Во имя зла

      Рейх согласился.       Не без уговоров Союза, конечно. Долгих уговоров. Он пытался отказать, честно пытался. Но Союз, он...       Прикопался так, что не откопаешься. Родился слишком упрямым. У немца просто уже выбора не осталось. Или не было того, с кем можно делать проект.       Нет, конечно он мог сделать всё сам. Не в первый раз. До появления, в их классе, Союза, Рейха всегда был один. Одноклассники не то, что бы его не любили. Скорее просто считали скучным. Потому что Рейх был необщительным и застенчивым. Редко рассказывал что-либо о себе и всё такое.       Конечно, он пытался подружиться с ребятами на площадке, в садике, в школе. Но из-за робости немца, они редко принимали его в своим игры. А потом и вовсе перестали. Это было... Обидно? Возможно и так. Рейх правда смирился. Однако где-то в душе, глубоко-глубоко, не раз задумывался - какого это, проводить время с кем-то? Какого это иметь друзей? Настоящих друзей.       Но он решил, что лучше уж вообще ни с кем не общаться, нежели видеть, как ты неинтересен другим.       Спустя несколько лет, в школу пришёл Союз. Это было в 7 классе, в прошлом году. Их отношения были... Натянутыми. Первое время русский пытался подружиться со всеми. И с Рейхом тоже. Получилось почти со всеми. Кроме Рейха. Под середину первой четверти, у них началась борьба. Оба хорошо учились, оба принимали участие в олимпиадах и получали какое-никакое место, обоих хвалили учителя и другие взрослые. Эта борьба - «кто лучше». Кажется с неё все и началось? Когда даже злодейство переросло в грёбанный спор. Кто лучше, кто лучше! Пф. Выяснилось, что лучше, когда они работают вместе. Пусть Рейх это и отрицает.       А теперь они... Делаю вместе доклад по истории. И чёрт его дёрнул! Он же... Он же говори самом себе, меньше вестись на мольбы этого грёбанного рыжего идиота! Нет же! «Делать доклад в паре с кем-то наверное интереснее, чем одному» - подумал он и согласился. Быстрее, чем понял, что сказал. Кажется, пора лишить Рейха возможности думать.                                           *** — И так? — Союз прошёл в чужую комнату.       У Рейха было довольно просторно. Уютная комната, с выходом на крышу. Там скорее всего было подобие балкона. Столы - на одном компьютер, на другом - вещи для рисования. Кровать, шкаф, мягкий ковёр. А ещё Союз не удивился, когда увидел чёрные шторы. И чёрный плед. И много ещё чего чёрного. Ну, как Рейх любил этот цвет, так Союз любил яркие цвета. Поэтому осуждать не стал, лишь мысленно усмехнулся.       Русский поставил сумку на пол, пока немец что-то искал в ящиках стола. Он достал небольшой блокнот, откуда вырвал лист. — Сядь пока на стул, я сейчас.       Рейх вышел из комнаты. Парень поступил, как и сказали. Перед глазами были всякие плакаты, наклейки, рисунки. Рисунки... Это всё Рейх нарисовал?        — «Красиво» — Подумал Союз, рассматривая несколько зарисовок, прицепленных на деревянную доску, которая висела над столом.       Русский впервые был у Рейха в комнате. Он вообще впервые был у Рейха. Отец запрещал ходить куда-то, особенно без сопровождения. Парень до сих пор не верил, что уговорил его. Видимо объяснения, насчёт того, что это школьный проект и его нужно делать в паре, в этот раз дали свои плоды. Хотя обычно это почти не работало. А ещё помогла Мери. За это ей отдельное спасибо.       Союз посмотрел на дверь. Прошло уже минут пять, а Рейха всё нет. Конечно с ним всё хорошо. Зачем беспокоиться? Да и вообще - кто это тут беспокоиться! Союз? Да ни за что! В этом просто нет смысла.        Рейх умылся холодной водой. Пальцы дрожали. Он быстро вытерся полотенцем, глубоко вдыхая. Он волнуется? Может. Нет-нет-нет! Это не так. Подумаешь, ты делаешь работу с одноклассником. Впервые. Это ведь не повод, для волнений.       