Тайный агент Ордена Феникса

      Декабрь, 1980 год       Метель одиноко выла среди пустынных безлюдных полей. В позабытой Богом дали затерялся старый серый мэнор, окружённый искорёженными деревьями. Унылое двухэтажное поместье с извилистыми башенками пугало даже солнечным летом. Среди сырости грязного тусклого ноября казалось более устрашающим. Но наступивший декабрь заботливо занёс хмурое уродство снежными хлопьями, временно укрыл лёгкой пеленой чёрные решётки высоких ворот, острые шпили.       В день, когда на улице бушевала настолько ненастная и неприглядная погода, что ни один хозяин в здравом уме не выпустил бы во двор собаку, появилась новая жизнь. Среди высоких потолков раздался младенческий крик, эхом разнёсшийся по пыльным коридорам… Вдруг девочка замолчала. Повисла гробовая тишина. Её мать, разрешённая от бремени, с облегчением откинулась на подушки, смолкла следом. Навсегда.       На этом моменте повествования скрыть от читателя тот факт, что новая, появившаяся на свет жизнь никому не нужна, было бы лукавством с моей стороны. К сожалению, это правда. Появление Пэнси Паркинсон, то, как она отважно цеплялась за своё существование с первых минут рождения… стали головной болью для её родственников.       В миг, пока она мирно посапывала в своей колыбельке, не подозревая, что осталась круглой сиротой, этажом ниже раздавались хлопки аппарации. Зелёные вспышки изредка мигали в тёмных окнах. С десяток взрослых людей собирались в страшном мэноре, затерянном среди пустынных полей, чтобы решить судьбу младенца.       Высокий поджарый мужчина с реденькими седыми волосами, собранными в маленький хвостик, важно оглядел собравшихся. Те сидели в запылённых креслах с сальными подлокотниками. Они не хотели смотреть ему в глаза: кто-то облюбовывал кривокрашеные ноготки, считая их верхом эстетики, другие — графин с виски, третьи — широкие расщелины между досками в полу.       — Итак, Пенелопа скончалась, — наконец выдал он очевидное.       Молчание. Слышны лишь тяжёлые вздохи. Визгливый голос полной дамы, затянутой в корсеты, прервал гробовую тишину:       — Мы уже поняли, — она нервно облизала губы, потянувшись к графину с огневиски на журнальном столике, и зачем-то добавила его имя: — Альфред.       — Что с ребёнком? — Худой мужчина, похожий на скелет обтянутый кожей, подал голос. Он сидел слева от деловитой дамы.       Альфред спрятал взгляд в дощатый пол, сцепил руки в замок, занеся их за спину, и суетливо принялся мерить шагами комнату. Половицы противно заскрипели, действуя на нервы собравшимся. Дама картинно поёжилась, шурша многослойными юбками. Десятки глаз следили за Альфредом — за тем, как глава мэнора задумчиво ломал губы.       — Это девочка. Мерлин распорядился так, чтоб она родилась здоровой.       — Удивительно, — едко прыснула полная дама, плеснув в стакан терпкой жидкости. — Она ж шлялась с этим Пожирателем не пойми где, пила не пойми сколько!       — Кто б говорил, Мерлин! — закатила глаза старушка с седыми волосами, спрятанными под чепчик с рюшами, как у викторианской леди.       — Помалкивай, Питти, — огрызнулась полная дама с огневиски и промочила жидкостью рот, словно маисовой настойкой от кашля.       — Да, Питти, — поддержал свою соседку мужчина, — ты слишком стара, чтобы взять эту девочку на попечение! Так что молчала бы.       — Да, давайте уже обсудим то, зачем мы здесь собрались, — подал голос кто-то с задних рядов.       Все синхронно обернулись на мужчину с реденькими волосами, так похожего на хозяина поместья. Слева от него сидела угрюмая женщина с круглыми выпученными глазами. На руках её спал младенец. Она качала его нервно, но так ритмично, что тот продолжал спать мёртвым сном, не слыша перепалки взрослых.       — Я считаю… — неуверенно начал мужчина «с галёрки», — что Альфред должен забрать ребёнка. Потому что у него нет детей. А у нас у всех — есть. У Джека и Джорджианы вообще трое погодок.       Да. Джек и Джорджиана — та самая пара, где женщина много ест и пьёт, а её муж — всегда поддакивает.       — Да, с этими балбесами проблем… — быстро начал Джек, что больше походил на разговаривающий скелет, нежели на мужчину. — Шестой, пятый, четвёртый курс Слизерина. Слизнорт только и делает, что шлёт письма…       — Будто нам есть до них дело. — В руках Джорджианы снова появился стакан огневиски.       — Им точно не будет дела до девочки, так что, Альфред, сыночек, было бы разумно, если б ты забрал эту несчастную к себе… — подала голос блаженная старушка Питти.       Хозяин поместья ухмыльнулся, обнажив кривые, занесённые серым налётом зубы.       — Тоже мне, заботливый папаша!       Половица скрипнула. За Альфредом появилась девушка с серебристыми прямыми волосами. Кожа бела как снег, глаза серые — две поблёкшие льдинки. И сама она такая прозрачная, невесомая, сильная духом, как добрый призрак мрачного поместья Паркинсонов.       — Мерлин, какого ты явилась сюда, Пандора?! — плюнул Альфред. — Поганая грязнокровка! Сам факт того, что ты стоишь здесь…       — Вы не могли смириться, что Пенелопа попала на Пуффендуй… — говорила незваная гостья дрожащим голосом.       И ты, читатель, не в праве судить её — ведь час назад она узнала, что потеряла лучшую подругу.       — … что всю жизнь она дружила со мной. Отдайте мне девочку!       — Ещё чего! — огрызнулся Альфред, подняв скрюченный палец и указав на Пандору. — Лучше девчонка останется со мной, в моём мэноре, чем её получишь ты, тупое магловское отродье!       — А что маленькая шлюшка вообще тут делает? — подала голос Джорджиана. — Не позвать ли нам сюда наших друзей? Ноттов? Гойлов? А может, Оскара Трэверса?! Им будет полезно встретиться с орденовской девкой!       Десятки глаз, как острия кинжалов, вперились в Пандору. Та, видно, разнервничалась, вжалась перламутровыми ногтями в дверной косяк, шагнув назад.       — Мерлин… — На глазах её проступили слёзы. — Вы не посмеете меня тронуть! На улице Ксенофилиус. И посмейте вы лишить меня палочки…       Она теряла уверенность в голосе с каждым сказанным словом. Сгибалась под обезоруживающей правдой — ребёнка Пенелопы без боя не отдадут, а драться, значит, подвергнуть опасности не только свою жизнь, но и Орден.       — О, Ксенофилиус, — кровожадно усмехнулся Альфред, — это меняет дело! Призовёт, наверно, своих зверушек, дракончики тут всё порвут…       В гостиной поднялся грохочущий смех.       — Какой же ты мерзкий, — съёжилась Пандора и отвернулась. — Пенелопа в гробу ворочается… ты возьмёшь к себе её дочь, поверить не могу! — Набравшись смелости, девушка вновь повернулась к клану Паркинсонов, со свистом набрав воздуха в грудь. — Прошу, если в вас есть хоть капля человечности, отдайте девочку мне!       — Уйди отсюда, пока мы не позвали своих друзей! — пискнула Джорджиана.       — Да! — как обычно поддержал её муж.       — Чтобы я отдал девчонку орденцам… ни в жизни, — пробурчал Альфред под продолжающуюся волну смеха.       Поняв, что дело принимает опасный оборот, Пандора выбежала в длинный узенький холл. Он был похож на лабиринт ужасов в магловских парках аттракционов. К счастью, никто не бросился за ней следом. Пандора Лавгуд шла, утирая высыхающие слёзы. За окном синел вечер. У неё была мысль набраться наглости, подняться по лестнице, дабы попрощаться с Пэнни — лучшей подругой детства, что доверяла ей все-все секреты, недаром на смертном одре Пэнни послала Патронус — и хотя бы одним глазом взглянуть на малышку…       Нет, слишком опасно.       — Миссис? Как вы сюда прошли?!       В зловещем голубом свете, среди коридора, появился силуэт домашнего эльфа.       — Трейси! — облегчённо вскрикнула Пандора, склоняясь перед эльфийкой.       — Миссис Лавгуд! — Тон Трейси сменился. Она стала увещевать её: — Уходите! Вам здесь опасно находиться!       — Я всего лишь хотела… Да, я хотела забрать девочку, но… я не могу!       Пандора принялась исступлённо тереть переносицу, горько всхлипывая.       — Мне говорила Пэнни, перед смертью… она просила забрать девочку. Но струсила давать обет… Мерлин. Как это всё… погано!       — Я всё понимаю, миссис Лавгуд… — Эльфийка была непреклонна. Всем сердцем это существо осознавало надвигающуюся бурю. Но её долг перед хозяевами — выпроводить нежданную гостью. — Вам пора идти…       Маленькая властная рука схватила Пандору за плечо, намекая, — ей непременно следует покинуть дом. Девушка выпрямилась, откинув назад платиновые нити волос. Эльфийка бесцеремонно пошла вперёд. Пандора пятилась спиной в сторону раскрытой двери. Всё отчётливее слышалось, как выла метель на улице.       — Трейси, послушай, — прошипела сквозь зубы девушка, — ты должна услышать! Пэнни хотела назвать её Руби. Исполни последнее желание Пэнни… дай дочери хотя бы имя, которое хотела мать.       — Уже поздно, — извиняющеся затараторила эльфийка. — Её назвали Пэнси. Пэнни… Пэнси.       Собрав волю в кулак, Пандора произнесла:       — Что ж. И так хорошо. Почти как маму. Заморачиваться не хотели. Но, может, это к лучшему.       Пандора Лавгуд вышла в ночь. Пороги мэнора окончательно утонули в сугробах.       Ксенофилиус, увидев свою жену с пустыми руками, печально пожал плечами. Он не удивился — знал, чем кончится путешествие к Паркинсонам.       Господа в пыльной гостиной продолжат смеяться, пить огневиски, считая проблему решённой. Для них не существовало ничего святого: не раз они поглумятся над мёртвой Пенелопой, над тем, как её возлюбленный, так и не обвенчавшись с ней, глупо погиб на поле боя, подняв палочку против орденца. А пока… Пэнси Руби Паркинсон будет спать младенческим сном в своей колыбельке. Малышку всё-таки назовут Руби — Трейси даст ей второе имя с помощью специального обряда. Склонится над колыбелькой и будет долго-долго шептать на гэльском слова загадочного заклятия.       Полгода назад, где-то в сотнях миль отсюда, родился мальчик, который перевернёт историю магического мира. А через год, в канун Дня всех святых, ему суждено остаться сиротой. Так же, как Пэнси Руби, он познает горечь взросления в ненавидящей его семье.       Через много-много лет эти похожие, и такие разные одновременно, они станут на защиту магического мира, спасут его. Им суждено пройти сложный путь рука об руку.       Но история эта не о Звёздном мальчике. И не о сложных взаимоотношениях между сиротами, в которой будет запретная любовь, о которой мы так любим читать…       Это история Пэнси Руби Паркинсон.