***
Чонгук все это время следил за своим омегой. Он никак не мог отпустить его с этим подозрительным типом — Юнги. Зачем он вообще пошел за ним в эту чертову машину? В любом случае была нужна подстраховка на экстренный случай. Альфа не хотел, чтобы она понадобилась, но очень рад, что все-таки оказался рядом в нужный момент. Знает ли кто-то, что Сокджин так боится собак? Неизвестно. Чонгук и сам не знал. Он просто плелся всю дорогу за Сокджином, наблюдая издалека и провожая взглядом. И как только почуял опасность, без колебаний кинулся защищать. Сейчас он держит в руках своего омегу, который бьется в истерике, но не может помочь. У него даже нет с собой воды. Поэтому обнимает своим телом, укутывает своим запахом, поглаживая волосы и легонько целуя в макушку. — Я… я успокоюсь сейчас… минутку… — шепотом произносит омега, пытаясь собраться и взять себя в руки. — Я не тороплю, но мы сидим на мокром холодном асфальте, а я немного переживаю за наши детородные органы, — в своем стиле пытается разрядить обстановку Чонгук. — Ой, и правда, — хихикает Сокджин, сразу же поднимаясь на ноги. — Я никак не должен лишить тебя маленьких Чонгуков, хотя ты и сам еще маленький Чонгук. — Я большой Чонгук, — горделиво задрав голову, отвечает альфа, сразу меняя эмоцию на улыбку. — Идем? Ты как? — Нормально. Давай возьмемся за велик с двух сторон: ты будешь держать его, а он будет держать меня, — все еще находясь в объятиях Чонгука, Сокджин начинает чувствовать себя немного неловко. — Почему я сам не могу держать тебя? — Давай пока остановимся на моем варианте, хорошо? Альфа и омега переглядываются, задерживая взгляд друг на друге. Их лица находятся очень близко — буквально в нескольких сантиметрах. Чонгук растворяется в этом моменте, он не может отпустить, не хочет расцеплять руки и ощущать пустоту. Но насильно удерживать никогда не станет, даже если ему самому будет очень плохо. Поэтому на вопрос омеги только кивает, выпуская из объятий. Когда они добираются до общежития, Сокджин предлагает Чонгуку зайти на чай и согреться. Чонгук тактично отказывается. Сокджин отказа не принимает и уже толкает альфу в здание. Чай оказывается действительно вкусным и согревающим, но еще более вкусным и согревающим Чонгук считает омегу за столом, который что-то воодушевленно рассказывает, походя сейчас на самого милого и искреннего малыша, которого только можно представить. И в этот момент Чонгук чувствует себя абсолютно счастливым. Он бы хотел проводить так каждый вечер, но наслаждается, по крайней мере, тем, что есть сейчас. Обсудив одну тему и перейдя к другой, альфа делится своими переживаниями по поводу предстоящих экзаменов — больше всех его терзает только один предмет. — Право. Гребаное, чтоб его, право. Оно меня доконает. Я его не понимаю, и меня бесит, что я не понимаю, почему не понимаю, — немного преувеличенно сокрушаясь, Чонгук закрывает глаза и морщит лицо. — Тогда тебе повезло, — Сокджин привлекает внимание, подушечкой указательного пальца касаясь кончика носа альфы, а затем подмигивая. — Я вообще-то знаток правовых дисциплин, гуру юриспруденции, ну и куча там всяких прикольных слов еще. — А ты не много на себя берешь? — совершенно беззлобно произносит, просто пытаясь пошутить. — Хочешь, на себя я возьму тебя? Будешь сверху, — коварно улыбается омега, пока альфа позорно давится чаем и откашливается после. — Видишь, малыш, в том месте, где тебя учили шуткам, я преподавал, так что не думай, что одолеешь меня в словесном баттле, — похлопывает по спине. — Ну и? Можем с тобой позаниматься, — Чонгук смотрит на Сокджина и старается вложить во взгляд всю похоть, какая имеется в наличии в его подростковом уме. — Нет-нет, не надо излагать свои пошлые пубертатные мыслишки насчет слова «позаниматься». — Я не собирался. Мой взгляд сказал все красноречивее любых слов. — Милашка, — омега умиляется реакции своего собеседника, теребит щечку рукой и возвращается на место напротив за столом. — Спасибо за чай, я пойду уже. Родители наверняка волнуются — меня же почти весь день дома нет. — А где ты был? Мы с тобой давно вроде расстались, еще днем. И кстати, откуда ты взялся, когда меня спас? Чонгук быстро встает из-за стола и, пока омега не опомнился, вылетает из кухни, крикнув напоследок: — Пока-пока!***
