Look at me

Пока Чан Гэн прибывал в безмолвном замешательстве, Гу Юнь обратил свой взгляд на бумагу и все понял. Однако если не они, то кто? Было бы проблематично просить каждого при дворце написать что-нибудь, чтобы определить, кто это писал, но его размышления прервал внезапно раздавшийся звонкий голос. –Погодите, разве это не почерк Прославленного Аньдинхоу? –Что ты такое говоришь, как он мог это написать, будучи генералом на полставки, –ответ незамедлительно послышался из уст Цай Вэньхуа. –Но, посудите сами, такой аккуратный заостренный почерк точно должен принадлежать кому-то из влиятельной семьи, обычный служка такое не напишет. –Думаю, он прав, однако такую вещь как стиль правописания легко подделать, –в диалог вмешался Чжан Юшэн. –Раньше Аньдинхоу постоянно подозревали в измене и на удивление, он очень близок с императором, не мог ли он, –Ван Юйлун бесстрашно рассуждал прямо вслух. В тот момент, когда Гу Юнь услышал слова сановника и его помощника, он немало удивился: "Этот писарь что, совсем слепой"? Но, написанное выглядело так, будто кто-то специально или ненамеренно пытался скопировать его почерк. А насчет измены, Ли Фэн постоянно боялся, что из-за военной мощи Гу Юнь зазнается и приберет власть к своим рукам, но самому ему это было просто неинтересно. Он не стремился добраться до верхушки, а просто хорошо выполнял свою работу. Но постойте-ка, Чан Гэн же... Эту мысль прервал сам император, внезапно поднявшийся из-за стола. "Чёрт, вот же чёрт, как он мог допустить настолько очевидную ошибку, это было просто глупо. Понятно, почему его не составлял никто из них". Потому, что писал его он сам. Но вот только он позабыл об этом факте, извечно подозревая всех и каждого в том, чего они делать даже не собирались. Странное поведение? Не смешите, просто произошла ошибка, настолько очевидная и банальная, что даже думать не нужно было. Он просто ошибся в расчётах. Стоило ему поставить одну лишнюю цифру или недописать её, как доклад уже имел совершенно иное значение, приводя в полное замешательство. В этот момент он вспомнил, где совершил прокол. Тогда Ван Юйлун сообщил ему количество, но он, просто вписал её в совершенно иной отчёт о доходах за год. И тогда случилась путаница, что за год средства составляли чуть больше, чем за полгода, отсюда и конфликт. Но, объяснять сейчас было что-то слишком поздно, потому что подчиненные уже в открытую обвиняли друг друга, в основном все подозрения падали на Ван Юйлуна, Цай Вэньхуа же его защищал, из-за чего тоже попадал под горячую руку. Кто-то еще посчитал, что выставить Гу Юня виноватым неплохая идея, так как он слишком близок с императором, и возможно, пользуется им в собственных целях. "Ты ведь его совсем не знаешь, прекрати уже нести чушь", -хотел было сказать Чан Гэн, но в горле появился густой ком, из-за которого он не мог вымолвить ни слова. Вдруг он почувствовал, как его руки, которыми он опирался на стол из тёмного дуба бесконтрольно дрожали. Он просто хотел, чтобы они уже перестали так кричать. "Успокойтесь, успокойтесь, да успокойтесь вы уже! Это ведь всё моя вина, в чём толк продолжать этот спор"? Он чувствовал себя просто отвратительно, глаза потихоньку наливались красным, зрачки еще не начали раздваиваться, но он был близок к этому. Он хотел прямо сейчас просто провалиться под землю, чтобы его никто не достал. Тогда он обратил помутненный красной пленкой взгляд на Гу Юня, но тот лишь смотрел куда-то напротив, внимательно выслушивая чиновников, что выдвигали свои теории и осознавал, что несут они полную ересь. Почувствовав на себе взгляд, он повернул голову вправо и понял всю сложность ситуации. Смотря в карие глаза человека, подле которого он стоял,  он ощутил, что Ли Минь сейчас либо заплачет, что было бы крайне нежелательно, или начнет крушить все подряд, что было бы менее позорно, но всё равно нежелательно. Тогда он произнес, –Уважаемые коллеги, простите нас за бестактность и наглость, но Их