В горле пересохло.       Союз разглядывал милую фигурку Канао.В это время как раз зашёл Рейх. С двумя кружками в руках. Комнату наполнил приятный запах кофе. — Вот, держи, — парень протянул одну кружку юноше, сел рядом, на второй стул. — Спасибо.       Они молчали. Рейх неловко поставил кружку на стол, включил компьютер. Союз же отпил немного, хмыкнув. Вкусно. Как и в прошлый раз.       Немец принялся писать что-то на листочке, затем прикрепил его на деревянную доску. — План? — Именно. Что бы правильно и понятно изложить тему, нужен план!       Надпись гласила : «1) О ком доклад. (Начало) 2) Биография в кратком изложении. 3) О способности и работе героя/злодея. 4) Смерть. (Заключение)» — Ну. Вполне не плохо. И ты всегда так доклады делаешь? — Стараюсь всегда. А что? — Да-а-а, нет, — русский посмотрел на дно кружки, которого не было видно. — Ничего.       Союз поставил кружку. Рейх что-то печатал. На экране высветился списков всех возможных и невозможных способных, за последнии пару веков. Выбор был большим, как может показаться на первый взгляд.       Немец прокручивал колесо мышки, читая список. — Кто смелый? — Советы никак не мог разобрать имя способного, из списка. — Что? Чем он думал, когда придумывал себе прозвище? Вообще ничего не понятно. — Ну это лучше, чем Коготь, — Тихо съязвил Рейх. — Ой-ой-ой. — У него зато способность сильная. Мог создавать лёд и прочее. Можем написать про него. — Не-е-е. Это скучно. Сейчас таких, со способностью льда, хоть пруд пруди.       Союз сам начал листать список. В комнате повисла тишина. Парни лишь иногда перекидывались фразами, по поводу того или иного человека. Союз утверждал, что интереснее будет написать про злодея. Мол «Про героев пол класса напишите, а то и больше. Про них чаще всего пишут».       То-ли дело злодеи. Сильные, ловкие, быстрые, а главное хитрые и мрачные! Про них столько можно написать, больше чем про героев! А Рейх отказывается. — Союз, на то они и герои. — Как по мне, интереснее всё-таки про злодея. А может... Напишем про Черноту и Когтя. — Что? — Рейх отвлёкся от экрана, повернулся к Советам. — Нет. Ни за что на свете! Мы наоборот должны эту тему обходит десятой дорогой, а лучше и сотой. — Почему? — Союз, хоть чуть-чуть подумай! Что мы про них напишем? Что они возможно наши ровесники, которые живут буквально у вас под носом, делают зло, во имя добра? Может ещё несколько интересных фактов про них расскажем? Например, что Коготь ужасно приставучь и с ума сходит по шарлотка, а Чернота любит рисовать и хочет хоть раз в жизни выспаться? Или то, что Коготь почти спалил стену нашей школы? А Чернота разрушил мост? Напоминаю - никто не знает, что это сделали они. — А почему нет? Многие злодеи делали зло, во имя добра, по их словам. И многие жили у людей под носом. И... Стоп. Откуда ты знаешь, что я обожаю шарлотку? — Э-э... Это не важно! Важно то, что если мы что-то про них напишим, то нас заподозрят. Мы знаем о них больше, чем кто-либо другой. Откуда мы можем столько знать? Только если мы связанный с ними или... Сами являемся ими. На данный моменты они известны лишь как «Пара злодеев, которые любят устраивать переполохи и издеваться над теми, кто когда-то причинил другим боль". Лучше, — Рейх вздохнул, возвращаясь к экрану. — Лучше писать, про кого-нибудь другого.       Союз сглотнул. М-да. Рейх был прав. Как бы сильно, он не хотел это признавать, Рейх был прав. В какой-то мере прав. Он же не обязаны писать про них всё. Можно только то, что известно.       Советы мысленно дал себе пощёчину. Думать надо, а потом говорить. — Хорошо-о-о. Моё дело предложить.       