"Возвращение принцессы Эйреи было ничем иным как чудом. Неизвестно как выжившая в одиночестве раненая девочка своим появлением обескуражила всех. К концу дня вся Королевская Гавань знала об этом, а на седьмой день вести дошли и до далёкого Севера. В честь возвращения своей дочери королева Алисента приказала устроить семейное торжество и отложить дело о наследовании Дрифтмарка. Ужин прошёл мирно. Семья Таргариенов казалось вновь стала цельной, как в прежние времена. Такого единства между Чёрными и Зелёными не видели уже много лет. Была ли причина в возвращении принцессы или во внезапном улучшении здоровья короля - неизвестно. Спустя два дня, когда проходило слушанье, королю с трудом удалось присутствовать на нём. На удивление всех присутствующих, Веймонд Веларион выдвинул кандидатуру Бейлы Таргариен на роль наследницы лорда Корлиса и Леди Плавникового Трона. Его предложение было поддержано принцессой Рейнис. Предложение Веймонда было встречено Рейнирой резко отрицательно. В определённый момент ситуация обострилась и Веймонд, не сдержавшись, назвал детей Рейниры бастардами. Деймон не колебался и секунду спустя голова Велариона покатилась по полу тронного зала, пока не остановилась у первых мечей Железного трона. Права принца Люцериса Велариона на Дрифтмарк вновь были подтверждены его дедом - королём Визерисом. Принцессу Рейнис кузен публично осмеял." (Из записей мейстера Орвиля)
***
Отвести взгляда от супруги, которую в своих мыслях он считал давно сгинувшей в далёких землях Эссоса, Люцерис отвести не мог. Её лицо, её движения... Всё в ней притягивало взгляд и не давало смотрящему оторваться от неё. Она была мало похожа на ту десятилетнюю девочку, которая неизменно возникала в его мыслях при упоминании её имени. Та девочка из его воспоминаний была больше похожа на несуразного мальчишку: волосы, торчащие в разные стороны, лицо, неизменно покрытое сажей, до жути острые локти и коленки. Кто знал, что эта неуклюжая девчонка вырастет в такую красавицу? Люк считает, что может об этом судить. В конце концов он живёт среди самых красивых женщин Вестеросса. В детстве он видел королеву Алисенту, что в юности считалась редкой красавицей, его матерью была Рейнира - Отрада Королевства и даже годы и многочисленные роды не лишили её этой красоты. Что о Бейле, что о Рейне часто судачили люди, девушки выделялись среди своих сверстниц, как цветущие розы среди уже увядших бутонов. Только вот теперь, в сравнении с Эйреей они сами стали теми увядшими цветками. А Люк стал блеющим идиотом, который ни в зуб ногой, как разговаривать с собственной супругой и теперь только и мог делать, что покрываться холодной испариной, пока эта самая супруга уверенно шла им навстречу. Шла Эйрея, к слову, с грацией танцовщицы и уверенность королевы. Ради всех Богов Старых и Новых, Люк по собственной спальне расхаживал с меньшей уверенностью, чем Эйрея во дворе Замка, где не бывала последние шесть лет. С каждой секундой Эйрея становилась всё ближе, а Люк всё потливее. Любые разумные мысли наотрез отказывались приходить в его голову. - Mandia, kepa, valonqars. Nyke pendagon ao gīmigon issa brōzi, - Люк чувствовал себя абсолютно уничтоженным. Если раньше он считал валирийский Эйреи хорошим, то сейчас он был по-настоящему непревзойдённым. Чёрт, да даже Деймон вероятно не мог говорить с такой скоростью и без акцента. Вероятно, к концу этого дня Люк утопится в собственной ванной от стыда. - Рада видеть, что вы все в добром здравии. До Эссоса, конечно, доходят слухи из Вестеросса, да и торговцы не прочь поболтать, но никогда не знаешь, что правда, а что ложь. Слухи могут быть... дикими. Для той, кто не видел свою семью шесть лет, Эйрея вела себя очень непосредственно. Как будто она не исчезла, оставив после себя страшный переполох, а так, съездила на несколько дней в гости к родственникам из Староместа. Тем временем Люк всё ещё не понимал, как вести себя с ней. По крайней мере, остальная часть его семьи не выкалывала ей глаз по глупейшей из существующих в мире причин. Понадобилось лишь несколько уроков на Драконьем Камне, чтобы до Люка дошло насколько неразумно было с их стороны считать Вхагар украденной. Да, выражение лица Деймона, узнавшего о том, почему дети в ту ночь повылазили из постелей, было неописуемым. Столько эмоций разом, на одном лице ему ещё видеть не доводилось. Последовавший за этим спич в духе "дракон - это вам не цацка на шее" запомнился всем четверым. Бейла ещё несколько недель ходила с красными щеками, а Рейна только и делала, что молчала, да думала о чём-то своём, перебирая чешуйки своего погибшего дракона. Так что Люк чувствовал себя вдвойне неловко. Он даже не пытался