Девочка и мандариновые соки

      Мандарин лежал неподвижно под сверкающей огнями ёлкой. С ветвей дождиком серебристая мишура, на макушке странной конструкции звезда, вовсе не похожая на обычную звезду, в привычном понимании, она была медная, вытянутая, походила на купол кремлёвской площади. Хаотично были навешаны старые зайцы, ангелочки, и шишки на пахучую ель. По шторам лились фонарики гирлянды, падающими звёздочками, в форме небольших округлых шариков. По всему полу разбросаны мандариновые корки, залитые маслом, внутри каждой фитилёк, на котором плясал огонёк. На столе к праздничному ужину разбросаны разноцветные бумажки, верно пропитанные сладеньким сиропом для сказочных существ. Приглушённый свет одной единственной лампочки мягко окутывал комнату.       При всей необычайно волшебной праздничной атмосфере, мандарин продолжал неподвижно лежать на своём месте, отбрасывая вытянутую тень на пол. Неправильная округлая форма, странные пропорции и слишком увеличенное брюхо, нестандартные для мандарина цвета, оторванная корка где-то сбоку, выписывалась из общего антуража бельмом на глазу, словно торчащая нитка на дорогом окантованным золотом платье. Одним словом, его можно было назвать уродом среди подобных ему, непримечательным, странным, но вполне съедобным, особенно когда он был спелым и свежим. Но мандарин был испорчен, но не гнил.       Из чистейшего чувства страстной жажды голода, жучок, маленький жучок забрался внутрь. Прогрыз одну из долек и поместился прямо вместо косточки и пил питательные соки, но вместо сладковатого привкуса на маленьком ротовом аппарате, он вкусил обжигающий спирт, который влился в его лёгкие, а после горьковатое послевкусие. Он почувствовал, что мандарин был испорчен, а сам жучок тонул в высокоградусном сиропе, что обволакивал как в куколке гусеницы его хитиновые крылышки.       Хрипловатые посмертные вздохи сотрясли стены своим отчаянием. Жучок неподвижно плавал в своей мандариновой утробе, дожидаясь часа перерождения из гусеницы в прекрасную бабочку.       Зашедшие в квартиру полицейские тоже стояли неподвижно, внимательно смотря на лежащий мандарин. На лицах застыло лёгкий флёр отвращения к уродцу. Жучок смотрел своими мёртвыми глазками в ответ.       Один из мужчин подходит к мандарину, присаживается на корточки, лакированные туфли скрипнули в устоявшейся тишине.       — Убийство, — заключил позади того старший, доставая ручку и блокнот, усердно записывая что-то.       Осматривая наружную сторону, полицейский щурился и морщил нос, от доносившегося из приоткрытой части мандарина запаха застарелого спирта хотелось лишь прикрыть ноздри чем-нибудь солидным, вроде винных пробок. Часть внутренностей мандарина превратилась в брожённую, тухловатую на вид жидкость, другая оставалась в неизменном виде, без намёка на то, чтобы мандарин даже начинал гнить изнутри. В дольке по-прежнему плавал жук, по виду мёртвый как ни посмотри. Красивое создание, попавшее в ловушку злосчастного мандарина, жуку было самого себя жаль. Это было убийством, как ни посмотри.       Полицейский юркнул рукой в карман, достав мелок. Обвёл мандарин по контуру, графически зафиксировав место преступления. Жучок внутри зашевелился, мандарин дёрнулся, перевернулся на помятое брюхо, и из него покатилась долька. Плёночка мандариновой дольки разорвалась, со стекающем соком оттуда выползла маленькая, словно бобовый росток, девочка. Настолько маленькая, что при желании её можно было раздавить в блестящую пыльцу одним лишь мизинчиком. Крошечные ручки шлепали по половицам пола, по бледненькой коже капельками стекали сладкие соки. Голенькая она подрагивала от охватившего её бедное тельце холода.       Увидев страшных на лицо людей, девочка ринулась к стволу ёлки и постучала по дереву, царапая свою молочную нежную кожу. Молчание. Она ещё раз постучала, но живущие внутри дерева гномы не отвечали ей, не впускали малютку внутрь. Девочка задрожала от скатившегося в желудок липким комком страха. Её же сейчас точно убьют!       Она горько заплакала, когда один из страшных полицейских бестактно схватил её хрупкое плечико, что раздался хруст ломающейся ключицы, грубо и мерзко прижимал бледным личиком в пол.       Уже не ведая, как, девочка вывернулась, укусив того за палец со всей своей силы и только хватка слабла, она упорхнула в лёгкости к столу. По скатерти забралась на верх, к красивой вычурной фарфоровой вазе, где лежали мандарины, а вокруг косточки, разбросанные в каждом укромном уголке.       Она бегала по столику, и на зубах хрустели мандариновые косточки, которые она доставала из всевозможных мест, докуда могли дотянуться тонкие ручки и бросалась ими после того в полицейских. Звонкий смех коснулся стен, перерастая в истерические вопли. Девочка спрыгнула со стола, побежала к лежащему всё также неизменно мандарину, словно тот всегда будет ждать её там, под ёлкой, как новогодний подарок. Её маленький крохотный домик, созданный только для неё, но теперь он не принимал малютку обратно, точно она стала инородным предметом, не вписывающейся деталькой.       Девочка, истошно крича, ломала себе конечности пытаясь вновь забраться в мандарин, в уютную утробу и скрыться от опасностей, но он был слишком мал даже для такой крохи и потому, пнув подальше предателя, она пустилась к балкону. Минуя завалы старых магнитол, ковров и коробок, она перелезла по балке в соседнее открытое настежь балконное окно.       — Помогите! Помогите! За мной гонятся страшные упыри!       Вновь завопила она, ноготками вцепляясь в чьё-то пёстрое хозяйское платье, на ткани остались смазанными пятнами мандариновые соки. Грузная женщина не отвечала, подрагивая в безмолвии ярко выкрашенными губами, с рук её упала салатница, разбившись на мельчайшие осколки перед ногами. Стоило ей попятиться в сторону, и они впились в босые пятки. Женщина в ужасе распахнула ресницы и вперила в маленькие изумрудные взмокшие глаза.       Перед собой женщина видела нагого безобразного собой содрогающегося карлика, измазанного в спёкшейся крови, что продолжал вопить наигранно писклявым голосом.