Юнги звонит Сокджину спустя несколько дней, искренне извиняется, повторяя несколько раз, что осознает свою ошибку, и обещая не вести себя настолько легкомысленно. Сокджин верит ему, отвечает, что все в порядке, уже давно забыв, что его жизнь была подвергнута опасности. И если бы не Чонгук… Даже представить страшно, что могло случиться. В качестве примирительного жеста Юнги предлагает вместе посмотреть новый, уже успевший наделать шума фильм. Вдвоем. Но сделать это в общежитии, так как альфа еще не успел в полной мере обставить свое новое съемное жилье. Сокджин соглашается. Только вот на следующий день он становится совершенно неработоспособным, нервным и болтающим без умолку, отвлекая от работы и Хаына. — Джини, давай обсудим это чуть позже! — Хаын поворачивает голову к Сокджину, говоря сквозь зубы, и с раздражением сверлит его взглядом. — Я тут пытаюсь работать, пока ты только страдаешь и мешаешь мне, — заканчивает бурчать и возвращается к проверке багажа пассажиров вылетающего рейса. — Но мне очень-очень нужно с тобой поговорить, — канючит как самый капризный ребенок на свете Сокджин, стоя за спиной омеги. — Ну-ка цыц! Еще три человека, и я весь твой! А пока… свали по-хорошему, милый, — уже не оборачиваясь к собеседнику, Хаын ставит точку в этом споре, сосредоточив теперь все свое внимание на экране рентгеновской установки. Сокджин не обижается — просто замолкает и наблюдает за проведением таможенного контроля. Он, наконец, все-таки вспоминает, насколько их работа важна и ответственна. По завершении проверки Хаын выталкивает перевозбужденного коллегу из зала вылета, пригвождает к стене и обнимает. Сокджин сильно удивляется, но обнимает в ответ и таким образом немного успокаивается. — Лучше? — спрашивает Хаын куда-то в шею. — Лучше, спасибо, — прижав омегу еще ближе к себе, отвечает Сокджин. Отстранившись, Хаын хватает коллегу за руку и тянет за собой в общую кухню. Благо, она оказывается пустой и гостеприимной, так как кофе уже кем-то сварен. Попивая ароматный напиток, Сокджин вкратце рассказывает события последних дней, пока Хаын внимательно слушает. И первое что он спрашивает по окончании монолога: — А что ты думаешь про Чонгука? — Хм, а что мне про него думать? Он же малыш… Ты точно внимательно меня слушал? — Точно. И все, что я слышал: Чонгук то, Чонгук сё, Чонгук бла бла бла, — Хаын посмеивается и хлопает Сокджина по плечу. — Даже не знаю, что и сказать, — принимает задумчивый вид. — Он очень хороший, это правда. Но он ведь несовершеннолетний… — Пока ты наиграешься с Юнги, он вырастет. Но останется ли он рядом с тобой — это большой вопрос. Судя по тому, что я понял, он ухаживает за тобой, заботится, а ты разбиваешь ему сердце. — И что же мне теперь делать? Надеть паранджу и ждать его созревания? — Сокджину совершенно не нравится, куда заходит этот разговор. Не эту тему он собирался обсудить, не такие советы надеялся получить. Он начинает раздражаться и нервно стучать немного отросшими ногтями по кружке. — Это был бы идеальный вариант, на самом деле, — Хаына забавляет реакция собеседника. — «Неужели он сам не осознает, как реагирует на этого парня?» — думает про себя, имея в виду, конечно, Сокджина