mommy's cake.

чимин действительно счастлив в браке. по правде говоря, он и не надеялся, что сможет найти себе кого-то, кто не будет воспринимать его исключительно привлекательным «куском мяса». точеность фигуры и заразительный смех являлись почти медом, на который слетались все самые бессовестные «шершни» общества, в котором ему приходилось находиться. с каждым разом терпеть прикосновения становилось всё труднее — не потому, что чимин был так свят, но потому, что хотелось найти более тесную близость, чем член в его пухлой, сочной киске. и джексон ван оказался отличным вариантом, чтобы совместить физическое удовольствие с моральным. нежность касаний во время танца, учтивость в вопросе сексуального согласия, бесчисленная щедрость — джексон эталонный муж. джексон, принявший его ребенка, как своего, взявший ответственность за их будущее, лелеющий чимина, как паломник чашу нантеос — идеальный муж. но не чимин.

the weeknd, jennie & lily-rose depp – one of the girls.

желание разжечь чувства становилось непреодолимым. почти как в первые годы их совместной жизни, когда приходилось прятаться от чонгука и его вездесущего кроличьего носика. чимин вспоминал, как джексон на весу оттрахал его близ кухонной столешницы, почти не обращая внимания на капризные возгласы гуки. и, в попытках восполнить ощущения, не мог, находясь в теплой ванне, не подносить вагину к тугой струе воды от сладкого прошлого. этого было мало, но бесчисленная работа вана превратила их в уставших супругов, перед сном разговаривающих лишь о счетах и рабочих графиках. надежда оставалась только на годовщину. чонгука не должно было быть дома, так как у него запланированы соревнования по боксу. единение и открытый наряд из одного только фартука, так плотно обтягивающего налитую, большую грудь, не должен был оставить никакого сомнения в том, как сильно чимин хочет облюбовать каждую поверхность дома своим телом. — черт, проще было заказать этот торт.. столько убирать.. — едва слышно проговаривает сквозь зубы пак, откидывая прядь светлых волос со лба взмахом головы. тело совсем немного знобит от полного отсутствия намека на белье, но это лишь отвлекает его от раздражительности. чимин гордится, что в его почти сорок у него настолько мягкое, гибкое тело и кошачья грация. настолько, что, слыша звук открываемой двери и подходяще шаги, он не оборачивается, а только выгибается, выставляя на обозрение свои тугие, заскучавшие дырочки. — дорогой, ты.. — пак не успевает закончить фразу, как чувствует крепкий удар по заднице, от которого идет волна по мышцам и жиру. приподняв брови, чимин оборачивается, и его сердце замирает. перед ним стоит чонгук. его чонгук, его мальчик. с горящими, черными, как бездна, глазами, в которых нет и намека на сыновьи чувства. — г-гуки.. что ты.. — юноша словно не обращает внимания на эти причитания. обойдя стол, он вглядывается в торт нежно-розового цвета, так кстати подчеркивающего фартук его любимой мамочки, и делает то, от чего у чимина приоткрывается рот. чонгук входит татуированными средним и безымянным пальцами в блюдо, измазывая их в белом креме. не отводя взгляда от краснеющего и едва держащегося на ногах пака, чон обхватывает их губами, со вкусом вылизывая. — отец потерял так много, запоздав на ужин. я бы никогда так не поступил, мамочка. — низко прорычал чонгук, подходя к родителю ближе и глядя на него сверху вниз. — нет, ты не можешь. отойди, чонгук. и я сделаю вид, что ты.. тебя здесь не было. — дрожаще ответил пак, на что услышал наглый, почти лающий смех. он не мог поверить, что его сын вырос таким. что его сын недвусмысленно дал понять, зачем пришел, вымазав ладонь в муке и оставив блядский след на заднице чимина, как клеймо порочных мыслей. что его сын заставил его течь, пробуждая низменные инстинкты и пожар в пизде. — меня здесь не было? но я тут. и вижу эти тяжелые сиськи, на которые дрочил с шестнадцати. — тон вновь понизился, и крупные ладони легли на грудь старшего, сжимая через тонкую ткань и наслаждаясь видом стоящих сосков, из которых тоненькой струйкой потекло молоко. чимину казалось, что его зомбировали. он почти не понимал, как высунул язык, позволив сыну его высосать — настолько оказался загипнотизирован этими черными глазами и непомерной разницей в размерах. его мальчик вырос. достаточно, чтобы позволить ему удовлетворить свои желания. теперь он понимал, почему все партнеры чонгука были так похожи на него самого и почему это чимина так волновало. раз чонгук хочет определенную сучку, то должен ее получить. чон одним слитным движением усаживает его на стол, подбирая упаковку сливок, и.. чимин стонет, ощущая жидкость на своем клиторе, с которого тугой, подвижный язык сына ее слизывает. жадность, с которой чонгук это делает, заставляет старшего раздвигать ноги, пуская в глубь вагины, позволяя трахать и вместе с этим прочувствовать бархатные стенки, которые готовы гостеприимно раздвинуться под всем, что молодой спортсмен готов предложить. блять, он никогда бы не подумал, что быть шлюхой для чонгука настолько хорошо; тереться об его выразительный нос настолько правильно. пирсинг на губе задевает вход в киску, из-за чего пак прикладывает к распухшим, чувствительным складкам пальчики, подразнивая самого себя и размазывая вязкие соки. от контраста температур металла и хлюпающей, красной вагины чимин издал сладкий, долгий стон, вместе