Ангел-хранитель

      Что-то с их капитаном было очень и очень не так.       Не в том смысле, что он внезапно начал странно себя вести или время от времени без причин изменял привычной модели поведения.       Нет.       Это были мелочи, простые детали, которые ничего не меняли координально... Но задевали тревожные звоночки где-то на краю сознания каждого члена команды.       Их капитан любил свою Шляпу.       Это было его величайшее сокровище. Он постоянно, время от времени тянулся к ней и проводил пальцами по краю полей, будто проверяя, на месте ли она.       Иногда мальчик крутил Шляпу в руках, мял, подбрасывал, словно и не он всего час назад бросился за ней в воду, прекрасно зная, что не умеет плавать. В такие моменты Шляпа была для его мира просто старой соломенной шляпой, а не символом мечты и свидетелем какого-то обещания, о котором никто не знал больше того, что оно было.       Иногда...       Иногда их маленький капитан сидел на голове Мерри и туманно смотрел за горизонт, сильно натягивая на голову Шляпу, и словно сгибаясь под её тяжестью.       Словно мир был для него слишком велик, словно сам воздух давил на него и сжимал-сжимал-сжимал...       У капитана был тик – не нервный, наверное – скрести ногтями под левым глазом. Зачастую до крови.       Как будто его резиновые пальцы искали там что-то, за что можно было бы зацепиться... И не находили.       Ещё у их капитана была совершенно ужасная привычка есть всё, практически не жуя и иногда просто уходить, оставляя еду на тарелке в полной уверенности, что она сама собой куда-нибудь пропадёт. Мальчик выглядел таким растерянным каждый раз, когда кто-то спрашивал его об этом.       Капитан всегда вставал из-за стола первый и выглядел при этом очень удивлённо. Он так хлопал на них глазами, будто ожидал, что в какой-то момент из-за еды все друг с другом передерутся.       Капитан вообще много удивлялся, особенно когда протягивал руку кому-то, кого рядом не было, или когда останавливался на полпути, уже собираять заговорить с кем-то, определённо несуществующим...       В остальное же время их маленький капитан был вполне обычным шумным деревенским мальчишкой с улыбкой до ушей, совершенно наивными вопросами, постоянно глупым поведением и неисправимой, прямолинейной честностью.       Даже когда это было абсолютно неуместно.       И команда любила его именно таким, пошла за ним именно потому, что зацепил их чем-то этот глупый деревенский мальчишка, открыл в них что-то, что-то нашёл и подарил такое...       И каждый знал, что на первом месте для этого мальчишки всегда будут люди. Его люди.       А потом из утренней газеты на палубу выскользнул лист, на котором чёрной краской, типографским шрифтом объявлялось:

РАЗЫСКИВАЕТСЯ живым или мёртвым «СОЛОМЕННАЯ ШЛЯПА» МОНКИ D. ЛУФФИ

      И с листовки на них с сияющей улыбкой от уха до уха смотрит их капитан. В своей шляпе и со шрамом под глазом, которого там нет.       «Опечатка» – думает Нами, больше переживая о самом существовании плаката.       А их капитан...       — Капитан?       Мальчик молчит, сидя спиной к ним на нагретых досках, и дрожащими руками сжимает края печатного листа.       — Луффи?       Названный судорожно вздыхает, разглаживая несуществующий шрам на своём бумажном лице.       И тогда, не в силах оторваться от листовки, он тихо рассказывает им о двух братьях.       О деревне ветряных мельниц.       О пирате с громким смехом и весёлыми историями.       О шкатулке с дьявольским фруктом.       О Шляпе и Обещании.       О бандитах.       О том же фрукте, котрый позже появился из ещё зелёного яблока прямо в его руках.       Об этом самом шраме, украшающем щёку его близнеца, который даже теперь, мёртвый и почему-то счастливый, следует за своим глупым братом в море.       К мечте.       Теперь уже их, общей.