Stranger, you can stay

Счастливый Джисон выходит из аэропорта и старается поймать такси. Все-таки нужно было учить английский. Если бы его мама читала его мысли, она бы сказала: «А я говорила, говорила, говорила». С трудом Хану все же удается на ломаном английском объяснить куда ему надо. Мужчина ему улыбается и хвалит его английский, а в душе надеется, что увезет его в правильное место. Водитель пытается пообщаться с Ханом, но получается не сильно хорошо и он быстро сдается. Оставшийся путь они едут в тишине. Через полчаса они наконец-то оказываются на нужном месте. Хан благодарит водителя и выходит из такси, забирая из багажника небольшую сумку. Проходит небоскреб и нажимает в лифте на двадцать седьмой этаж. Приехав, он быстро находит нужную квартиру и звонит в звонок. Дверь открывает незнакомый парень, а Хан начинает, что-то подозревать. — Hey, man. Who are you? What are you doing here? — Хан ничего не понимает. — Hello — осторожно поднимает руку Джи в знак приветствия — Is Ginny living here? She’s my girlfriend — лицо парня напротив вытягивается. — Babe, come here — девушка подходит к двери. — Блять, Хан. Что ты здесь делаешь? — по виду девушки можно понять, что она нервничает — Разве твой рейс был не на завтра? Ты же должен был приехать после Рождества. — Хотел сделать тебе сюрприз — мнется Хан — думал мы вместе отпразднуем. — Baby, who’s this guy? — обращается незнакомец к девушке, после чего поворачивается к Хану — Go away, bro, you’re bothering us. — Джинни, я все правильно понял? Прошу скажи, что я понял неправильно? — смотрит на девушку Хан. — Уходи, Джисон, мы больше не пара. С тобой было весело в Корее, но не более. Да и встречаться я начала с тобой лишь потому, что мне стало скучно. Понимаешь, — девушка ухмыльнулась — решила, так сказать, разнообразить сексуальную жизнь. Но не могу сказать, что ты был хорош. С ним — девушка показывает на парня, стоящего рядом — гораздо интереснее. Девушка машет рукой и закрывает дверь перед носом Джисона. До Рождества два часа. А Хан один в незнакомом городе, в незнакомой стране, с незнанием языка. Звучит, как сюжет рождественской комедии. Но это не комедия, это просто жизнь Хана. Он эмоционален. И он обещал себе не плакать в эту ночь. Он обещал себе быть счастливым в этот день. Но видимо жизнь кладет конский хуй на все его обещания. Хан идет по ночным улицам Нью-Йорка, с сумкой для недолговременных поездок почти без денег и с разряженным телефоном. Хан не знает даже, где он находится. Поэтому просто идет и идет вперёд. В какой-то момент он понимает, что ему нужно где-то остановиться, ведь на улице начинает холодать, а на Хане лишь лёгкая весенняя куртка. Да, Хан не подумал взять, что-то теплее. Он собирался провести время в доме своей девушки. Есть с ней попкорн и смотреть Гринча. Так. Нет. Всё. Хан отпустил ситуацию. Он плох. Вот и всё. Значит станет лучше, а сейчас ему нужно согреться. Он заходит в первую попавшуюся кофейню, находящуюся на углу одного из небоскребов. Хан заходит туда и осматривается. Она уютная. У большого панорамного окна стоит двухместный столик, куда Хан кладет всю сумку. Затем вешает куртку на вешалку, стоящую у входа. Подходит к барной стойке и ждет продавца. Ждет две минуты, пять. Потом замечает звоночек у блюдца с шоколадным печеньем. Хан нажимает туда и через пару десятков секунд у стойки появляется зевающий человек. — Hello! What would you like to drink? Or maybe you want something to eat? We have got perfect cheesecakes here — быстро говорит парень, устало улыбаясь Хану. Он стоит и пару секунд пытается проанализировать, что ему только что сказали. — Please…Do americano, but like… — Хан пытается показать руками лёд, но выходит у него не очень. — Со льдом? — спрашивает парень, стоящий за стойкой на чистом корейском. — Да, спасибо большое — ярко улыбается Джисон — и прости за мой прекрасный английский. — О, да забей, я, когда только приехал сам больше слов типо: «yes» и «please», не особо знал. Все приходит с опытом — говорит он и начинает готовить кофе. Хан сел за столик и решил посмотреть ближайшие хостелы. Только вот проблема в том, что он забыл, что его телефон