***
В чëм секрет успеха? Этим вопросом задаются миллионы людей по всему миру, но что же есть успех? Он ведь для каждого свой, особенный. Стало быть, единого определения нет? Но как же общепринятые мерки: деньги, имущество, слава, любовь? Донателла признавала при случае, что своим успехом, в какой-то мере, обязана любимой матери, всегда поддерживающей еë в любые времена. Да, бывали и трудные периоды истерик из-за запретов на соревнования и участия в некоторых мероприятиях, но спустя года, всë это, разумеется, стало объяснимо. Дон точно знает одно: если бы не забота мамы, она сошла бы с ума от своих подростковых амбиций, убиваясь малейшими неудачами. Конечно, всему решение - сила воли и признание того, что порой даже сильнейшие проигрывают, но и поддержка не мало значит. И вот, спустя пол года отсутствия встреч, они снова сидят за одним столом в большой, тëплой кухне с дубовой мебелью, в помещение приглушëнный свет, звучит каминный хруст, а в воздухе витает приятный домашний аромат - запах свежей выпечки и чистоты. Сколько себя помнит, для неë дом всегда пах именно чистотой и свежестью. Горячий чай с малиной окончательно разморил девушку. Она чувствовала себя путником, уставшим после долгой дороги, который наконец нашей пристанище. Давно она не проводила время так по-домашнему. —И что же, Марков этот? Жалобы есть от него? Увидела бы его - прибила на месте! - настороженно изрекла хозяйка дома, и закатила глаза, разражëнно фыркнув. —Я в тебе не сомневаюсь. Нет, этот идиот знает, чем это обернëтся. — отвечает спокойно лейтенант, отпивая напиток из красивой сервизной чашки, привезëнной из Турции. —С этим не спорю. А что на счëт обучения кадетов? Сложно будет с ними, наверное. — Всë отлично, сделаю всë на высшем уровне. Это должен быть лучший показатель. - сказала, как отрезала девушка, мягко стукнув по столу кулаком. — Я их научу всему, что знаю сама. Кадеты, они ж такие - амбиции и дисциплина. Дисциплину я возьму на себя. Супер комбо! - поведала она. —Ой, ну ты не перегоняй их только. А в тебя верю. - отвечает, задорно вскинув подбородок, красивая, ухоженная женщина с приятными, выразительными чертами лица и глазами, полными любви и тепла. Светлые волосы еë красиво блестят от падающего на них каминного света. — Будь все кадеты настолько амбициозными, какой была ты, в стране постов бы не хватило. Как вспомню… —Только без угрызений прошлого! - засмеялась смущëнно Донателла. Но что правда, то правда - стремлений ей было не занимать. —А что там с Сибирскими парнями? — спросила, хитро улыбнувшись, хозяйка дома. Увидев скорую реакцию дочери в виде приподнятых бровей, тут же добавила: —А что? Спросить мать не может? Я конечно не из навязчивых, но романтика быть должна! - мелодично рассмеявшись, возразила женщина. Донателла в ответ расхохоталась, не сумев сдержать рвущуюся наружу улыбку. Быть грозной персоной с мамой трудно давалось абсолютно всегда. В целом, навязчивости в подобном она никогда не получала, за что была очень благодарна. —Внимания особо не обращаю, всë как обычно. Вокруг одни роботы и мамкины сынки, сама понимаешь, такое мне не надо. Женщина напротив недовольно вздохнула, резко поставив чашку на блюдце. —Тьфу ты, дожили. Уже и выбирать не из кого, гадай сиди, остались ли вообще на белом свете нормальные… - выпалила женщина, и с досадой взглянула на шокированного происходящим кота Кузьму, сидящим близ них на табуретке. Дон на миг отключилась, а в сознании тут же возник образ чудоковато одетого мужчины с голубыми глазами. Сидели уже, гадали… Тьфу ты! —Не говори… - процедила лейтенант, поджав губы. Тут в голове проскочила шальная мысль. Решив начать, так сказать, с далека, Донателла какое-то время молча обдумывала, как лучше задать вопрос. —На счëт гаданий, кстати. У тебя сбывалось когда-нибудь? - поинтересовалась она, постаравшись придать речи самый равнодушный тон, мол «это я я так, из любопытства». —Ой, куда нас занесло... - застыв с чашкой в руках, женщина с изумлением взглянула на дочь. — Ну, даже не знаю... Да, в какой-то мере. А что? - поставив чашку на блюдце, переключив всë внимание на Дон, задала встречный вопрос женщина, внимательно смотря ей прямо в глаза. Только не этот взгляд… Что-что, а вот мимику матери Донателла изучила от и до: каждый взгляд, жестикуляцию, даже самые неуловимые движения мышц. А таким внимательным взглядом еë одаривали в раннем детстве и в подростковые годы всякий раз, когда она начинала «с далека». Например, желая поучавствовать в очередных соревнованиях, не отойдя от прошлых, нагрузив себя всяким разным, девушка всегда искала план «Б», основной идеей которого являлось убалтывание. Сказать, как есть? Главное, чтоб в дурку не сдали… —Мы с Машей гадали на днях… —Капель? Хорошая девочка! —Она самая. Так вот, я тогда как будто на миг уснула. Очень специфическое состояние, словно ты одновременно и во сне и не спишь вовсе. Но суть не в этом. Я видела какого-то... средневекового мужчину. Одежда старинная, выглядел очень странно, в общем. А потом как будто вспышка и исчез. Мы решили, что дело в шампанском, но ты ж меня знаешь, такое не берëт. На кухне стало тихо, молчание прерывалось только звуком камина и лёгким ветром за окном. Приподнятые брови и прищуренные глаза матери насторожили. Нет, в них не было шока или, тем более, осуждения, которого Дон никогда не испытавала со стороны близких. Но в этот она момент точно знала - звучал еë рассказ, как очень дурная фантазия. —Ну вы даëте... - произнесла удивлëнно хозяйка дома, и потянулась к миниатюрному чайнику, чтобы налить в чашки напиток. —Шампанское наверное тоже с другого века было. - прыснув от смеха, она подмигнула. Дон снова расслабилась, а атмосфера разрядилась. —Мам, я серьёзно, вообще-то. - пробубнила она, сложив руки на груди, но уголки губы дëрнулись в слабой улыбке. - Шампанское было наисвежайшее. —Ну как скажешь... - хихикнув, женщина поудобнее устроилась на стуле и опëрлась щекой о ладонь, всем видом демонстрируя готовность к долгому разговору. Мысленно ругнувшись, Донателла, вздохнув и прочистив горло, начала рассказ: —Меня алкоголь не подводит, так ведь? - именно тогда всё в голове