и Чонгука. — Очень смешно, — омега снова очаровательно дуется, — друг еще называется. — Хорошо, не бухти, мой молоденький дедуля. Постарайся хотя бы ограничить встречи Юнги и Чонгука и не рассказывай мальчишке ничего о нашем грозном пограничнике. Для начала этого будет достаточно, — и заговорщическим тоном добавляет на ухо Сокджину: — А если малыш тебе все-таки не нужен, мы с моим любимым заберем его себе. Это будет… интересно, — Хаын отстраняется, а когда Сокджин непонимающе смотрит на него, толкает языком щеку. — Ах ты, извращенец! — хмурит брови, пока Хаын весело хихикает. — Ну уж нет. Развлекайтесь вдвоем. — Тогда пообещай мне не обижать Чонгука. — Ладно. Возникшую паузу в разговоре омеги заполняют хлюпающими звуками, когда одновременно делают несколько глотков кофе, а затем удовлетворенно выдыхают, потому что напиток получился очень вкусным и насыщенным. — А какой фильм смотреть собрались? — Хаын возвращает разговор в нужное русло, за что Сокджин мысленно его благодарит. — Пятьдесят оттенков серого, — как только один заканчивает произносить название, второй, словно фонтанчик, выплевывает кофе, который не успел проглотить, сопровождая это продолжительным: — А-ху-еть. — Что случилось? Ты видел этот фильм? — Сокджин понятия не имеет, что это за реакция. — Не только видел, но и пробовал повторить некоторые моменты. — Я не понимаю… — Если кратко, то Юнги точно тебя хочет. Такие фильмы просто так не выбирают, — Хаын внимательно смотрит на Сокджина, пытается считать его мимику. Но это оказывается слишком просто: опущенный в пол застенчивый взгляд, красные щечки и слегка покусываемая нижняя губа говорят сами за себя. — Там что-то пошлое? Там голые мужики, да? — Ага. Джини, ты точно хочешь смотреть такое с этим альфой? Ответа приходится ждать несколько минут. Сокджин хаотично бегает глазами по полу в попытке отыскать что-то. В итоге поднимает взгляд на друга и безмолвно кивает.***
В день «икс» Сокджин делает все, как советовал ему Хаын. «Самое главное — не пейте алкоголь. Оба. Он поможет расслабить голову, но в штанах тоже будет расслабленно». Сокджин тут же пишет Юнги, чтобы тот не брал вино, только фрукты. «Не пользуйся никакими косметическими средствами с посторонними ароматами: альфа должен чувствовать лишь тебя». Сделано. «Надень свободную одежду. Желательно без кучи пуговиц». Если бы не та самая куча пуговиц на его пижаме, он бы напялил и ее. Вспоминая первую встречу с Юнги, Сокджин смеется и думает о том, что пижама явно пришлась тому по душе. Но в этот раз он выбирает серый пуловер с рисунком рыжего пушистого кота на спине и черные свободные флисовые штаны. Осмотрев себя в зеркало, омега делает вывод, что выглядит он так себе, но зато снимать все это будет максимально удобно. Будучи очень пунктуальным, Юнги звонит в точно обозначенное время, заявляя, что стоит у входной двери в общежитие. Встретив альфу и сопровождая его сейчас в свою комнату, Сокджин отмечает, что и от него он не ощущает посторонних запахов, кроме ароматной хвои. В то время как Юнги в ванной моет руки и пытается снять напряжение, умывая лицо прохладной водой, Сокджин выкладывает фрукты в большую тарелку и пробует виноград. Без косточек. Сладкий. Как он любит. Вдруг на талии появляются руки и нежно продвигаются к животу, смыкаясь и прижимая обладателя этой талии к себе спиной. — Как тут у тебя дела? — спрашивает Юнги и кладет подбородок на правое плечо Сокджина, справившись с задачей, только встав на носочки. — Все отлично. Я уже вовсю дегустирую. Попробуй, — омега подносит виноградинку к предварительно открытому рту альфы, вкладывает ее, в тот же момент губы смыкаются, и альфа посасывает пальцы, одновременно раскусывая ягоду и наслаждаясь сладостью