открыть рот. Максимум, что он мог сейчас родить - постыдное блеяние, не больше. Удивительно, но молчал даже Деймон, за всё время их знакомства не испытывающий трудностей в разговорах с кем бы то ни было. Джоффри было несколько месяцев, когда случился инцидент на Дрифтмарке, и Эйрея была в его воспоминаниях лишь страшной сказкой. Эйгон и Визерис были слишком малы, чтобы понять что-либо из происходящего. Мать и Джекейрис очевидно находились в не меньшем шоке, чем он сам. - Ты - наша родственница? Почему мы тогда тебя раньше не видели? Этот твой дракон? Где ты его нашла? Мне говорили таких больших драконов больше не существует. И что случилось с твоим глазом? Джоффри, любопытство во плоти, был первым, кто разорвал эту неловкую тишину. Он без капли страха подошёл к Эйрее. К счастью, последний вопрос, кажется, не вызвал злости Эйреи. - Видимо, представиться всё-таки придётся. Да, я твоя тётя, младшая из сестёр твоей матери - Эйрея. Для тебя я буду - muña. И да, это мой дракон. Её зовут Вхагар и она самый большой из существующих драконов, за исключением, возможно, Каннибала. Когда мы исчезли, все, вероятно подумали, что мы мертвы, поэтому ты мало о ней слышал. Если твоя мать разрешит, могу как-нибудь прокатить тебя на ней. Что же до моего глаза, - Эйрея явно смутилась. Да и неудивительно. Джоффри знал, что в его отношениях с принцессой есть проблемы, но никто не говорил ему о последствиях, которыми кончилась их последняя стычка. - Думаю, этот вопрос лучше оставить на потом. Тем более, мне бы очень хотелось увидеть свою мать, братьев и сестру. К тому же, если слухи не врут, за эти годы племянников у меня прибавилось. Боги знают, если моё исчезновение вправило Эйгону мозги, то оно явно того стоило. Последнее она пробурчала себе под нос, явно не желая, чтобы фраза достигла ушей Джоффри. - Мам, можно? Пожалуйста, пожалуста, пожалуйста! - Мы с отцом позже это обсудим, милый, - мать распрямилась, всё ещё держа руку Джоффри. Она сглотнула перед тем, как взглянуть в глаза Эйрее, наконец. - Я рада, что ты вернулась... сестра. И я не могу выразить своей радости, видя то, что ты цела и здорова. Я хотела бы узнать, как... - Я осталась жива? - А я хочу знать, что случилось с седлом и как именно ты на ней летаешь, милая племянница? - вопрос Деймона ошарашил Люка, заставляя его снова поднимать голову вверх, пытаясь углядеть громоздкую конструкцию из кожи, дерева и верёвок, которую всадники Вхагар гордо величали седлом. Как Люк ни щурился, единственным, что он углядел была верёвка, привязывающая крупный мешок к спине драконицы. Люк чувствовал, что мир помаленьку сходит с ума. Люк даже на своём Арраксе не полезет в небо, не привязавшись, а как на такой громадине можно летать не только не привязанным, но и без какого-либо седла... Подобное казалось Люку настощим бредом. - Возможно, стоит обсудить это позже? В конце концов, я думаю и другие захотят услышать, а повторять несколько раз мне не хочется, да и долгая это история. И если я не ошибаюсь, вы не просто так в гости заглянули. Эйрея пошатнулась и ухнула. Сзади в неё врезалась королева Алисента. Выйдя к прибывшим, первым, что она увидела была знакомая улетающая драконица зелёного цвета. Лишняя серебристая макушка с темной лентой глазной повязки заставили сердце королевы биться с немыслимой скоростью. Она должна убедиться, должна узнать правда ли это. Неужели после стольких лет, проведённых в бессмысленных молитвах и поисках, не принёсших ничего кроме разочарования, Семеро смилостивались и вернули её дочь? Королева одним, удивительно сильным для такой маленькой женщины, движением развернула девушку лицом к себе. Эмоции, написанные на её лице то и дело сменяли друг друга. Страх, надежда, робкая радость. Аккуратные пальцы королевы впились в открытые руки Эйрея, ногтями разрывая кожу до крови. Выражение лица самой Эйреи Люк не видел. Помнится, в детстве она была любимицей королевы, да что уж там. Даже Десница короля, Отто Хайтауэр, не мог ни в чём отказать своим внучкам. Помнится, один раз после очередной их шутки Эйрея разозлилась настолько, что не пришла на занятие к мейстеру. Люка, как опоздавшего, отправили за ней. Картина, которую Люк застал в покоях тёти, казалась сюрреалистичной. Эйрея с покрасневшими от слёз глазами укладывала на седую голову Десницы венок из цветов. Сам Отто вместе с Хелейной, сидящей справа от него, кормили какое-то очередное жутковатого вида насекомое. В тот раз Люк мялся у дверей, всё никак не решаясь войти, до тех пор пока к дверям покоев не подошла королева. Перепугавшись, Люк подскочил и передал просьбу мейстера ей. У королевы очевидно больше шансов убедить Эйрею вернуться на урок. Да и