Выбор становился всё меньше и меньше. Союз уже предлогал написать про "Джованни". Но Рейх отказался. Потому Джованни был современным героей их времени. И потому что Рейх просто не любил его. Этот герой не раз мешал их планам.       Союз искал информацию в телефоне. Эти герои, злодеи. Можно было бы выбрать самого первого, просто на рандом. Но что Рейх, что Союз уж очень любили уроки истории у этого учителя. И хотели сделать доклад интересным. Да и сама тема тоже довольно увлекательная. — Может напишем про Гавриила? — Гавриила? Союз, напоминаю. Гавриил - это библейский архангел. — Да. А ещё, это способный, который взял себе такой псевдоним и который умел читать мысли, и управлять снами. — Хм. Ну-ка покажи.       Рейх быстро проходил глазами по строчкам. Для проекта неплохо. И сила интересная. Проникновение в чужие сны. Можно и про него - проэкт получился объёмным и интересным. — Очень эпично, что он был злодеем, — немец посмотрел на Союза. — А, да? — Угу.       Рейх быстро принялся печатать текст, для начала доклада. — Теперь у меня вопрос. — Какой? — Немец устало вздохнул. — Он взял это имя, просто потому что нравится или просто ненавидел церковь? Просто... Имя, как у архангела, а он. — Что? Союз, ты...       Рейх засмеялся. Неожиданно. Звонко и громко. Союз же застыл, просматривая на одноклассника.       Он никогда не слышал, что бы немец смеялся. Никогда. Ни в школе, ни на заданиях. Это было так странно. Как-то непривычно, может даже немного не понятно. Но проблема в другом. Ему... нравилось. Да. Да, ему нравился смех Рейха. Где-то в своих глубоких мыслях, скрытых мыслях, он думал, что это так. Что ему нравится.       Это «нравится». Какое-то новое чувство. До этого, когда Союзу что-то нравилось, он не ощущал чего-то такого в груди. Чего-то такого радостного, но слишком. Словно тебе хорошо, потому что другому человеку хорошо. — Б-больше не шути, ха-ха-ха , так! А-а то, ха-ха, я сейчас от смеха-ха-ха лопну, пха-ха-ХА-ХА! — Рейх вытирал мокрые глаза, стараясь прийти в себя. — Это... Это ведь ужасно тупая шутка, ХА-ХА-ХА!       Да, шутка была действительно глупой. Рейха скорее смешило не то, что человек с именем, как у архангела был злодеем, а то, что это всё сказал Союз. У него было такое выражение лица и удивлённо-разочарованный тон голоса. Почему-то это смешило.       Русский продолжал смотреть на парня. Этот смех звучал в голове, всё не уходил и манил. Союз думал, что он может слушать это вечно. Ведь Рейх угрюмый, серьёзный и даже почти никогда не улыбается. А здесь и сейчас, это было просто... Волшебно?       Возможно это было связано с тем, что Союз мог развеселить почти кого угодно. Был список людей, кто не смеётся с его шуток, но их можно было пересчитать по пальцам. Даже Мари иногда было весело от его фраз и прочего. Рейху нет. А Союз был довольно настойчивым, вот и поставил себе цель - рассмешить эту кучу серьёзности. Рассмешил. — У тебя красивый смех.       Тишина. Рейх молчит. Союз молчит. Твою мать.       Что. Он. Только. Что. Сказал.       Он на полном серьёзе, что-ли... Твою ма-а-ать.       Союз снова мысленно дал себе пощёчину. Думай, прежде чем говорить. Мозг тебе на что? Или ты думаешь спинным? Что ж, хочу тебе напомнить - думать надо головным мозгом.       Рейх медленно повернулся к нему. Стул скрипнул. Часы на стене тикали, показывая 3 часа дня. За окном пели птички и шумели машины. Молчали лишь они. — Что ты сказал?       Рейх прервал тишину первым. С силой сжимал сидение стула, ногой упираясь в ножку, на колёсиках. Ему послышалось, верно? Да, точно! Ему послышалось! Не мог же Союз такое сказать.       Или Рейх просто не хотел верить? Не мог поверить. — Что у тебя красивый смех.       