Как перевоспитать Чонгука? Пособие

      Время в Лоулань тянется медленно, жизнь в столице кипит, а на границе просто тлеет, неспешно и достаточно скучно. В безликой пустыне не было почти никаких занятий, здесь не выращивали овощи, оазис был небольшим, воды мало для полива, да и что смогло бы вырасти? Еду доставляли из ближайшего Дуньхуана, подконтрольного также принцу Тэхену, Хоутань находился во владении Наследного принца и тот отказывался помогать армии, ведь «распоряжения об этом Императора не было». Тэхен не унывал и нашёл для снабжения войск и города других поставщиков, правда, вынужденный из-за этого платить торговцам из своего кармана. Однако для младшего Кима это было даже плюсом: у него были обширные связи по всей Лян, торговцы путешествуют везде и перевозят товары от морей до пустынных земель как Лоулань, пусть отец Чонгука контролирует торговую гильдию столицы, а такие мелкие торговцы в его ведение не находятся, потому как в Лян считаются контрабандистами. Тэхен не брезговал такими связями, он сам был нелюбимым сыном, поэтому принимал любые меры, чтобы выжить.       В Лоулань зато разводили скот, в основном баранов и лошадей, из-за этого в армии всегда было много мяса, солдаты ходили сытые и довольные, а вот Чонгук скучал от отсутствия кофе, разнообразных снеков, шоколада, здесь были сладости, повар специально для капризного господина готовил изысканные блюда, но Чонгук просто по-человечески хотел взять пачку чипсов, включить какой-нибудь фильм и сидеть критиковать его все полтора часа. Хотя насчёт критики у Чонгука последнее время всё было не сладко.       С того эпизода в павильоне Тэхена Чон с ним больше не разговаривал, не было надобности, да и говорить им было не о чем. Чонгук к тому же дико дулся из-за слов Кима, потому что они были истиной, и ничто так больно не задевает, как пресловутая правда.       Раньше Чонгуку нормально жилось, несмотря на то, что у него были хейтеры, которые поливали парня грязью и пытались вразумить, доказать, что он не прав, смешивая каждую работу с грязью. Чону на всех недовольных было наплевать, какими бы ядовитыми словами в него не кидались, а всё пролетало мимо него. Тэхен не оскорблял, говорил рассудительно, мудро, с весом опыта, которого никогда не будет у Чонгука. Он говорил правду, буквально вбил её гвоздями в гроб похороненной божественности Чона.       И парень злился из-за этого на Тэхена, злился за правду и одновременно понимал, что принц был прав, из-за этого бесился только больше.       Что может смыслить в литературе вояка? Ким с детства в Лоулань торчит, ничего в этом не понимает! И словно желая себе доказать, что у Тэхена нет вкуса в литературе, Чонгук отправляется в библиотеку и находит ту самую книгу, которую ему когда-то порекомендовали почитать.       Чон настроен скептически к произведению и уже готовится его раскритиковать с первых строк:       «Впервые я встретил его в гранатовом саду. Это был самый знойный день лета, когда солнце уничтожает своими лучами утреннюю росу, птицы, утомлённые жаркой погодой, прячутся в густой кроне деревьев и ветер не шевелит пожелтевшую траву.       Впервые я встретил его в гранатовом саду. Он весело гулял среди густых зарослей лавандовых полей. Брошенные на произвол судьбы цветы никого не интересовали, сорняки ползли по земле, мешая ходить, их лишь топтали. А он весело прыгал меж цветов, искренне любуясь их поистине чудесной красотой.       Впервые я встретил его в гранатовом саду. Он был свободным, счастливым, напевал под нос незнакомую весёлую песню и отчаянно притягивал к себе моё внимание.       Но я так к нему и не подошёл. Брошенная в грязь цапля с отрезанными крыльями — кому я был нужен? Солнце больно напекало голову, зло кусало кожу, я смотрел на весёлую синицу, прыгающую по саду, и понимал, что изуродованная цапля никогда не сможет встретиться с этой простой, но такой необычной птицей. Синица была недосягаема для меня.       