***
Лис какое-то время бежал по лесу, рассыпая искры снега из-под лап, пока не остановился посреди широкой поляны, где лёг на снег, позволяя Гинко спуститься. Ослепив того на несколько секунд вспышкой красноватого света, Инари снова приобрёл человеческую форму. — Прекрасный зимний вечер, — он запрокинул голову, глядя в полное звёзд морозное небо. — Люди такое любят, правда? — Инари бросил на Гинко лукавый взгляд. Гинко заметил только, что полы его кимоно стелятся по снегу, в который Инари провалился почти по колено. — Ну и зачем ты перекинулся обратно? — Хотел быть с тобой одного роста, так удобнее, — Лис мягко улыбнулся. — Ты ниже меня. Гэта — не часть твоего роста. И не подходят для снега. Не дав Инари ответить, Гинко просто подхватил его на руки, отметив, насколько тот лёгкий, и побрёл по тропе в направлении, где, как он предполагал, могли быть остальные — несколько минут назад Мадара приземлился неподалеку, на возвышении среди елей. — Эй, что ты делаешь? Поставь меня обратно, я же не девушка. — Сначала начни одеваться по погоде. И прекрати носить женские вещи, — Гинко удобнее перехватил его под колени, уверенно шагая по сугробам. — А тебя разве что-то не устраивает? — Инари постучал подошвами гэта друг о друга, чтобы обтрусить снег. — Мне вообще всё равно, — отрезал Гинко, продолжая идти какое-то время в тишине, слыша только хруст снега у себя под ногами и вдыхая густой холодный воздух зимнего леса. — Эй, доблестный рыцарь… Если я и правда тебе безразличен, может, уже вернёшь меня обратно на землю? Гинко резко остановился, как вкопанный. — Если ты сейчас же не замолчишь, я брошу тебя в снег. — Как грубо, — Инари вздохнул. — Чего и следовало ожидать от неотёсанного мастера муши. Только Гинко хотел привести в исполнение своё обещание, прямо ему в висок прилетел снежок. Он посмотрел в сторону, откуда, вероятно, целились. — Хороший выстрел, — громко сказал он, получив следующий снаряд прямо в глаз, отчего всё-таки пошатнулся и упал в снег вместе с Инари. В следующую секунду раздались триумфальные крики Нацумэ и Канэки, а из ближайших кустов с громким мявом выскочил Нянко-Сеснсей, несясь прямо на Гинко. Оказалось, это был отвлекающий маневр — ещё через секунду Канэки опустил ему на голову целый сугроб. Нацумэ продолжал бомбардировку снежками, выбрав новой мишенью Канэки, который отстреливался, смеясь. Нянко-Сенсей вырыл круглую ямку в снегу и забрался в неё, распушив шерсть. — Кстати, Мадара, ты проиграл. Сам нарушил свои же правила. Нянко-Сенсей встретился с притворно спокойным взглядом Лиса, отмечая почти идеально скрытые искорки веселья. — Правила для дураков. А я всё равно пришёл первым. — Можешь так думать, если тебе от этого легче. Встав и отряхнул своё кимоно, Инари протянул Гинко руку, помогая подняться на ноги, а затем набрал в руки большую пригоршню снега, и, как будто Гинко было мало, засыпал это прямо ему за шиворот, сразу же заботливо запахивая воротник его пальто, и весь снег равномерно распределился по верхней части спины и начал быстро таять, впитываясь в одежду ледяной водой. — И ты, Брут! — только и сказал Гинко. — А это ещё кто? — Инари поднял одну бровь. — И кто тут еще неотёсанный? — Гинко стащил с него косынку и погладил по голове, бесцеремонно растрепав волосы. А затем обнял прямо на глазах у мальчишек, продолжающих снежную битву, за что получил жёсткий толчок открытой ладонью в грудь, приземляясь обратно в снег. — Эй, Нацумэ, — Канэки потянул брата за рукав. — Мне кажется, или Гинко его достал? — Эмм, — Нацумэ смущенно почесал затылок. — Кажется, нам пора домой. — Нья! — подтвердил Нянко-Сенсей, прыгнув к Нацумэ на руки. — А эти двое…? — Думаю, лучше оставить их одних, — Нацумэ толкнул Канэки локтем и получил в ответ смачный пинок. — Эй-эй, осторожнее! — ощутив, что одна рука Нацумэ пропала из-под его живота, Нянко-Сенсей стал карабкаться вверх по его куртке, пытаясь не упасть. — Вы вообще собираетесь нести меня домой или нет? Я притащил вас сюда, теперь ваша очередь!***