Мог. Союз мог. И сказал ещё раз. Уже без такого смущения. Внутри, русский почувствовал какую-то лёгкость. От того, что впервые сказал немцу комплимент. Когда он говорил другим комплименты, такого не было. Почему же сейчас он, так чётко и громко, слышит стук собственного сердца?       Бум-бум-бум. Союз смотрит в чужие синии глаза, потом на щёки. Красные щёки. Такое чувство, будто Советы видит немного больше, чем должен. Эту часть Рейха. Такую... Смущённую? Это вообще нормально?       Голос разума говорил «Отвернись, вдруг ему неприятно». А голос сердца противоречил. Поэтому Союз смотрел. Он чаще слушал второй голос, нежели первый.       Было так тихо, настолько тихо, что русский задумался, есть ли кто-то, помимо них. Кажется весь мир застыл и остались лишь они вдвоём. Бум-бум-бум.        — Э-э-э... Спасибо? — Рейх отворачивается, пряча красные щёки.       И этого всего словно не было. Союз больше ничего не чувствует, их этого всего. Но так хочет.       Русский берёт его за руку. В голове проходит мысль, что ему срочно нужно дотронуться до него. Он не дышит, боясь спугнуть. Что он делает? Что же он такое творит? Так хочет снова почувствовать эту лёгкость, снова услышать этот смех, снова увидеть эти радостные синии глаза, которые плачут, потому что Рейху смешно, поэтому Союз делает это. — Ой. Прости, я не хотел! Не знаю, что на меня нашло, я не думал, опять, прости! — Да всё нормально? Так же, да? — Рейх словно не Союза спрашивает, а самого себя. — Не бери в голову. Давай просто забудем, хорошо? — А-ха-ха. Да. Да, хорошо.       Они отворачивается вдруг от друга. Они оба не понимают, что происходит. Оба не хотят это принимать. И оба хотят повторить. Но нет! Так же... Нельзя. Это неправильно. Неправильно, да? Казалось, что это всё было совершенно неуместным, совершенно не нужным, совершенно неправильным.       Но это весело. Почему веселье считается неправильным? Потому что веселиться с врагом - ужасно. Этого всего слишком много, для них. Они - дети. Да, им 14-15 лет, они считаются подростками, уже даже отчасти отвечают за своим поступки. Но они всё ещё дети. — Союз. — Да?       Они посмотрели друг на друга. Рейх пару раз перевёл взгляд на их руки. Советы сначала замялся. Потом дошло. Он быстро опустил ладонь немца, снова извиняясь и оправдываясь. Вот же идиот. Зачем за руку взял? Зачем про, смех сказал? Зачем ты вообще начал это всё, Союз Советских Социалистических Республик? — Всё нормально, — парень вернулся к компьютеру, набирая текст. — Давай лучше вернёмся к работе. — Да. Да, давай.       Стрелка часов дошла до 4. Рейх сцепил распечатаеные листы, затем вытащил флешку. И проект удобно показывать и читать.       Союз облегчённо вздохнул, допивая кофе. Ну половина уроков была сделана. На одну историю, у них ушёл час. Даже чуть больше. — Слава кофе, мы сделали это, — русский откинулся на спинку стула, разминая пальцы. — Говоришь так, будто тебя тут пытали. — Частично да.       Рейх закатил глаза, убирая текст в файл, что бы не помялся. Самое сложное было сделано. — Теперь осталось доделать остальные уроки и всё, — сказал немец тихо, сам себе. — Остальные уроки? Рейх, а что там ещё? — Ну русский, алгебра, общество, там ещё... — А. Ерунда, это можно написать за 15 минут, — Союз ухмыльнулся, но повтор резко сел ровно. — Погоди, а что задали по алгебре? — Решить задания из ОГЭ. — А... Чёрт бы их побрал!       Парень разочарованно упал на спинку, закрыл лицо руками. Вот что-что, а с такими заданиями у него бывают... Некоторые маленькие проблемы. Или не маленькие. Безусловно, он знал математику, но если дело касалось ОГЭ или чего-то такого, то из головы всё вылетало. От нервов или от чего-нибудь другого - он не знал.       