Такая маленькая и непримечательная птица стала объектом моего бесконечного существования, пока под пламенными лучами солнца я тонул в болоте, отчаянно взмахивая отрезанными крыльями».       Чонгук закрывает книгу и просто смотрит в пустоту. Он знает, что под солнцем подразумевается Император, что синица образ свободы, а цапля образ благополучия, весны и процветания, а также это знак Тэхена, это родовой герб его покойной матери.       В этой короткой истории маленький нелюбимый сын, тонущий в ненависти окружающих, в их желании избавиться от неповинного ребёнка, наблюдает за счастливым сыном крестьянки, синица как олицетворение надежды, любви и юности, она счастлива просто хорошей погоде и милости Императора, который позволял народу жить в достатке. И на фоне маленькой синицы, цапля, величественная птица с отрезанными крыльями, выброшенная в болото. Даже великие падут, когда их собственные родители отрезают им крылья, даже малые воспрянут духом, когда на небе светит солнце, а дома ждёт кусок хлеба и тёплые объятия родителей.       *****       Чонгук молчит о том, что прочитал книгу, он молчит о том, что впервые ему хочется перечитать произведение и ему даже хочется назвать это произведением. Он готов был в своей голове объяснить это тем, что: «Раньше писали лучше и воздух был лучше!», но что-то подсказывало Чонгуку, что эту книгу, этот рассказ написал не какой-то там известный писатель, его автором был Тэхен, он описал свою жизнь на границе, свои мысли и чувства. И впервые подобное тронуло Чона, что ему совершенно не понравилось, и он ходил смурной, отчаянно не желая принимать тот факт, что всю жизнь он занимался разрушением вот таких фантазий о лучшей жизни. Было приятнее считать себя правым, но что-то продолжало противно копошиться в груди.       Чонгук откладывает в сторону очередную бездарно написанную книгу и заваливается на кушетку, глядя сквозь открытую в павильон дверь на ясное голубое небо. В пустыне однообразно и скучно, Чонгук здесь точно стухнет, может, уговорить Ли Ни в город выбраться? Но не успевает Чон позвать слугу, как к нему, чуть ли не сдувая парня с кушетки, влетают трое духов ветра, розовощёкие, весёлые и явно промышляющие какой-то шалостью.       Чимин переворачивается в воздухе вниз головой и облетает так всего Чонгука, разглядывая его со всех сторон. Чон был в норме, рана на затылке зажила быстро, царапины на теле так вообще было не видно, разве что ладонь оставалась перемотана.       — Ох, — Пак нагло плюхается Чонгуку в ноги, — я думал, ты тут уже плесенью покрылся.       Чон фыркает и вытаскивает ноги из-под парня.       — В отличие от тебя, я цвету и пахну, а ты уже седеешь, мало двигаешься, вот ожиреешь и летать не сможешь.       — Эй! — возмущается Чимин, забавно подпрыгивая в воздух. — Я сама изящность! Скажи ему, Юнги.       Но Юнги с Джином бессовестно у Чонгука на глазах осматривали его покои, копались в вещах и вели себя как типичные духи, не знакомые с правилами приличия.       — Да, — усмехается Мин, разглядывая тот самый бонсай, который возродил Автор, — твоей красотой сдвигать реки и горы.       Джин нехорошо хихикает и добавляет, скалясь:       — В страхе разбегутся!       И парни начинают ржать как стая гиен над возмущающимся Чимином, даже Чонгук не сдерживает смеха. Эти духи ветра всё ещё были долботрясами, но с ними действительно было весело. Ну подрался Чонгук с Чимином, с кем не бывает?       — Вы просто злобные карлики! — дуется Пак, вокруг которого воздух начинает закручиваться.       — Ой, кто бы говорил, Полторашка, — криво улыбается Юнги, — тебе почти семь тысяч лет, но ты никак не вырастишь.       