сталкиваться с Десницей Люку совсем не хотелось, отец королевы выглядел жутковатым и умудрялся вселять страх без каких-либо усилий. Бывает так глазами зыркнет, что у Люка душа сразу в пятки уходит. - Это ты? Эйрея, Боги... О Семеро... - королева казалось не могла найти слов. Сиплый, дрожащий голос совсем не походил на голос уверенной и мудрой королевы. Это был голос матери, дитя которой чудом избежало жуткой участи. Из глаз королевы градом катились слёзы, а руки дрожали, всё сильнее впиваясь в предплечья дочери. - Тише, мама. Всё хорошо. Я правда здесь. Эйрея склонилась над матерью и аккуратно взяла её руки в свои собственные, прижав к груди. Она тихо что-то шептала на ухо матери, слегка покачиваясь вместе с ней, точно пытаясь успокоить перепуганного ребёнка. Королева в её руках дрожала. Губы её безмолвно шевелились, силясь что-то сказать, но Люк так и не услышал ничего кроме судорожных вздохов и радостного плача. - Может, стоит отвести тебя к мейстеру? Я помню, у мейстера Келлана всегда получались хорошие успокаивающие настойки. Или может ты предпочтёшь отдохнуть? - Нет, нет. Всё хорошо, прекрасно! Мы должны... О, Боги! Твои братья и сестра... Мы должны сказать им. Они будут так счастливы! Мы так долго искали, ждали... Я уж подумала, что слухи правдивы, но ты здесь... Королева говорила и говорила. Теперь слова лились из неё нескончаемым потоком. На её лице, обычно холодном и задумчивом, сияла широкая улыбка. Люку уже доводилось видеть улыбку королевы, но та никогда не достигала её глаз. Тёмные глаза женщины всегда оставались холодными, они не были такими жуткими как прозрачные глаза её отца, но и тёплых чувств в них было не заметить. Лишь в окружении своих детей её можно было увидеть по-настоящему счастливой. - Конечно, но думая тебе стоит уделить немного внимания гостям. В конце концов они тоже часть нашей семьи. Если ты подскажешь куда идти, я сама могу повидаться с ними. Эйрея едва успела договорить, как королева снова взяла ту за руку, нежнее чем прежде, но не менее крепко. Очевидно она всё ещё боялась, что стоит ей отпустить дочь, как та тут же испариться словно призрак. - Не стоит. Мы пойдём все вместе, - Алисента развернулась к ним. - Принцесса Рейнира, принц Деймон. Мы рады вновь видеть Вас в Королевской Гавани, пусть и повод не столь приятен. Король к сожалению слишком болен, чтобы выйти к Вам. Но уверяю, если Вы пожелаете посетить его, я попрошу мейстера сообщить нам, когда он проснётся. - Безусловно, Алисента. Я хотела бы увидеть отца как можно скорее. И мы тоже рады видеть тебя. Надеюсь, эта встреча пройдёт хорошо. И... Поздравляю с возвращением дочери. Глаза королевы, всё ещё влажные от пролитых ею слёз, казалось ещё немного и снова разразятся слезами. - Спасибо, Рейнира, спасибо... - Я тоже рад, но может пойдём. Эйгон и Визерис уже час, как должны спать. А я горю желанием, посмотреть, как выросли мои племянники. А мы стоим тут, как истуканы. Мм? Деймона встреча матери и дочери очевидно не тронула и тот просто пытался избавится от неприятного ему общества, Люк точно знал. Что Эйгон, что Визерис редко соблюдали свой режим дня, хоть мать и билась над этим всё время. Непоседы засыпали только тогда, когда сами того хотели. А об Эйгоне, Дейроне и Хелейне отчим и вовсе не вспоминал. Их жизнь на Драконьем Камне казалось совсем иной. Мать будто пыталась избавиться от всего связанного с их жизнью в Королевской Гавани. Имена королевы и её детей упоминались едва ли раз в полгода, имя короля Люк слышал чуть чаще, но для человека, который был его дедом, этого всё же было мало. От мыслей и воспоминаний Люка отвлёк тычок локтем в бок от Джейса. Люк в недоумении поднял глаза на брата. - За что?! - Предложи ей руку. - Кому? - Принцессе, кому ещё?! Вроде она твоя жена. Или я чего-то о Вас с королевой не знаю? Люк похолодел. Что он должен сделать?! Как же нелепо они будут выглядеть! Эйрея всё ещё была выше его. Подойди Люк к ней вплотную, уткнулся бы прямиков в вырез её верхней одежды. И это не говоря о том, что произошло при их последней встрече! Как же неловко это будет! Да Люк лучше спрыгнет со спины Арракса на острые скалы, чем подойдёт к ней с таким предложением. Тем более, судя по тому, что Люк видел, помощь понадобиться скорее ему, чем Эйрее. Ноги грозились предать его в любой момент. - Мы не виделись шесть лет. А в нашу последнюю встречу я выколол ей глаз, если ты забыл! - Кхм-кхм, - мать кажется заметила их заминку и услышала часть спора. Люк в надежде перевёл взгляд на мать. Уж она-то должна спасти его от неминуемого позора, на который его с упрямством осла подталкивал Джейс. - Во-первых, не стойте на месте. Во-вторых, - мать тяжело