на нуле. У Хана с собой ни зарядки, ни денег и вылет назад, домой только через неделю. Джи складывает руки перед собой и, опустив туда голову начинает тихо всхлипывать. Просто даже из-за смехотворности ситуации. Он приехал, в праздник, к любимой девушке. Узнал, что он лишь тряпка, о которую решили вытереть ноги. А сейчас он сидит в кафе, за час до Рождества и ждет холодный американо. Он банально даже не может позвонить сестре, поделиться ситуацией. Она бы смогла его поддержать. — Хей, вот твой кофе — гладит бариста Хана по голове — Я конечно думаю, что это знаешь, как же по-корейски, none of my business, понимаешь? Но, что у тебя случилось? Может я могу как-то тебе помочь? — О, спасибо, спасибо — через слезы улыбается Джисон — у меня всё хорошо, просто неудачный день. — Неудачный день в Рождество? Звучит не очень, что же такого должно было случиться? — парень убирает сумку со второго стула и ставит ее на пол, а сам садится туда. Он берет руки Хана в свои и начинает поглаживать большими пальцами. Хан пьет горький кофе и тяжело дышит, старясь успокоиться. — Знаешь, просто кажется об меня только что вытерли ноги и выкинули в помойку по ненадобности — усмехается он. Парень напротив встает и идет за стойку. Он открывает витрину и берет оттуда чизкейк Нью Йорк. Потом подходит к столику с одноразовой посудой и берет оттуда вилку и ножик. После чего подходит к столику и ставит десерт перед Ханом. — За счёт заведения — улыбается он и снова садится перед ним. Джисон тоже улыбается и пробует лакомство. Мокрые дорожки на щеках почти высохли и Хан мычит от удовольствия, поедая чизкейк. Парень напротив чувствует, что собеседнику полегчало и собирается убрать руку, все еще державшую Хана, но он не дает этого сделать и сам начинает поглаживать руку знакомого незнакомца. Джисон охотнее рассказывает свою историю и бариста откровенно посылает всех далеко и надолго, говоря Хану, что сам побывал в таком зоопарке. Они узнают хобби друг друга. Джисон рассказывает про свое увлечение музыкой и желанием продвигать его. Продавец рассказывает про своих котов. Хан смеется, смотря на животных в новогодних костюмах и практически забывает произошедшую с ним ситуацию. На эту ночь. Джисон находит в этом парне успокоение. Они обсуждают абсолютно все, совсем без стеснения. Хан делится своими любимыми фильмами и рассказывает про то, как он любит покемонов. Бариста смеется на это и показывает ему свою коллекцию аниме фигурок. Да, Джисон надеялся не на такое Рождество, но кажется, всё даже лучше того, о чём он мечтал. — Сколько времени? — Двенадцать. — С Рождеством — ярко улыбается Хан. — Merry Christmas. Они чокаются стаканами с кофе и громко смеются. — Тебе есть куда пойти? — Нет — говорит Хан и вновь грустнеет. — Stranger, you can stay — говорит парень — Я Ли Минхо. — Хан Джисон — они пожимают руки и вновь заливисто смеются. Два года спустя. Хан просыпается и посмотрев на часы начинает собираться в скоростном темпе. Он натягивает рваные джинсы, футболку с Чармандером, накидывает рубашку и кепку и бежит на кухню. Он обнимает стоящего там Минхо со спины. — Доброе утро, kitten, сделаешь мне айс американо? Кристофер ждёт меня в студии. Он сказал, что они с Чанбином нашли для нас интересное предложение. — Of course, my honey — улыбается Минхо и чмокает Хана в губы, уже повернувшись к нему. Они садятся за стол и уплетают панкейки. В преддверии Рождества всегда много работы. Вот только Хану приходится каждый день ездить в студию. А Минхо занимается своими делами из дома. Хан все же уехал домой через неделю два года назад. Но все продолжал писать Минхо каждый день. А потом появился перед его дверью с букетом пионов и яркой улыбкой, Ли впустил его и, сделав ему айс американо, включил Сумерки. Оказавшись в студии Хан сразу сел за монитор и, поздоровавшись с Крисом и Бином надел наушники. В обед Бан Чан и Чанбин наперебой рассказывали о своих интересных выходных. А Хан ярко улыбался. — Ты включишь Минхо свою песню в рождественскую ночь? — Да — твердо отвечает Хан. — Когда мы ее выпустим, как ты ее назовешь? — Stranger, you can stay. Sometimes our fails, may turn to our victories.