***
Грея ноги у камина, девушка просматривает заманчивое предложение о поиске гувернантки для маленькой девочки по имени Флора и её старшего брата – Майлза. Она и сама не понимает, как уже быстро печатает сообщение заказчику о том, что готова приехать и познакомиться с детьми. Впрочем, первую неделю она ни на что не жаловалась, место было по истине сказочным, условия проживания – приемлемы, да и с детьми не трудно поладить. Но так было только одну неделю. Царивший мрак во всём доме придавал особенную красоту кухне, в которой сейчас находились жители поместья, ужиная в полной тишине. Дафна привыкла, они не были разговорчивы, когда сутки переваливали за ночь. Поначалу она видела в этом семейную странность, но после ей ничего не оставалось, как приспособиться к традициям этого дома. Внимательный взгляд пустился в пляс, огибая комнату, каждую деталь в помещении, осматривая, как Луна пробивается сквозь толстые шторы, проливаясь лучами на стол. Глаза скользнули на людей, что словно куклы сидели вокруг стола, пробуя чай; они плавно перескакивают на точеные углы лица, выразительные и местами мрачные глаза, ресницы коих всегда прикрывали от прямого взгляда, на шею, плечи, руки, аккуратно подносящие кружку к губам. Дафна сглотнула, приходя в себя, ведь она непозволительно долго испытывала взглядом юношу перед ней. Щёки вспыхнули, но благо в полутьме комнаты этого не заметить.***
В голове глухо доносится ритм чьих-то шагов. В проёме показывается фигура Фэйрчайлда старшего, однако Кастелл сидит спиной к нему и всё, что она может понять: шаги прекратились. - Вы потеряли. – шепчет ровный голос над ухом, и воспитательница громко вздыхает, оборачиваясь на звук и сталкиваясь с бездонным взглядом парня над ней. Он протягивает ей какую-то вещицу, но та замечает не сразу, очарованная чужим взором. Извинившись она берёт блокнот, положив рядом с собой на стол. Майлз хмыкает, и не имея причин здесь оставаться, уходит. Экономка неуверенно смотрит на няню, потирая руки. - Слушайте, Дафна.. – начинает Гроуз, когда девушка напротив неё обеспокоенно поднимает голову. – Вам стоит заняться воспитанием Майлза. Он подросток, ему важно показать, что такое поведение неуважительно. – её серьезный тон смягчается тускнеющим взором. - Да, Вы правы. Я просто.. – она вдруг замолкает, ощущая, как внутри всё сжимается от мыслей о юноше, как колени дрожат, а в горле пересыхает, заставляя в порыве глотать воздух ртом. – В общем, мне нужно найти подход к нему. – с натянутой улыбкой заключила она. Допив кофе, девушка благодарит Гроуз и покидает её компанию, до сих пор обдумывая сложившийся между ними разговор. Более её смущало, что она догадывается, что Дафна не слабохарактерна, а немного иначе привязана к мальчишке и по этой причине не может быть с ним строже. Мысли белым шумом роились в голове, она хмурится, стараясь отвлечь внимание на предстоящие занятия с Флорой. Для неё эти часы легли бальзамом на душе, уводя всё утренние беспокойство в лету. Девочка по истине безупречна и в этот раз она не стала сравнивать её со своим братом, которой по прошлым разумениям являлся полной противоположностью этому ангелу. Она действительно делала успехи и няня не могла не отметить, что семья Фэйрчайлодов в самом деле одаренные дети, по крайней мере потому, что обучение чему-либо давалось весьма быстро и эффективно. Она заботливо поглаживает волосы юной леди, пока та усердно выводит буквы на бумаге. Целое занятие они посвятили письму. Флора была достаточно усидчивым ребенком, когда дело доходило до уроков, поэтому Дафна не могла сказать, что устаёт от преподавания. К концу занятий, она проводит с девочкой свободное время: обычно они рисуют или гуляют. Сейчас Кастелл с ласковой улыбкой наблюдает, как девочка выводит линии на листе бумаги, невольно высовывая язык. Но тут Флора