Рейх снова закатил глаза, убирая историю в шкаф и доставая оттуда другие учебники. — Ре-е-ейх, слушая а ты можешь... — Помочь тебе с математикой?       Советы кивнул. Немец уже думал отказать, но вот только зелёные щенячие глазки дали обратный эффект. Опять. Опять он соглашаться, хотя не хочет.       Рейх вздыхает, но кивает в знак согласия. Учебник по ОГЭ оказался на подставке. Черновики лежали на столе, перед парнями.       Первые задание были лёгкими. Но стоит упомянуть и то, что оба нервничали. И если у Рейха просто дрожали руки, то Союзу было сложно сосредоточиться. Он то и дело, что отвлекался и не следовал заданию. Немец тяжело вздыхая. Ладно, спокойной. Ничего страшного.       Рейх посмотрел в черновик, переодически зачёркивая решение. — А-а, куда? — Союз, здесь нужно использовать другую формулу. — Но ведь ответ и так правильный. — А решение нет. Надежда Игоревна тебя голову открутить за это. — Эх. А может, — русский ухмыльнулся, придвинувшись. — Ты мне её открутишь, а? Ну, что бы я меньше страдал и всё такое. — Я всё равно заставлю тебя решать ОГЭ по формуле.       Союз обречённо вздохнул, но согласился.       Время для обоих прошло не заметно. Ну точнее заметно, но на удивление быстро. Уроки были сделаны, вечер свободен, а Союз собирался домой. Русский обувался в коридоре, Рейх стоял неподалёку и ждал. Из магазине доносится шум покупателей и папы.       Мама Рейха вышла из зала, в коридор. Женщина даже сначала не заметила ребят, направилась к зеркалу. — О мальчики. — И вам здравствуйте, миссис Австро-Вернгрия, — Союз улыбнулся, выпрямившись. — Привет-привет. Рейх, а чего ты не говорил, что у нас гости? — Мам, — немец закатил глаза. — Я и Рейх делали проэкт по истории. — Вот как. Что ж, молодцы. Уже уходишь, эм? Союз, да? Прости, я плохо помню одноклассников Рейха, — женщина легко улыбнулась, закрыла помаду колпачком. — Да, хах. Я Союз.       Коридор настигла тишина. Союз завязал шнурки на кроссовках, взял сумку. Австро-Венгрия поправляля причёску, закалывая. Рейх стоял, оперевшись о стену. — Пока. И вам досвидания, миссис Австро-Вернгрия. — До свидания.       Младший немец дверь уже хотел закрыть дверь на ключ, но мама его остановила. Она напоследок поправила юбку платья, взяла сумочку. Каблуки стучали о паркет, отдаваясь эхом в тихом коридоре. Рейх отпустил ручку двери, смотрел по сторонам. — Это твой друг? — Одноклассник. — Но друг же?       Женщина последний раз посмотрела в зеркало и подошла к выходу. Подросток глянул на неё, выпрямился. Не хватало ещё, что бы она ругалася на его осанку. — С чего это сразу друг? — Я слишком хорошо тебя знаю, Рейх. Ты бы не стал делать что-либо с «просто одноклассником».       Австро-Вернгрия ушла, парень закрыл дверь на ключ. Не стал бы? Ну почему сразу «не стал бы»? Может и стал бы. Почему нет. Да, Рейх не особо общается с одноклассниками, но это же ничего не значит.       Немец поднялся на второй этаж, в комнату. Тишина и покой. На столе стояли две кружки, из-под кофе. Экран компьютера всё ещё был включён. Учебники были сложены в рюкзак. Рейх вдохнул полной грудью, достал блокнот из нижнего ящика стола, где были краски и кисточки. Этот блокнот лежал дальше всех, был завален другими вещами, такими как пустые баночки или клочки бумаги. Рейх плюхнулся на кровать, принялся пытаться что-то нарисовать. Хотя бы обычную банальщину. Нет. Не выходит. Рука идёт не в том направлении, линии получаются слишком толстыми или тонкими, весь рисунок испорчен.       Подросток покрепче сжимает карандаш. Брови сведены к переносице, губы сомкнуты в тонкую линию, зрачки почти не шевелятся. Он вглядывается в новый, чистый лист. Он мог бы нарисовать человека, дерево, кошку или другие более интересные вещи. Не может. Не выходит даже самый жалкий и маленький рисунок.       