The Couples Therapy Experiment

Сынмин сидел в кафе во время смены Чонина, помешивая соломинкой айс американо. Чонин тихо убирался, пока Юнхо обслуживал гостей, время от времени поглядывая на Сынмина. — Ты хочешь рассказать мне, что произошло? — тихо спросил он. — Я показал ему эту песню, — сказал Сынмин так же тихо. Чонин медленно кивнул, с любопытством изучая его. — И? — Я скучаю по нему, — Сынмин вздохнул. — Но я сам выбрал это, понимаешь? Мне нехорошо продолжать так страдать, особенно потому, что он не хотел этого. Чонин кивнул и медленно вытер стойку. — Сынмин-хён… ты готов меня выслушать? — осторожно спросил он, и Сынмин посмотрел на него. — Я думаю, тебе нужно рассказать Минхо-хёну, что ты чувствуешь. Как ты на самом деле себя чувствуешь. Тебе нужно перестать всё это скрывать, потому что это также вредно для тебя, — указал он. — Но я не… — Но это так, — отметил Чонин. — И ты знаешь, что это так. Ты просто боишься сказать ему об этом, потому что по какой-то причине убедил себя, что он не любит тебя. Сынмин нахмурился и снова посмотрел вниз. — Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь смотрел на кого-то так, как Минхо-хён смотрит на тебя, — сказал он мягко. — Так скажи ему, что ты чувствуешь. Сынмин долго думал об этом. Он думал о том, что сказал Чонин, и о том, что терапевты всё это время пытались сказать Сынмину. Он посмотрел на Чонина. — Могу я рассказать тебе о песне? — спросил он внезапно. Чонин был умён. Он почти сразу соединил точки. — Ты написал это для него, да? — тихо спросил он. Сынмин кивнул. - — Сынмин-а, — сказал на следующий день Джисон, отрываясь от газеты. Сынмин вопросительно промычал, но не отвлёкся от своего эссе по английскому. — Ты любишь Минхо-хёна? Сынмин ответил, не переставая писать. — Да. Это было так легко и естественно, и ему даже не нужно было об этом думать, но это полностью сбило Джисона с толку. — Что? Как давно? — Джисон уставился на него широко раскрытыми глазами. Теперь Сынмин смотрел на него в полном замешательстве. — Ты спросил меня с такой уверенностью, даже не зная ответа? — Ну, я имею в виду, это было очень обоснованное предположение, но я хотел убедиться — Джисон нахмурился в ответ. — Как давно ты в него влюблён? Сынмин сделал паузу, чтобы подумать об этом, медленно отложив ручку. — Думаю, я влюбился в него в первый раз, когда увидел, как он танцевал на концерте и чуть не потерял сознание. Джисон уставился на него. — Извини? Что? Ты был влюблен в него всё это время? — воскликнул он. — Я так думаю, — Сынмин кивнул. — Я также влюбился в него, когда он впервые познакомил нас с Дори, потому что я помню, что шёл дождь, и он схватил его на руки, закутав в толстовке с капюшоном, потому что он не удосужился купить переноску, так что он весь промок, но продолжал просто так много улыбаться, — объяснил Сынмин. — Я снова влюбился в него, когда он отвёз меня домой и заботился обо мне, когда я болел. И снова, когда он приехал за мной, чтобы пойти со мной в приют, потому что было холодно, и снова, когда я наблюдал за ним с котами, и снова, когда мы пошли танцевать. Я влюбился в него, когда проснулся утром, а он всё ещё был со мной, и я мог представить, как просыпаюсь таким образом каждое утро. Я влюбился в него, когда пошёл на его танцевальную тренировку и увидел, как легко он двигается. Я влюбился в него, когда мы засыпали под фильмами студии Ghibli. Я влюбился в него, когда он кричал через всю парковку, чтобы я вернулся и обнял его. Я влюбился в него, когда он дремал в нашей квартире и назвал меня малышкой, будучи в полудрёме. Я влюбился в него, когда он пришёл на вечер открытого микрофона, потому что был расстроен тем, что я не рассказал ему об этом раньше, — Сынмин сделал паузу. — Я влюбляюсь в него каждый день, но, наверное, да, впервые я почувствовал это в тот день, когда он чуть не потерял сознание на сцене, потому что был таким упрямым и страстным, и я просто хотел о нём позаботиться... То же самое чувство было в моей груди. Джисон сидел и жадно слушал болтовню Сынмина с широко раскрытыми глазами. Он был совершенно вне себя и невероятно разочарован. — Если ты всё это время знал, почему ты ничего не сказал? — раздражённо спросил Джисон. Сынмин вздохнул. — Я действительно не понимал этого до недавнего времени. И я не верил в это, пока не поговорил об этом с Чонином,— тихо признался он. Джисон нахмурился. — Как ты мог не знать? — потребовал он. Сынмин странно посмотрел на друга. — Я не очень понимаю, за что ты сейчас на меня злишься, ты злишься, что я не знал этого раньше или что я знаю это теперь? — спросил он, его брови сдвинулись в замешательстве. — Я начал писать дополнительные наблюдения о том, как, по моему мнению, вы скомпрометировали первоначальную предпосылку моего эксперимента! — признался Джисон. — Однажды после занятий Пак Сонхва спросил меня, знаю ли я, что мои варианты вышли из-под контроля! — О-о, Джисон, прости, я не хотел саботировать твой эксперимент… — Нет-нет, к черту эксперимент, двое моих лучших друзей влюбляются друг в друга, и они слишком глупы, чтобы что-то об этом сказать! — Джисон стукнул руками по кухонному столу и встал. — Ты должен сказать ему! Нам нужно идти… — Джисон! — Сынмин повысил голос и наклонился, положив руки на плечи друга, фактически отрезав его, — на упражнении, где нам нужно было поговорить о наших потребностях и желаниях, я сказал, что хочу его, а он сказал, что ему нужно время, — объяснил Сынмин, — поэтому я даю ему время. — Я люблю Минхо-хёна, он очень умный человек, но, Сынминни, он очень, очень туп в эмоциях, — Джисон в ответ схватил его за плечи. — Пройдет вечность, прежде чем он захочет признать, что чувствует к кому-либо что-то большее, чем просто раздражение. Сынмин вздохнул и плюхнулся на своё место. — Джисон, пожалуйста, — попросил Сынмин, — позволь мне сначала написать эссе по английскому, а потом мы сможем поговорить обо всех грандиозных планах, которые крутятся у тебя в голове относительно моего неизбежного признания. Джисон драматично вздохнул, но уступил. Он отказался от выполнения своего задания и придумывал множество экстравагантных и романтичных способов, которыми Сынмин мог бы заявить о своей любви.