омеги. Сокджин больше не реагирует на такие вещи ошарашенно, удивленно, ему не страшно. Так и должно быть. Ведь он этого хотел. Любви, взаимности, нежности. Он готов. Последний раз лизнув пальцы омеги и поцеловав их, Юнги только и произносит: — Потрясающе, — берет Сокджина за руку и ведет в комнату, где уже оборудовано место для просмотра кино. Поначалу они сидят на кровати, опираясь спиной о стену, на небольшом расстоянии друг от друга. Но уже к концу фильма Сокджин лежит у Юнги на плече, пока тот его приобнимает. Сокджин пытается думать о чем-то, пытается сосредоточиться на фильме, но даже голые красивые мужчины на экране не могут отвлечь его от горячего тела, к которому он прижимается с каждой минутой все ближе, уже забравшись альфе на грудь. Хочется обхватить его руками и ногами и повиснуть, точно ленивец на дереве. — Ты спишь? — обращается к Сокджину Юнги, когда кино кончается и по экрану ползут финальные титры. — Нет-нет, я все досмотрел, честно, — Сокджин поднимает голову, смотрит едва разлепленными глазами и медленно моргает. Юнги на эту милоту улыбается и заправляет волосы омеге за ухо, чтобы не мешали любоваться самым очаровательным существом на планете. — Клубнику хочешь? Вместо ответа омега молча открывает рот и ждет, пока сочная ягода коснется языка. Тогда Юнги захватывает клубнику зубами и передает ее изо рта в рот, закрепляя сухим касанием чужих губ. Сокджин жует медленно, не отводя взгляда от альфы, что смотрит на него сейчас так пронзительно и пристально, будто выслеживая жертву на охоте. И как только кадык омеги дергается, давая сигнал, что клубника покинула рот и продолжила свое путешествие далее по горлу, альфа впивается жадным поцелуем в губы омеги, которые с радостью отвечают на такую дерзость. Нельзя сказать, что для Сокджина этот поцелуй является первым в жизни. Кое-какая практика имеется. Но и опытным в этом плане он назвать себя никак не может, поэтому пытается повторять то, что делает Юнги, заводя того еще больше. Дыхание обоих сбивается и становится тяжелым, воздух в комнате постепенно заполняется ароматами альфы и омеги, вытесняя свежесть и оставляя только насыщенность накатывающего возбуждения. Губы альфы требовательные и напористые, язык жаден до ласки и голоден. Как же хорошо. По телу разливается ощущение счастья, эндорфины заполняют каждую клеточку. Хочется еще и еще. Буквально начиная задыхаться от недостатка кислорода, забыв как дышать, Сокджин отстраняется и загнанной добычей смотрит на хищника перед ним. — Это снова ты со мной что-то делаешь, да? Своими феромонами. — Нет, твой организм делает все сам, — Юнги нежно целует омегу в кончик носа и снова убирает непослушные волосы с лица напротив. — Мне так жарко, может, откроем окно? — Давай лучше я помогу тебе раздеться. Не волнуйся, я не сделаю ничего такого, что тебе не понравится. — А я и не волнуюсь. — Тогда встань с кровати, пожалуйста. Но возле меня. Сокджин послушно выполняет, смотря в глаза альфы. — Только не забывай моргать. Дышать ты уже забываешь, а ты мне еще нужен, — мило улыбается Юнги уголками губ, руками же оголяет живот омеги, поднимая край пуловера, и целует в пупок. Чувствуя, как омега замирает, Юнги продолжает: — Дыши, — снова целует. — Пожалуйста. — Хорошо, — шепчет Сокджин на выдохе и резко снимает с себя кофту. — Какая хорошая на тебе сегодня одежда, даже никаких шнурков, — Юнги подмечает детали и, не встретив сопротивления, аккуратно стягивает штаны до самых щиколоток. — Вытащи ноги из штанин, — альфа продолжает быть ведущим, а омега слушается и с восторгом подчиняется. — А теперь сядь мне на лицо. И Сокджин делает это. Без единого комментария, без сомнений и без стеснений располагается сверху над лицом Юнги, который полностью