Парень отбрасывает блокнот, вместе с карандашом, падает на подушки. Он надел наушники и включил музыку, с каждым разом увеличивая и увеличивая громкость.       В голову пришла мысль о том, что сегодня нужно лечь пораньше.                                           *** — К сожалению точную смерть злодея Гавриила никто не знает. По словам его современников, он умер от рук неизвестного героя, который проткнул его грудь своим мечом и оставил умирать, — Закончил Союз. — На этом наш доклад закончен.       Рейх выключил презентацию. Учительница ещё долго хвалила ребят, за такой интересный доклад. Парни сели по местам. Союз за третья парту, второго ряда, рядом с США. Рейх на третий ряд, за последнюю парту. Следующими выступали ЯИ и КИ. Они рассказывали про пару злодеев, работающих вместе. Эти злодеи были известны, как пара демонов света и тени. Солнца и луны. Жизни и смерти. И можно дальше перечислять. Было понятно одно - их способности противоположны друг друг. Силы эти были направленны совсем не на добрые поступки. Демон света мог сжигать всё, что захочет. Демон тьмы мог разрушить всё, что захочет.       Союз посмотрел на Рейха, с помощью маленького зеркальца, спрятанного в пенале. Немец не смотрел на него, глядел на ребят у доски, иногда чиркая что-то в тетради. — В заключении нашего доклада, хочу сказать, что я провела небольшой эксперимент и сравнила этих демонов с двумя злодея и нашего времени - Коготь и Чернота.       Класс погрузился в гробовую тишину. Союз посмотрел в зеркало. Теперь Рейх уставился на него. И конечно, для других это не было заметно, но русский узнал этот взгляд. — Конечно, особого смысла в этом не было, но эксперимент показал некоторые особенности. Эти злодеи имеют очень схожие способности. А самое главное - два браслета на руках демонов. Они очень похожи на браслеты Когтя и Черноты. Мои предположения вели к тому, что возможно у нашил злодеев талисманы как раз этих демонов. Или что-то в этом роде. — Что ж, ЯИ. Довольно интересный рассказ и теории. Молодцы ребята, — хвалила их учительница.       Урок подошёл к концу. Со звонком классы вылетали из кабинетов, коридор заполнялся шумом, криками и быстрым топотом.       Союз поднимался на третий этаж школы, размышляя. Дожили. Их теперь с великими злодея прошлого сравнивают. Это скорее плохо, чем хорошо. Особенно, если так говорить ЯИ. Японка была довольно... Любопытной. Если ей что-то было интересно, она всегда докапывалась до нужной информации. Не дай бог, она и до них докопается.       Союз думает ещё о чём-то, сжимает лямку рюкзака. Чёрный браслет на руке поблёскивал. Парень поправил рукав, пряча украшение. Нет. Подозрения здесь не нужны. Особенно ему и Рейху.       В кабинете математики тихо. Надежда Игоревна писала задания на доске, пока класс старался соблюдать тишину. Это хорошо получалось. Почти. Союз не любил, когда некоторые ребята шумели на весь класс. Это отвлекало других от урока и раздражало учителя. Но нет! На этих придурков не было управы! Это так бесило. Когда ты действительно учишься, а другие мешают. И им ведь наплевать, что ты скажешь. Или что скажет учитель. Они то ручки разбрасывают, то кричат или шепчутся, то ведут себя как грёбанный клоуны. — Союз? — США повернулся к соседу, облокотился подбородком о руки. — Ты какой-то напряжённый. Всё хорошо?       Русский вдохнул, разжимая пальцы. Ручка в них готова была сломаться, но этого удалось избежать. Опять это придурки шумят и не дают сосредоточиться на теме. Ну ничего. Вот сдаст Союз ОГЭ, а они нет! И посмотрим, кто будет кричать последним.       