пошло через одно место, иначе не назову. Но и думать, что суть в картах - глупо. —Верно. А на что гадали то? - уточнила мама. —Совпадение идеалов. - вздохнула Донателла, и закатила глаза. Совпало, конечно, не очень. Какое-то время хозяйка дома молчала, о чëм-то размышляя. —Даже не знаю. Раньше бывало такое у тебя? —В том то и дело - ни разу. И персонаж этот мне не знаком абсолютно. Но он мне снился после. - мотнув головой, изрекла Дон. — Я - боец, а не хранительница снов, не пойму эти мотивы... —Ой, странно действительно. И мужчина, говоришь, незнакомец. А может, всё-таки жених, а? - сложив ладони на бок в мечтательном жесте, предположила оптимистично настроенная женщина. —Ну нет! Я же не в фэнтези фильме. К таким крайностям не прийду. - констатировала девушка, криво усмехнувшись. Мама Дон, улыбаясь, покачала головой, а после потянулась к творожному пирогу и положила дочке кусочек, подмигнув. —Ну раз в гадания ты не веришь, и этот твой идеал тебя не вдохновил, будем уповать на другое. А пока ешь пирог, твой любимый! —Спасибо. - послав маме воздушный поцелуй, девушка довольная, как мартовский кот, стала поедать десерт. —Наверняка ты просто очень удивилась, вот оно и не даëт покоя. Да и отдыхаешь то ты не ладно, а работаешь вон как! Ты устала, котик. Дон вздохнула и кисло кивнула в ответ. Вероятно, ей правда нужно было прийти в себя, она слишком много значения придала этому «видению». На неë не похоже… Пару минут мама с тёплой улыбкой наблюдала за дочерью. Прочистив горло, она подала голос, полный нежности: —Ты знаешь, что я подумала. Может останешься тут, а? Ты нас не потеснишь, сразу говорю. - поспешно выставив руки перед собой, заверила она. Девушка замерла, удивлëнно посмотрев на женщину напротив. Она и сама часто думала о том, что хотела бы почаще бывать ближе к матери, но точно знала, что жить ей лучше одной. —Мам, ну ты же знаешь мой спартанский режим. Тем более, что активность у меня круглосуточная, а характер тоже не подарок. - признала Дон. — Да и переживать будешь постоянно, я же знаю. - уверенно подытожила девушка, скоро поднялась с места и приобняла слегка поникшую женщину. —Но на неделю останусь тут обязательно, обещаю. - утешительно проговорила виноватая. Лицо матери в миг посветлело, и просияв, она воскликнула: —Конечно! Сколько угодно. Ну раз так, то давай договоримся, что ты приезжаешь чаще, хорошо? Ну не дело это совсем, с матерью не видеться так долго! Тем более… - тут женщина запнулась. —Что? - озадаченно спросила Дон. —В общем, Фредерик недавно был в Норвегии. Бизнес полным ходом идëт. Мы подумываем вернуться. Не сейчас, но в скором времени. Донателла изумлëнно взглянула на маму, с сомнением разглядывая еë лицо. Шутит что ли? Неужели она решилась, спустя столько лет? —Да ладно! - ахнув, радостно воскликнула Дон, не веряще глядя на маму. Но прилив счастья быстро сменился сомнением, сердце ëкнуло, а улыбка медленно сползла с просиявшего только что лица. Они только оказались рядом, а впереди уже ждёт разлука. В ближайшее время действительно придётся снова остаться в одной точке. Но только на время, а затем - разведка и операции. И этот краткий период ей хотелось разделить с теми, чью ценность передать словами не выйдет. Донателла не усидчива. Об этом говорили все, кто знал еë чуть ближе, чем случайного прохожего. Вечно стремящаяся к чему-то и жаждущая больших достижений. Она не отрицала и принимала как есть тот факт, что твердя о дисциплине и расписанным по часам неделям, месяцам, а порой и годам, она цепко хваталась за движение. Жизнь. Жить в точке год? Отлично, она будет выезжать. Отправиться на границу? Самое то, несите план. Подавайте ей рутину сколько угодно, она ей воспитана. Но она превратит еë в игру на выживание, потому что цель стремлений - сделать максимум, а не листать бумажки. Спохватившись, она взяла руки мамы в свои и крепко сжала. Не время грустить, пора хоть раз поплыть течению! Плевать, многолетний боец выдержит сбор справок на выезд. Норвегия. Место воспоминаний, настольгии и беззаботности. Да, мама определённо будет счастлива там. Глаза загорелись, а улыбка всë никак не сходила с лица. —Признаюсь тебе - я в шоке! Я думаю, это очень верное решение. Там спокойно и тихо, свежо и красиво, как у тебя в саду. Маленький кусочек Норвегии... - хмыкнув, рассудила Дон. —Это очень даже хорошо. Хотя и неожиданно... - заключила она, удовлетворëнно кивнув головой. Поджав губы, она задумчиво вгляделась в фотографии, висящие на стене позади мамы. Вот, они на речке близ цветочной деревни. На следующем фото, такие же счастливые, жарят маршмеллоу на костре. Женщина напротив выжидающе глядела на неë, постукивая подушечками пальцев по столу. Опомнившись, Дон проморгалась и, вздохнув, мечтательно улыбнулась. Да, она безусловно счастлива, и плевать на трудности. Наконец-то близкие будут думать о себе. И всё же, поражëнная новостью, она не могла сдержать эмоций. —И имею в виду, это отличное решение!Там ты была очень счастлива. - подытожила свою динамичную речь девушка. Вот и последствие сдержанности и рутины - фонтан из чувств. —Ты ж моя девочка! А ты тут как будешь, я об этом переживаю... - вздохнула мама. Тëплые руки, до этого сложенные вместе в мягкой хватке дочки, накрыли руки Дон. —С ума сошла? - запротестовала лейтенант, фыркнув. — Так, никаких! Давай теперь снова договоримся, что ты не переживаешь за меня и живëшь так, как должна - на все сто, хорошо? - требовательно возразила она. —Ты всегда была рядом. Города, точки, соревнования, переводы, - продолжила констатирующим тоном. — Теперь я буду к тебе стремиться хоть на край света. Я вояка, такова моя жизнь шальная. А тебе нужно жить для себя самой. В карих глазах напротив выступили слëзы, мир вокруг словно остановился. Как же я соскучилась, ох уж эти расписанные по часам дни… —Точно? —Абсолютно. Когда планируете переезд? —Осенью, новый сезон откроется очень кстати. —Отлично. Теперь моя точка устойчивая, я буду рядом очень долго, как и раньше, ведь Сибирь уже не помеха. А там и прилетать буду, постараюсь как можно чаще, сама знаешь, работа не простая, с перелëтами разберусь. - улыбаясь, девушка нежно поглаживала чужую ладонь большим пальцем. Она заверяюще посмотрела ей в глаза и кивнула максимально уверено, так и крича: «Я буду рядом». —Моя сильная девочка! - нежно прошептала женщина дрожащим голосом. Встала из-за стола и, всхлипнув, обняла дочку. Тепло разлилось где-то внутри Дон, к сердцу словно приложили компресс, настолько сильно оно сжималось. —Я люблю тебя, мам. —А я тебя, путешественница.***