Чонгук удивлённо округляет глаза, переставая смеяться, и спрашивает:       — Семь тысяч?       Чимин тут же забывает про обиду, ему лишь бы языком почесать:       — Мы духи ветра живём вечно, когда хотим, принимает форму людей, когда нет, то просто плывем по миру. Хотя в форме людей интереснее.       — Да, у людей есть столько всего, — подхватывает Джин, вертясь перед бронзовым зеркалом и рассматривая себя со всех сторон.       — Вот «чувства», — приводит пример Чимин, хмуря брови, — никогда его не видел, но Тэхен обещал, что мы скоро встретимся. Интересно откуда это «чувство»? Ему далеко ехать?       Видимо, да, и прибудет оно не скоро.       Чонгук игнорирует вопрос Пака, вместо этого задавая свой:       — И что, в этом мире есть духи всех стихий?       В новелле этот мир был хоть и магическим, но несколько другим. В новелле уклон шёл на совершенствование, здесь же уже и Тэхен, и прежний Чонгук свою программу обучения прошли, Чон вон и сам мог колдовать, призывая всяких демонов, которые хотели его сожрать. Но парню было интересно узнать именно о строении всего мира, какие здесь обитают магические животные, какой силы? Боги и демоны вместе? Или только демоны? В конечном итоге ему жить в этом мире и лучше его узнать получше.       — Конечно, — кивает Юнги, подлетая ближе к Чонгуку и усаживаясь прямо в воздухе в позу лотоса, — раньше люди даже поклонялись нам, духам, сейчас уже нет, но сил нас это не лишает, мы правим погодой, природой, циклом жизни-смерти, хотя это прерогатива демонов.       Так, ну это понятно, если брать в расклад жизнь древних народов, то всё очень даже сходилось. По легендам всем миром правили духи, они следили за всеми сферами жизни людей, происходили сами от слияния природы с магией, совершенствовались, как эти трое, и могли принимать человеческое обличие. За определённые заслуги и достижения уровня просвещения духи могли вознестись на небеса и стать богами — такие легенды Чонгук читал не только в новеллах, но в учебниках по истории древних народов, которые свято верили в такие небылицы. И вот Чон сам стал свидетелем подобного, более того он самолично демона призвал, этот мир магический и многое из того, что «невозможно», здесь было нормой.       — Кстати о демонах…       — Боги есть, если ты об этом, — кивает Джин, откупоривая новый кувшин с вином и сразу принимаясь дегустировать, — кто-нибудь из нас троих по итогу вознесётся как божество, — если Сокджин, то точно станет богом вина, — чаще именно духи становятся богами.       — Я про демонов хотел узнать, — складывая руки на груди, говорит Чонгук.       — А что о них? — Юнги склоняет голову к плечу. — Есть такие, которых ты призвал, мы их называем Вредители, не особо сильные, но проблем от них много, они в большом количестве живут на земле и чаще всего возникают в месте скопления тёмной ци. Есть высшие демоны, они обитают в аду и молись о том, чтобы никогда с ними не пересекаться, они по силе как Боги, опасные, да к тому же бессмертные. Есть даже демоны одного человека, если кого-то обуревают сильные негативные эмоции, у него может появиться внутренний демон, несущий за собой разруху и смерть. Такие примеры в истории были и почти всех носителей по итогу приходилось убивать, потому что они сходили с ума.       Янтарные глаза, из которых на Чонгука смотрел словно другой человек, демон, дьявол, убийца.       — Тэхен... — шепчет Чон, понимая.       — Да, — кивает Чимин, подключаясь к разговору, — у него есть внутренний демон, от такого проклятья не избавишься, если демон появился, то навсегда. Откуда он у принца, мы не знаем, мы его встретили ребёнком на поле боя и уже тогда он был носителем демона.       — Это опасно? — шепчет Чонгук, всё ещё не веря в то, что услышал. Тэхен не просто показался ему демоном, он действительно наполовину им был.       — Да, — отвечает Сокджин, — демон может полностью поглотить носителя, в таком случае его приходится убить. Но демона принца я боюсь, когда он говорит, мне кажется, что это воля самого принца, а не демона.       — Я тоже так думаю, — задумчиво кивает Юнги, — их личности сильно слиты друг с другом.       — Та метка на руке Тэхена... — вспоминает Чонгук.       — А эта, да она...       Но договорить Сокджину Чимин не даёт, резко его обрывает и буквально течёт по воздуху вокруг Чона, отвечая на его не озвученный вопрос:       — Эти красные цветки символизируют его ци, когда все цветки горят красным, значит, Тэхен переполнен темной ци, она его убивает, внутреннему демону наплевать: жив носитель либо же нет. По-хорошему Тэхену нужна близость с девушкой, чтобы сбалансировать свою энергию, но он очень предан своему мужу.       Чонгук смотрит на Чимина скептически, этот дух любит языком чесать и наврать ведь сволочь может:       — Вы сказали, что демон слился с ним, как он может допустить его смерть?       — Ну это же демон, — разводит руками Юнги, — лишившись оболочки человека, он станет свободен, к этому все демоны стремятся.       Чонгук кусает губу. Честно, какое ему дело до жизни Тэхена? Они незнакомцы, умрёт, будет жив — не разницы. Но! Эта сволота Автор ясно дал Чонгуку понять: умрёт Тэхен, погибнет и этот мир, а значит и Чону в нём не жить. И что, теперь постоянно спасать задницу принца? Чонгук в няньки не нанимался!       — У него сейчас красные цветки, — зачем-то вслух произносит Чон, продолжая хмуриться.       Сокджин вздыхает и осушает кувшин с вином одним махом, безразлично растягивая:       — Да, он наверняка страдает.       — И вы никак не поможете? — Чонгуку всё ещё дико, что духи ветра такие бесчувственные и безразличные. Но они духи, они лишены человечности.       — А что мы можем? — разводит руками Чимин. — Нужна близость, ну не полная и поцелуя хватит с использованием ци, но он же упёртый, у него есть муж и всё.       Чонгук смотрит в хитро сверкающие глаза Пака и прямо спрашивает:       — Подбиваешь меня это сделать?       Духам ветра лишь бы развлечься, Чонгук не удивится, что они всё это выдумали, лишь бы посмеяться над Чоном. Но Пак пожимает плечами и лениво бросает:       — Нет, ты спросил, я ответил.       Но именно знание того, что происходит с Тэхеном, не даёт Чонгуку покоя. Он весь день смурной, не может даже насладиться сладостями с кухни, которые ему принёс на обед Ли Ни, всё думает о сказанном духами ветра и решает, что не может так глупо умереть, когда в его силах спасти Тэхена!       Чонгук дожидается вечера, зачем-то как какой-то бандит цепляет на себя чёрный плащ и в открытую при этом идёт к павильону Кима, в этот раз его без вопросов пропускают, но внутрь он не идёт, отправляет своего слугу к маршалу и, только получив ответ, что принц уснул, Чонгук сам проходит в павильон.       Тэхен лежал на письменном столе, видимо, уснул, пока разбирал бумаги. Несмотря на статус маршала Ким был как наместник на всей территории северо-запада, к нему стекались прошения, торговцы Шелкового пути отправляли налоги напрямую принцу, а уже он отправлял средства в столицу, к тому же Тэхен должен был обеспечивать войска и следить за состоянием границ по всей стране, что было не просто в связи с отсутствием Интернета и сотовой связи. Сам Чонгук без Интернета не мог ответить на вопрос: а у голубей есть уши? Вот вам и уровень развития, включая, что по реальному возрасту Чонгук был старше Тэхена почти на пять лет.       