Шепот твой стал моим спасеньем

      - Господин, ну же, выпейте обезболивающее, - чьи-то теплые ладони осторожно приподнимают его, помогаю ему отпить пряное лекарство. Ло Бинхэ жадно глотает его, чувствуя, как туман в голове немного проясняется, а боль уходит прочь из тела. Он хочет пошевелиться, вскочить с кровати и зашарить вокруг себя в поисках Синьмо, но его бережно укладывают обратно и тихо шепчут что-то успокаивающее. - Господин, вы ранены, не двигайтесь, - молодой Император ощущает, как его меридианы заполняет свежая ци, а незнакомец продолжает говорить - где же вы умудрились наткнуться на луань-няо, господин? Вам стоит быть осторожнее. Юноша продолжает мягко журить его, но Ло Бинхэ не испытывает ни капли раздражения. Тихое бурчание приносит умиротворение, а запах лилий и чернил щекочет ноздри. Это все слишком сильно отличается от его дворца. Воздух здесь прохладен и свеж, он наполнен запахом цветов, трав и меда, а не дорогих, но удушающе сладких благовоний. На улице царит тишина - только ветер шелестит в кронах деревьев и играет с листьями. Нет ни вечной суеты слуг, ни склок младших супруг с наложницами, ни многочисленных посетителей, разодетых, точно стайка попугаев. Молодой Император медленно открывает глаза, сразу же ловя взгляд юноши, склонившегося над ним. Кажется, что тому недавно исполнилось двадцать, во всяком случае он не выглядит старше этого возраста. У него ясные зеленые глаза с редкими вкраплениями золотого, что напоминает Ло Бинхэ утро в Бамбуковой роще, когда солнечный свет с трудом пробивается через густую листву, красиво рассеиваясь и бросая блики на землю поросшую мхом. - Господин, как вы себя чувствуете? - Этот господин в порядке, - голос непривычно дрожит и он опять делает что-то невообразимо странное, улыбается и искренне благодарит за помощь, - спасибо вам. - Зачем же так официально, господин? Я всего лишь скромный монах! Называйте меня даочжаном Шэнь либо просто Шэнь Юанем. - юноша, нет, Шэнь Юань всплескивает руками, от чего широкие рукава его одеяния на миг взлетают в воздух, напоминая крылья диковинной птицы. - Тогда спасибо вам, даочжан, - Шэнь Юань расцветает от этих нескольких слов, как если бы Ло Бинхэ пообещал ему все богатства или власть в этом мире. - Господин проголодался? Я приготовил жидкий рисовый отвар, вам все равно пока нельзя ничего другого. - Я бы не отказался от отвара. - Я сейчас все принесу, господин! - Шэнь Юань легко упорхнул с кровати, оставив Императора наедине с самим-собой. Ло Бинхэ неловко тряхнул головой и призвал ци, пытаясь найти таким способом Синьмо. Меч обнаружился на улице, там же, где он бросил его, когда потерял сознание. Должно быть монах просто не заметил его, слишком сосредоточившись на выхаживании Императора. Ло Бинхэ силой воли заставляет Синьмо спрятать свою ауру - он разберется с этой проклятой железкой попозже, а сейчас пусть он поваляется в траве и не портит ему настроение. Тем более что с ним будет? Тысячелетия в Бесконечной Бездне он как-то перенeс, значит и тут ему ничего не грозит. С такими мыслями он откидывается на мягкую подушку, дожидаясь прихода Шэнь Юаня. *** Шэнь Юань сидит на причале, опустив ноги по щиколотки в озерную воду. Его ханьфу небрежно запахнуто, а в волосы вплетены только распустившиеся лилии. Молодой Император подходит к нему, стараясь обозначить свое присутствие звуком шагов - юноша не любит, когда к нему подходят бесшумно. Вот только он не успевает подойти достаточно близко, Юань приподнимает руку и с нее вспархивает бабочка, сотканная из ци. Ло Бинхэ весело фыркает и юноша оборачивается к нему, ярко улыбаясь. Его взгляд так и кричит "Смотри, у меня получилось!" - Даочжан Шэнь очень талантлив, удивительно, что родители не отдали в вас в один из заклинательских орденов. Молодой Император жалеет о сказанном в следующий же миг - взгляд Шэнь