с этим раздвигая напрягшиеся ноги и соблазняя сына еще больше. — чонгук.. сделай это.. — выдыхает чимин, понимая, что от перенапряжения и взрывной дозы возбуждения больше не может терпеть. чон отстраняется, облизываясь и смакуя на языке сливочный вкус мамочкиной пизды, параллельно с этим медленно входя теми же пальцами, что были в торте, внутрь вагины, специально изгибая и попадая в ту сладкую, мясистую точку. от соприкосновения пак выгибается, выставляя почти порочную грудь напоказ. насаживаться на длинные, крепкие пальцы до безобразия приятно. джексон не использовал фингеринг, вынуждая супруга изголодаться по любой стимуляции. чимин открывает заплывшие от наслаждения глаза, замечая, как сын избавляется от широких джинсов оставаясь наполовину обнаженным и.. черт, он готов скулить от того, насколько большой и сочный член его ожидает. головка трется о тесную дырочку, соприкасаясь с пальцами, и чонгук рвано выдыхает, освобождая вагину, чтобы тут же, в одно движение, заполнить ее членом и подхватить чимина под пышные бедра. чон утыкается в горячие, распухшие соски своими губами, тесно обхватывая их. пальцами массирует грудь, чувствуя, как они напряжены, и высасывает горячую, белую жидкость, позволяя ей брызнуть по подбородку. юноша хрипло рычит, потираясь лицом о грудь и потянув за соски, заливая себя и черную футболку белыми пятнами. — блять, нужно было сделать это раньше. со мной эти молочные сиськи были бы пустыми уже к полудню. чимин дрожит от смешанных чувств, отдавая чувствительную грудь на растерзание рукам и губам сына. чонгук остается таким же жадным до молока, как в беззаботном детстве, вынуждая мамочку сжаться пиздой на крепком стволе. юноша слишком его раздразнил, но пак не может думать ни о чем, кроме того, чтобы сын продолжал втрахивать его в мебель. не предусматривает синяки, которые останутся на нежной коже. только обвивает ногами талию сына и громко выдыхает, открывая шире рот и сжимая ладонью полные спермы яйца. действительно думает лишь о том, как будет выдаивать их, не более. — г-гуки.. еще.. блять.. как только мамочка могла не замечать, как ты вырос.. — протяжно стонет старший, с удовольствием наблюдая, как чонгук трется лицом об его грудь, оставляя красные отметины. — какая же ты шлюха. ходил передо мной в шелковых сорочках, оставлял в ванной свои стринги и хочешь сказать, что не думал о том, как я выебу тебя в этом доме? — спросил чонгук, убирая одну ладонь с задницы чимина и обхватывая ею светлые волосы, заметно натягивая. в этот момент пак окончательно сошел с ума, осознав, что чонгук подглядывал за ними с джексоном в спальне. именно в такой позе супруг добивался от него абсолютного подчинения. и то, как сильно вбивался в его киску сын, лишь подтверждало догадки, заставляя мамочку покорно раздвигать шире ноги, принимая этот бешеный темп и невероятное чувство заполненности. — всё ради того, чтобы я вновь побывал в этой пизде, правда? — резко толкнувшись, чон переворачивает родителя на живот, придавливая весом к столу и вынуждая задыхаться. чимин едва может обернуться, но когда делает это, его губы тут же накрываются губами младшего. юноша целует так голодно, так яростно сплетается языками, глотая слюну мамочки, что пак крепко закрывает глаза, не понимая, как мог хотя бы на секунду допустить возражения. джексон — прекрасный мужчина. но он никогда не сравнится с охуенностью грязи и разврата, которую может дать его чонгук. с тем, какие ощущения чонгук может втрахать в него и его опустевшую от дикого, запретного секса голову вместе со спермой. чонгук спускает его на пол, почти как куклу — настолько чимин ослабел от напора выбранного им молодого мужчины. вновь оказываясь в позиции сверху, чон ухмыляется, едва заметно толкая язык за щеку, и теперь привычка сына не кажется паку случайной. обхватив ладонью влажный от смазки матери ствол, юноша бьет головкой по губам, заставляя высунуть розовый язык. пак уж на грани, его клитор никогда не зудел и не болел так сильно, как сегодня. весь распухший, в сливках, собственном молоке, он ждет, когда сын додрочит ему в рот, и ласкает ладонью налившиеся яйца, оттягивая вниз. — чонгук.. сделай это.. покорми мамочку.. — светлые глаза чимина сверкают абсолютно по-блядски. в них не осталось никакого разума, тем более благого. только похоть и восхищение тем, какого породистого самца он породил. чон видит, как старший ласкает киску, и, чувствуя, что на подходе, поворачивается к нему боком, оставляя первую полосу спермы на брачном торте, а последующие на губах мамочки. покрывая лицо чимина полностью своим семенем, он кончает от сбывшейся давней фантазии. — блять.. как же хорошо.. — тихо стонет чонгук, а затем слышит голос отчима и выпрямляется в неожиданности, однако страха не чувствует. только мстительное удовлетворение за свои чувства, когда джексон забрал его любимую маму себе. — чимин? я опоздал, изви.. — ван видит в проеме двери полуобнаженных супруга и сына, от чего его взгляд наполняется шоком и неверием. это.. окончательно добивает грязную пизду чимина. из перевозбужденной киски вырывается тугая прозрачная струя, покрывающая кафель влагой, в то время как сам пак откидывает голову назад и бесстыже стонет, зажав в пальцах красные соски. время и люди перестают существовать — есть только его полная удовлетворенность сегодняшним днем. чимин действительно счастлив в браке.