Уроки любви

Хэнк не мог вспомнить как давно время после школы стало тянутся настолько долго. Боря не помнил почему его жизнь стала наполняться рутиной. Каждое действие происходило на автомате, как будто по часам. Он все так же посещал уроки, ходил на дополнительные к учителю литературы. И вроде так и должна проходить жизнь подростка в одиннадцатом классе. Но почему-то даже курение перестало приносить облегчение. Отцовские нравоучения, постоянные напоминания Боре о том, что он ничто и человека из него не получится, если он будет продолжать отлынивать и учиться в пол силы. А парню с каждым ебаным днём становится всё сложнее глаза открывать и с кровати подниматься. И никто из домочадцев не видит, что Боря стал покладистым. Как кот. Что от него не потребуют - все сделает. Щеку для удара подставит или голову для похвалы. И рады были родители - сын же идёт на золотую медаль! Спортсмен, с золотыми значками ГТО, которые нахрен никому не нужны. Да только спорт помогает от мыслей паршивых отвлечься. На день-два, но помогает. Хэнк забывает обо всем, когда чувствует, как после двадцати километров бега, лёгкие огнем горят, а мышцы на ногах болезненно спазмируются. Голова кружится, да только не от переизбытка чувств, а от того, что мозгу кислорода недостаточно. Когда Боря домой после тренировки приходит, ему уже ничего не хочется - ложится спать, даже не поужинав. Друзья, что у Хэнка, удивительно, но были, негодовали по поводу того, что парень всю свою юность за учебниками пропустит. Ни на одну тусовку за год обучения не сходил, хотя в прошлом году не вытащить оттуда было. Боря все отнекивался, мол, ЕГЭ на носу, нужно к экзаменам готовиться. Да вот только, у Риты язык подвешан, умеет она уговаривать. И парня смогла уговорить сходить на день рождения к Анжеле. Вот там Боря и познакомился с Серегой, что барыжил. Наркотики продавал качественные и по цене адекватной, чтобы школьники могли себе позволить. И Хэнку предложил попробовать. Сначала так по дружески - бесплатно, потом Боря деньги с обедов стал на дозу тратить. За пол года Боря стал постоянным клиентом у него. Большую часть времени Боря курил марихуану. С недавнего времени парень перешёл на экстази. Маленькие цветные таблетки позволили парню чувствовать то, чего он не ощущал давно - радость жизни. Также Хэнк заметил, что его умствнная и физическая активность повысилась, что означало лишь то, что подготовка к соревнованиям и экзаменам могла стать более продуктивной. И не замечал парень того, что жизнь его по наклонной в один момент пошла. Учебники и спортивная сумка уже больше недели пылились в шкафу. Боря не притронулся к ним за все это время, даже взглядом не удостоил. А до экзаменов месяца три с натяжкой оставалось. И все в окружении переживать начали, ведь не мог этот пай-мальчик положить большой и жирный болт на свое будущее. Не в его это принципах. А у Бори границы уже стёрлись. Перед глазами расплывались лица друзей и каких-то неизвестных, чьих имён Хэнк не вспомнит после тусовки. Все вокруг слишком яркое, взгляды людей кажутся чем-то привычным. Нужным. Музыка звучит так громко, что не слышно собственных мыслей. А хотел ли Боря их слышать? Определенно нет. Он сейчас растворялся в музыке, двигаясь в ритм, его тело двигается в такт, движения плавные. Летящие. Парень спиной чувствует взгляд. Тяжёлый такой. В сторону поворачивается и на глаза чужие натыкается. Темные-темные. И на мгновение кажется ему, что в черноте этой, галактики взрываются. Но глаза терет и списывает это на отступающий эффект таблеток. Тянется к карману заднему, где зип-пакет находится и ничего там не находит. А ведь точно помнит, что у Сереги только вчера таблеток закупил. И волна понимания захлёстывает. Понимает ведь, что в ломке всю ночь оставшуюся проведет, если раньше дозу не найдет. На той вечеринке он с Кисловым познакомился. Тот самый парень, что спину его прожигал на протяжении нескольких часов. Боря бы и не вспомнил об этом знакомстве, если бы на следующий возле подъезда не встретил бы его. Ваня парнем хорошим оказался. Общительным. И речь у него была необычная. На кошачий манер. Когда Боря это заметил, то кудрявого Кисой прозвал. Как оказалось в одном классе они учились, вот пару месяцев назад перевелся в эту школу. На последних партах отсиживался и уроки прогуливал, вот Боря его и не замечал. Неожиданно