Высочеству немного нездоровится, извольте выйти. –Он чуть склонил голову в поклоне, сложил руки в прощальном жесте, и взял Чан Гэна за руку. Тот хотел было сначала отпрянуть или оттолкнуть предложенную ладонь, но хладный металл в родных глазах остановил его от этого импульсивного действия. Выйдя из зала для собраний, они направились прямиком в императорские покои, чтобы без лишних глаз дать Чан Гэну выпустить пар. Если говорить на чистоту, Гу Юнь знал, что что-то такое должно было произойти, ведь если судить по тому, насколько уставшим всё это время был нынешний владыка людей, это было более чем очевидно, ведь запас сил у Его Высочества не бесконечный. Осталось как-то донести это самому Чан Гэну, что сейчас еле-еле ноги передвигал, и казалось, будто он свалится. Но в любом случае, маршал не дал бы ему попробовать на вкус гладкую поверхность мраморного пола, в которой отражались позолоченные люстры коридора. -Чан Гэн внезапно остановился и хриплым голосом произнес, -Постой, нужно объяснить ситуацию, пока они друг другу глотки не перегрызли. –Ты сейчас не в том состоянии, –сказал, как отрезал Гу Юнь, -к тому же что сейчас ты сможешь им объяснить? Ты нашел доказательства, -он спросил, приподняв одну бровь. –Нет, -немного погодя ответил Ли Минь. –Вот тем более. Всю оставшуюся дорогу они шли молча. Изредка на них бросали испуганные взгляды проходящие мимо служанки, кланяясь чуть ли не до пола. На это нынешний император лишь слегка кивал или подавал знак жестом, чтобы они поднялись. Они прошли уже около нескольких десятков метров, но до сих пор не добрались. И почему только дворцовые коридоры такие длинные? Весь путь Чан Гэн обдумывал, как сможет сказать правду своему ифу, и как тот на нее отреагирует. Он доверял ему также, как Гу Юнь доверял Чан Гэну, но ему всё равно было страшно, просто потому что он был неуверен в том, что не изменился. Вдруг он предстает уже в совершенно другом свете перед любимым человеком? Что если он никогда не станет прежним? Эти мысли не покидали его на протяжении всей прогулки по дворцу, заставляя чувствовать напряжение в компании маршала всё сильнее. –Наконец, пришли, -Гу Юнь распахнул массивные двустворчатые двери в покои императора, после чего, подождав пока Чан Гэн войдет, зашел следом. –И всё-таки до сих непривычно находиться в таких местах не на коленях, –произнес Гу Юнь, после чего опустился вниз по давно устоявшейся привычке, что вросла в его кости крепче, чем любая другая, –ваш подданный к вашим услугам. Когда Чан Гэну удалось присесть, он взглянул на фигуру его ифу, облаченную в легкие одежды. Он сидел с идеально выпрямленной спиной, и твердо, но при этом немного лукаво смотрел прямо в глаза напротив. –Поднимись, хватит дурачиться, нас никто не видит. –Ну раз обряд уже совершен, так почему бы и нет, –с легким вздохом тот рывком поднялся с колен, вставая лицом к лицу Чан Гэна. –Ты же хочешь мне что-то рассказать, верно? –Ли Минь устало прикрыл глаза и глубоко вдыхая, произнёс, –да, хочу. Это я виноват в случившемся. –И почему же? –Потому что тот отчёт писал я, –казалось, Ли Минь был на пределе. –И что теперь, –он недоуменно хлопнул ресницами, чуть щурясь. –Да то, что в итоге я подставил двух своих подданных, тебя, так еще и впутал в это дело невинных людей, что просто выполняли свою работу! –голос Чан Гэна сорвался на крик, -опустив взгляд в пол, чуть позже он добавил, – прости, я правда не знаю, что на меня нашло. –Ваше Высочество... –Черт, пожалуйста, просто помолчи. Я знал, что кость нечистоты рано или поздно проявит себя, но все равно принял эту должность, так что мне самому теперь и пожинать плоды своих заслуг. Я не хочу впутывать тебя в это дело. Прошу, будь добр, просто оставь меня. –А меня самого ты спросить не забыл? –Гу Юнь помнил, что в более ранние приступы проклятия Чан Гэн вел себя более агрессивно, сейчас же у него не осталось сил, поэтому он просто в немом крике тонул в собственных кошмарах, подбрасываемых