Вечер подкрался незаметно, а прошëл и того быстрее, наполненный душевными разговорами и размышлениях о планах на будущее. Как же много может измениться всего лишь за один вечер, верно? Ещë будучи ребëнком, Дон невероятно ценила гармонию, которую мама и Фредерик создали и поддерживали очень чутко. От того в кадетстве поездки домой по выходным были очень радостными и долгожданными, не отбирали силы, а наоборот - восполняли душевное равновесие. Донателла, поблагодарив маму за вкусный ужин, поднялась на второй этаж. Дом оснащëн хорошим освещением, новейшей техникой и качественной мебелью. А свет в нëм тëплый, так что с приходом вечера он становится ещë уютнее, чем ранее, когда дневной свет кажется холодным, но зато свежим и бодрящим. Мебель в доме, как и всë остальное, в стиле винтажного кантри. Вокруг много красивого, но ненавязчивого декора. И всë же, Дон ценила не дорогую мебель и стильный дизайн, а чувства, которые вызывало нахождение дома. Пусть помещение будет крохотным, а атмосфера - важнее всего. Конечно, в кадетстве и армейской части это не волновало, потому как избаловаться шиком она не сумела, так что не жаловалась на стандартные условия. Здесь Донателла планирует провести четыре дня, вместо планируемых семи. Увы, но звонок с базы снова поменял планы, а ведь ещë столько нужно успеть. Чувство вины не заставило долго ждать, ведь больше всего девушка не любила давать обещания и не выполнять, пусть даже в силу обстоятельств. Но родные приняли всë с пониманием и терпением. В конце концов, четыре дня - уже хорошо. Преодолев лестницу, она в предвкушении ностальгии подошла к белой резной двери. Долгожданный приезд не мало радовал ещë одной деталью - она окажется в своей комнате. Дверь открылась тихо и медленно, после включился свет. Взор девушки медленно прошëлся по просторной, освещëнной светом гирлянд комнате с молочного оттенка стенами и деревянным полом такого же цвета. Широкое деревенное окно, два белых шкафа со стеклянными вставками, коричневый маленький диван у стены, серый пушистый ковëр, полки с фото, открытками, медалями и статуэтками, аккуратно расставленными вдоль, чуть дальше по комнате стоят парочка тумбочек и кровать. Ну и напоследок - кресло-качалка. Дон обожала читать, сидя в нëм, заранее приготовив парочку вкусностей. Хорошие времена… Первым делом она направилась к полкам, и стала рассматривать каждую награду отдельно. Чувство, охватившее еë, можно было сравнивать с состоянием, в которое человек впадает, понюхав старые духи, включив много значащий когда-то трек или оказавшись в особенном месте. Вот, кубок Юбилейной Олимпиады Кадетов, десятки медалей по тхэквондо, парочка за отличное обучение в школе, нагрудный знак «За отличие в учёбе», золотой нагрудный крест «За отличную учёбу и активную жизненную позицию», медаль «Выпускник 11-го военного класса», статуэтка «Отличие в рукопашном бою», множество грамот и благодарственных листов. Не то чтобы все «трофеи» доставались легко или радостно. Некоторые из них были получены, сопровождаясь травмами и усталостью. Парочка вторых мест тоже дались не легко, но остались важным опытом. Путь к профессионализму весьма тяжкий, что поделать. Однажды Дон отправили на ряд мастер-классов в Петербург. Нужно было выбрать одну острасль, которой предстояло обучиться. Тщательно поразмыслив над выбором режима, Рудова с нетерпением поставила галочку в графе «Рукопашный бой и управление холодным оружием». Разумеется, драться никого из кадетов не приглашали, а оружие не доверяли тем более, но и этого было достаточно, чтобы четырнадцатилетняя Дон задумалась: может ли кулак бросить вызов ножу? Она изучала теорию в книгах, распрашивала старших, смотрела фильмы. Зачастую ей отвечали, что лучшая защита от холодного оружия - бег. Такой ответ еë не устраивал. В восемнадцать лет Дон стала развивать технику защиты, захвата и обезвреживания холодного оружия. Она очень преуспела, в конце концов, три часа тренировок три раза в неделю дали свои плоды. Девушка так глубоко погрузилась в размышления, что даже не заметила, как вошла мама. —Ух ты ж! Да тебя хоть сейчас в разведку, бесшумная, как мышь. - не удержалась от шутки Дон, в сердцах изображая шок. —Я не против. Вот, принесла тебе постельное. Донателла поблагодарила маму кивком головы, и продолжила рассматривать полки, критично так, с нахмуренными бровями. Хозяйка дома проследила за действиями дочери, и широко улыбнулась. —Протираю каждую неделю и горжусь. Каждый выезд помню, как будто недавно было. —Спасибо, мам. - лейтенант подошла к женщине и обняла еë, положив голову ей на плечо. Так они простояли несколько минут, покачиваясь в беззвучном такте. —Это и твои победы тоже. В первую очередь, ты - мой герой. - просипела девушка, покрепче прижавшись к маме, подобно маленькому ребёнку, услышевшему грозу. —А ты мой, котик. - просипела та в ответ, нежно поглаживая дочь по спине. — Я горжусь тобой не за награды, мотоциклистка.. Женщина скорчила гримассу, услышав недовольное цоканье и мычание, хоть и было ясно, что те звучали не от злости. Тому подтверждением явились подрагивающие от тихого смеха плечи дочки, так что она продолжила: —А за то, что грозный лейтенант Рудова всегда остаëтся человеком. Добрым человеком слова, а не алчной и жестокой воякой. Это самое главное. —Как и учили. Всегда. Какое-то время они болтали, и в минуту размышлений Дон пришла к мысли, что будь она трижды холодной разведчицей, в еë сердце останется место для близких людей и тепла, которое хочется дарить. —Отдохни получше. Спокойной ночи, доченька. - нежно проговорила женщина, ещë раз обняв дочку напоследок. В ответ та уткнулась ей в шею, прижавшись покрепче, стараясь вложить в эти объятия как можно больше любви. По кучерявым волосам прошлась