Гинко вернулся домой, когда все уже мирно спали — Канэки на футоне Нацумэ, укутавшись в одеяло с головой и опрокинув на постель чашку с остатками кофе, Нацумэ — прямо на стуле, зачитавшись какой-то книгой. Настольная лампа так и осталась гореть. Нянко-Сенсей тоже спал, свернувшись калачиком на коленях у Нацумэ и пуская из носа пузыри. Гинко не хотел никого будить. Уже разворачиваясь к выходу и забирая свой короб, мельком отметил, что второго короба нет — видимо, Инари его забрал, вот только когда? Сделав неловкий шаг, Гинко наступил на заводную мышь, которая громко пискнула и понеслась по комнате, будя Нянко-Сенся, и тот спросонья прыгнул вдогонку за ней, приземляясь вместо этого на торчащую из-под одеяла макушку Канэки. Нацумэ нехотя разлепил один глаз, разбуженный порцией отборных ругательств, известных только завсегдатаям Кабуки-тё . Гинко так и замер у двери. Нянко-Сенсей наконец поймал мышь. — Школько фремя, ядрена вошшшь? — он явно не намеревался выпускать доставшуюся с таким трудом добычу изо рта. — Хм… Где-то пять утра? — Гинко не был уверен, а часов, чтобы проверить, у него, конечно же, не было. Он привык узнавать время по положению солнца и звезд, но на звезды по пути обратно как-то не смотрел. — А где лишяра? Мы ещё не вшё порешали… Он меня укушил ша шад, шволощ, до ших пор шаднит! — Инари ушёл куда-то. Сказал, по близости бродит мононокэ… в смысле, уже не Канэки. Гинко тут же получил в лицо многострадальной подушкой. — Завалитесь все!!! — Канэки перевернулся на другой бок, сворачиваясь под одеялом в злобный комок. Несколько минут не было слышно ничего, кроме шёпота Канэки: «тысяча овец, девятьсот девяносто три овцы, девятьсот восемьдесят шесть овец…» Вскоре шёпот перешёл в мирное посапывание, а Гинко и Нацумэ облегченно выдохнули. Гинко сел прямо на пол и забил косяк, разыскав в своём коробе припрятанную заначку. Прикурил и с наслаждением затянулся. Нянко-Сенсей чихнул, и оставшиеся бодрствовать угрожающе на него посмотрели. — Э, а чего сразу я? — он стал тщательно вылизываться, как будто был совершенно ни при чём. Благо, чих был недостаточно громкий, чтобы разбудить Канэки, ловящего сонный отходняк от переизбытка кофеина. — Нянко-Сенсей, — шёпотом начал Нацумэ. — А это действительно был то самый лис Инари? — Н-даа… тот самый — Нянко-Сенсей уютно умостился на футоне. — Но раньше он был как-то… внушительнее. А сейчас когти и клыки попритупились… Ёк-макарёк, это ж сколько ему лет-то?! От него реально старостью воняет. И что наш Гинко в нём нашел… — Кто бы говорил, — пробормотал Канэки сквозь сон. — А ты вообще молчи, дед, — Нянко-Сенсей спрыгнул на пол и куснул большой палец на ноге Канэки, торчащей из-под одеяла. Тот высунул голову из своего клубка, демонстрируя настолько трагическое выражение лица, что его теперь действительно хотелось пожалеть. Нацумэ тщетно пытался не смеяться, понимая, что сейчас огребёт. — Эй, младший, у тебя приступ эпилепсии что ли? Хочешь, вызову скорую. Но сейчас она не приедет — все пьяные дрыхнут. Ты выбрал хорошее время, чтобы сдохнуть. — Перед рассветом — самое то, да, сороконожка? — Гинко смотрел в окно, наблюдая, как горизонт постепенно светлеет. — Блядь, да вы с ним друг друга стоите! — Канэки искал, что бы ещё запустить в Гинко, но под рукой не было ничего подходящего кроме Нянко-Сенсея, который предусмотрительно вернулся к Нацумэ на ручки. — С ним…? — Гинко, казалось, уже потерял нить беседы — от травы сильно клонило в сон, особенно