ложится на кровать. Единственное, на что сейчас не решается Сокджин, — это смотреть на источник своего счастья. Юнги одной рукой держит член омеги у основания и невесомо проводит губами до головки и обратно. Далее начинает исследовать плоть, лаская языком: то нежно и едва касаясь, то жадно и до одури влажно. Сокджин запрокидывает голову назад, прикрывает веки и стонет от удовольствия. Никто никогда не касался его так, не видел его настолько открытым и беззащитным, не слышал стоны. Ни перед кем он не умирал от одной волны наслаждения и не возрождался от другой. Когда альфа погружает член в горло, омега несдержанно рычит и со всей дури хватается за деревянное изголовье кровати, чудом его не сломав. Ему нестерпимо хочется, чтобы эти сладкие мучения поскорее закончились, иначе он точно погибнет от этих умелых губ, сильных рук и властного языка его альфы. Да. Теперь только так. Фейерверк. Сокджин может назвать одним словом то, что происходит сейчас внутри него: все взрывается, загорается, гремит, взлетая на воздух ко всем чертям. Член несколько раз сокращается и подрагивает, выпуская из себя искры этого фейерверка сразу в горло альфы, который, в свою очередь, кончает и сам, лаская себя второй рукой. Потеряв все силы, омега падает на грудь Юнги, обвивая корпус с двух сторон, пытаясь отдышаться. Альфа тоже выглядит сильно уставшим, но довольным. Он обнимает омегу, стараясь прижать к себе еще ближе, и целует в макушку. Прикрывшись одеялом, они лежат еще долго в объятиях друг друга, поглаживая кожу и иногда лениво целуясь. Ноутбук на столе автоматически переходит в спящий режим. Два человека в комнате следуют его примеру.***
— Джини, привет, мой хороший! Как твои дела? Голос папы на другом конце провода всегда взволнованный, когда начинается разговор, но в процессе беседы Сокджин радует его хорошими новостями, и он расслабляется, прощаясь уже в полном спокойствии и приподнятом настроении. Так проходит и этот созвон. Сокджин не обманул папу, пообещав, что будет часто звонить и все рассказывать. Особенно когда новости действительно хорошие. — Пап, все отлично, правда. У меня есть для тебя кое-что. — Внимательно слушаю, солнце. — Во-первых, я сдал экзамен на работе и теперь получу личную номерную печать. То есть смогу работать самостоятельно. Типа я всему научился и теперь готовый сотрудник. — Это здорово! Я тебя поздравляю и очень тобой горжусь! — Спасибо. — Только, Джини, ты все равно там не переусердствуй, если что-то непонятно, всегда спрашивай у коллег. У них все-таки опыт. — Да-да, конечно. А во-вторых, — глубокий вдох, — у меня появился альфа, — резко выдыхая. — Ну не скажу, что это так неожиданно. Ты ж у меня такой красивый и сексуальный. — Блин, пап, ты опять начинаешь? — Хорошо, я не буду, только не бурчи. Расскажи лучше про своего альфу, мне все интересно. — Его зовут Юнги. Он работает здесь же, но в пограничной службе. Мой ровесник. По росту немного ниже. У него убийственно красивые руки. А еще у него день рождения такой же, как у тебя. Я подумал, что это судьба. — Любопытно. Но особенно мне про руки понравилось. Вы уже с ним занимались чем-нибудь интересным? — Если ты про оригами и рисование картин по номерам, то пока не дошли до этого. — Хах. Джини, в кого ты такой остроумный? — Посмотри в зеркало, пап. Они еще полчаса болтают и ни о чем, и обо всем. Сокджин радуется, что ему есть с кем поделиться своим счастьем, к которому он так долго шел, но теперь встретил его в лице этого странного, но такого близкого альфы. А папа счастлив за сына. Его нынешние успехи и в работе, и в личной жизни заставляют душу ликовать, а сердце трепетать от удовольствия. Главное, что ребенок здоров, успешен и любим. Что еще нужно для спокойствия родителя?