череда поглаживаний. —Спасибо большое. Спокойной ночи, люблю тебя. Время близилось к полуночи, пошëл снег, крупными хлопьями ложась на сырую землю. У весны на погоду свои планы. Дон отметила про себя, что даже такой она, в какой-то мере, грела сердце, как не странно. Дома хоть в жару, хоть в мороз - умиротворение. Лейтенант наслаждалась тишиной, стоящей в комнате, сквозь которую прорывался звук камина и цоканье посуды на втором этаже. —Сама спать не идëт. Вот же хозяюшка! - покачав головой, проворчала девушка. Какое-то время она продолжала причитать о всяком, ходя по комнате. В конечном итоге расслабленно плюхнулась в мягкую, прохладную постель приятно пахнущую порошком, так что Дон, прикрыв глаза, с улыбкой на губах вдыхала аромат, такой родной душе, а внутри затрепетало. Вот же они - волшебные мелочи жизни. Среди всех трудностей и грешностей мира, подобные вещи являются людям «лучиками» простоты и радости, позволяют на какое-то время оставить все переживания. А на душе так спокойно... Больше всего Дон обожает именно это - спокойствие души и разума, состояние умиротворëнности. Адреналин в крови, бег, задания - еë стихия. Но во всëм нужен баланс. Нет ничего лучше для человека, чем внутренний покой. Без сомнений, переживаний, злости или сожалений. Перевернувшись на спину, девушка стала рассматривать всë вокруг. Раньше на стене висело оружие - подарок на четырнадцатилетие от маминой подруги из Праги. Сомнительный презент, но счастью девочки не было предела, она осталась очень довольна. Ещë на широкой полке, висящей прямо над кроватью, находились книги, но они теперь ровным рядом стоят в книжном шкафу, а их место занимают ванильные арома-свечи и цветы. Картина так радовала глаз, что Дон решила неприменно позаимствовать у мамы идею дизайна. В углу стоит старое кресло-качалка, а на нëм гитара - легенда вечерних посиделок.***
Какая же чистота. Вот тебе и «мини-уборочка». Неделю небось намывали тут всë. Вот же неприклонные! Но признаюсь, очень приятно снова оказаться в месте, где тебя всегда ждут. Армия, практика, уезды, выслуга. Меня ждали всегда. И сейчас, когда я вижу, как мама счастлива, я хочу, чтобы она была ещë и спокойна. А потому новость о плане переезда меня радует. Конечно же, я буду скучать, как и прежде. Но я думаю, что моя мама итак очень многое посвятила именно мне, сама став, в какой-то степени, солдатом. В этом доме очень много любви, но он еë хранит, а мы создаëм, не важно где, это можно сделать снова. Пора отдать ей долг и показать, что стоит, наконец, посвящать тепло себе самой на все сто. Я не верю в абсолютную бесчувственность, всем людям свойственны эмоции. Все люди чувствуют. Те, кто прикидываются льдинками, вероятно, считают, что справятся с подавленными эмоциями. Но это не так. Они либо психи, либо лгут. В этом убедилась сама когда-то. Пусть моя натура многим кажется как раз такой - безмятежной, саркастичной, грубой и равнодушной, но это только профессионализм и отпечаток самоконтроля. Другое дело - напускная безразличность, которой я грешила. Так я хотела показать миру, что я бесстрашная. Но в том то и дело - я боялась быть в этом мире слабее кого-либо. До потери сознания оттачивала навыки, думая, что стану непобедима во всём. Благо, ясность разума пришла и ко мне. Но почему именно так? Откуда это во мне? Это было сказочное Норвежское лето, хранившее в себе все прелести этого волшебного времени года. День выдался достаточно жарким, чтобы я и мои европейские друзья, вдоволь нагулявшись, отправились покупать мороженое. Вкус европейского детства для меня - именно оно. Пусть чай из самовара всë ещë не переплюнут, но уплетала его я только так. Не знаю, как в нас тогда вместилось столько, но я ещë долго не пробовала ничего настолько настольгического. Вернусь к сути. В тот день, который я, без сомнения, считаю самым влиятельным в моей жизни, мы с семьёй отправились на ярмарку. Чудный день, чтобы быть по-настоящему счастливыми. Обычно ярмарки в Норвегии проводятся на Рождество, начинаются с середины ноября и длятся по конец декабря. Проходят они во всех городах. Путешествуя по Норвегии в это время, можно перемещаться из города в город и в каждом месте открывать для себя новые и интересные вещи, чем не мечта, верно? На таких ярмарках, норвежцы проводят очень много времени, порой могут по четыре часа гулять туда-сюда. Мне, будучи девочке активной, такие мероприятия были в радость. Прогуливаясь семьями и большими компаниями, они готовятся к встрече рождества, подыскивают подарки для родных и близких. Для норвежцев посещение Рождественских ярмарок - это своего рода ритуал, как у нас в России - оливье на столе и записка с желанием в шампанском. Чего там только не было, только не зла. До поры, до времени. Со временем мы подошли к центральной улице, так что народу было не мало. И столько вокруг улыбок, запах цветов бодрит, ни намëка на негатив. На мне было жëлтое цветочное платьице, а на голове венок из ромашек. Всюду шары, праздничные ленты и флажки. Люди одеты в бело-фиолетовые плащи, ведь гвоздь программы - фиалка. Я пошла к дальней лавке, чтобы купить маме букет фиалок, который запал мне в душу с первого взгляда: яркие, вкуснопахнущие, очаровательные цветы. Выклянчив у Фредерика средства, я убежала, только пятки и сверкали. Но чувствовала себя победителем, наконец взяв букет в руки, предвкушая, как обрадуется мама. Ну вот, сейчас я подарю его ей, улыбаясь во всех тридцать два, и мы поедем есть пирожные на набережной… Нет, у этой истории совсем другой сюжет. В начале был выстрел, затем ещë один. Я испугалась, но оборачиваясь по сторонам обнаружила, что никто и не заметил постороннего звука - люди были настолько увлечены праздником. Суетливо осматривая всю площадь в поисках чего-то подозрительного, среди толпы я разглядела стремительно удаляющегося человека, воровато оглядывающегося по сторонам. Не было у него в руках ни цветов, ни ягод. Он что-то нервно говорил по телефону, это всë мне показалось очень странным. Я покрепче сжала букет — разумеется, он для меня был важнее всего, — и стала отходить медленно от лавки к центральной части, в которой стоял молодой