Спасителя мира вызывали?

Крепко сжимая микрофонную стойку обеими руками и отбиваясь с ее помощью от охранников, которые должны были защищать его и остальных, но что-то пошло не так, Сидней пытается понять, когда именно все пошло не так, и когда состоится финал конкурса молодых исполнителей превратился в «кто кого первым прибьет, тот и победитель». Сбоку пролетает микрофон, метко врезаясь промеж глаз одного из охранников; Солнцезащитные очки на его лице с хрустом трескаются, и он падает на пол, зажимая нос и выплевывая нецензурные слова. — В яблочко! — радостно вопит за спиной чей-то незнакомый голос. Краем глаза Сидней замечает, что с его друзьями все в порядке, чего нельзя сказать о бедняге, связанном проводами от микрофонов. Сидней его совершенно не жалеет, он этого заслуживает. Бритни ведь предложила всем успокоиться и поговорить, но ее предложение потонуло в громком «Взять их!» Никто не ожидал, что молодые люди, пришедшие заниматься музыкой, смогут дать такой отпор, и им повезло: большая часть их инструментов все еще была в футлярах, и Сидней прекрасно знает, как сломать кому-нибудь нос гитарой, оставив при этом гитару целой и невредимой. Он делает шаг назад и натыкается на чью-то спину; этот кто-то замирает, как будто перестал дышать, и Сидней сильнее сжимает стойку микрофона. Ему не нужно поворачиваться, чтобы узнать, кто стоит за его спиной, и он предпочитает думать, что его спина прижата к стене. Сейчас, в суматохе этой нелепой драки, последнее, что он хочет сделать, — это взглянуть в лицо своему прошлому. Прошлому, которое неведомым образом прокралось в его настоящее и перевернуло все с ног на голову. Сорок минут назад «Я же говорил, нам нужно попросить мисс Джонс подвезти и…» — НЕТ, мы прекрасно справляемся без нее! Мы еще даже не опаздываем, у нас есть двадцать минут до начала. — Мой навигатор показывает, что нам идти минут тридцать пешком. — — УГРХ, значит, давайте ускоримся! Вздыхая, Сидней чуть ускоряет шаг, с полуулыбкой наблюдая, как насупившись и замолчав, Буковски ускоряется едва ли не вдвое. Не отрывая глаз от навигатора, Бритни поудобнее перехватывает сумку с инструментами и проводами, каким-то чудом умудряясь не врезаться в прохожих. Они опаздывают на финал соревнований, вырвав победу у десятков других групп, и никто из них не хочет упустить этот шанс проявить себя, но с самого утра все идет не так. Порванная струна любимой гитары, ссора Бритни с матерью, перенос финала на час раньше — все это словно о чем-то предупреждало. Но позвонивший менеджер заверил, что их очкнь ждут, и что «Директор очень хочет вас видеть!», и Сиднею приходится закрыть все сомнения глубоко в сознании. Они ведь так долго и упорно работали над песней, запись которой послали на конкурс. Остаётся только исполнить ее перед публикой. — Почти на месте! — восклицает блондинка, резко сворачивая с главной улицы где-то между домами. Быстрыми шагами они достигают места через десять минут. Бритни резко останавливается, и Бутч врезается носом ей в плечо, издавая при этом веселый писк, а Сиднею приходится закусить губу, чтобы не рассмеяться посреди улицы. Хотя, улицей это не назовешь. Бритни привела их в странное место, окруженное со всех сторон серыми домами, и только на полуоторванной наклейке на железной двери читалось название кафе-бара, куда их пригласили играть. «Ретро-кафе «Портал»…», — читает Сидней, щурясь. — Для прохода звоните «274»… Бутч набирает цифры на домофоне, и после пары гудков железная дверь со скрипом открывается, пропуская их в заплесневелый подъезд. Стрелки на стенах, явно наклеенные не в этом году, говорят им, что «Портал» находится на четвертом