Скрипка

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА - ГЕРМАНИЯ - ОКТЯБРЬ - 1942 Наконец настал тот день. День, которого они так долго боялись. Семью Брофловски потащили вниз по лестнице кричащие люди в форме, нетерпеливо подталкивая их оружием и приказывая идти быстрее. Им дали меньше пяти минут на то, чтобы собрать свои вещи, и они делали это, находясь под постоянным давлением орущих солдат. Кайл быстро схватил свою скрипку - предмет, которым он дорожил больше всего, а его младший брат отчаянно запихивал в багажник несколько любимых игрушек. Они вышли из здания и впервые за много лет вдохнули свежий воздух. Пока агрессивные солдаты выводили семью, их встречало множество незнакомых лиц, с любопытством за ними наблюдавших. По мере того, как они приближались к военному грузовику, Кайл читал самые разные выражения на лицах тех, кто скопился на улицах, чтобы посмотреть, как депортируют очередную еврейскую семью. Выражения страха, гнева и отвращения, взгляды жалости и сострадания, триумфа и высокомерия. Еврея потрясло то, как радикально изменился мир и его люди менее чем за десять лет. Его взгляд наконец нашел семью Маршей. Они стояли на пороге своего дома, прижавшись друг к другу, державшись за руки, на их лицах отпечаталось горе и бессилие. Все эти годы они помогали им. Они держали в тайне их убежище, приносили еду и одежду, благодаря чему четверо человек могли спокойно жить в маленькой тесной мансарде над старым магазином. Кайлу было больно смотреть, как слезятся глаза его лучшего друга, в то время как его собственные глаза оставались сухими. Как же ему хотелось позвать друга, сказать ему, что он поправится и что всё будет хорошо. Даже если он сам в это совсем не верил. Но он знал, что должен молчать, и быстро разорвал зрительный контакт со Стэном. Последствия таких действий были бы слишком серьёзными. Кайла затолкали в грузовик. Двери захлопнулись прямо перед его носом. Все источники света исчезли, пространство стало темнее самой ночи. Они ехали, казалось, целую вечность и в конце концов прибыли на железнодорожную станцию. Им было приказано выйти и присоединиться к большой толпе людей с жёлтой Звездой Давида на одежде. На улице было холодно, но смесь страха и предчувствия, казалось, прогоняла холод. Брофловски следовали приказам сердитых офицеров, которые распределяли евреев по разным вагонам поезда. Пока они шли, Кайл слышал, как его мама тихонько разговаривала с Айком, прижимая его маленькое тельце к себе. Он почувствовал отцовскую руку у себя на плече и посмотрел на него. Взгляд Джеральда был прикован к ближайшему к ним кричащему офицеру, выражение лица его выражало тревогу и озабоченность, отчего он казался старше. Мужчина почувствовал пристальный взгляд старшего сына и встретился с ним глазами. Его напряженный вид немного смягчился, и он посмотрел на Кайла с грустью, полной любви и сожаления. Это был взгляд родителя, который знает, что будущее его ребенка обречено. Толпу евреев насильно затолкали в купе поезда. Большую раздвижную дверь заперли. Окон не было, потому их снова окутала темнота. Поезд начал двигаться, и Кайл не мог понять, было ли пространство маленьким или просто в него набилось слишком много людей. Тела вплотную прижимались друг к другу. Холодный воздух быстро сменился невыносимо тяжёлым и липким жаром. Кислорода становилось всё меньше. Люди кричали. Люди теряли сознание. Люди умирали. Кайл закрыл глаза. Уши болели от всех этих криков. Он попытался сосредоточиться на мягком голосе матери, которая пела колыбельную на ушко брату. Он пытался сосредоточиться на крепких руках отца, обвивших его грудную клетку, чтобы почувствовать безопасность и защиту. Несмотря на охвативший его страх, мысли Кайла возвращались к Маршам. Ему было интересно, как они там; интересно, как чувствует себя Стэн. Он задавался вопросом, увидят ли они друг друга когда-нибудь снова. Было так жарко. Воздух тяжелел, и тошнотворная вонь наполняла отсек. Крики стихали, люди начинали замолкать. Он чувствовал усталость, мышцы изнывали и болели от многочасового стояния в одной позе. Изнеможение медленно овладевало его разумом и телом. Невольно он провалился в лёгкую дремоту. Кайл совершенно потерял счёт времени. Они ехали в неизвестном направлении. Не зная, что их там ждет. Зная только, что они движутся прямо навстречу погибели.