Но сейчас, конечно, не об этом, сейчас у Чона важная миссия, из-за которой он отсылает Ли Ни за дверь, потому что не хочет, чтобы кто-то видел, что он будет делать. А собирался Чонгук… да, поцеловать Тэхена! И что в этом такого? Чон тут свою жопу спасает, ему не нужно, чтобы Ким откинулся от переизбытка ци, придётся пожертвовать своей натуральностью ради такого. Именно поэтому Чонгук и выбрал время на заходе солнца, когда Тэхен спит и не спалит его за таким занятием.       Чонгук сжимает трясущиеся руки в кулаки и успокаивает бешено несущееся сердце. Он вообще-то ещё никого и ни разу не целовал, у него подобное впервые, и нервы берут своё. В новеллах, чтобы успокоить чью-то ци, нужно было забрать лишнюю энергию в своё тело, колдовать Чонгук не хотел, но решил, что подобное достаточно безобидно и у него должно легко выйти. В конце концов, выбора у него нет, он уже один раз умер и второй совсем не хотелось, если он ценой потери полупроцента своей натуральности сможет обеспечить себе долгую жизнь, то так тому и быть.       Тэхен спит мирно, он расслаблен во сне, дышит ровно, губы чуть приоткрыты. Чонгук нагибается к Киму ниже, закрывает глаза и решает делать всё быстро, а после позорно бежать прочь, чтобы его не поймали.       Губы у Тэхена жёсткие, обкусанные, обветренные, он был воякой и не пользовался косметикой, у него даже родного запаха не было, потому что ему необходимо было быстро помыться, переодеться в свежее и отправляться на построение солдат дважды в день, после на тренировку рекрутов и весь остаток дня заниматься бесконечными горами бумаг. Он не был обычным нафуфыренным принцем, но при всём этом оставался по-прежнему очень красивым.       Чонгук целует поверхностно, только прикосновение губ к губам, он и так нервничает, не знает, как призвать свою ци, хотя тёмную ауру Тэхена неожиданно остро ощущает, она сама тянется к нему через этот поцелуй, в обмене энергиями не обязательно быть мастером своего дела, как считал Чон.       И тут, когда тёмная ци почти куснула Чонгука за губу, парня колет какое-то странное чувство, он резко распахивает глаза и отшатывается в сторону. Тэхен уже не спал и огромными тёмными, непонимающими глазами смотрел на Чона, который целовал его. Вот так спросонья всё выглядело более чем странно, а включая, что Тэхен маршал и принц, которого постоянно пытаются убить, непонятно, как он вообще в этот момент не придушил Чонгука, просто потому что после сна люди медленно соображают. Ким же лишь смотрел на Чона, медленно поднимая голову от стола, а Чонгук так же медленно краснел, не зная, куда себя деть. И, не находя ничего лучше, подходит к Тэхену и, немного не рассчитывая силы, бьёт его ладонью по щеке, звук получается звонкий, яркий, почти как пощечина, красный след от пальцев Чонгука цветёт на лице Кима, а парень выкручивается очень идиотским способом:       — У тебя комар на лице.       И самому себе после этого хочется пощёчину влепить! Ну дурень, а! Мог бы понять, что Тэхен чутко спит и остаться незамеченным у Чонгука не получится. Боже, стыдно-то как!       Ким чёрными глазами смотрит на Чона и медленно поднимается из-за стола, у парня паника в этот момент. Бежать? Куда? Где спрятаться от Тэхена? А принц прямо к нему идёт, заставляя Чонгука семенить назад вплоть до стены, в которую он упирается спиной и оказывается загнан в угол.       Тэхен же не останавливается, фактически вминает своим телом Чонгука в стену, одну руку с ударом ставит недалеко от лица Чона, заставляя парня вздрогнуть. Ким стоит безумно близко, нагибается к Чонгуку низко, чтобы заглядывать ему в глаза своими золотыми демоническими глазами.       Чон дрожит и почему-то в этот момент не из-за страха, от Тэхена не несёт жаждой крови и убийства, уголки его губ ползут вверх, в янтарных глазах пляшут золотые весёлые искры, он явно забавляется происходящим. Ким трёт щёку, на которую пришёлся удар Чонгука и наигранно-расстроенно вздыхает, проникновенно шепча:       — Ох, лучше бы ты пытался убрать комара губами, так было приятнее.       