вздохнула и подняла глаза к небу, словно сказанное давалось ей тяжело. Надежда Люка трещала по швам. - Джейс прав. Не стоит пренебрегать своей супругой. Эйрея жива и Верховный Септон вряд ли позволит вам расторгнуть брак. Не стоит враждовать с ней. Попытайся наладить отношения, в детстве вы вроде неплохо ладили. Надежды Люка рухнули, как древние талмуды с верхних полок библиотеки Драконьего Камня. "Неплохо ладили". Преувеличение века! Понадобилось некоторое время, но до Люка всё же дошло, что их с Джейсом поведение в детстве было далеко от совершенства. Эйрея любыми средствами пыталась влиться в их компанию: тренировалась с мечами, несмотря на недовольство матери и шепотки девиц при дворе, помогала с любым заданием, которое им давали мейстеры, таскала для них любые вкусности с кухни, потому что поварам больше нравилась вежливая девочка, чем беспокойные мальчишки. В то же время всё, что делали Эйгон, Джейс и Люк, это брали от неё, что хотели, а потом использовали, чтобы выплеснуть все негативные эмоции. Может, Эйгон и начал всё это, но ни Джейс, ни Люк никогда не задавались вопросом, почему Эйрее никогда не нравились их игры. Всё началось с того, что Люк попытался попытался с помощью Арракса поджечь подол платья Рейны, как они когда-то делали с Эйреей. Арракс был ещё совсем детёнышем, едва ли больше крупной собаки. Его пламя не должно было быть сильным, а Таргариены, как ему говорили, огня не боятся. Влетело им с Джейсом сильно. Пламя Арракса сожгло подол платья и оставило неприятные ожоги на лодыжках Рейны. Бейла отбила им конечности своим деревянным мечом, а Деймон и мама запретили подходить к драконам в ближайшие три месяца, назначив их ответственными за самую неприятную работу - уборку драконьего навоза. Когда стало известно почему они это сделали и кто был первой жертвой их шалостей, то родители на удивление отнеслись с пониманием. Нет, лекцию им конечно прочитали и в случае, если они решат повторить свои забавы, обещали устроить близкое знакомство с розгой (в чём Люк очень сомневался). Другое дело Бейла и Рейна. Если первая просто колотила их, что есть мочи, то вторая попросту отказалась с ними общаться, кажется шутка с Розовым Ужасом задела Рейну не меньше, чем саму Эйрею. На вымаливание прощения ушло больше недели, но в конечном итоге всё кажется наладилось. А Люк сто раз проклял себя за детский идиотизм и клялся, что если тётя вернётся, умрёт, но вину искупит. И вот Эйрея здесь, и даже не кажется особо обиженной на его детские выходки и за выколотый глаз не злится. А Люк только и делает, что стоит в сторонке, да делает вид, что его тут нет. Хорош будущий Лорд Приливов, ничего не скажешь! - Давай, брат! Не придушит же она тебя. Люк тяжело вздохнул и, распрямив плечи, поспешил догонять королеву с дочерью. Джейс же подал руку матери и тоже пошёл вслед за ними. Деймон уже был впереди, сопровождая фрейлин жены, держащих Эйгона и Визериса, и Рейну. К счастью они не говорили достаточно долго, чтобы Алисента с Эйреей успели уйти далеко. - Тётушка, я хотел... - единственный глаз Эйреи тут же устремил свой взор на него. Люк чувствовал, как жалкие крохи храбрости, пробуждённые речью матери и обещаниями, данными себе в детстве, улетучиваются. - Я имел ввиду... Возможно, я мог бы проводить Вас... Он неловко протянул руку. Королева одними глазами кидала в него кинжалы. Эйрея безмолвно смотрела на него. Сзади послышался тихий смешок Деймона. Люк малодушно желал провалиться под землю и не испытывать всего этого стыда. Щёки горели от прилившей к ним крови. Боги, он должно быть сейчас выглядит точь-в-точь как спелые помидоры! Когда Люк уже готовился с позором сбегать в глубины Красного Замка или прятаться за мамой с Джейсом, Эйрея засмеялась. В их детстве Люку редко удавалось услышать искренний смех от Эйреи. Это был на редкость приятный звук. Как будто множество крохотных кристалликов бьются друг о друга. Её губы растянулись в улыбке, на щеках появился мягкий румянец, а кончики клыков царапали нижнюю губу. Живой глаз казалось засверкал, как аметист, на который упал лучик солнца. - Конечно можно, Люцерис. Она аккуратно убрала руку матери со своей, напоследок ласково сжав ту, и подошла к Люку. Когда Эйрея вложила свою ладонь в его, брови Люка взлетели вверх. Люку доводилось трогать ладони знатных дам. Мягкие и нежные, они совсем не походили на руки Эйреи. Вся ладонь и пальцы были в мозолях, как у него или Джейса, будто девушка нередко пользовалась мечом, вместо привычной дама иглы. А ещё она была ужасно тёплой, почти горячей. - Пойдём, а то все без нас уйдут. Ага, как же. Королева и с места не сдвинулась, пока не убедилась в том, что Эйрея готова следовать за ней, а вместе с ней вынуждены были остановиться и все остальные. Люк сглотнул и пошёл вперёд к королеве. Эйрея двинулась за ним, стараясь делать шаги поменьше. Её бесконечно длинные ноги помогали ей двигаться намного быстрей Люка. Это будут самые неловкие несколько дней в его жизни.***
