Плач Сирены.

Райдос собрала свой магический саквояж, положив в него все самое необходимое: книгу, свечи, спички, магические аксессуары. Она направлялась искать новое место силы, ведь на Малиновке она собрала почти всю. Искать души она собиралась в лесу неподалёку от старой деревни, который даже в самые жаркие летние дни оставался загадочно тёмным. О нем ходит много легенд в ближних сёлах, их количество пугало. Больше всего туда боятся ходить бабушки и дедушки, которые из поколения в поколение передавали свой страх и предупреждения о том месте. Даже дети боятся лишний раз зайти на территорию вязкой тьмы. С самого детства их приучали ни в коем случае не ходить на северную сторону деревни. Большинство смертей, почему-то, касаются этого леса. Обычно пропадают те, кто по неосторожности попал туда, типа туристов или отправившихся в поход. Детей, ослушившихся наказа матерей и бабушек, так и не нашли, даже останков не было найдено. Почему же Райдос туда идёт, если там так много опасностей? Сама она тоже верит в эти рассказы, но была уверена, что ничего с ней не произойдёт, раз она под защитой культа предков. Под ногами шелестит трава и холодный осенний песок, а вслед ей смотрят напуганные жители деревни. Вдруг, дорогу перегородила девчонка в розовом грязном платьице, закрывая собой дорогу в сторону проклятия. – Не идите туда, пожалуйста. – глаза эмпатичной девочки наполнились слезами. – Я обязательно вернусь, вы меня ещё увидите. И не в такие места я ходила. – Виктория провела незнакомую девчушку обратно к матери. Правда ли там обитают какие-нибудь призраки? Совсем скоро Райдос это проверит. Вот, она уже в преддверии жути. Казалось, что лес настолько огромен и глубок, что чтобы пройти его не хватит и нескольких лет. Там не бегают животные, не летают птицы, оттуда не слышно ни одного звука, только шелест сухих листьев. Первую странность, которую заметила Виктория стала река. Она была настолько тёмная и, казалось, неподвижная, что будто нарисована. Мертвая тишина наводила с каждой секундой больше страха, что было желание вернуться обратно домой, к детям и мужу. На случай своей смерти она оставила записку, гласившую о ненадобности её поиска. Денег она с собой почти не взяла, только пятьдесят рублей на проезд в обратную сторону. Ровной дороги в лесу не было, так что острые ветви резали прикрытую тонкой чёрной кофтой руку. Лес давит все сильнее и кажется, что деревья вот-вот упадут прямо на голову, разрезая своими точеными ветвями плоть до костей, забрав себе сердце, повесив на себя остальные органы. Постоянно в глазах мерещились разные движения, за спиной будто кто-то мешкался, что-то шептал, вгонял в невыносимую тревогу. Оборачиваться совершенно не хотелось, вдруг там можно увидеть ужасный образ одного из обитателей. На деревьях нацарапаны различные метки, словно раннее жившие тут животные помечали ими проклятые места. Возле деревьев валялись кости не пойми кого, то ли птиц, то ли пресмыкающихся. Но есть вероятность, что они были человеческого происхождения. Острые камни лезли в кроссовки, отчего постоянно нужно было останавливаться и убирать их, заливать маленькие раны перекисью. Она направлялась прямиком в самое сердце леса, где ,по слухам, находилось пресловутое Проклятое болото, из-за которого народная немилость пала когда-то на весь лес. Поговаривали, что тамошние кикиморы горазды были людей топить. Чуть грибник — в болото, чуть охотник – и его туда же. Вечерело. Мгла окутывала темные вершины вековых елей. Внизу, возле выпирающих из земли узловатых корней, весело перемигивались большущие красные мухоморы. Из темной чащи медленно выползал алый болотный туман. Когда мутный месяц поднялся выше горизонта, а густой туман погрузил в свои обьятья вес лес, Виктория почти дошла до места назначения. Им было небольшое болотце, по краям обрамленное ядовитыми грибами, кустами волчьей ягоды и высокой травой. – «Расчехляемся. » – подумала Райдос, уже доставая из своей сумки книгу. Стоило лишь положить её на тёмную ткань и зажечь свечу, как за спиной раздался жуткий хруст. Обернувшись, женщина увидела лишь движение веток, но не такое, как от ветра, а словно кто-то нарочно их шевелил, желая оторвать для себя пару штук. От испуга стало тежелее дышать, глаза Виктории раскрылись шире, а в горле образовался тяжёлый ком, не дающий глотать. Первая капля воска коснулась бумаги, оставаясь замысловатым пятном на странице книги. В спину, словно ответом на магию жрицы, прилетел маленький камешек, поцарапав позвоночник. Подняв камень к себе несложно было заметить, что он чем-то наточен, словно лезвие. Кинув камень в болото, ведьма продолжила свою работу, подняв голову к небу. Красивых звёзд, рассыпанных ветрянкой там не было, присутствовал только густой туман и вызкая темнота. Хитрые люксы словно тянулись ручищами к Райдос, сжимая горло, оставляя красные ссадины и чёрные синяки. Когда Райдос была маленькой, родители часто пугали, что если девчушка будет плохо вести себя то останется одна до конца своих дней. Часто в наказание ставили в угол. И там со временем можно найти много маленьких, странных друзей... Перед глазами пролетает вся жизнь, ведь лапы темноты — главный страх серьёзной жрицы, проросший в мозг ещё с детства. Чудовища из детских фигур словно оживают, под ними