Парень кивнул, приступая к заданию. США глянул на солнечные очки, возле пенала. Надежде Игоревне совершенно не нравилось видеть на учениках очки, если они конечно не для зрения. Тоже думали! Ходить в кабинете в чёрных очках! Может вы ещё и головной убор наденете? Вообщем, не нравилось ей всё это. Раздражало.       США пытался поговорить с Союзом. Предлогал погулять. Предлогал посидеть у него. Предлогал помочь с домашним задание. Нет. Не помогает. Всякие попытки остаться с русским наедине заканчивались провалом. Он даже дежурить стал с... Рейхом. США прикусил губу. Этот Рейх. И что он в нём нашёл? Обычный парень, как и все. Ладно, если бы у него была способность. Или он бы просто был интересным. Но у Рейха ведь нет ни того, ни другого! Обычный парнишка, с последний парты. Ничего интересного. И Союз увязался за ним. Как же бесит! — Союз, а может всё-таки погуляемся? — США улыбнулся, как улыбался всегда, стараясь не думать о раздражающем однокласснике. — Я же сказал, не могу. Отец не отпустит. — Ну твой отец просто ещё не видел меня. Уверяю, я- — Кто там говорит, вместе со мной! — Возмутилась Надежда Игоревна.       Ну вот и конец. Что-что, а злить учителя математики он не хотел. Было слишком рисковано. Вдруг к доске пойдёшь. Или ещё хуже - сразу два в журнал. В электронный. — Америка, ты у нас тут самый умный? Знания не нужны? Если сам не учишься, так другим не мешай! Нашёлся умник, — ругалась учительница, возвращаясь к уравнениям на доске.       Отлично. Просто прекрасно. Теперь его ещё и отругали. Как же они не понимают. США учится, правда. А от общения с Союзом зависит его будущее! А они все только мешают.       Школьный день подошёл к концу. Ребята выходили из здания, разбегались кто-куда. Кто домой, кто гулять. Удивительные люди. Союз поправил рюкзак на спине, стоял у выхода. США, даже после урока алгебры, не отстал от него. Лезет и лезет. Тут уже можно было куда-то долезть. Например в осознание того, что Союз не хочет с ним гулять. По многим причинам.       Союз заметил знакомое лицо, отошёл от американца. — Рейх. — М? — немец отвлёкся от телефона, посмотрел на подростка перед ним. — Ты что-то хотел? — Да нет. Не совсем.       Рейх вздохнул, спускаясь вниз. Хотелось домой. Хотя. Мама и папа могут опять ругаться и...       Подросток тряхнул головой, зажмурившись. Легче не думать об этом. Он поправил чёрный капюшон, пряча в нём голову. Конец сентября давал о себе знать. Было прохладнее. А Рейх был человеком, который быстро мёрз. Мысленно, он мечтал о лете, или хотя-бы конце весны. И не важно, что не прошла и половина осени. — Чего это ты такой кислый? Лимон съел? — Союз, не время для твоих шуток. Пока. — Уже уходишь?       А Рейха и след простыл. Рыжий огляделся. Да, он ушёл в этот раз быстрее.       Союз сел в приехавшую машину, включил телефон. Сообщения только от Мари. О том, что скоро у него репетитор по английскому. М-да. Весело ему будет сегодня.                                           ***       Рейх закрыл учебник по географии, зевнул. Часы показывали 19:56. Спать хотелось, очень. Голова гудела, немец массировал виски. Как же он устал. Эти домашние задания, эта подготовка к экзаменам, которые будут уже в следующем году, это количество кружек на его столе. Всё раздражало, очень сильно. Рейх пытался успокоить себя тем, что он делает это для будущего. Сдаст экзамены, закончит школу, поступит в колледж. А если не сдаст, то... Рейх снова помогал головой, укладываясь на постель и заворачиваясь в одеяло. Тёплое, большое и мягкое одеяло. И сверху чёрный плед. Это словно кокон. В нём ты можешь спрятаться от всего, что тебя волнует.       Когда Рейх засыпает, то уже не слышит очередную ссору родителей. И не слышит звук пришедшего сообщения на телефон.