под утро. — С Лисом твоим, — недовольно пробурчал Нянко-Сенсей, зализывая следы от клыков. — Но если он вдруг захочет с вами породниться, я, так и быть, не буду против. — В смысле? — Нацумэ стал бледный, как стена. — Гинко… вы с Инари что, вместе? — Взрослый брат — это горе в семье, — выдал страдальческий голос из-под одеяла. — С чего вы взяли вообще, — Гинко нахмурился. — От тебя мокрым лисом несёт так, что даже шмаль не перебивает, — выдал свой вердикт Нянко-Сенсей. — Чем вы в снегу несколько часов к ряду занимались, а, олень педальный? — Ничем. Он ушел. А я просто хотел побыть один… — Так мы тебе и поверили, — пушистый комок примостился на коленях Гинко, хотя только что жаловался на лисий запах. — На самом деле… — Гинко вздохнул. — я сам ничего не понимаю. Инари постоянно где-то пропадает. Появляется и исчезает на неопределённый срок. — Не вешай нос! — Нянко-Сенсей толкнул его в живот лапкой. — Хочешь, я из него всю дурь выбью? Только сначала за тебя возьмусь! Где там твоя шмаль, а? Воняет! — он стал обнюхивать одежду Гинко. — Тут вообще-то несовершеннолетние дети, сколько можно дымить… — Походу больше нет, так я бы и поделиться мог… — попытался тот отшутиться. — Кстати, мы же ещё не все подарки посмотрели! — Нацумэ собрался идти вниз. — Вот и топайте… — Канэки плотнее завернулся в одеяло, которое Нацумэ стал с него стаскивать, стащив при этом самого Канэки на пол. — Неет, он опять хочет меня связать! — Канэки стал удирать по комнате, но в итоге его вытолкнули в дверь. — Так, ты идёшь с нами. Только тихо. Тётя и дядя ещё спят, наверное… Едва слышно скрипя ступеньками, Нацумэ, Канэки и Гинко спустились в гостиную, где неожиданно застали тётю Токо в пушистом домашнем халате с бутылкой вина очень старинного вида и мечтательным выражением лица, скрашенным ярким румянцем. Видимо, как минимум полбутылки она уже прикончила. — Ребята, ик, с Рождеством вас! — Спасибо, тётя Токо… — Нацумэ стал насторожено осматриваться, чтобы понять, что ещё не так в этом доме. — А почему Вы не спите? — Меня разбудил какой-то косплеер, представляете? Я услышала шум под утро, думала, вы вернулись. Выхожу встретить. А у нас в гостиной — симпатичный молодой человек в кимоно. Сказал, что он ваш друг. Подарки принес, вон, под ёлкой лежат… А потом пошел наверх — сказал, забрать вещи… А мне вино подарил. Очень вкусное. Гинко, хочешь? — Спасибо, думаю, не стоит… Он спускался вниз по лестнице? — Хм… кажется… нет?! Кстати, ик, Нацумэ, не забывай закрывать дверь на ключ! А то ходят тут… всякие.***
Нацумэ получил в подарок от Гинко книгу о муши в переплёте ручной работы. Второй подарок, старинный набор для письма, не был подписан. — Я такие видел в музее, когда мы с классом ходили на экскурсию… но этот выглядит как новый, — Нацумэ задумчиво потер лоб. В округлом свёртке — от Гинко для Канэки — была поющая чаша. — Ладно ещё Нацумэ, но мне зачем такое старьё? — Канэки насупился. Гинко взял чашу из его рук и провел по её кромке резонатором. Комнату наполнил протяжный глубокий звон. — Вслушивайся в этот звук, отпускай мысли… Лучше всего, когда ты один. Это успокаивает и очищает рассудок. — Да уж, не помешает… — Нянко-Сенсей как раз забрался под ёлку, где нашел и свой подарок. — Нацумэ, ты дурак? — В его лапах была огромная коробка креветок темпура — его любимого лакомтсва. — Их надо свежими есть, а не под елкой оставлять! Открыв коробку, Нянко-Сенсей сжевал одну креветку… — Фроде еффё не пфотухли… фкусна! — А это ещё что такое? — Канэки нащупал мешочек из плотной ткани с изображением черепа и костей. — Сокровище пиратов, наверное. — Нацумэ тоже с интересом рассматривал странный подарок. — А что в нём? Когда Канэки распутал сплетённые в плотный узел завязки, комнату