Чонгук вспыхивает, чувствуя, как у него горит всё лицо и даже шея.       — Извращенец!       — Я твой муж.       — Отойди, — Чон пихает Тэхена в грудь, пытаясь казаться большим и злобным, прямо как чихуахуа рядом с тираннозавром, — отойди от меня!       Но толкать Тэхена, точно двигать скалу, он даже с места не сдвинулся, однако руки Чонгука поймал и крепко зафиксировал над головой парня. Чон в который раз ловит гейскую панику и не находит ничего лучше, чем заорать:       — Помогите, насилуют!       Через открытые ставни доносится смех трёх разных голосов, но чертовски знакомых. Духи ветра всё это время следили за Чонгуком, обманув его с проблемой Тэхена в области ци, а теперь довольно гоготали над фиаско парня.       — Хо-хо, — Чимин заглядывает внутрь, подмигивает Тэхену и предлагает: — можем помочь подержать его! — парень указывает на Чонгука.       Чон давится возмущением:       — Вы!.. Вы — сволочи!       Ким отпускает руки Чонгука, и Чимин тут же исчезает из проёма окна, унося ноги вместе с другими духами ветра.       Невероятно! Чонгук вот знал, что эти сволочи могут его надуть, был на чеку и всё равно по глупости попался. Как же теперь стыдно перед Тэхеном! А они, между прочим, не разговаривают, ну, Чонгук так решил, он обиделся, да, но сейчас явно должен был обижаться Тэхен на нарушение его личного пространства.       — Так, что ты всё-таки делал? — Ким хоть и отпустил Чона, но стоял всё так же близко, можно было ощутить аромат лавандового чая, который он недавно выпил.       Чонгуку стыдно и поэтому он включает режим злобного карлика:       — Ой, будто сам не знаешь!       Ну не маленький же!       Тэхен самодовольно скалится, так и хочется его ударить ещё раз, но больнее, чтобы перестал быть таким довольным. Ким наклоняется к Чонгуку, и у того сердце в груди подпрыгивает от таких манёвров.       — Ты меня поцеловал, но зачем? — янтарные глаза улыбаются, но как-то томно, отчасти хитро и очень провокационно. — Ты ясно дал понять, что мужчинами не интересуешься.       — Это эти сволочи, а я не при чем, — Чонгук дуется, складывая руки на груди.       — Да, — коротко смеётся Тэхен, выпрямляясь, — с ними не соскучишься, но всё же, зачем?       Ким не спрашивал, с чего вдруг гомофоб Чонгук полез целоваться, он спрашивал, ради какой цели он это сделал. Они знакомы всего ничего, но Тэхен уже понял, что Чон ничего не делает без явной выгоды для себя.       — Я просто хотел оплатить за спасение, — Чонгук ведь почти не соврал, почти. — Твоя метка горит алым, — парень показывает на татуировку с цветами граната на руке Тэхена, — духи ветра сказали, ты переполнен ци и это пагубно для здоровья.       Ким кивает каким-то своим мыслям, а после ласково улыбается Чонгуку и поясняет:       — Это действительно плохо, но в моем случае даже хорошо. Меня с детства травили слабым ядом, когда был маленьким, не ощущал примеси отравы в еде, она постепенно копилась в организме и являлась относительно безобидной, пока не достигла своего пика. Затем уже Чонгук продолжил яд подкладывать и отказаться от него сейчас я уже не могу. Когда долго с ним живёшь, он становится единственным, что даёт жить и что разрушает твой организм. Из-за застоя ци яд не может проникнуть в сердечную меридиану, поэтому мне не нужно освобождаться от переизбытка магии.       Так странно, Тэхен выдал всё неизвестному человеку. Но теперь становилось понятно, почему всё это время принц принимал яд, которым его травил прежний Чонгук: во-первых, отказом от угощений он не вызывал подозрений у Чонов, во-вторых, мог поддерживать своё стабильное состояние.       — А твой внутренний демон и метка? — решает уточнить Чонгук.       