дружба у них закрутилась, не ожидали они этого. Думали, что просто как знакомые пересекаться будут, да только просто знакомые не сидят рядом с тобой, когда ты объебанный. Просто знакомым обычно срать на тебя. Ваня же не такой. Сидит рядом, следит, чтобы никто на честь Борину не посягнул. А ведь случаи уже были, когда Киса отлить уходил. Да и не удивительно, с учётом того какой контингент собирался на хате. -Кис? -м? - а ответа и не последовало. Боря руками талию чужую обвивает и голову на колени укладывает. Мерно сопя, засыпает. Чувствует себя рядом с ним в безопасности. А Ваня уверен, что завтра Боря снова прощения будет просить. Клясться, что это был последний раз. Но такое повторится ещё десятки, а может и сотню раз. *** -Хэнк, а почему ты стал употреблять? - вопрос он этот обдумывал несколько недель. В голове все сценарии проигрывал, все думал как трезвый Боря на это среагирует. Реакция у него не такая бурная, какую Киса ожидал. Парень прижимает к груди колено и сигарету закуривает. А Ваня наблюдает за тем, как серые облачка вверх полнимаются, растворяясь в воздухе. И кудрявый уверен, что вопрос блондин оставит без ответа, да только он глаза красные вверх поднимает, рассматривая мерцающие звезды над головой. - Знаешь, кис... Я на самом деле даже подумать не мог, что когда-то стану наркоманом. Да вот только жизнь повернулась иначе. Я ж раньше круглым отличником был, спортсменом. Гордостью семьи! - Боря невесело хмыкнул, затягиваясь снова. - Просто в один момент я почувствовал, что мне не хватает чего-то. И это "чего-то" я нашел в наркотиках. - Парень вглубь комнаты вглядывается, замечая в отражении зеркала горящий огонек. Оно, зеркало, закрыто темной тканью, лишь малюсенький кусочек выглядывает из-под нее. Боре страшно подходить и смотреть на себя. Видеть результат того, что с собой он делает. В душе он видит то, что волосы его теперь не такие гладкие и блестящие. Теперь они стали неприятными на ощупь, а после промывки головы, на пальцах остаются целые пучки волос. Нет, Боря не был лысым и даже не выглядел облезлым щенком. Впервые за семнадцать лет, у Бори появились прыщи и герпес, а от того, что наркотические вещества разьедали слизистую носа - шелушение кожи. Губы теперь постоянно стягивало от недостатка влаги. Трескались. Парень выглядел болезненно. Бледный, с темными кругами и немногочисленными красными пятнами на лице. Несколько дней проходят как в тумане. С каждым разом дозы становится все меньше, и подсознание просит больше и больше. Кислов переживал, что следующая доза будет для Хэнка последней. Летальной. И до этой точки невозврата сотавалось столько же, сколько понадобилось Ване, чтобы соскользнуть с дивана, нагибаясь над телом друга. "Кис? Я же не умираю?" - Он хрипел. Слова давались с трудом, ведь голос норовился сесть в любую секунду. И в этих словах было столько страха. Ваня запомнит навсегда, как Боря хватался за его руки, невидящим взглядом стараясь найти его лицо. Но образ перед ним расплывался. Паника завладела Борей. Он молил о том, чтобы его спасли, что он жить хочет. Ваня по щекам гладил, губами кожи около уха касался. Говорил что все хорошо. Что это не передоз. И Боря верил, закрывая свои глаза. Киса был рядом, когда Хенкины собрали Боре вещи и отправили в наркологическую клинику. Парень знал, что ему сейчас нужен человек рядом как никогда. Киса видел, испуганные глаза друга, когда он делал несколько шагов назад, чтобы доктора могли осмотреть Хэнка. Ваня был рядом в то время, как друзья винили себя в том, что не делали ничего раньше. Они приходили и молили о прощении. Для Кисы этот период был не менее сложный ,чем для Бори. Ваня проходил это уже во второй раз. И если в первый у него не получилось помочь Гене, то сейчас, он был готов цепляться за каждый призрачный шанс. Навещал он парня раз в два дня. Стараясь успевать приходить в приемные часы. Кислов был полон надежды, увидев как Боря начинает вес набирать. Был рад слышать от врачей, что Хэнк на поправку идёт. Хотя всем и известно, что от зависимости невозможно излечиться - Ваня был уверен, что силы воли хватит у парня чтобы в ремиссию пожизненную впасть. *** - Борь? - Ваня на груди чужой приподнимается, глазами в лицо в чужое вглядывается. Видит, как на лице блондина улыбка застыла, а глаза зеленые, счастьем наполненные, на него одного смотрят. Руки