Юаня тухнет и он пытается натянуть на лицо маску безразличия, вот только он совершенно не умеет лгать. Ло Бинхэ ощущает, как понурый вид даочжана отзывается в его сердце вспышкой грусти. - Я расстроил вас? Мне очень жаль, я не хотел задеть, - почему-то рядом с Шэнь Юанем эти слова звучат так естественно и искренне, что Император сам дивиться этому. - Все в порядке, вы ведь сделали это случайно, без дурного умысла. Я не держу зла на господина. "Я не держу зла" - одна только эта фраза олицетворяет юношу лучше, чем что бы то ни было. Шэнь Юаню чужда мстительность и вспыльчивость, он словно готов понять любого, даже такого монстра, как Ло Бинхэ. Это подкупает и восхищает. Словно для Юаня все равны: и люди, и демоны, и императоры, и простолюдины. Он всегда вежлив и добр со всеми, и даже для самого ничтожного он найдет теплые слова. Император не находит ничего лучше, чем присесть рядом с Юанем, соприкасаясь с ним рукавами. Неожиданно, юноша наклоняется к озеру и срывает корзинку с семенами лотоса, а потом протягивает ее Ло Бинхэ. - Господин когда-нибудь пробовал семена лотоса? - Нет, - молодой Император неловко пожал плечами. В детстве ему было вовсе не до этого. Сначала у его матушки не было денег, ведь все их скромные заработки уходили на то, чтобы купить плошку риса, немного дров и теплую одежду. На Цинцзин же лотосы и вовсе не росли никогда, а своих жен он предпочитал угощать более изысканными яствами, как и они его. Никто бы просто не подумал предложить ему что-то подобное. - Тогда пускай господин попробует! Мы с моей матушкой в детстве часто выбирались к озеру и собирали цветы и семена лотоса, чтобы изготовить из них сладкую пасту. - Мы тоже можем приготовить пасту, если даочжан желает этого. Шэнь Юань, позабыв свою прежнюю печаль, кивает, солнечно улыбаясь. Ло Бинхэ чувствует, как от этого внутри разливается тепло. Так приятно, так сладко и так чудесно. - У даочжана должно быть была чудесная мать, раз из него вырос такой хороший юноша. - У меня и правда была лучшая матушка. Мы каждую весну ходили в вишневую рощу, а лето проводили в загородном поместье рядом с большим озером. А потом она умерла, - Юань понуро опускает голову, пытаясь скрыть боль. Император неловко пытается приобнять юношу, ощущая себе до ужаса странно. Он никогда не делал так раньше, но что-то внутри говорило, что сейчас это н_е_о_б_х_о_д_и_м_о. Шэнь Юань замирает, но все же позволяет заключить себя в объятия. Они молчал, слушая тишину, а перед ними порхает сотканная из ци, бабочка. *** - Позвольте помочь вам, Ваше Величество, - сладкий, как патока голос почему-то вызывает в груди знакомое тепло. Ло Бинхэ на миг чудиться, что это говорит Шэнь Юань, что это он доливает ему чаю и растирает чернила, что это украшения в его волосах отзываются мелодичным перезвоном, когда он опускается на колени рядом с Императором. Вот только его очаровательный даочжан никогда не стал бы делать этого. Что-то внутри отзывается вспышкой колкой боли - он не видел Шэнь Юаня уже более пятнадцати лет с того дня, как Небесная столица была сожжена. Император чувствует ужасающее бессилие. Его губы все еще горят от поцелуя с привкусом крови, пепла и отчаяния. Он все еще ощущает, как дорогая ткань зеленых одеяний ускользает из его рук, а облик Юаня в тот миг почти невозможно забыть. Ему, несомненно, идёт летящий шелк, а венок из нефритовых лилий не отличим от венка из настоящих цветов. ...