Дейрон почти не помнил Королевской Гавани, брата, сестёр, да даже родной матери. Он был отправлен в Старомест, когда ему едва минуло три года, всего за пять лет до главной трагедии в их жизнях. Привыкать к жизни в столице было и трудно, и легко одновременно. Мать любила его с самого начала, Хелейна была добра ко всему как живому, так и не очень, а дед был как обычно удовлетворён его поведением и достижениями. Эйгон... Очевидно исчезновение сестры сильно его изменило. Мрачная тень, буквально сросшаяся со своим драконом, мало походила на того вечно пьяного болвана, которого дед дни напролёт костерил в Староместе. Но в то же время, Королевская Гавань казалось душила его. Старомест, расположенный у самого берега Шёпотного залива, обладал тёплым климатом, но вечные ветерки приносили им прохладу вод. В Королевской Гавани, что стояла близ устья Черноводной, не было ничего подобного. В большей части столицы воняло дерьмом, запахом сотни немытых тел и нередко засохшей крови. В Староместе стоял запах солёных вод, пыльных книг и свеч, которые жгли во всех септах города. Рыцари и оруженосцы с пренебрежением относились к принцу, который пусть и умел управляться с оружием, но всегда отдавал предпочтение книгам. Вечные увещевания деда о важности знаний и превосходстве ума над физической силой не прошли даром. Да и сам Старомест был настоящим центром знаний и науки всего Вестеросса. Но менее обидно от этого не становилось. Эйгон, к примеру, тоже не был великим воином, несмотря на то, что его обучением занимался командир Королевской Гвардии. Неужели упомянутые дедом пьянки и попытки залезть служанкам под юбку каким-то образом делают его лучше и достойнее Дейрона? В таком случае Дейрон предпочтёт задавить их силой, которую он непременно будет развивать вместе с умом. В общем, привыкать к Королевской Гавани было трудно. Отдельным разговором были разногласия между королевой и принцессой. Часть лордов, всё ещё преданная принцессе, смотрела на Дейрона и его семью так будто они были грязью на их ботинках. К счастью они никогда надолго не задерживались. Позже стало легче. Сир Кристон Коль оказался лучшим учителем, чем лорд Ормунд Хайтауэр. Не то чтобы лорд Ормунд был плох, но он просто не дотягивал до того уровня, на котором владел своим мечом сир Кристон. И это не вспоминая о тех случаях, когда Командующий брался за свой любимый моргенштерн. В такие моменты Дейрон понимал, почему Сир Кристон считался одним из лучших рыцарей, которых когда-либо знал Вестеросс. К тому же он, казалось, питал некую симпатию к Дейрону, его матери и брату с сёстрами, впрочем он был присяжным щитом королевы. Сложнее всего было справиться с чувством будто он пытается втиснуться на место его бедной пропавшей сестры Эйреи. Он знал, что только после её исчезновения и безобразной истерики матери отец дал добро на его переезд из Староместа в Королевскую Гавань. Но возможно он просто себя накручивал. Очевидно, он был самым простым из них троих. Эйгон был глуп и пренебрежителен, по крайней мере раньше, сейчас он был груб и мрачен. А Хелейна несмотря на всю свою доброту существовала в своём отдельном мире, где было не так уж много места для Алисенты. Было физически больно наблюдать, как Хелейна раз за разом отталкивает руки матери. Алисента выражала свою любовь прикосновениями. Проявлений любви Эйгона Дейрону ещё видеть не доводилось. А для Хелейны любовь - это позволить Алисенте сидеть в нескольких дюймах от неё и с тоской наблюдать, как дочь увлечена очередным созданием со слишком большим количеством ног. И Дейрон, буквально липнущий к рукам, отчаянно жаждущий материнской любви, стал для Алисенты ближе других. Всё что Дейрон знал о сестре - редкие упоминания от матери и слова мейстеров. Она была тихой. Она любила книги. Она всегда пыталась стать частью компании старшего брата и племянников. Она была увлечена историей Древней Валирии. Она была помешана на драконах. Она была любимицей матери. Они и правда похожи. Годы шли. Даже если в самом начале он и был заменой Эйреи, то сейчас он знал, что глядя на него мать видит своего младшего сына, а не кривой и косой призрак пропавшей дочери. Эйгон понемногу начал выбираться из своей скорлупы. Он всё ещё пил и их с Хелейной брак оставлял желать лучшего. Он всё ещё был лучше родительского. У Эйгона и Хелейны не было любви, но было понимание. У Алисенты и Визериса не было