Борины, холодные и грубые, по спине голой прошлись, к волосам на загривке. Сжал легонько и вперёд поддался, в губы приоткрытые целуя. Мягко. Как Ваню ещё никто не целовал. От ощущения губ теплых, тело плавится. В груди словно лава разливается, бурлит, обжигает. И Ване хочется раствориться. Стать воздухом, что Бори везде касается. Хочет его всего окутать, докасаться везде. Парень губы кусает, руки на бока переносит. Проводит вверх, быстро, еле касаясь кожи чувствительной. Киса смех остановить пытается, все ещё поцелуи по всему лицу ощущая. - Ну, Хэнк... - и парень останавливается, глазами щенячьими смотрит на него. Руки с тела не убирает, придерживает. - М? - Просто... Будь рядом - Говорит это шепотом. Еле слышно. Но Боря наклоняется, теплым дыханием губы обдавая и шепчет, тихо-тихо, будто вокруг них миллионы людей. "Кис, обещаю"... И целует, также трепетно как в первый раз, касается мягко, боясь растворить магию этого момента. *** Вся магия исчезает, когда ты смотришь на убитых горем родителей. Они рядом стоят. Извиняются. За что? Ваня не знает, ведь рядом не было никого. Все это понимают, но все равно считают должным подойти и Кисе что-то сказать. Попросить прощения. А ему тошно от этих людей, что снова не помогли. Снова видели что происходит, но снова закрыли глаза. Ваня, держался хорошо, не для себя, а для родителей, что безутешно рыдали. Он просто стоял рядом, как часть семьи. Сейчас Ване хотелось содрать с себя кожу, чтобы забыть фантомное ощущение рук на своем теле. Везде. Он слушал прощальную речь, принимал соболезнования. Да вот только этим они не вернут его. Не достанут из под трёхметрового слоя земли. Не вставят в Ваню новое сердце, что как прежде забьется. Не заставят не чувствовать вину. Люди разошлись также скоро как и собрались. Кислов не заметил как кладбище опустело, а перед свежей могилой осталось несколько человек. Теперь он мог отпустить себя. Упасть коленями на сырую землю. Сжаться всем телом, хватаясь за волосы, подавляя рвущийся на руку крик. Наконец-то мог начать скорбеть по любимому, не думая что подумают люди. Ваня на теле на своем руки ощущает, чувствует как его с земли поднимают. - Кис, не будь дураком, встань. Хватит. Ты должен жить дальше. - У Мела голос как всегда спокойный, будто парень не терял лучшего друга. Ваня на это лишь лицо вверх поднимает, глазами красными смотрит на пролетающий мимо самолёт. А из груди смех истерический раздается. И Ваня смеётся, лицо ладонями прикрывая. Ногтями оставляя полумесяцы на лице. - Это сейчас ты мне говоришь? Хватит, говоришь? Ты хоть понимаешь, что блять Боря сейчас лежит в могиле? - Ваня медленно поворачивается, делая почти полный оборот. На его лице улыбка, что была совсем противоположной состоянию в котором был парень. В глазах до сих пор стояли слезы, от чего лицо друга нечетким пятном моячило перед глазами. - Я не знал... - Что ты блять не знал!? - Перемена настроения была слишком резкой. Кислов сократил расстояние и вцепился в грудки, притягивая Меленина к себе. - Ты не знал, что он был наркоманом? Или не знал, что Боря не употреблял почти год? - его голос опустился до злого шёпота. Тело сотрясало от прилива эмоций. Казалось, что если бы Рита не схватила Кису за руку, то могила Мела оказалась бы рядом с бориной. Он не смотрел на то как они уходили с кладбища. Ваня не увидел то, как Рита с Егором обернулись на его фигуру с опущенной головой. Он снова упал на колени, завтра явно на них появятся синяки. Кислов смотрел на улыбку Бори, вспоминая какая она была при жизни, а руки сами по себе тянулись к человеку на фотографии. Слезы стремительно заполнили глаза. В груди ломались ребра, а сердце, казалось, вырвали с корнем, оставляя торчать артерии и вены. Все тело будто было покрыто открытыми ранами - боль пронизывала до костей, кроша их... И уже никто не заставит истерику остановить. - Сука, хенкалина! Я знал, блять, что не нужно затевать эту всю хуйню! Клялся он, что рядом будет всегда, мудозвон! - Кричит что есть мочи, знает, что тот не ответит. Но в груди только тяжелее становится, хоть во всех книгах пишут, что легче станет если высказаться - нихера! И Ваня будет думать о том, что в книгах бред пишут. И эти мысли о том, что истории о любви пишут лишь для маленьких девочек - не покинут его голову даже в тот момент, когда табурет коснется пола....