этаже. — Ух… — все трое синхронно вздыхают. К счастью, желание играть любимую музыку перед живой публикой все пересиливает. Они преодолевают ступеньки за минуту и буквально натыкаются носами на охранника у двери. Идеальный белый костюм, начищенные белые туфли и солнцезащитные очки выделяются из этой унылой атмосферы, и внутри Сиднея загорается надежда. Там, за деревянными дверями, их наверняка ждет публика, готовая выбрать своего победителя. Все это место должно быть скрыто от остального города, ведь здесь собираются те, кто по-настоящему любит хорошую музыку. По обложке не судят, верно? Охранник пропускает их без вопросов. Сидней не может не вздохнуть от восторга: все внутри действительно излучает атмосферу ретро. Кассеты, старые приставки, черно-белые телевизоры, стены, увешанные постерами. Он узнает некоторые из них и широко улыбается, вспоминая, что твакими были увешаны стены его комнаты, а такие были у… — Здесь здорово! — шепчет блондинка, подталкивая Вортекса к гримерке, и Сидней отводит взгляд от стен. Сейчас не лучшее время вспоминать что-то подобное. Он пришел сюда, чтобы петь о будущем, полном приключений, а прошлое должно остаться простыми плакатами на стенах ретро-баров где-нибудь на окраине. — Возможно, победителя определит жюри! — Бутч успокаивает его, опуская сумку на пол маленькой комнаты и расправляя затекшие плечи. — Но, признаюсь, это странное место… — У меня такое же чувство… — бормочет Сидней, осторожно прислоняя гитару к стене. — Нам нужно выяснить, что дальше… Судя по вещам в этой комнате, остальные финалисты уже куда-то ушли. Многочисленные рюкзаки и инструменты в чехлах намекают, что они здесь не одни. Остальные финалисты тоже где-то здесь, но где? Ответ приходит довольно быстро в виде еще одного охранника, который молча ведет их в другую комнату с небольшой сценой и несколькими столиками, на удивление пустую. На сцене уже стоят люди, но кривый свет слепит Сиднея прямо в глаза, мешая их рассмотреть. Он щурится и стоит у самого края сцены, глядя в зал, где должны сидеть зрители, но зал пуст, за исключением одного человека, который вошел в комнату следом за ними. Мужчина одет в такой же белый костюм, как и охранники, и очки половинки с зелеными стеклами. Его хитрая улыбка заставляет Вортекса нахмуриться и сделать шаг поближе к девушке с косичками. Все их инструменты остались в той комнате, и Сиднею очень хочется сжать гриф гитары в руке — это всегда помогало успокоиться. «Благодарю вас, что нашли время прийти», — говорит мужчина с той же лукавой улыбкой, поднося к губам стакан с зеленым напитком. «Вам выпала честь спеть для меня сегодня». Если мне понравится ваша музыка, у вас будет уникальная возможность играть по вечерам в моем заведении. Здешние рители здесь очень любят живой звук. — Спеть для вас? — спрашивает Бритни, отрывая плечо от Вортекса и вскинув брови. — Только для вас? — Вам мало меня, юная леди?.. — Н-нет, просто… — она обводит пустой зал глазами. — Это ведь финал конкурса… Мы думали, будет что-то… Помасштабнее. Мужчина чуть хмурится и смотрит в потолок, будтотпытаясь что-то вспомнить, и болтает в стакане напиток. — Ох. Точно… Я подавал это, как конкурс, точно… Прошу меня простить. — Он ставит бокал на стол и кладет обе руки на подлокотники своего кресла. — Моя изначальная цель — найти музыкантов для своего заведения, но в последнее время совсем не было времени для этого. Я надеялся, что смогу выбрать по присланным вами записям, тно было столько дел… И поручил своим помощникам отобрать три группы. Вам повезло им понравиться! Хотя… Мужчина фыркает, растягивая губы в усмешке. — Не думаю, что они честно слушали каждого. Возможно, им