начинает что-то писать вверху листа и няня вновь поражается её быстрому усвоению информации. «Ultraviolence» - читает зеленоглазая, чувствуя, как мир вокруг безжизненно затихает. Она тут же приходит в себя, быстро моргая глазами и поворачивая голову к воспитаннице, которая дальше продолжала рисовать двух людей: одного из них она сразу распознаёт – Майлз (Флора всегда рисовала его таким.), а вот второго человека она ещё минуту внимательно рассматривает перед тем как понять, что это она и есть. Они держат друг друга за руки с улыбками на лицах. Дафна спросила малышку об этом, но та ничего не ответила. Девушка попыталась избавиться от мыслей в голове.***
Весь день Кастелл старается отвлечь собственное внимание, спрятавшись в выдуманном мире книг. Она растворяется между строк, проживая чужой опыт книжных героев. И за этим делом день, близившийся к вечеру, бесследно пропадает. Она помнит, как спустившись с лестницы, помогла Миссис Гроуз с приготовлением ужина, помнит, как они молча сидели за столом и как она после проводила Флору в комнату. Смутно и нереально. - Дафна, - зовёт тонкий голосок, выводя девушку из сна наяву. – знаешь, прошлая няня рассказывала мне одну сказку.. – подводит она, ожидая реакции со стороны слушательницы. Последняя кивает и просит поведать ей. Флора загорается этой идеей, и усевшись в кровати пооудобнее, начинает: - Был принц. Он безответно был влюблён в принцессу из чужого царства. И принцесса эта.. – она вдруг замолкает, не по-детски задерживая взгляд на няне. – объявила ему войну! – одними губами шевелит девочка, но а Кастелл более и не понадобиться. Её пустые глаза уставились куда-то сквозь пол, а мозг не воспринимал ни одного словечка, далее произнесенного Флорой. «Что ж, пожалуй так оно и есть.» - крутится где-то вдалеке сознания. - «Принц в сказке – это я? Как любопытно.» - хватает мгновения, чтобы без слов осознать всю истину слов. И может для кого-то это пустышка, но в её мире было иначе. Когда Дафна ощущает, что наваждение сошло, Фэйрчайлд младшая интересуется её мнением по поводу сказки и девушка выдавливает что-то хорошее, но скомканное, как и все присущее ей в этот день мысли. Она устало желает доброй ночи девочке, направляясь к себе, когда стены по бокам кажутся такими далекими, а пол, на который она ступала был тоньше плёнки, что норовила порваться каждый раз, что она касалась его ступнями. Сон. Сон. Бежать. От себя. От них. Быстрее. И если бы Дафна не ударилась плечом о дверной косяк, то так бы и собрала все свои вещи в мимолетном стремлении, навсегда покидая это место и хороня в нём все свои пороки. Укутываясь в теплой постели, она желает немедленно заснуть, но тревога куда более желанна ею, чем любые гармоничные повороты жизни. Ведь поэтому усмешка Майлза бережёт её тело в напряжении? Она не контролирует проворные воспоминания и образы о мальчишке, что уже давно привык существовать в её мыслях, дергая за ниточки хрупких чувств. «Алый закат обрамлял его бледное личико, подмечая всю таившуюся в тени этого дома прелесть. Она не раз убеждалась, что будь он искусством – его создатель не пожалел бы в своем произведении красных оттенков или глубоких нот, что в песни льются темной кровью. Он хранит в себе тайны живых сердец, в нём бурлит горячность крови человеческой, но за черной мантией не проглядеть вампирский лик. Ведь красота эта – чудовищна. Дафна тонет – Майлз безучастно наблюдает за добровольным поступком, а губы изгибаются в привычной ухмылке. - Покиньте мою комнату. – заканчивает юноша и, кажется, Кастелл совсем не помнит о чем они говорили всё это время. Она пристально вглядывается в его блеск, средь чернеющих зрачков, думая, что отличная бы затея забыться в этом взгляде и не пояснять причину своих мечтаний. - Нет. Майлз, ты должен знать, что шутки, которым ты учишь свою сестру