***

Кайл резко открыл глаза. Поезд перестал двигаться. Омерзительный запах пота, рвоты и мочи вдарил в его ноздри. В начале пути люди кричали от страха, но теперь ужас ожидания заставлял их молчать. Невыносимая тишина звенела в купе поезда. Затишье перед бурей. Кайл едва-едва различал мужские голоса, но не мог понять, о чём они говорят. Кто-то в купе пробормотал: "Что происходит?". Вдалеке послышались тихие возгласы. Тишина между пассажирами нарастала по мере того, как росло напряжение. Внезапно раздвижная дверь открылась. Куча евреев, щурясь, вглядывалась в резкий дневной свет. Солдаты начали хватать испуганных людей за руки, заставляя их быстро вылезти из отсека, отчего многие падали на грязную землю. Кайл почувствовал, как лютый холод пронзил его тело, подобно ледяной стене, и подумал, что сейчас потеряет сознание. Но недомогание быстро улетучилось, как только в его вены хлынул адреналин. Он глазами выискивал свою семью, но вместо этого наткнулся на крупное пятно хоса. Людей силой вытаскивали из поезда. Солдаты истерически орали, били и сталкивали людей с дороги. Евреи кричали в агонии и панике, когда у них из рук вырывали чемоданы. Появившийся из ниоткуда солдат сильно толкнул Кайла в бок, отчего тот потерял равновесие и упал на землю. Кайл с ужасом наблюдал, как тот же солдат отобрал у него сундук и скрипку и бросил их на груду чемоданов. Кайл быстро встал, чтобы забрать свою скрипку, но его быстро перехватил другой солдат. Его схватили за руку и с силой потащили в сторону людского сборища. Чувствуя себя полностью дезориентированным, Кайл быстро огляделся и почувствовал, как в груди нарастает паника. Он потерял свою семью. Внезапно, посреди неразберихи, среди других голосов, он различил крик своей матери. Он последовал за её отчаянными воплями, не обращая внимания на толчки и столкновения с другими евреями. Кайл подавил собственный крик, когда увидел, как солдат насильно пытается отделить его мать от отца и Айка. Он изо всех сил старался добраться до неё, отталкивая людей со своего пути, желая спасти мать от ужасного солдата. Но прежде чем у него появилась такая возможность, подоспел второй солдат, и вдвоём им удалось утащить её в противоположном направлении. Кайл видел, как по лицу его матери ручьями текли слезы, а она тщетно пыталась вырваться, отчаянно выкрикивая имена своих сыновей. Его собственное зрение размылось от слёз, и он уже собирался бежать за ней, как вдруг сильная рука потянула его назад. Он обернулся, разъяренный и обиженный, ожидая увидеть нациста, но был удивлен, увидев своего отца. — Кайл, мы ничего не можем сделать! — сказал его отец, бледный и опустошенный. — Мы должны держаться вместе! — Но Кайл не мог принять его слов, этой несправедливой судьбы, и попытался освободиться, чтобы спасти мать. Джеральд Брофловски во второй раз оттащил сына назад, и Кайл бунтующе повернулся к нему. — Они забрали маму! — в ужасе закричал он. — Послушай меня, Кайл! — взмолился его отец, кладя руки на плечи сына. — Я думаю, они хотят отделить женщин от мужчин. Кайл огляделся, и то, что он увидел, с горечью подтвердило слова его отца. Солдаты уводили всех женщин в другом направлении. Он видел, как других матерей разлучали с детьми, как солдаты разделяли возлюбленных, молодых и старых, всех без исключения. — Где Айк? — в отчаянии крикнул Кайл. — Он здесь. — Джеральд Брофловски сделал жест рукой, и Кайл увидел, что его младший брат смотрит на него большими глазами из-за спины их отца. Вскоре группа мужчина была собрана и направлена по командам немецких солдат. Пока они следовали за нацистами, Кайл почуял странный тошнотворный запах, пропитавший воздух. Группу выстроили