собственным разумом. –Чан Гэн, подними голову, посмотри на меня, –голос его был нежен, но в нем можно было расслышать стальные нотки, не требующие возражений. –Я же сказал, уходи, сделаешь себе только хуже, ты просто... –Договорить ему не дали, потому что Гу Юнь приподнял его лицо за подбородок, и устремил взгляд проворных лисьих глаз в покрасневшие, напротив. Тогда Чан Гэн увидел, сколько неприкрытой нежности и заботы плескалось в глазах, что уже утратили былую остроту, из-за чего его ифу приходилось постоянно их сощуривать, чтобы разглядеть черты любимого лица. –Я же говорю, меня ты не забыл спросить? Между прочим я жду тебя каждое утро, каждый день и каждую ночь не ради того, чтобы мне потом сказали проваливать, -наиграно обиженным тоном произнес Гу Цзыси. –Но ведь... –Чан Гэн прибывал в некотором замешательстве из-за этих насмешливых глаз и тона, каким с ним разговаривали, он был одновременно и мягким, словно лепестки цветов, и размеренным, подобным глади реки. В этом взгляде и этом голосе читалась твердость человека, что почти всю свою жизнь провел на поле боя. –Не пытайся все взваливать на себя, иначе сломаешься раньше, чем успеешь это понять. А что насчёт уверенности в собственных силах... Нет всемогущих людей, но есть люди, которые прекрасно знают о том, на что они способны и на что не способны, в этом и заключается их главная сила. Думаешь, многого бы я достиг будь на поле боя один? Не будь у меня наставника или противников, –можно сказать, Гу Юнь рассуждал вслух, но эти слова помогли Чан Гэну вспомнить, как изначально он хотел лишь помочь своему слепоглухому ифу излечиться. Ну а после, уже получилось то, что получилось. Но на данный момент у него еще было то, чем он так яро дорожил. И этот человек, чуть отдалившись от его лица сейчас хитро улыбался, а его взгляд прямо и открыто говорил: "Ты от меня так просто не избавишься. Не после того, как мы через столь многое прошли." На лице у Чан Гэна было выражение, похожее на то, с каким обычно котята смотрят на новый предмет в родном доме или ребенок, который только-только увидел свет. Это выражение заставило Гу Юня едва сдержать глупую улыбку во все тридцать два зуба, но вскоре он не выдержал и громко рассмеялся в голос. –Что смешного? –Чан Гэн, наконец, вышел из прострации осознания, и не смог понять, что только что произошло. –Ничего-ничего, – тон Гу Юня вновь стал серьезным, – просто запомни, что если с тобой что-то и произойдет, я буду первым, от кого ты это услышишь. И даже если ты каким-то феерическим способом и сможешь заставить меня врасплох своим поведением, то я тебе легко не сдамся, усёк? Теперь я хоть и маршал на "полставки", опыт не пропьешь. Кстати об этом, как насчёт того, чтобы вернуться в поместье и выпить? "Этот человек совершенно точно бесподобен", –подумал Чан Гэн, но ответил совсем другое, –Тебе нельзя пить. Уже забыл? –Ну по такому поводу-то можно, –недовольно проговорил Гу Юнь, складывая руки на груди. –А вообще не поздно еще прийти в зал и все разъяснить, если сам не можешь, я помогу. Всё-таки мои ораторские способности на высшем уровне, – с этими словами он гордо поправил прядь волос. На этот раз на лице Чан Гэна расцвела та самая мягкая улыбка, коей он обычно одаривал друзей и коллег. Это не могло не радовать сердце маршала, поэтому они стояли друг напротив друга и совершенно глупо улыбались. Вот только никого из них это не волновало. Вскоре Чан Гэн решил, что пора бы уже перестать выглядеть как два влюбленных идиота, подошел к Гу Цзыси и крепко сжал того в объятиях, на что тот незамедлительно ответил. Принюхиваясь к запаху лекарств, впитавшихся в его одежды, он наконец, мог почувствовать удовлетворение. За окном мягко кружился снег в предрассветном танце, тихо опадая на карнизы крыш, и устилая собой все поверхности. За горизонтом вот-вот должно было подняться солнце, и лучи его должны были украсить белоснежные дороги ослепительным блеском золота. И Чан Гэн, спустя