треклятые Небеса, если бы он только раньше понял... Он бы не приказал сжигать и осквернять храма, он бы не явился в Обитель Небожителей... Изящная рука, чуть выглядывающая из персиковых рукавов, доливает ему чаю. Император окидывает юношу, сидящего рядом с ним, нечитаемым взглядом. Тому подходит сравнение с трепетным цветком мэйхуа. Его кожа белее снегов, губы алые, словно кровь, у него черные, полные нежности глаза и тонкие черты лица. Этот небожитель был чем-то схож с Шэнь Юанем, но одновременно с тем разительно отличался. Даочжан не жаловал вычурных причесок и дорогих тканей, Тао Лу же наоборот любил тяжелые шпильки и массивные серьги, и наряжался только в лучшую парчу с совершенейшим шитьем. Ло Бинхэ уже и вовсе не помнил, как Тао Лу затесался в его дворец, ведь со времен пропажи Шэнь Юаня он не брал новых супругов и наложников[1]. Некоторые из его жен уже даже попросили развода и он легко дал им его. В конце-концов он почти не видел необходимости в гареме, ведь единственная причина, Синьмо, испил достаточно крови небожителей и больше не требовал жертв. Императору иногда даже казалось, что меч изначально хотел этого и сейчас всего лишь получил желаемое. Что ж, возможно и так. Какое ему дело, до этого проклятого куска железа? Он тяжело массирует виски и опять берётся за кисть, уже в который раз забывая прогнать Тао Лу. Какого демона тот вобще прилип к нему? Сейчас Ло Бинхэ должен найти Юаня и поговорить с ним. Хотя бы просто попросить прощения, иначе остатки его собственной совести сожрут его с потрохами. Если кто в этом прогнившем мире и был достоин вознесения, то это даочжан, но Император отобрал у него это. Зачем он вообще сорвался в Небесную столицу? Ах да, из-за поганого письма! Письма, написанного чужим почерком, письма, не пойми как попавшего к нему в покои! Как ему могло хватить мозгов поверить в те ядовитые строки? Он ведь знал Шэнь Юаня несколько десятилетий кряду. Знал, что Шэнь Юань любит его, так как он мог усомниться в нем? После того, как Император покинул уютную ивовую рощу, они каждый год они встречались в столице, вместо проводя весь Парад Духов и обмениваясь трепетными касаниями. Ло Бинхэ знал, что Шэнь Юань любил его, он знал, что юноша никогда бы не оттолкнул его, так почему он это сделал? Почему вместо радости он испытал злость? Чей-то ядовитый голос в голове шепчет, что Юань сам виноват. Он ведь мог сказать Императору, что он вознесся. Ло Бинхэ силой воли затыкает отголоски Синьмо. Разве он сам был до конца честен с даочжаном? Разве он сказал ему, о том, что он не просто ветряный молодой господин из богатой семьи, а тот самый монстр, что поработил миры? Шэнь Юань был куда более искренен с ним. Он раскрыл ему свое сердце и все лишь ради того, чтобы увидеть, как его храмы вспыхнут, а дворец будет разрушен. Голос Тао Лу приятно успокаивает расшатавшиеся нервы. От него тянет в сон. Ло Бинхэ хочется расслабиться, но внезапно кто-то с громким стуком открывает дверь. Наваждение слетает с Императора. Хуалин выглядит взбешенной. Вокруг нее пляшет смертоносная ци, готовая в любой момент уничтожить небожителя. - Повелитель, велите этому убраться отсюда! Хитрый хули-цзин, неужели ты думаешь, что я не вижу тебя насквозь? Тао Лу трепетно прикрывает глаза и кланяется Императору, прежде чем покинуть Большой кабинет. Несмотря на спешку он не теряет достоинства, пусть весь его внешний вид и выражает смирение. Лицо Ша Хуалин излучает презрение. Она обрушивает свое недовольство на мужу. - Какого демона эта потаскуха делает здесь? - Хуалин, прекрати кидаться на всех. Ты же знаешь, что я в любом случае распущу гарем, все эти пляски больше не имеют смысла. Демоница встряхивает головой и просто-напросто плюхается рядом с Ло Бинхэ. <i> - Эта волнуется за Повелителя. Тао Лу замышляет что-то. Будьте осторожнее рядом с ним. Император мягко благодарит супругу за беспокойство, мысленно смеясь. Он ведь поверг Небеса и поднял Бездну, что ему какой-то падший небожитель? ***</i> Ло Бинхэ проснулся от ужасающей головной боли. Он с трудом осознал, где он находится. Перед глазами все плыло, а в ушах стоял гул. Он с трудом смог уловить разговоры адептов Цанцяо, которые обсуждали миссию в Люлинь. - ...пятнадцать дней... - чей-то громкий голос неприятно резал слух. - ...