина убрал пальцы, выкинул трусики в сторону, быстро вытирая ладонь, и, пробравшись ближе к девушке, коснулся лица. Она закрыла ладошками глазки и почему-то выглядела сейчас не так, как ожидалось. — Тебе больно? Что случилось?       Этого было так много. Она зависла, замолчала, гулко сглатывая и не понимая, как сказать ему о том, что слышала отрывками разговор его и тётки, как объяснить, что кажется эксперимент получился дурацкий, потому что всё то, что напридумывала Аделя себе в голове, не исполнила. Побоялась голой кожи, члена. Если бы могла, Паша бы не сдерживался так, как сейчас, не испытывал дискомфорта из-за неё. Она бы смогла дать ему всё то, что тот просит и желает, смогла не думая бы. Возможно, он просто будет разочарован ей и когда-нибудь в ближайшем будущем точно бросит, потому что надоела, неинтересная.       «— Аделина сложная девушка, действительно ли она нужна вам?»       Она ведь может быть кому-то нужной? Кому-то интересной? Кому-то любимой?       — Я теперь грязная и ненужная? — прошептала и Паша, до этого, гладящий её по голове, опешив, отстранился.       Что за нахуй, приехали. Что опять эта девчонка себе надумала?       — Объясни, — потребовал, но вот, как всегда, словно воды в рот набрала и замолчала. — Лина, — зарычал, шлепая по бедру. Больно? Да, больно и со вкусом. — Ещё? — нет реакции. Снова шлепок. — Я могу продолжить.       Третьего замаха не произошло, не успел, цель не была достигнута, потому что Аделина закрыла ладошкой зудящее место, поджав губы, вгляделась обиженно.       — Говорить будешь? — вздохнул, поцеловал губы с легким чмоком.       — Я ведь обычная, неопытная. Эксперимент вышел глупым! Ты мне всё, а я тебе ничего, — накуксилась. — Теперь я использованная и если ты меня оставишь, то…       — То получишь по губам. Сколько можно уже? — зарычал, захватив себе девчонку в плен рук, обнял, прикладывая на грудь и поправляя платье. — Не надоело самой чушь нести? Ты моя девушка, я хочу тебя удовлетворять во всех смыслах этого слова. Хочу делать приятно, я буду это делать. Что-то если ты захочешь сделать, то просто берешь и спрашиваешь меня об этом, и я тебя направлю и научу. Человек не рождается всезнающим. Услышь это!       — Хорошо, я поняла тебя, — покорно согласилась, устроилась под боком, поджимая ноги. — А если бы я, ну, сделала как ты сейчас мне.       — Нет, пока ещё маленькая. Будет восемнадцать, делай, что хочешь, позволю. Сейчас пока хватит и того, что мы творили пару минут назад друг с другом, — чмокнув в макушку, Паша устало прикрыл глаза. — Спи, завтра придумаем, чем заняться, но я хочу показать тебе окрестности. Тут недалеко открылся недавно крытый сад. Думаю, тебе понравится.       Лина, зажмурившись, радостно запищала и, приобняв мужчину, поблагодарила всех, что ей достался самый лучший и прекрасный человек на планете. Да, бандит, но опустим данный факт. Козырев на это хрипло рассмеялся, вновь поцеловал в макушку, и в щеки, и в лоб, но думал лишь о том, как бы поскорее усыпить девчонку и в срочной необходимости смыться в душ.