Тэхен вздыхает и качает головой:       — Да, следовало ожидать, что язык за зубами они не умеют держать, — духи ветра безумно болтливы. — Это все не особо важно, демон контролирует ци, метка — символ демона, ничего интересного.       Как-то слабо верится, что ничего интересного, что-то Тэхен всё же недоговаривает, и Чонгук пробует ещё раз:       — Но демон может тебя поглотить! Как можно быть таким безответственным?       Ким коротко смеётся и снова нагибается к Чонгуку, заглядывая ему в карие глаза:       — А что, боишься? Думаешь, стану ещё очаровательнее? Мне нравятся парни и демону тоже, а такие сладкие мальчики... — Тэхен ведёт пальцем по щеке Чонгука, а у того сердце пропускает все удары, падает в пятки и пищит оттуда подстреленное, — ха-ха-ха, какой же ты трусишка! — Кима реакция Чонгука забавляет, а самого парня заставляет снова вспылить:       — Я борюсь за свою честь!       — Надо же, меня научишь? — Тэхен нагибается ещё ниже, почти готов коснуться своими губами губ Чонгука, но парень упрямо упирается руками Киму в грудь, вопя:       — Ты что себе позволяешь?!       А Тэхен ещё и руки за спину Чону отводит, пальцы опасно касаются позвоночника Чонгука и тот всеми силами начинает вырываться:       — Не смей, не смей!       Тэхен усмехается и отходит от Чонгука, демонстрируя ему толстую книгу, которую взял с полки, стоящей позади Чона.       — Я взял счетную книгу, мой муж, не переживай, твоя очаровательная попка в безопасности.       — Ты!.. — вспыхивает Чонгук и уносится прочь с красными щеками.       — Милый, — но у Тэхена игривое настроение и он не желает просто так оставлять Чона, — ну, куда ты так побежал?       — Отстань от меня! — кричит Чонгук и проносится мимо недоумевающей стражи у павильона принца, пряча от них свои красные щёки.       Тэхена всё это веселит, он ленивой, кошачьей походкой следует за Чоном, заложив руки за спину, пока тот, сломя голову несётся от него прочь, желая поскорее попасть к себе в павильон, закрыться там, спрятаться и сидеть, не вылазить! Вот чего прицепился?! Где главный герой потерял свою натуральность, где, спрашивается?       Тэхену же на натуральность явно плевать с высокой колокольни, он бесстыдно тянет:       — Лапушка, муженек мой, дорогуша, ну чего ты сбегаешь от меня на ночь глядя? А как же супружеский долг?       Чхве Ёрён, которая шла в этот момент к принцу, как услышала эти слова, так и застыла на месте, даже забыв подойти к Тэхену и обратить на себя его внимание. Она просто стоит в тени дерева и не верит своим ушам!       — Ручкой справляйся! — орёт Чонгук, почти добегая до своего павильона. — Извращенец!       Тэхен громко хохочет, ему весело, впервые за всё время, проведённое в Лоулань, ему по-настоящему весело. Зато стража и слуги недоумевают, что происходит? Почему эти двое, которые раньше и не смотрели в сторону друг друга, сейчас так бесстыдно развлекаются? Хотя это был дом Тэхена, и он имел право быть здесь таким бесстыдным, каким хотел.       — Золотко, ну что ты сердишься на мужа? — продолжает намеренно сладким голосом ворковать Ким. — Я недостаточно тебя любил? Мало дарил подарков?       Чонгук захлопывает двери в павильон и запирает их на замок, чтоб наверняка. У него сердце как ненормальное в груди скачет и совершенно не от страха, парень и сам не понимает, что именно вызывает такую реакцию, но от Тэхена закрывается от греха подальше и орёт через дверь:       — Какие подарки? Я их в упор не видел, а зрение у меня хорошее!       — Ой, — доносится из-за двери, — как неловко получилось. Совсем невнимательным стал, нужно исправляться.       Чонгук ещё не знает, что Тэхен имеет в виду и уж точно не знает, что о своих словах Чон ещё пожалеет. Он просто радуется, что Ким по итогу не ломится к нему и оставляет его в покое.