Don't read the last page
But I stay when you're lost, and I'm scared
And you're turning away
I want your midnights
Джеймс сидел, опершись спиной на теплый камень камина. Где-то на стене тикали часы, и он мог почти физически ощутить, как уходит, ускользает от него время. Заканчивался еще один год его жизни, и Джеймсу хотелось как-то его осознать-обдумать, вот только в голову совсем ничего не лезло. Он вздохнул, покрутил в руке стакан с остывающим глинтвейном и встал на ноги. Шоколадные кудри зацепились за елку, и один из переливающихся шариков с глухим стуком упал на пол. «Да что ж такое…» Парень поднял игрушку, прицепил на веточку и мягкими шагами пересек гостиную. На другом ее конце по всей стене были развешены фотографии, а на книжной полке нескромно расположился большущий альбом, под завязку забитый всякой всячиной, которую Поттер собирал весь год. Джеймс стянул его с полки и, прижав к груди, утонул вместе с ним в ярко-синем кресле. Ему очень, очень нужно было как-то себя занять в последние часы перед празднованием. Потому что негоже встречать гостей в таком упавшем состоянии – он ведь главный весельчак их большой и шумной кампании, ему категорически противопоказано грустить. Что с ним вообще произошло в этот тихий, снежный день? Вроде бы нужно светиться от счастья – канун Нового Года, рядом переливается красивыми огоньками елка, все готово к празднику, скоро придут все его близкие. Но Джеймсу было неспокойно, неуютно, невесело. И объяснить он себе это ничем не мог – как будто всю его энергию выкачали, отобрали, украли. Он встряхнул головой, пытаясь отогнать назойливые мысли, и открыл альбом. Но, как на зло, откуда-то из середины выпала фотография. Фотография, которая окончательно вывела Джеймса из строя. Он помнил, с каким предвкушением бежал проявлять ту пленку. Несколько месяцев он копил на ней фотографии, не зная, какие из них получились, а какие – нет, и вот вчера вышла последняя – он не сдержался и сфотографировал пейзаж за окном, не зная, что еще придумать. Кто бы видел, как он подпрыгивал от предвкушения, забирая конверт с проявленными фото, и как мчался домой, чтобы скорее их рассмотреть. А теперь одна из них лежала у него в ногах, и он не мог заставить свои руки поднять ее с пола. «Черт… Ну же, Джеймс. Ты поднял елочную игрушку, поднимешь и ее.» Вот только тело отказывалось слушаться, и ему ничего не оставалось, кроме того, чтобы смотреть на фото и ощущать, как сжимается где-то внутри сердце. Джеймсу крупно повезло в жизни – он никогда и никого не терял. Все, кого он любил, до сих пор были рядом. Все, кроме него. Если бы кто-то попросил Джеймса рассказать о человеке на фотографии, он не смог бы вымолвить и слова. Но никто и не спрашивал – потому что никто не знал. Он хранил воспоминания о своей любви глубоко в душе, время от времени навещая этот укромный уголок, и никогда о нем не рассказывал. Потому что больно. Слишком больно. И сердце грозилось захлебнуться слезами каждый раз, так что он прятался, как запуганное животное, и ждал, пока уймется дрожь в пальцах. Никто не знал о нем и Регулусе. Ведь счастье любит тишину, верно? Вот и они были свято в этом уверены, сидя на самом верху Астрономической башни и осторожно соприкасаясь пальцами. Младший Блэк долго противился всякой попытке Джеймса запечатлеть его: - Ну же, любовь моя, всего одна фотография, - в глазах Поттера было столько мольбы, что Регулусу безумно тяжело не предать прямо здесь все свои принципы и убеждения. - Сириус обязательно залезет в твой альбом и найдет ее, и потом нам обоим не будет покоя. - Это пленка, пока я ее не заполню и не проявлю, ее невозможно просмотреть. Регулус тяжело вздыхает, пытаясь скрыть интерес к фотоаппарату в руках Джеймса. В конце концов, даже если его старший брат прознает про них, его можно просто игнорировать. Поэтому Блэк устраивается поудобнее, приглаживает волосы и неуверенно смотрит в объектив. - Если я буду на ней выглядеть, как полный придурок, не показывай ее мне. Поттер улыбается, и по башне эхом разлетается звонкий смешок. - Ни в одной из всех вселенных ты не выглядишь, как придурок, любовь моя. Ты выглядишь как произведение искусства, которое я украл из музея и, как самый настоящий варвар, присвоил себе. Блэк закатывает глаза и усмехается. Столько времени прошло, а он все никак не может привыкнуть в тому, как к нему относится Джеймс. Никак не может привыкнуть к теплу, заботе и, кажется, безграничной любви, которой никогда у него прежде не было. На лице появляется улыбка, и через пару секунд слышится щелчок фотоаппарата. - Ну и как? - Через пару месяцев узнаем, - Поттер гордо улыбается и прячет устройство, предварительно прокрутив