офицер. Огибая многочисленных прохожих, чья невнимательность невероятно раздражала меня — маленькую девочку, не понимающую, как взрослые могут быть такими беспечными — я на всех порах налетела на мужчину, и крепко, насколько могла себе позволить, схватила его за край одежды, дëргая и толкая. —Дяденька офицер, я слышала выстрел! Лицо у дяденьки офицера на мгновение вытянулось, густые брови приподнялись в изумлении, но он быстро пришëл в себя. Улыбка смягчила строгое лицо. —Ты уверена? Может, это была хлопушка, или тебе послышалось? — спросил мужчина, улыбаясь уголками губ. Он присел, оказавшись на одном уровне со мной. Как мне понравился его головной убор, словами не описать! Помню, как с открытым ртом рассматривала золотую бляшку на уставной форме. Тогда и подумала: «Вот бы мне носить служной убор» —Нет, это был выстрел из оружия, дяденька. Мы с семьëй стреляли в тире осенью, звук почти такой же. Офицер какое-то время внимательно смотрел на меня, затем кивнул и потрепал по голове. —Какая смышлëнная девочка. Ты одна здесь? —Нет, с мамой. Я пошла покупать цветы для неë. —Найди еë поскорее и никуда от неë не отходи. Тебе ясно? —Да, дядя офицер! - строго ответила я, отдав честь со всей серьëзностью, рассмешив мужчину. Он сделал в ответ то же самое, так что гордости моей не было предела. Тогда я вспомнила одну важную деталь. Стоит ли говорить о том, насколько значимой она оказалась? Безусловно. —Дяденька офицер, ещë я видела странного человека. Он куда-то убежал, толкал других людей. Сразу после выстрела. - внятно, стараясь не упустить главное, рассказала я. Мужчина внимательно слушал каждое моë слово. Сейчас, спустя столько лет, я понимаю, какой зацепкой являлось сказанное мною. —Хорошо, спасибо, ты очень внимательная! Иди к маме, от неë ни на шаг, считай, что ты солдат, а это мой тебе приказ. Это и был первый приказ в моей жизни. Считается ли он выполненным? Полагаю, что не так точно, как планировалось. Я исполнила его, но не так быстро, как хотела. Я побежала в то крыло, где должна была находиться мама, но там еë не было. Вернее, я просто не сумела найти еë среди толпы, которая стала ещё больше за те условные пятнадцать минут, что меня не было. После я отправилась в соседнее крыло, там никого не нашла тоже. К слову, оно было самым большим. —Стрельба! Кто-то ранен! - крик сработал мгновенно. Все замерли, в глазах людей - шок. И вот, в южном крыле началась настоящая паника. Посреди улицы, перерастающей в парк, лежал раненый парень, нога и плечо которого истекали кровью. Вокруг собрались около десяти человек. А вот меня словно молния ударила - мгновенное замирание. Одна, в обществе незнакомых и не менее испуганных людей, не могла пошевелиться, наблюдая за стремительно растущей лужей крови. Одно я помнила точно - главное не паниковать. Сумела ли я? С трудом. Сейчас вся эта канитель кажется такой далëкой, но я чëтко помню, как окаменело тело тогда, словно током пробитое. Как мир в одно мгновение перевернулся с ног на голову, став другим. —Уберите отсюда ребëнка! Девочка испугалась, наверное! —Чей это ребëнок? Эти люди хотели как лучше, но лишь напомнили о том, для чего я вообще направилась в самое пекло. Вот тут и сработал истерический фактор. —Мама… Где моя мама? И понеслось: беготня, крики, паника. А я стою среди этого хаоса, и только и думаю: что же пошло не так? Солдат по имени Грегор, дежурившись в крыле, взял меня на руки и, спеша, передал какой-то женщине с тремя детьми, попросив вывести и меня тоже. Она сразу же согласилась, но не успели мы сделать и двух шагов, как снова послышалась череда выстрелов с соседних улиц. Звук был намного чëтче теперь, так что реакция толпы не заставила долго ждать. Вновь раздались крики, поднялся шум и переживания. Люди стали пихаться, толкать друг друга. Главная проблема заключалась в том, что прямо посреди улицы стоял колодец, а чуть дальше - каменная арка, что затрудняло движение. А я, словно в тумане затерянная, не понимала, что происходит. В какой-то момент меня отпихнули так резко, что я потеряла из вида моих временных сопровождающих. Снова выстрелы, чей-то крик. Воздуха стало не хватать, меня сдавили со всех сторон. Изо всех сил старалась не паниковать, но я ведь была ребёнком. Слëзы появились сами собой, хотелось скорее покинуть то место. Увидев маленький просвет в толпе, я, не став упускать возможность, поспешила выбраться из столпотворения орущих людей. В итоге я оказалась в правой части парка, предпочтя наблюдать со стороны. Ужасно боялась, что вот-вот случится что-то страшное. Но и в толпу не хотелось - раздавили бы точно. —Малышка? Ты почему здесь? - меня неожиданно схватили за плечи. Офицер с центральной улицы смотрел на меня так строго, что стало совсем худо. Во взгляде его читалось искреннее волнение, но это не умаляло его злости. —Я не нашла маму! Где моя мама? - помню как предательски защипало глаза, но я старалась держаться храбро до конца. Он замер на секунду, вероятно почувствовав вину за строгость. Прочистив горло, он с досадой посмотрел на мои разодранные колени, и тихо поцокав, произнёс: —Малышка, послушай меня внимательно. Меня зовут Кайнэр. Сержант Кайнэр, я твой друг, хорошо? Будем с тобой одной командой. В районе перестрелка, скажу как есть, ты ведь слышала. Нужно уйти, со мной ты будешь в безопасности. —Я была права, я ведь слышала! - на миг картина вокруг прояснилась, но лучше не стало. Конечно же, в тот момент мне хотелось, чтобы мои догадки оказались не верными и всë было, как и прежде. Но увы и ах.... —Я знаю, солнце. Мы уже начали эвакуацию соседних улиц и парков с моим коллегой, но подмоги ещë нет. Тебе нужно сделать то, что я прошу, точь в точь. Не шуми, не отходи от меня и в толпу не суйся, арки и проходы между домами узкие, тебя могут задавить, если потеряешься. Мы тебя выведем. Сейчас отправим людей в другое крыло, пойдëшь с ними, маму найдём. Но тебе здесь быть нельзя. Тут то я и встала, как говорится. Растерянно поворачиваясь из стороны в сторону, высматривая в толпе знакомые силуэты, я никак не могла найти родных. Поразмыслив над последними событиями, я решила, что они наверняка далеко, ведь я убежала на