столько времени, наконец, прояснил свой разум и понял, что пока его ифу жив и здоров, пока он принимает его и заботится о нем, большего ему и не нужно. А Гу Юнь тем временем счастливо улыбался тому в плечо, радуясь тому, что император Ли Минь, не знающий поражений, всё такое же Маленькое Высочество, желающее, чтобы его просто погладили по голове и похвалили, когда посчитают нужным. Они оба долго трудились, чтобы появиться друг у друга, и Чан Гэн только что чуть не оттолкнул самого близкого человека, которому был не безразличен. –Хэй, Чан Гэн, взгляни на меня, –чуть погодя произнес Гу Цзыси. И тогда Ли Минь чуть отстранился, но только для того, чтобы запечатлеть на прохладный губах горячий поцелуй. Маршал охотно отвечал, не отдавая инициативу до последнего, и когда воздуха стало не хватать, они, наконец, отстранились друг от друга. Оба покрасневшие, с чуть припухшими губами, они наслаждались друг другом, потеряв счёт времени. И только по истечению нескольких минут, Гу Юнь подал голос, –Думаю, нам пора возвращаться. –Ифу, может, потом? Ты же сказал, что мне не здоровится, так что можно еще немного подождать. –Ну уж нет, итак уже много времени прошло, идем, это займёт не больше получаса. Как только они с трудом вышли, из-за прилипшего к Гу Юню Чан Гэна, на пути у них объявился запыхавшийся Цай Вэньхуа. –Ваше Высочество, второй господин Аньдинхоу, докладываю, –он поклонился, в быстром темпе сложив свои руки, –так как прошло уже более часа после валего ухода, все младшие чиновники покинули собрание из-за большого объема работы, а старшие последовали их примеру и тоже удалились. Я пытался их отговорить, но меня не возжелал никто слушать, поэтому я и здесь. Приношу свои извинения, этот подданный последний, кто остался в зале, но все равно ушел без вашего разрешения. Я готов понести любое наказание. Он опустился на колени, смиренно склонив голову в ожидании приговора. –Поднимись, –твёрдо произнес Чан Гэн. Цай Вэньхуа удивленно распахнул глаза, но приказа не ослушался, встав на ноги. –Я поручаю тебе передать всем любыми способами мой указ. Пусть завтра все поднимутся на второй этаж туда же, где и были сегодня, мне нужно будет рассказать вам суть дела, все понятно? –Конечно, Ваше Высочество, –тот спешно поклонился, задав вопрос, –всё ли это, или есть ещё какие-либо указания? –Нет, больше никаких, можешь быть свободен. –Благодарствую, этот подданный откланивается. Произнеся эту фразу, высокий мужчина в расшитых белыми нитями голубых одеждах удаляется, но пройдя несколько метров вдруг слышит громкий голос, зовущий его. –Господин! Господин Цай Вэньхуа! Вот вы где, –юношей, зовущим старшего сановника был Ван Юйлун. Я уже обыскался Вас, где же Вы пропадали? Все ушли, а Вас нигде нет, ни в зале, ни во дворце, –вдруг парень с длинными чуть растрепанными каштановыми волосами, убранными в высокий конский хвост, обратил внимание на двух людей, до сих пор стоящих за Цай Вэньхуа. –Неужели Вы...? –Глупости! –воскликнул писарь, взмахивая широкими рукавами. –Почему ты праздно слоняешься без дела, когда другие твои сверстники усердно трудятся? Пойдем, поможешь мне с отчётами, в последнее время их накопилась просто уйма, –тогда его губы чуть изогнулись в подобии улыбки, вызвав в собеседнике сначала раздражение, потом же чуть смягчив настрой. –Да, господин, –юноша обреченно вздохнул и поплелся за своей головной болью, не забыв до этого поклониться императору. –Вынуждены откланяться, –произнес Ван Юйлун, на что Чан Гэн лишь слегка кивнул головой, давая разрешение. –Нам тоже пора, обратился он к стоявшему все это время в безмолвии Гу Юню, которому уже стало невероятно скучно стоять на однтом месте и не слышать, о чем они говорят. –Давно пора, –возмущенно проговорил он, в душе как ребёнок радуясь тому, что собрание все-таки отменили. Ведь у него будет еще больше времени, чтобы провести его с Чан Гэном наедине. Этим мыслям он вновь улыбнулся, ведя за собой довольного императора.