просто понравились названия. Сидней чувствует, как падает вниз сердце. Они записывали песню с огромной любовью к музыке, они писали текст все втроем, Бутч не спал две ночи подряд, чтобы успеть свести дорожку вовремя… И эту песню никто даже не слышал… — Давайте не будем терять время и… — Погодите-ка! — рявкают со сцены, и Сидней моментально поворачивается на голос, только чтобы закрыть глаза из-за слепящего света как раз в том углу. — Вы говорите, что пригласили нас петь только ради того, чтобы найти музыкантовдля вашего заведения? Для вот этой дыры?.. Да никто в здравом уме… — Я не давал вам права так отзываться о моем заведении, — хмурится мужчина, сжимая ладони в кулаки. — Ваше мнение… — Захлопнись, — рычит тот же самый голос. — Мы приехали сюда играть для людей, которые выбрали нашу музыку, а ты говоришь мне, что даже не слушал наши песни. Единственное, что я могу сказать тебе, это «пошел ты…». Сидней знает этот голос. Не слова, но… яркий свет мкшает ему взглянуть на говорящую, но он все равно прекрасно знает, кто стоит на другом конце сцены и с каким выражением лица это говорит. Может быть, даже хорошо, что свет слепит глаза. Развернуться и уйти, забрать друзей и инструменты, никогда не возвращаться в ретро-бар, где прошлое встретило его не только плакатами на стенах. Порванная струна гитары с самого начала говорила «не иди», и Сидней болезненно кусает губу. Нужно просто уйти. Молча, не извиняясь за беспокойство. — Довольно! — бьет кулаком по столу мужчина. Его стакан падает, и ярко-зеленый напиток разливается по столу, пачкая белую скатерть. — Уведите ее отсюда. Не желаю слушать оскорбления от какой-то третьесортной певички. Он щелкает пальцами и двое охранников молча идут в сторону сцены. — Ой-ёй… — слышит Сидней другой голос, и к своему сожалению понимает, что это было сказано не из-за страха перед охраной. Уизер… Только не опять. Только ни это. И его постоянные страхи. Темноты, высоты, глубины, воды, острой еды, космоса, аттракционов, самолетов, Боже правый, даже больших плюшевых медведей. Но в данном случае это был страх за охрану. С чего бы? Неужели у их компании есть какие-то смертоносные изобретения? Вортекс усмехается. — Ты кого назвал певичкой?! Охранник грубо хватает ее за руку, но в ту же секунду получает барабаном по голове. Натянутая кожа инструмента не рвется, но бьет так, что он падает на пол, успев ухватиться за микрофонную стойку; резкий рывок проводов роняет ударную установку и наклоняет лампы вниз, давая, наконец, шанс рассмотреть всех на сцене. — Упс, простите, я не хотела! — раздается от высокой девушки с внушительными шипованными пластинами на плечах. От того, насколько неловкой и виноватой выглядит ее улыбка, Сидней невольно улыбается сам. — Хотя, нет, хотела! Джейми — не третьесортная певичка! Сидней переводит взгляд на стоящую рядом девушку в черной кожаной куртке с шипами. На боку серых джинсов блестит цепочка, а ладони в перчатках без пальцев сжаты в кулаки. Копна длинных волос лежит в беспорядке, конский хвост раздраженно мотается, и Сидней чувствует, как открывает рот что-то произнести, сказать, окликнуть, хотя бы почему они в таком виде? но второй охранник бросается вперед, отхватывая по лицу практически мгновенно. Падая рядом со своим коллегой, он держится за щеку, и в тишине зала Сидней слышит только хруст костяшек и насмешливое «следующий придурок?». — Ньютон… — выдыхает он себе под нос так, чтобы никто не слышал. Имя кажется странным на языке; горько и непривычно. — Нужно сваливать… — шепчет Бутч и делает несколько шагов назад, но громогласное «ВЗЯТЬ ИХ!» рушит его планы. Из той двери, в которую он хотел сбежать