взрываются звезды, обжигая кожу неимоверно горячими пальцами, что, кажется, становится холодно. Так Сатурн пожирает своих детей и рождает в них тьму. Кислород снова поступил в лёгкие и Виктория, быстро поднявшись, произнесла: – Надо нахрен уходить отсюда. – она достала ручной компас, подметив, что связи в этой дыре не будет. Женщина импульсивно рассматривает крутящуюся туда-сюда стрелку предмета. Знала бы она, что в этом месте не работают и компасы из-за огромных залежей железа. Паника нарастала, слезы текли из ошарашенных глаз, стекая по закрывшей рот ладони. Капилляры в глазах жрицы словно лопались, заполняя густой кровью глазные яблоки. Органы в животе как-будто перемешались воедино. Неужели здесь останется всё? Её обиды, её боль, её воля и любовь? Виктория сходит с ума, словно Бог Смерти, по случайности убив свою любовь, посмотревшая в его мрачные глаза. Её душа либо останется навсегда здесь, либо до самой смерти она будет слоняться по проклятому лесу, потеряв рассудок. Райдос кинула компас, быстро собрала все вещи, закрыла сумку и побежала в обратном направлении, надеясь, что южная сторона все-таки там. Ноги резали острые камни и растения, словно наточенные клинки. Виктория задыхается от недостатка воздуха, но адреналин не даёт права стоять. Врезаясь в тонкие деревья, режущие её лицо и руки. Вдруг недалеко послышался жалобный плач, словно рыдания девочки, потерявший любимую куколку. Райдос остановилась, медленно посмотрев через плечо. У болота сидит рыжая, грязная девушка в белых лохмотьях совсем босиком и громко рыдая, вытирая стёртое от рук лицо. Как пройти мимо такого? Может, это лишь бедная девушка, также как и ведьма затерявшаяся в этой бесконечной бренности. Райдос двинулась в её сторону, разглядывая каждый сантиметр шокированными глазами. – Ты чего здесь сидишь? Может, я смогу чем-то помочь? – дрожит Виктория, подойдя к страдалице и опустившись на колени. – Я потерялась... — девушка опустила руки, обнажая милое личико. Жрица осветила её светом от фонарика. Стало видно ярко-голубые глаза, длинные ресницы и красные губы, залитые кровью. — Давай вместе уйдём отсюда. Я знаю дорогу. – предлагает Виктория, а сама сидит с животным страхом, засевшим в груди, сама не понимая, что она делает. Здесь каждый сам за себя, любой встречный может оказаться коварным предателем. Грубая вода мерзко намочила ноги. Луна освятила лес, слегка разбавляя лесной мог. Вдалеке гремит гроза, на вид все две тысячи вольт. Девчонка, сидя на молнии, тянет луны косу. Между двух замерших объектов искрится ток, оставляя после себя пепелище. Девушка спереди настолько красива, что и уходить с ней отсюда не хочется. Может, просто остаться здесь, возле гнилого болота и провести с ней всю оставшуюся жизнь, пока ожившие мифы будут разгрызать плоть до органов, обгладывая кости? Смердящее прикасание, блядское платоничество. Момент длится вечность и даже больше, пока Райдос любуется красотой Божьего создания, словно переродившаяся Ева. Но, увы, в ней нет ничего святого. Ева делит яблоко Ньютона детям по процентам. Время — блять, с ней опять невнимательна. Райдос уже пустилась бы бежать, но словно падшая с башни принцесса держала её возле себя как собаку на цепи. Решений никаких, реальна только проблематика, не спятить бы. «Цепи так прочны, дорогая, мы обречены.» – Мы дети двух тысячелетий. Мы дети миллениума. – начала девушка, зазывая к себе в объятья. – Пойдём. – одумалась Райдос, встав с колен и протянув руку бедной девушке. Её глаза светились, роковым взглядом прожигая собеседницу. Разум жрицы все ещё полон сомнений, стоит ли брать её с собой под руку? Словно Иннокентий Десятый молвит в сторонке, увидев безликую хтонь: «Камо грядеши , родная?» – Как тебя зовут? – задалась вопросом Райдос. – Марьяна. – девушка схватилась за руку ведьмы и, взглянув яростно в глаза, поднялась. Они застыли в жуткой тишине, перемешанной с дыханием Виктории. Удивительно, но дыхания второй совершенно не было слышно. Страх заполнил грудь и сковал тело, когда Марьяна сверлила парой светящихся глаз. Её руки потянулись к жрице и нежно её обняли. Только вот Райдос заметила что-то неладное. По спине девушки текла липкая жидкость, но самой спины... совершенно не было. На её месте был лишь голый позвоночник, тянувшийся от шеи до копчика. Животный ужас заставил откинуть девушку и себя и побеждать прочь. Только вот не получилось. Холодные длинные пальцы схватили Райдос за руки и, приятнув к себе, кинули в воду, заключившись в неприятный поцелуй с сущностью, что прокусывала губы острыми клыками. Истошные крики жрицы заполнили лес, как и плески вязкой воды. «Ты уже не жива, моли в тишине, с нами Иешуа.» Райдос больше не могла кричать во все горло, лёгкие заполнила вода. Жрица захлебывалась и от бешеной паники пыталась вдохнуть хоть клочок воздуха. Лезет под купола Понтий Пилат. «Полно, милая, извольте в палату.» В моменте Икар рухнет на Голгофе, клетка теряет свою пару, электрон свой протон. Между ними липкий ужас, да такой, что предпочтительнее Ад. Существо закидывает тяжёлыми камнями кричащую, задыхающуюся ведьму. Вскоре она перестала двигаться, своими глазами больше ничего не видя, не чувствуя боли, не пытаясь больше дышать. Её истерзанное сердце остановилось. Няфка напилась крови, этого достаточно.