там не было никакого города... только руины... - ...шибо Юэ с учениками обнаружили тысячи и тысячи озлобленных призраков! - Неужели шибо Шэнь не заметил их? Ло Бинхэ поморщился, ощущая, как мир обретает некую четкость, а голоса становятся все громче и громче. Все та же девушка спешно ответила своему приятелю: - Один из призраков накопил столько злобы и силы, что сумел навести иллюзию на прибывших заклинателей. Император попытался привстать, сразу же обратив на себя внимание говоривших. К нему метнулась девушка, быстро начиная хлопотать вокруг него. Сю Ань, всплыло в голове ее имя, старшая ученица пика Цаньцяо и любимая ученица Му Цинфана. Одна из тех супруг, что первой попросила у него развода, но тем не менее осталась во дворце, чтобы помогать своему учителю. Ло Бинхэ мало что мог сказать о ней. Он знал, что Сю Ань вроде как принимала роды у его жён, также он знал, что ей невероятно нравилось выращивать и собирать травы, а ее любимым цветом был ярко розовый. Она была немного шумной и суетливой, но доброй и открытой девушкой, за что ее всегда невероятно хвалили Нин Инъин и Цинь Ваньюэ. Сю Ань тем временем подала ему несколько горьких пилюль и стакан с водой, велев запить их. За ней с ревностью наблюдал черноволосый юноша в одеждах Цюндина. Император окинул его быстрым взглядом. Ну конечно, старший ученик Юэ Цинъюаня. Ло Бинхэ достаточно хорошо запомнил его еще в прошлой жизни, ведь тот сумел хорошо потрепать ему нервы во время осады Цанцюна. Ну именно поэтому он и скормил его трехглавому псу, мда, неловко, конечно получилось. - Как себя чувствует шисюн Ло? - Сю Ань поправила подушку, подмигнув Ло Бинхэ. Старший ученик Юэ Цинъюаня тем временем выглядел так, словно на него публично вылили ушат помоев, а его взглядом и вовсе можно было убивать. Бывший Император мысленно вздохнул, ну ради Небес, как из таких безмозглых созданий, как Сю Ань и Нин Инъин выросли те женщины, которых он знал? Хотя нет, как он вообще на них женился? Как хорошо, что в этой жизни у него нет гарема и никогда не будет. Зато есть Шэнь Юань. Ло Бинхэ ощутил уже знакомую вспышку тоски и боли. Кажется он просто ужасно соскучился. Будь его воля он бы подорвался с больничной койки и бросился теперь уже к брату Шэнь Цинцю, моля прощения. Пускай он все еще не помнил всего произошедшего, но разве он и без того мало натворил? Любой на месте Юаня ненавидел бы его, но тот пожертвовал своей жизнью. Так как Ло Бинхэ мог отпустить его? Как хорошо, что А-Юань не помнит того ужаса, что случился по вине и воле Императора. Не будет никакого гарема и никаких хитрых небожителей. В этот раз он исправится, исполнит все свои обещания, лишь бы даочжан был рядом. Ло Бинхэ вежливо поблагодарил Сю Ань. Меньше пол года и начнется собрание Союза Бессмертных и теперь ему не придется плутать пять лет по Бездне, и уж тем более тратить время во дворце Хуаньхуа, смущая Лао Гунчжу и его дочурку. Вместо этого он подчинит себе Демоническое царство и только лишь тогда вернется в Цанцюн. Он будет осторожен. Он не станет давить на Юаня, а просто будет рядом. Они вместе будут готовить, вместе будут гулять теперь уже по Бамбуковой роще. Если даочжан не изменит своим привычкам из прошлой жизни, то возможно он сыграет Императору на эрху. Шэнь Цинцю его сожрет за это, причем перед этим хорошенько помучав. А ведь им придется найти общий язык, потому что А-Юань не простит ему смерти брата. Даочжан всегда был привязан к семье. Ло Бинхэ выпил оставленное ему лекарство. Шэнь Юань примет от него шпильку в подарок, когда он вернется на Цанцюн? Или лучше подарить ему веер с узором из лилий? [1] Здесь и далее мужская множественная форма существительного будет использоваться тогда, когда подразумевается/Ло Бинхэ говорит не только про мужчин, но и про женщин. То есть здесь имеется в виду, что он не брал ни наложниц, ни наложников.