Гарри так устал. Девять лет прошло с финальной битвы. Девять лет он натянуто улыбается боготворящим его людям, работает на износ, забивает голову отчётами и срывается в любой кровавый рейд. Девять лет он врёт родным что в порядке, кивает на предложения о душевных разговорах и на заискивающие "Ты же знаешь, друг, мы всегда рядом", и пьёт свой
любимый зелёный чай. Девять лет как его сердце мертво. Но он отмахивается от этого, и с остервенением кидается в новый день. Ведь он обещал. А он привык держать слово, даже если вместо сердца в груди пустота, а душа кричит глядя на звёзды. Он останется.
***
Голова впервые приятно пуста, ни одной мысли не тревожит его покой. Из кухни доносится пряный запах кофе, слышится лёгкая поступь, и он поднимается из тёплого плена одеял.
— Надо же, ты всё ещё здесь, —доноситься до него хриплый голос. Тон кажется удивлённым, Гарри усмехается, он и сам удивлён. Обычно, когда он пытается забыться с кем-то в ночи он не задерживается, и уходит ещё до пробуждения партнёра.
— От меня вообще сложно отделаться, — подмигивает он и, заметив в руках бывшего слизеринца сигарету, забирает затягиваясь. Он блаженно прикрывает глаза, вдыхая сизый дым, во рту горчит, и нет привычной тяжести в душе. Он удивлённо выпускает дым широкой струёй, но что-то решив для себя - улыбается. Так спокойно ему давно не было. И ускользнувшая от него сигарета даже не печалит.
- И давно ты куришь? - вопрос скорее для заполнения тишины, чем из интереса. А его прошибает током.
- Да так, балуюсь иногда.
Девять лет практики над собой не прошли мимо и голос даже не дрожит
(почти), а в лохматой голове всплывает тёмная ночь на астрономической башне, сизый сигаретный дым, горечь на языке и фантомные прикосновения горячих, практически обжигающих рук. На улице ноябрь, холод и морось являются постоянными спутниками студентов. А на башне, продуваемой всеми ветрами, сидеть в одной лишь красной фланелевой водолазке считается прямым путём в больничное крыло. Но пронизывающий холод ничто по сравнению с ледяной болью в сердце. Ему было плевать на холод, на ветер, на себя и на весь магический мир. Его греет лишь тлеющий огонёк сигареты и разрывающая нежность к россыпи веснушек возле обычно смеющихся глаз, сейчас таких беспокойных и грустных.
- И давно ты куришь? - голос подрагивает то ли от холода, то ли от разрывающих его чувств.
"с 13ти" , хотелось ответить ему, но он говорит: - да так, балуюсь иногда.
А Фред окидывает долгим взглядом как он привычно держит сигарету, замечая желтоватые пятна на тонких пальцах, и как небрежным движением он стряхивает пепел. И его невероятные небесные глаза затягивают грозовые тучи, вот-вот грянет буря, способная стереть собеседника в пыль, но он молчит.
Выхватывает сигарету из окоченевших пальцев у несопротивляющегося парня, и выкидывает её за парапет в бездну ночи. Так же молча мягко берёт ледяные ладони в свои и принимается нежно растирать. Склонив свою огненную голову, опаляет горячим дыханием побелевшие костяшки, замирает на мгновение, а затем целует каждую, вызывая табуны мурашек у замершего в восхищении шатена. Голубые глаза поднимутся, глядя в самую душу, Гарри так хотел утонуть в них, так хотел остаться на их дне. Он так устал бояться.
Что-то разглядев в его душе, Фред улыбается понимающе, так до боли нежно - и становиться ясно,
они он со всем справится. Пока в его жизни есть его свет, он справится.
Новый порыв ветра забирается под кожу, пытаясь добраться до костей, он вздрагивает, только сейчас заметив как сильно замёрз. Рыжий чертыхается и взмахивает палочкой шепча заклинание. Гарри поражённо замирает, глядя на увеличивающийся свитер парня, а потом в хитрые, светящиеся теплом глаза. Тот залихватски подмигивает и подцепив края вязанного чудища накидывает его на шатена.
Мгновенно его окутывает такой родной тёплый запах весеннего солнца, мандаринов и
жжёной карамели. Он счастливо вздыхает, зарываясь носом с тонкую ключицу. Фред смеётся и чуть дрожит от холодных прикосновений, сжимает крепко, нежно целует в макушку. Поттер поднимает взгляд, смотрит на усеянную созвездиями шею и целует мягко каждую веснушку, влажно ведёт выше, уже жарче целую под линией челюсти. Над ухом слышится тяжёлое дыхание, а сильные руки крепче вцепляются в спину.
- Гарри, - голос зовущий его дрожит, и Поттер немедленно поднимает взгляд, всматриваясь в голубые омуты, пошедшие рябью. Любимые губы улыбаются нежно, на щёку ложится мозолистая ладонь, а большой палец начинает мягко поглаживать скулу, - всё будет хорошо, мы со всем справимся.
По всему телу проходит волна тепла к этому невозможному, просто невероятному человеку. Шатен тянется и целует, тягуче, давая безмолвное слово. Они стояли на обдуваемой всеми ветрами астрономической башне в окружении миллиарда звёзд, но для Гарри давно не существовала других, далёких и холодных звёзд.
Он стоял там, в тёплых руках его сердца и молча клялся, они со всем справятся, и проведут вечность вместе.
И они справились.
Он справился.
Справился, но его сердце умерло тогда, девять лет назад.
***
-Балуется он, хах
Мягкий, с иронией голос вытягивает его из промозглых воспоминаний. Он обнаруживает себя смотрящим не в голубые, а в серые глаза, сердце щемит, но он отбрасывает это, как и все девять лет до этого. Хватает холодную щиколотку и тянет на себя. К чёрту, он так устал, а сейчас ему так спокойно, он просто хочет больше не думать,
не вспоминать. А Малфой такой манящий, такой отдалённо родной.
Он незаметно встряхивает головой и отдаётся спокойствию, что разливается внутри. Тянет на себя, сжимает, целует,
и забывает.
Потом он бегает по комнате, ищет свои вещи, и незаметно для себя искренне улыбается на озорной смех, щекочет и целует россыпь родинок на лопатках.
Да, обычно он сразу уходит после ночного забытья, но сейчас он хочет остаться,
хочет попробовать остаться.
Да, его сердце умерло девять лет назад. Но кто сказал, что его нельзя попытаться запустить снова?
Конец?