пленку на следующий кадр. С тех пор он сделал на него 30 фотографий. И все они были связаны с Регулусом – Блэк перестал возражать, и у Джеймса развязались руки. Иногда Рег щелкал его самого, иногда они предпринимали неловкие попытки сфотографироваться вместе. Словом, это была их личная пленка, наполненная самыми прекрасными воспоминаниями. На полу лежала одна из последних фотографий, сделанных на тот фотоаппарат. Они тогда сидели на берегу реки. Регулус читал очередную книгу, а Джеймс просто сидел и наслаждался видом – сложно сказать, каким именно – рекой или любимым человеком. Это был один из самых ясных дней на памяти Поттера, и рука сама в очередной раз потянулась к фотоаппарату. - Реджи, любовь моя, отвлекись на секунду. Блэк промычал что-то в ответ, и через пару мгновений выглянул из-за плеча. Раздался щелчок, и очередная пленка оказалась заполненной. - Джеймс, она, наверное, размытая получилась, - парень выгнул бровь и с легким недовольством посмотрел на Поттера. - Зато живая и настоящая, - он улыбнулся и, отложив фотоаппарат на траву, подсел ближе к Регулусу, - Люблю тебя. Блэк сморщил нос, улыбнулся и поцеловал Джеймса в щеку. Потом положил голову ему на плечо и обратил взгляд на книгу. - Тебе нужно прочитать эту пьесу. Очень стоящий экземпляр. - Обязательно, - Поттер оперся руками на траву и закрыл глаза, - Но только с твоими пометками. Джеймс с трудом оторвал взгляд от фотографии и перевел его на книжную полку. Среди разноцветных корешков красовался черный переплет с серебряными узорами – сборник пьес Шекспира. А ведь он так и не притронулся к нему - смелости не хватило. Поттер закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов. «Это все в прошлом. Это все лишь в твоих воспоминаниях. Держи себя в руках.» Он вложил все свои моральные силы в то, чтобы поднять наконец в пола несчастную фотографию. Джеймс думал, что вот-вот разрыдается, но глаза были совсем сухие. Ему всегда казалось, что слезы – признак искренних эмоций, а в данном случае – признак искреннего горя, и что их отсутствие означает, что ему недостаточно грустно и больно. Но сейчас, сидя с фотографией, дрожащей в его руках, Джеймс понял, что это совсем не так. Потому что внутри было так больно, будто он потерял его только вчера, и воспоминания накрыли бесконечным потоком. Джеймс вложил фотографию в альбом, закрыл его и вернул на полку. А ведь хотел поднять себе настроение… Он отвернулся от полки и сделал первый шаг прочь от нее, но вдруг почувствовал, что сейчас он готов. Спустя несколько месяцев Поттер наконец понял, что может и хочет сделать это. Джеймс повернулся обратно, мгновенно нашел глазами черный корешок и, немедля больше ни секунды, взял книгу в руки. По телу прошлась мелкая дрожь от осознания, что не так давно он держал ее в руках, оставлял в ней свои заметки, перебирал страницы пальцами. Парень открыл книгу и стал неторопливо ее пролистывать. Тут и там были подчеркнуты слова и целые предложения, чернила струящимися буквами лежали на полях, стрелочки показывали, какая заметка к чему. Сплошь были обведенные в аккуратные овалы выражения, которые, как знал Поттер, очень понравились тогда Блэку. Где-то от количества записей было сложно читать сам текст, и это всегда безумно нравилось Джеймсу – книга становилась личным дневником Регулуса, его исповедью. Поттер совсем забылся, читая отдельные заметки, и спустя время осознал, что перелистнул последнюю страницу. На ней была только одна запись – хотя младший Блэк имел привычку в конце расписывать все, что не успел раньше, а ему всегда оставалось, что сказать. Под текстом аккуратным почерком была выведена единственная фраза.«Hold on to the memories
They will hold on to you
And I will hold on to you»
Перед глазами встала картина того самого дня. Река, переливающиеся кудри Регулуса, чернильное перо в его руке, книга, его теплый и немного отсутствующий взгляд, обращенный словно не на Джеймса, а внутрь себя самого. Блэк читал последнюю страницу. Он все знал уже тогда. Джеймс затаил дыхание, пытаясь совладать с эмоциями. Он все стоял и стоял перед книжной полкой, раз за разом перечитывая сточки. Читал, пока глаза не застелила пелена слез. Он закрыл глаза, закрыл книгу. «Я буду держаться, Реджи» Поттер достал из альбома ту самую фотографию и вложил между корешком и последней страницей. Аккуратно закрыл и положил книгу на полку. Раздался звонок в дверь. Джеймс перевел взгляд на часы – до Нового Года оставалось всего ничего. Он еще раз взглянул на корешок, вытер соленые дорожки слез со щек и впервые за день искренне улыбнулся. - Пора. С другого конца дома раздался еще один нетерпеливый звонок. Джеймс пошел открывать дверь.