в ряд, и по очереди они должны были предстать перед человеком в белом лабораторном халате. Им пришлось полностью раздеться, и доктор быстро осматривал их, одного за другим, осматривая в основном глаза, рот и волосы. Он что-то говорил стоящему рядом солдату, и тогда судьба еврея решалась. Если его отправляли налево, то ему предстояло дойти до двери, по-прежнему голым и неся свою одежду. Если его отправляли направо, то он получал сине-белую полосатую форму. После короткого осмотра трое мужчин Брофловски получили татуировку на левой руке, ближе к запястью. Кайл шипел, когда игла колола его кожу, а после он прочитал на ней 24551. Также они получили собственную униформу. Она была сделана из очень тонкого материала, и Кайл очень в ней мёрз. Они шли через открытое поле. Там они увидели сотни мужчин в одинаковой униформе, которые занимались тяжелым трудом. Кайл выглядел потрясенным и сухо сглотнул при виде того, что будущее приготовило для его семьи. Эти люди были необычайно худыми, выглядели усталыми и побеждёнными, словно из них высосали весь жизненный блеск. Наконец они достигли территории, заполненной длинными деревянными бараками. Солдаты приказали им войти в один из них, при этом они без лишней необходимости силой заталкивали мужчин внутрь. Комната быстро заполнилась людьми, и в неё вошел высокий светловолосый мужчина, за которым проследовали двое солдат. По отличительной форме мужчины и уважительным приветствиям двух других солдат было понятно, что это был человек власти. Белокурый офицер одарил евреев взглядом чистой ненависти, а затем жестким голосом начал зачитывать инструкции: — Willkommen в лагере Дахау! Отныне, он станет вашим домом! Барак D34 теперь ваше жильё! Ваша обязанность – содержать его в чистоте и порядке! Каждый день вы будете просыпаться в 6:00 утра, умываться и завтракать! В 7:00 утра вы уже должны стоять на улице. Затем вы получите дальнейшие инструкции по своим ежедневным обязанностям в лагере! Вы будете работать до полудня и обеда! Затем продолжите работать там, где остановились! Вы работаете до 7:00 вечера, а затем отправляетесь в свой барак! Вам запрещено разговаривать во время работы, запрещено ходить по лагерю после 9.00 вечера, и у вас не должно быть никаких личных вещей! Я понятно объясняю? Евреи ответили ломаным, однообразным "Да", и светловолосый офицер покинул барак. Солдаты последовали за ним на улицу и встали у входа. Воцарилась минутная беспокойная тишина; все обменялись взглядами неуверенности и страха. Через некоторое время Кайл, его отец и младший брат принялись исследовать барак. Они обнаружили большую комнату, заставленную деревянными столами и стульями. Несомненно, это была общая столовая. В следующей комнате стояли несколько рядов деревянных трёхместных коек. Кайл заметил, что они были слишком малы для обычного человека. Матрасы были сделаны из странного, незнакомого ему материала. Туалет и ванная тоже были общими, со слишком маленькими для количества проживающих в бараке людей кабинками. Кайл лёг на одну из кроватей, и его брат улёгся рядом, прижимаясь к нему. Отец сел рядом с ними и принялся гладить детей по волосам. Они пролежали так, казалось, целую вечность, в тишине, не обращая внимания на окружавшие их звуки скорби и ярости. Кайл закрыл глаза. Ему хотелось забыть, где он находится. Он просто хотел прочувствовать тепло, исходящее от тела младшего брата, и ощутить успокаивающее прикосновение пальцев отца к его волосам. Он думал о том, где его мать. Как она? Увидит ли он её когда-нибудь снова и удастся ли кому-нибудь из них выбраться из этого места живым? Горячие слёзы хлынули из его глаз, когда он осознал, что это и есть Ад.