ни того, ни другого. Джейхейрис, Джейхейра и Мейлор были ангелами во плоти. Рождение детей казалось сделало Хелейну более мягкой и терпимой к прикосновениям. Иногда Дейрону удавалось поймать момент, когда мать сидела, обхватив дочь за плечи, а у них на коленях умостились дети. Проклятое Пекло, иногда ему самому удавалось легонько приобнять сестру. Дед всё ещё оставался дедом - суровым человеческим воплощение староместского маяка, который вблизи Хелейны становился мягче того забавно дрыгающегося десерта. Ему даже удалось заставить Эйгона по-настоящему взяться за учёбу. В то же время он планировал благотворительные акции и прочие способы сделать внука настоящим наследником престола в глазах простого народа и лордов. Дейрон знал, что их постоянные поиски сестры способствовали появлению симпатий у людей. А ещё Дейрон знал, что Вхагар, которую оседлала сестра, тоже немалое преимущество и весомый аргумент для многих при выборе стороны. И только одна вещь совсем не изменилась. Отсутствие в его жизни отца. Что раньше, когда они жили за сотни миль друг от друга. Что когда он только переехал и отец был относительно здоров. Что сейчас, когда он проводил большую часть времени лежал в постели, опьянённый маковым молоком. Сиру Кристону удалось немного заполнить эту гложущую пустоту, но боль заглохла лишь немного. И всё лишь потому что они вылезли из утробы Алисенты Хайтауэр, а не Эйммы Аррен. Иногда Дейрон подолгу размышлял случилось бы всё то же самое, если бы Визерис их любил. Из них четверых только двое удостоились драконьих яиц. Эйгон получил своё ещё до рождения. Он был первым живым сыном Визериса, забавной новой игрушкой короля. До тех пор пока Визерис мог притворяться, что Эйгон - это Бейлон, Эйгон был любим. Но совсем скоро лицо Эйгона приобрело андальские черты материнского лица и вся та немногая любовь короля испарилась без остатка. Хелейна, рождённая второй, никогда не просила о своём собственном яйце, а Визерис и не заморачивался. Не просила она и о шансе оседлать одного из детёнышей дракона, что водились на Драконьем Камне. Просто в один из дней Пламенная Мечта приземлилась на поляне, где принцесса искала очередного жучка и ждала, пока девочка не подойдёт к ней. Следующее, что помнят стражники: малышка Хелейна гладит драконницу по морде, а зверь ласково урчит, создавая пугающую пародию на домашнего кота. Так говорили ему. Сказка, вот что это было. Насколько красивой она была, настолько же лживой она оказалась. Пламенную Мечту Хелейна заполучила тайком под покровом ночи. Эйрея сама нашла своё яйцо. Неправильной формы, тускло-синее с прожилками цвета протухшего мяса, оно валялось в куче камней и покорёженных старых украшений, сваленных в одном из секретных ходов Красного Замка. Оно было некрасивым и мейстеры как один говорили, что шансов проклюнутся у него крайне мало. Но Эйрея верила. Яйцо лежало в камине в её комнате несколько месяцев, пока Визерис не сказал о том, что со дня на день Дейрон будет отправлен в Старомест. Эйрея понимала, что шансов заполучить дракона или яйцо после отбытия у Дейрона станет меньше. Мать говорила, что Эйрея проплакала целый день но яйцо - главную свою драгоценность отправила вместе с Дейроном, а потом проплакала ещё целую неделю. Дейрон был до безумия благодарен своей сестре. Тессарион, его красавица, рождённая из столь уродливого яйца, была необходима ему как все те внутренности, что заставляют его тело работать. Он не мог представить свою жизнь без неё. И его ненависть к племянникам была ожидаемой. Он так не разу их не увидел, но надеялся однажды сойтись с ними в бою и как следует поколотить наглых засранцев. Он помнит тот момент, когда Эйгон сознался, что принимал в издевательствах участие. Дейрон разбил брату губу, сломал нос и пару пальцев. И кажется даже вырвал приличный клок волос. Эйгон даже особо не сопротивлялся, кажется даже получая какое-то извращённое удовольствие от своего наказания. Остановила его рука Хелейны на его окровавленном кулаке. Бить дальше он не решался, не хотел задеть Хелейну. Она помогла ему подняться, а потом мягко, потыкав носком туфли в бок Эйгона, призвала встать и другого брата. вместе они отправились в башню мейстера под предводительством Хелейны. На всём пути она что-то бормотала себе под нос, но Дейрон, в голове которого всё ещё набатом била ярость, уловил только слова о драконах, нитях и парочку других странностей. Мейстеры ужаснулись. Мать огорчилась. Хелейна вновь стала самим спокойствием. На брата Дейрон обижался ещё пару недель. Только когда пьяный Эйгон, рыдая и икая, приполз к его кровати с извинениями и объяснениями, Дейрон прекратил дуться. Жизнь казалось бы более менее