наполнил аромат кофейных зёрен. — Офигеть… это лучший кофе, который я когда-либо видел. Но при чём тут череп? — Раньше кофе считали ядом, не знал? — Нянко-Сенсей, прожевав первую креветку, уже тянулся за второй. Гинко тоже получил подарок — украшенный резьбой компас на цепочке, который открывался, как медальон. На внутренней стороне крышки было старое фото его с братьями. Нацумэ, ещё совсем ребенок, держал на руках Нянко-Сенсея. Канэки, тогда ещё обычный человек, пытался не расплескать тарелку с удоном — его не успевшие поседеть волосы трепал Гинко, ещё почти подросток, с огромными синяками под глазами — студенческие годы… на фото все трое счастливо улыбались. — Красиво… — Гинко бережно вращал необычную вещицу в руках, рассматривая со всех сторон. — Почему именно компас? — Это не просто компас, — Нацумэ сел на пол рядом с Канэки, упражняющимся в игре на поющей чаше. — Его сделал Натори, специально для тебя. Синяя стрелка всегда указывает на наш дом… — Шуичи Натори, тот самый?! Нихрена себе! — Канэки отобрал у Гинко компас, чтобы и самому внимательно его рассмотреть. — Смотри, тут что-то выгравировано на крышке. Присмотревшись внимательно, Гинко смог прочитать надпись: «не забывай, где твой дом». Мастер муши вздохнул. — Прости, что я так редко возвращаюсь и не задерживаюсь надолго. Просто не могу… Мы все изменились. — Я знаю, — Нацумэ грустно улыбнулся. — Главное — помни, что здесь тебе всегда рады. — Простите, что прерываю эту трогательную сцену, но что это за лабуда, мать вашу?! — Из-под ёлки вылез Нянко-Сенсей, ползавший там в поисках выскользнувшей изо рта креветки, вместо которой нащупал треугольный сверток из плотной красной бумаги. — По форме — как саше с лечебными травами… — Гинко хотел поднять его с пола, чтобы рассмотреть поближе, но Канэки его опередил. — Средство от несварения… для кошек… с кошачьей мятой?! — выпустив из рук весьма сомнительный подарок, он покатился со смеху. — Я знаю только одну мразоту, которая могла мне такое подсунуть… — Нянко-Сенсей, тем не менее, приоткрыл сверток и стал вдыхать мятный запах, балдея. — Кажется, нашему кошаку это скоро пригодится. Все-таки твой «знакомый» не так плох, Гинко. Знает толк в подарках, — Канэки получил удар лапой в лицо. — Не кипятись, чайничек, мне тоже яду подарили, — Канэки непроизвольно накручивал на палец завязки от мешочка с кофе. — Кстати, Гинко, а что он подарил тебе? Гинко задумался. — Мы обычно не обмениваемся подарками, это лишнее. — Вот как… — Нацумэ вздохнул. — Кстати, мне кажется, или… Инари может путешествовать во времени? Иначе он бы не успел сюда, пока мы шли домой, ещё и с подарками. — Знает, умеет, практикует, — Гинко посмотрел в окно. Небо над белыми верхушками елей начинало светлеть. — Пойду посмотрю, где он бродит. Я ещё зайду. — Надеюсь, скоро, — Нацуме потянулся и зевнул — почти бессонная ночь давала о себе знать. — Вместе приходите, — Нянко-Сенсей умостился у Нацумэ на коленях. — Хочу надрать эту лисью задницу. — Не ожидал, что вы подружитесь, — Гинко улыбнулся уголками губ, приоткрывая входную дверь и впуская в дом дыхание морозного утра. — Подружимся?! Да я его уничтожу! — Нянко-Сенсей ощетинился, выглядя при этом подозрительно довольным.***
Снег под ногами Гинко приятно скрипел, а подаренный Нацумэ компас, который он надел на шею и спрятал под одеждой, казалось, источал тепло. Новый день вступал в свои права, зажигая белые свечи покрытых снегом деревьев персиковыми отблесками рассвета. Дышалось легко. И, несмотря на ночь без сна, тело казалось удивительно лёгким, а едва заметная под снегом тропа звала вперёд. Гинко знал, что ему есть, куда возвращаться. И что путь, начавшийся таким красивым зимним утром, просто обязан закончиться чем-то чудесным.