другой конец улицы, ничего не сказав им. А потом и вовсе в другое крыло, так что они в любом случае находились в другой части ярмарки. На сей раз слëзы меня не тронули, но стало страшно. Не за себя, а за родных. С детства меня учили не паниковать, если потерялась, оставаться на месте и ждать, пока меня найдут. Но будучи девочкой смышлëнной, я быстро смекнула, что к чему и решила, что не в этот раз, и нужно послушать сержанта. —Вы не знаете, моя мама уже ушла? Она была на центральной улице. Она же в безопасности? Я видела раненого человека… Вместо ответа, он подхватил меня на руки. Его дыхание было ровным. Меня это немного успокоило, я стала дышать с ним в унисон. «Нужно дышать спокойно и перестану бояться» - размышляла я, от волнения теребя нагрудной знак на форме сержанта. Но отсутствие ответа не давало успокоиться. Внутри похолодело от волнения, я стала дрожать. А что касается момента с ранением, то тут не в сказке сказать, как говорится. Легко мне это не далось, так что от истерики, подступающей ко мне на площади после выхода из толпы, спасло именно появление сержанта. Пусть это было давно, но всякий раз сталкиваясь с редкими мыслями о ярмарке, я осознаю, что это событие и стало первым примером несправедливости, которую мне так хочется искоренять. Трухало меня тогда знатно, так, что голова болела от одной мысли о раненом. Кажется, мысли об этом преследовали меня каждую минуту. Одно дело - смотреть фильмы, да книги читать. Другое - увидеть это воочию детскими глазами. Через какое-то время, сержант ответил мне, что всë в порядке и соседние улицы почти пусты, а значит, мои близкие в порядке. После этого я немного успокоилась, слëзы постепенно высохли, дыхание пришло в норму. Тогда, выйдя из некого транса, я рассмотрела его получше: молодой, но совсем уже не юнец, нет. Тëмные волосы и брови, прямой нос, впалые щëки без следа щетины, карие глаза, хоть и строгие, а что-то в них было особенное, сильное и мудрое, будто целую вселенную можно было рассмотреть в этих омутах. —Проходите, не толпитесь. - приказал в очередной раз сержант. Людей вокруг почти не осталось. —Итак, давай поразмышляем. Где ты видела родных в последний раз? Может быть, их направление даже более удачное, чем мы думаем... - он внимательно посмотрел мне в глаза. Но ответить я не успела - далëкий звук стрельбы разрезал воздух. —Кайнер, пора уходить, отряд в пути. Трое наших ранены, нас мало. Спустя много лет, изучив дело о планировке террористического акта, я узнала, что изначально дежурных офицеров было семеро, трое получили серьёзные ранения, один занимался эвакуацией в самой дальней части - в районе первого парка, уводя людей всë дальше. Другой солдат отправился в район выстрелов. Тогда мне и стал понятен тот секундный мимолетный ужас в глазах сержанта - они были одни, в ожидании служб и подмоги, а на счету каждая минута. —Отходим, те улицы пусты, парки тоже. Проведëм их до центральной, оттуда вернëмся в точку. Обеспечить защиту каждому, насколько это возможно. —Так точно, сержант! Мужчина тихо ругнулся и перешëл на бег, крепко прижимая меня к себе. Десять минут ожидания и беготни прошли, будто вечность. Тягуче, волнительно и до боли медленно. —Всë будет хорошо. - сказал он решительно и твëрдо, погладив меня по голове. Мне очень хотелось в это верить. —Кудрявое чудо, не дрожи, справимся. Мне хотелось справиться. Быть сильной, как сержант, нëсший меня на руках. Перестать думать о крови на асфальте, шокированных лицах людей, что толпились ранее вокруг меня. Я крепко сжимала кулачки, стараясь преодолеть страх, жмурилась, дышала глубже. Только бы не сдаться, да не расплакаться снова. Ряд парков, которые так и назывались «Цепочка Флоры» *, один за другим сменялись, и все до единого - пустые. Всюду потоптанные цветы, лопнувшие шары и разбросанные мелочи декора. Всë вокруг перестало быть волшебным, стало серым и до ужаса печальным. Тогда до меня и дошло: мир не всегда добр. И зол он не всегда. Но каждый момент, проведëнный в «сказке» невероятно ценен. А ещë, мне — маленькой девочке в жëлтом платьице — стало ясна одна важная деталь: этот мир наполняют и ублюдки, решившие, будто имеют право решать, чья жизнь имеет цену, а чья нет. И таких нужно наказывать. Наконец, когда мы достигли центральной улицы, где собрались все посетители ярмарки, сержант опустил меня на землю. Ноги уже не дрожали, я к тому времени решительно настроилась на поиски родных и сумела взять себя в руки, хоть голова кружилась ещë долго. Специальные службы уже приехали, звук сирен сотрясал воздух. Людей садили в машины, делили на группы и сопровождали под присмотром солдат. —Видишь свою маму? Я искала, так внимательно высматривала еë силуэт, что голова стала болеть ещë сильнее. Но мне было всë равно. Всë, что угодно, лишь бы знать, что она в порядке. Руки снова задрожали. Неужели она не здесь? И вот, это случилось. Воспоминание об этом чувстве и сейчас заставляют моë сердце биться чаще. Помню это чувство, подобное крышесносной, долгожданной победе, от которой внутри что-то ëкнуло - я еë нашла. —Мама! Мамочка! — кричала я, бежала со всех ног навстречу ей. И не было вокруг никого, толпа растворилась. Мир замер. —Дон, дочечка! Золотая моя. Ну куда ж ты убежала то, а? Я чуть с ума не сошла! - это был первый раз в моей жизни, когда она кричала так сильно. Впереди меня ждало кадетство и спорт, так что не последний. Но это уже другая история. —Где ты была? Я так переживала! — объятия были очень крепкими, но самыми тëплыми на свете. —Мамочка, я потерялась. Услышала выстрел, когда покупала цветы. А я ещë в самом начале увидела дядю офиц… То есть сержанта. Я сказала ему об этом, он мне вроде слегка поверил, а я была права! - эмоционально рассказывала я, пока мама нежно гладила мои руки. Неожиданно, в глазах напротив поселилась боль. —Плакала, мой котëночек. Всë хорошо, я рядышком. —Ещë я… - ком застрял в горле. С одной стороны, мне хотелось закричать на весь мир о том, как я переживаю, а с другой, собраться вновь и рассказать всë, что произошло было очень сложно. —Я видела раненого человека. Шокированное лицо мамы заставило меня засомневаться в том, что я справлюсь