наладилась, когда Корлиса Велариона свалила болезнь, а его подал дело о пересмотре наследования Дрифтмарка. Не то чтобы Дейрон был против, если бастарда спихнут с трона, на который у него прав столько же сколько и у самого Дейрона. Нет, вовсе нет. Но только это значило, что мальчишка придёт в Красный Замок. А если мальчик и правда такой ведомый мямля, каким его описывал Эйгон в моменты сильнейшего опьянения, то его мать и отчим прибудут вместе с ним. Возможность того, что сводная сестра оставит остальных своих детей на острове, была настолько маловероятной, что вызывала только смех. У Дейрона не было никакого желания лицезреть всю эту семейку. Именно поэтому в тот день, когда Рейнира собиралась высадиться в столице, Дейрон и Эйгон с самого утра колотили манекены и всех желающих скрестить с ними мечи на ристалище. Солнце уже было в зените, а значит сестрица со своей семьёй должны были прибыть в замок. - Дейрон. Эйгон. Дейрон с отчаянием опустил меч, видя как Эйгон делает то же самое. Ну неужели это было так необходимо?! Мать явно решила организовать встречу двух семей раньше запланированного. Дейрон развернулся и начал разглядывать людей перед собой, стараясь придать лицу приличное выражение. Вот Рейнира в какой-то хламиде непонятного цвета. На Драконьем Камне что совсем нет портных? Рядом с ней Деймон - единственный из всех одетый соответственно своему положению. У каждого на руках по среброволосому ребёнку - младшие его племянники. Самый высокий из детей - видимо Джейкейрис. Прямые каштановые волосы, сломанный нос, тёмные волосы и омерзительная осанка. Следующий - карапуз, цепляющийся за его руку - очевидно Джоффри. Средний по росту, курчавый мальчишка стоял прямо за матерью, вцепившись в руку красавицы - девчонки чуть младше Хелейны. Кто это ещё такая и какого пекла Люцерис смеет идти с ней так по-идиотски улыбаясь, когда Септон не раз утверждал, что он всё ещё считается мужем его сестры?! Девчонка была высокой, выше его не меньше чем на полголовы, а то и больше. Валирийка или лисенийка. Её длинные волосы, сверкающие на солнце жидким серебром говорили об этом так же явно, как и его собственные. Разве что одета была очень странно. На ногах штаны из грубой ткани и юбка из неё же с двумя разрезами и крепкие сапоги до колена. Сверху - кусок кожи какого-то животного, держащийся на двух плетённых лямках и не прикрывающий ни ключиц, ни рук, ни даже живота. Где только сестра откопала это чудо? Бастардка Деймона со времён Войны на Ступенях? Неужели не смогли найти девочке одежду, за которую её вся Королевская Гавань не окрестит дикой шлюхой? И что они будут с ней делать? Опять попытаются принудить Септона к признанию Эйреи мёртвой и расторжению их с Люцерисом брака, чтобы женить на ней? И хотя мысль о браке между двумя бастардами вызывало у Дейрона дикое желание расхохотаться, за подобное неуважение к его сестре их всех хотелось придушить. Да и если бы удалось сломать Септона, то бастарду скорее сосватали бы одну из дочурок Лейны. И Веларионов подмаслить, и возможность увеличить вероятность рождения ребёнка с нужными внешними чертами. - Брат, лицо, - Эйгон подошёл к нему и легонько дотронулся до руки, которая сжала рукоять меча так крепко, что костяшки побелели. - Её глаз. Посмотри на её лицо. Дейрон вопросительно поднял обе брови. И что такого особенного в её лице, что Эйгон начал походить на религиозного фанатика, увидевшего всех Семерых вживую. По его скромному мнению одежда девицы должна вызвать больше вопросов. Дейрон снова перевёл взгляд на девчонку, которая как оказалось мягко ему улыбалась. У девчонки был один глаз. Один-единственный грёбанный глаз. Красивый глаз. Цвета пурпурного сердца. Так называли этот цвет дамы при дворе у портних. Лишь месяц назад партия лучшего шёлка, привезённого из Ий-Ти светлоглазыми торговцами с шапочками с обезьяними хвостами, была куплена матерью для Хелейны. Теперь в её гардеробе было прекрасное платье из шёлка цвета пурпурного сердца. Цвета единственного глаза девушки перед ним. Девушки, чей второй глаз, левый глаз, был закрыт повязкой из такой же грубой тёмной ткани, как та из которой была сделана верхняя часть её одежды. Девушки, которая выглядела старше него самого, но явно была младше Хелейны. Девушки, что шла под руку с Люцерисом Веларионом. Бастардом, который и по сей день оставался мужем его сестры. Девушки, чью руку отчаянно крепко, как последнюю надежду в этом мире, сжимали руки его матери. Алисента любила прикосновения. Но прикосновения лишь от тех, кого она любила. И руку этой девушки она сжимала так, как в детстве после кошмаров сжимала маленькую ручонку тогда ещё восьмилетнего Дейрона. Дейрон не