и захватить друзей, появляются еще четверо охранников. — Может, решим все мирным путем?.. — Взять. Их. — Шипит сквозь зубы директор, имя которого Сиднею очень хочется узнать, чтобы рассказать всем о том, какой он урод. Когда охранники приближаются, Сидней бросает взгляд в угол на брюнета, будто желая убедиться, что не обознался и не словил мираж первого голоса, который он услышал и карих глаз от слишком яркого прожектора. Мираж это или нет, но Лил Би смотрит на него всего секунду, открывает рот и тут же закрывает его, прежде чем подобрать с пола стойку для микрофона и броситься с ней на охрану. Теперь же, слыша чье-то радостное «в яблочко!» и отпинывая от себя очередного охранника, Сиднею кажется, что лучше бы он все же прислушался к своему внутреннему голосу и остался дома. И убедил бы Бритни и Бутча остаться. Но ничего уже не исправить, и чувствуя своей спиной напрягшуюся спину Фолкса, Сидней понятия не имеет, чего хочет. Это так странно: видеть кого-то, с кем делил так много воспоминаний, видеть впервые за года и не знать, что сказать. Как поздороваться. Обычное «хэй, привет, приятель!» не подойдет, конечно не подойдет. Джейми делает шаг вперед, замахиваясь на противника, но тот оказывается проворнее своих коллег и хватает шатенку за запястье, больно сжимая его, заставляя вскрикнуть и снова отступить. В голове Сиднея в этот момент проносятся только две мысли: «Джейми больно» и «я достаточно близко, чтобы помочь». Он разворачивается и резко пинает охранника в торс, достаточно сильно, чтобы тот отшатнулся, но недостаточно, чтобы заставить его упасть или согнуться, но Джейми быстро завершает начатое: от ее пинка он валится на спину, а вместе с ним и стол, и пара стульев. Сидней растягивает губы торжествующе и поворачивается к Джейми. Ньютон не смотрит на него. Джейми смотрит куда-то в сторону, на своих друзей, рявкает что-то про то, что пора убираться, пока не позвонили копам. Сидней чувствует ладонь Бритни на своем предплечье, Бутч говорит, что им тоже нужно забирать инструменты и уходить, и Сидней позволяет тащить себя, пока они не выбираются из здания, перепрыгивая через ступеньки. Они выбираются первыми и не чувствуют себя преследуемыми, что странно, но очень хорошо, вы не сможете долго бегать с инструментами. Миссис Джонс забирает их с главной дороги через пятнадцать минут. Бритни посылает Буковски убийственный взгляд, на что тот только разводит руками, и Сидней согласен с ним: добираться домой сейчас было бы опасно, да и сил никаких нет. Бритни садится на переднее сидение, чтобы принять на себя основной удар от разгневанной матери, и всю дорогу слушает, какие же они еще дети, как нужно было с ней посоветоваться, как сильно они могли влипнуть, и как ей придется постараться, чтобы они точно не влипли. Подперев подбородок ладонью, Сидней молча смотрит в окно, в полуха слушая миссис Джонс, изредка кивая и говоря «да». — Сидней? Блондинка касается его плеча, и Сидней переводит взгляд на нее, напустив на себя максимально спокойный вид. — Там, в зале… Ты кого-то узнал? — Д… — горячая игла тоски и печали вдруг пронзает его горло. Возможно, в наши дни вселенная просто всех ненавидит и поэтому ищет лучшие способы причинить боль. И нашла. Завтра все будет как обычно, а сегодняшний день можно стереть из памяти, как будто его и не было. — Думал, что да, но обознался. Его бывшая одноклассница улыбается, кивая и беря Вортекса за руку. Сидней совершенно не умеет врать и притворяться, что все хорошо, но сегодня девушка купится на эту ложь. Сегодня она сделает вид, что не заметила испуганный и удивленный взгляд, и что не чувствует, как дрожит ладонь друга в ее руке.