с этим. То есть, я и сама понимала, что это ужасно, но мне очень хотелось, чтобы меня успокоили. Сказали, что всë будет хорошо. Что угодно, но не показывали, что тоже боятся. Она быстро взяла себя в руки и улыбнулась так, как может только она - по-особенному. —Дон… Послушай. Всë будет хорошо, мы со всем справимся, я рядом. Помнишь, мы читали книгу про хоббита, несущего кольцо к горе? На его пути встречались очень много невзгод, его товарищ погиб, весь мир в огне, но он продолжал свой путь. Ты же у меня такая же сильная, ато и сильней! Давай мы сейчас обе глубоко вдохновëм побольше воздуха, и отправимся домой, хорошо? - погладив меня по щеке, произнесла она, смотря мне в глаза. Тогда мне показалось, что такой уставшей я не видела маму никогда, а взгляд еë ещë никогда не выдавал такого волнения. В ответ на предложение я согласно кивнула. Главное, что мы рядом. —Отлично. Я тебя люблю. —И я тебя! - всхлипнув, я порывисто обняла еë. —Освободить эту улицу, оставшихся быстрее сажайте. Заполните соседние, прочистите каждый уголок, они ещë в дальнем крыле парков, но мы не знаем их дальнейших действий. Жду отчëт. —Восемьдесят человек - посетители ярмарки, пятеро - прохожие. Из раненых один человек. - я зажмурилась. —Убитых нет. —Люди начали движение. И вам пора уходить, сейчас же! - обратился сержант к моей маме. Как оказалось, он ни на секунду не отходил от нас, но ни я ни она не замечали ничего вокруг какое-то время. —Вы привели мою девочку, спасибо вам от всей души. Я описать не могу свою благодарность и... - погладив меня по голове, произнесла она и, вздохнув от подступивших слëз, добавила: —Вы заслуживаете своë звание. Для нашей семьи вы теперь друг и вечный герой. —Благодарю, это мой долг. Я не мог по-другому. Счастлив, что могу быть столь полезен. Грегор! - крикнул сержант другому солдату, стоявшему рядом. —Отведи их куда надо. А ты, солдат... - он строго посмотрел на меня, стоявшую с открытым от удивления ртом, а затем пожал мою руку, и добавил: —Будь осторожна. У вас очень умная девочка, настоящий боец! Мама улыбнулась и потрепала меня по голове. Слова мужчины подбодрили меня,. Я вытерла слëзы, и сжав кулаки, улыбнулась, прижавшись к маме покрепче. Вокруг стояли человек двадцать, ожидающих, пока проход на парковку освободится. —Оцепите весь микрорайон, сообщить в службу оповещения, нужны ещë машины. Прохожих отправить по домам! - появился новый «персонаж», появление которого я не сразу заметила. Это был высокий коренастый мужчина лет пятидесяти. Он подозвал к себе Кайнэра, и что-то ему приказал, тот сообщил что-то по рации сразу после этого. Я наблюдала за этим очень внимательно. Мама поторопила меня, ведь Фредерик уже приехал, так что мы могли уехать на своём транспорте. Голова ужасно болела от звука сирен. Платье моë помялось, волосы стояли дыбом, руки и лицо в пыли. Но это было последнее о чëм я переживала, ведь наконец-то мы поедем домой. —Дорогу перекрыли! - звук из динамика раздался по всей площади. — Маршрут будет изменëн, следуйте инструкциям. Мы быстро сели в машину. Фредерик вышел за той самой инструкцией, мы остались внутри автомобиля, ожидая скорейшего уезда. Я смотрела на людей через окно. Некоторые всë ещë ошарашенно смотрели по сторонам, но в целом, никто не паниковал. Тут я заметила его - подозрительного мужчину с центрального парка. С этого всë началось. Это не могло быть ошибкой. Руки сами потянулись к ручке двери, я быстро выбежала из транспорта, со всех ног стремясь к сержанту. И не было ни страха, ни опасений, только цель. —Донателла, стой! Вернись сейчас же! - кричала мама мне в след. Я должна рассказать. Я помогу. Пару раз споткнувшись, снова разодрав коленки, я вставала, продолжала бежать. Найти. Рассказать. Вернуться к маме. - в голове созрел чëткий план действий. Наконец, достигнув цели, я набросилась на сержанта, словно буря. Разумеется, обратиться могла к кому угодно. Но я чувствовала, что именно он меня выслушает, что рядом с ним я буду в безопасности. —Ты почему всë ещë здесь? Где твои родители? —Дядя сержант! Тот странный мужчина, он здесь. - проговорила я тихо. Он напрягся, нахмурив брови, после спокойно спросил: —Кто? Не показывай только. - присев, чтобы оказаться на одном уровне со мной, он мягко улыбнулся мне. Смекнув, что от меня требуется, я ладожкой подозвала его поближе. —В кепке, худой, он… Ой! - я оглядела площадь в поисках подозреваемого, но не нашла, как говорится, и следа. Он словно испарился. —Он прятался за стендом. Только что... —Дон! Ты с ума сошла? Нужно ехать домой. - голос мамы раздался рядом и было в нëм столько досады и усталости, что укол стыда неприятно заныл внутри. Сержант сдержано кивнул и взглянул на стенд, только вот ничего интересного там не таилось. Через какое-то время он встал, снова возвысившись надо мной. Но не было в его взгляде и голосе той убаюкивающей наигранности, которой обычно одаривают детей. Во взгляде читалось уважение и благодарность. —Ясно. Спасибо тебе, ребëнок. Я гордо кивнула в ответ, молчаливо приняв похвалу. —Что случилось? - вмешалась мама в наш полу-диалог. —Ваша дочь помогла мне, опять. Это тебе. - он быстро сорвал с груди что-то. —Брошь на память. Сегодня ты всех спасла, я вызвал службу во время. А теперь беги обратно. Живо! —Так точно! - я отдала честь, получив то же самое в ответ. Как сердце затрепетало в тот момент! Дыханье участилось, а улыбка сама появилась на лице. —Спасибо вам, я в неоплатном долгу. Всего доброго! - кивнув на прощание, произнесла мама. Мы шагали под руку в унисон. Вечерело, солнце медленно садилось, поднялся ветер. По коже пробежали мурашки. Я обняла себя за плечи, устало прикрыв глаза. Мама сказала что-то про дом и отдых, а я лишь кивнула, засыпая на ходу. В лицо дул ветер, кудряшки щекотали щëки. Секундное умиротворение нарушил толчок, чуть ли не сбивший меня с ног. В меня врезался кто-то явно больше меня раз в пять. —Вы что, слепой? Не видите, что рядом ребëнок? А, так вы ещë и глухой? - рявкнула мама, грозно сжав кулаки, словно вот вот пустится в бой. Возмущалась она яростно, но в ответ не получила никакой реакции. Толкнувший меня человек продолжал идти вперёд