до конца осознавал, что он делает. Он подходил к ним, так будто был во сне. Меч выпал из руки на полпути. Эйгон, двинувшийся следом за братом, бросил своё собственное оружие там же. Они шли до тех пор пока не оказались в на расстоянии в пару ладоней от женщины, девушки и мальчика. - Дейрон, Эйгон... - голос у матери сорвался. Лицо было мокрым от пролитых ранее слёз. Глаза красными и опухшими. На одной из рук кожа вокруг среднего и указательного пальцев была содрана. Уголки губ растянулись в искренней улыбке, когда она снова заговорила. - Это Эйрея. Девушка, Эйрея, болван ты эдакий, отцепила липкие пальцы мальчишки от своей руки и вышла к ним вперёд. - Я могу представить, как это выглядит для вас. Но поверьте здесь нет никакого обмана. Я и впрямь ваша сестра. Боги были милостливы ко мне и я смогла не только выжить, но и вернуться к своей семье спустя столько лет. У Эйреи был мягкий, но твёрдый голос. Интонация была похожа на мать, которая пытается объяснить что-то своим детям. Только голос у сестры был чуточку ниже, чем у матери. - За что Эйрея подкинула в мою постель трёх сороконожек? - Эйгон! Дейрон не совсем понимал, чего хочет брат. Он всё ещё пытался уложить в голове тот факт, что сестру он увидит не после смерти призраком маленькой девочки, а живой и взрослой девушкой. - Что? Если она и правда та, за кого себя выдаёт, то ей не составит труда ответить на мой вопрос. Моя сестра - умная и творческая девушка. Она никогда не повторялась в своих наказаниях. - Эйгон, что ты несёшь? Твоя сестра вернулась и ты тут же обвиняешь её во лжи? - казалось ещё немного и мать сорвётся на крик. - Не стоит беспокоиться. Его подозрения обоснованы. Я была бы удивлена не проверь меня хоть кто-то, - она легонько огладила дрожащие руки матери и шагнула в сторону Эйгон. Тот явно старался не отшатнуться. - Я взяла у отца фигурку Серого Призрака с его модели Древней Валирии. Ты подумал, что я тайком стащила её и подговорил Джекейриса и Люцериса испортить её красками для лица матери. Когда я вернулась, крылья Серого Призрака были красными, а тело темно-синим. Его хвост был обсыпан золотыми блёстками, а один рог отколот и валялся рядом. После этого отец запретил мне даже подходить к той комнате, где стояла модель и наложил запрет на посещение с вами драконов на следующий месяц. Всё, что она сказала, было правдой. Эту историю ему рассказал сам Эйгон в ту первую ночь откровений, когда пьяный брат приполз вымаливать прощение. Его сестра была жива. Его сестра, которая отдала ему своё драконье яйцо, несмотря на то что сама желала этого больше чего-либо, была здесь. Его сестра, которую они втроём искали годами, стояла здесь и всё, что их разделяло - пара дюймов, неверие Дейрона и непонятное окоченение всего его тела. В конечном итоге Дейрон не может сказать, кто двинулся первым. Он, Эйрея или Эйгон. Сейчас они все стоят на ристалище Красного Замка, сжимая друг друга в объятиях и обливаясь горючими слезами трое детей короля. Дейрона не волновал ни презрительный смешок Деймона, ни недовольно скривившееся личико второго бастарда, ни шепотки рыцарей, оруженосцев, слуг и знатных особ, которые только сейчас прорвали тот странный пузырь тишины, который окружал их с того момента, как Дейрон увидел вернувшуюся сестру. Дейрон открыл глаза и сморгнул слёзы, повинуясь странному чувству. Он поднял взгляд на окна башни, в которой каждый день играла Хелейна с детьми. В зарешёченном окне виднелись четыре светловолосые головы. Дейрон не мог видеть, но был уверен сестра и племянники улыбались. Тело второй сестры в его руках было аномально горячим. Таким же горячим как бок Тессарион, к которому он любил прижиматься, читаю очередную заинтересовавшую его книгу. - Я рада видеть тебя, старший брат, и тебя, маленький братец, - голос сестры лился в уши, как мёд, сладкий и соблазнительный. - Теперь у нас будет много времени, чтобы узнать друг друга. Надеюсь теперь мне удастся полетать со всеми сами. Я, вы и Хелейна, каждый на своём драконе в небе. Это было моей мечтой с тех пор, как я осознала, кто мы такие и как прекрасен может быть полёт. Особенно когда рядом те, кто нам дорог. Дейрон уже знал, что это будет прекрасно. Он уже летал с братом и сестрой. Однажды Хелейне удалось уговорить мать и они вчетвером пролетели над Черноводной. В другой раз Мейлор был на руках Хелейны, Джейхейрис с Эйгоном на Солнечном Огне и Джейхейра, пытающаяся управлять Тессарион вместо хохочущего Дейрона. Один раз Дейрону удалось затащить на спину своей драгоценной драконницы деда. Они обязательно полетают. Сразу после того, как они увидятся с Хелейной и детьми поближе. Сестра чувствовалась в его руках как дом. Как семья.