напролом, толкая других прохожих. —Что за хам? Пойдëм, дорогая. Дон? Я внимательно смотрела в след уходящему человеку. Это он. Обернулась назад, сержант пристально смотрел в мою сторону. Теперь он ближе. Он всë понял без слов, кивнул мне, вероятно, он наблюдал за нами и завидев заминку, приблизился. А дальше всë произошло, словно в одно мгновение, которое почему-то оказалось короче мига. —Мужчина в чëрном костюме, стойте на месте. Повторяю… Миг. Преступник оборачивается. Миг. —Я убью еë, если приблизитесь! Миг. Он достаëт оружие. Направляет на меня. Звук выстрела, крик мамы позади, до скрежета сжимаю зубы, но я не чувствую боли, только опустошение. Открываю глаза. Меня заслоняет кто-то. —Обезоружить, живо! На асфальте, ставшем на время ещë холоднее и серее, как и всё кругом, передо мной лежал человек в форме. Взгляд его был направлен к небу, грудная клетка рвано вздымалась от кашля, он кряхтел и сипел. Крик застрял в горле, я не могла сказать и слова. Даже пошевелиться представилось мне непосильной задачей. Вот и всë. Таков сюжет: очередной «вершитель», решивший, что имеет право так называться, а по другую сторону - сильная душа, достойная почëта и жизни. Мир остановился. Я забыла, как дышать. Думать. Чувствовать. На время я стала статуей. На моих глазах в тот день пал Сержант Лайл Кайнэр, прикрыв меня собой, подобно щиту. Снова почувствовав почву под ногами, я подбежала к нему, и присела рядом, дотронувшись до его лба, обраслëнного выступившей влагой. Мама так делала, когда мне было плохо. Как славно было бы, если бы подобное лечилось также, как и температура. Моя рука коснулась его пальцев. Они были холодными, но слабо сжимались. Это дало мне слабую надежду, что всë ещё не кончено. —Дон, милая… — мама подбежала ко мне, обняла, закрыла собой от всего мира: от людей, толпящихся вокруг, вспышек камер и голосов. —Дяденька сержант, вставайте. Скорее поднимайтесь! - я мягко дотрагивалась до его остывающего тела, полагая, что мои прикосновения приведут его в себя. Как сильна была моя надежда... —Как тебе зовут? - тихо спросил он. Глаза его слегка приоткрылись. Даже тогда, совсем слабый и теряющий силы, он смотрел на мир этими бездонными мудрыми омутами так, словно не может быть ничего более восхитительного. Но в них, к сожалению, тлела жизнь, еë последние капельки. И я это видела, понимала прекрасно, что ничего, увы, не исправить. Как в моменты, когда перечитывая книгу с печальным концом, ты слабо надеешься, всякий раз, что буквы вот вот растают, поменяются местами, и всë станет, как надо. Солнце садилось окончательно, стало слепить глаза. Закат. Красивый и яркий, он освещал этот тëмный час. Его свет упал на лицо сержанта, волосы заблестели, а кожа на миг перестала быть такой бледной. Но лицо осталось невероятно уставшим, по сравнению с тем, что я видела ещë днëм - полное жизни и сил. —Донателла. - шмыгнув носом, ответила я, в очередной раз жмуря глаза, полные слëз. Выдохнув и сфокусировав зрение, я обратила внимание на то, как тяжело он дышал, хрипя и кашляя. Из его груди вытекала кровь. —Ты сегодня всех спасла, маленький герой. Ты знаешь, я очень люблю лилии. - очень тихо, так, чтобы услышала только я, прохрипел он, и улыбнулся. Очень слабо, самыми уголками губ, но этого мне хватило, чтобы осознать, что этот миг он провëл также, как и при нашем знакомстве - с улыбкой. А после медленно закрыл глаза. Навсегда. — Мамочка, он поправится? Что с ним будет? Мам? - истерично кричала я, мотая головой, не желая принимать происходящее. Не знаю, сколько слëз я пролила тогда, но моë платье было мокрым от и до, жëлтый цвет его перестал быть ярким, края испачкались в крови и пыли. Звук сирен стал отдалëнным, как и крики людей. Всë второстепенно. Пара полицейских подбежали к нам, что-то произнося в рацию, но я не разбирала слов. Меня подняли на руки, а я стала вырываться. —Что с ним? Он проснëтся? —Всë будет хорошо. - ответила мне мама, подняв на руки. Мужчину, стоявшего ранее в паре метров отсюда, скрутили, обнаружив в его кармане пульт. —Не имеете права! Отпустите! - орал он, в попытках вырваться. К нам приблизился полицейский, до этого разгонявший толпу. С сожалением взглянув мне в глаза, он произнёс: —Мне очень жаль, но вам пора уходить. Мы разберëмся. Мама кивнула, крепко прижав меня к себе. —Нет! Мы должны остаться с ним! —Нужно идти, Дон. Всë хорошо. Безвольной куклой я шагала рядом с ней, не чувствуя внутри ни хорошего, ни плохого. Руки мои были в крови, щëки пылали от горячих слëз, ноги тряслись. Она снова взяла меня на руки, поцеловала в лоб, прижала к себе. Офицер Грегор нагнал нас, сказал что-то о маршруте и пожелал мне удачи. Я кивнула, вяло помахав ему ручкой на прощание, после мы направились в сторону машины. —Он умер, да? Мама вздохнула. Вероятно, многие сочли бы правильным сказать что-то про сон, потерю сознания и прочее, скрасить реальность. Но мама, подбирая какое-то время слова, ответила: —Да, Дон. Но он умер храбрецом, героем, истинным солдатом. Его память будет светлой и чистой. Он спас тебя. — голос еë дрожал. Что же она чувствовала? Как же сильно боялась? Я ведь могла погибнуть... Какое-то время я молчала. Что-то в сознании вспыхнуло яркой искрой. Собравшись с мыслями, я произнесла: —Я буду солдатом. В тот день за меня отдали жизнь. Храбрость и самоотверженность - вот, что стояло за этим. Воинский дух, который дан не всем. Думается мне, в момент нашего последнего разговора, сила, что жила во мне, прибыла не даром, а целью, объединившись с той, что излучал сержант. Сколько лет прошло с тех пор, но я очень чëтко помню его лицо, каждую деталь от тëмных густых волос, прикрытых головным убором, до мелкого шрама на брови. Образ, оставшийся в сознании примером храбрости и величия — многолетний пример и мотивация — Солдат, чья сила пробудила во мне бесконечное желание сделать мир лучше, защитить тех, кто в этом нуждается. Время от времени, я думаю об этом дне. Всякий раз, когда грусть или ярость овладевают мной, вспоминаю маленькую девочку, совершившую большой поступок. Оказавшуюся в не простой ситуации, но не сломленную ею. С тех пор, каждый год в этот день я покупаю лилии.