не закончатся хорошо. Может ты и избалован, но вот Флора подаёт надежды.. - Что Вы сказали? – грубо перебивает мальчишка, делая широкий шаг прямо на неё, последней приходится отступить, но меньше, в глазах теперь не блеск, а целые огненные искры, что более не скрывались за гущей его темной радужки. – Если думаете, что сможете устанавливать здесь правила, то я с треском разрушу Ваши ожидания. – в голосе его был оттенок едва скрываемого нетерпения, а неприступный взгляд блуждал по лицу напротив, идеально различия эмоцию оскорбления, смешанную с бурлящим страхом. Кастелл осознаёт своё положение без слов. Фэйрчайлд не тот, с кем бы она могла устроить беседу о морали и правильном поведении, не тот, кто будет ей потакать, а уж тем более видеть в ней свою воспитательницу. Было в нём что-то опасное, не подпускающее ближе. И она, сглотнув, развернулась, дабы покинуть комнату, чувствуя как взгляд устремленный на её спину прожигал сквозную дыру в теле.» Сколько ещё раз перед сном она прокрутит этот день, всякий раз убеждаясь, что именно тогда началась их неравная вражда? Ведь будучи влюбленным в неповторимую манеру речи, движение рук, острые углы лица, не отпускающую привычку проводить языком по губам, когда легкая паника закрадывалась вовнутрь. Влюбленным в похищенную ранее частичку его энергетики, что не достойна быть описанной словом, разве только представлением бордового света, запахом пустого ветхого дома и умершими цветами, колющей болью после жестокого мороза и звуком бьющихся о стекло каплей осеннего дождя. Тело неистово дрожит от собственных представлений, испытывающих чувств. Холодное расчетливое сознание кричит о том, что так неправильно и как она может ему указывать, если сама смотрит в глаза мальчишки не сдерживая счастья. Раскаиваясь в «грехах», девушка наконец обещает себе, что справиться с застывшем чувством внутри и разберётся с юношей по-взрослому, веря, что тот не способен натворить рискованных поступков. Однако тот вечер всё ещё вселял в неё беспокойство, окунувшее её с головой в осознание всей вражды между ними. Она переворачивается набок, находясь в полусонном состоянии, но сердце пропускает гулкий удар, а тело немеет при виде силуэта, нависающего над кроватью. Она бы не раздумывая отпрыгнула в противоположную сторону комнаты, если бы не пробивающийся голос сквозь пелену испуга: - Я могу лечь к Вам? – только и долетает до ушей Дафны перед тем как её лицо вспыхнет красным цветом. Ей вдруг почудилось, что она призвала мальчишку силой мысли, однако отчасти так и было, ведь он уже давно заметил её двусмысленное поведение и не смел бы звать себя дураком, порешив, что сам захотел верить в чью-то одержимость собой. По этой причине он окончил попытки бессвязными мыслями добраться до правды, залезая к ней в кровать. - Майлз, но это немного неправильно. – уже было начала отговариваться Кастелл, тревожно наблюдая за тем, как парень укутывается в постели, тут же уничтожая дистанцию между ними. - Бросьте. Не Вам говорить о том, что правильно, а что – нет. – смело заявил Майлз, словно мучительно вытягивая из неё все запрятанные скелеты в шкафу. Но когда его лицо оказывается настолько близко, что она может сосчитать веснушки, обрамляющие нос и щёки, завидеть каждую трещинку на пухлых губах, дотронуться до вьющихся прядей и заглянуть в бездну Души человека, Дафна теряет дар речи, далеким сознанием надеясь, что он не спросил её о чем-либо, иначе она уже неприлично долго молчит, окунаясь вновь и вновь в былые чувства и возможных секунд отдышаться ей мало. Настолько, что задыхаешься. И не слышен собственный вопль о помощи. Непокорные тиски Фэйрчайлда утягивают на дно. Она сжимает край одеяла, не разрывая зрительного контакта с мальчишкой, чувствуя, как внутри накатывает безысходность, и, если бы она сейчас отвернулась, сказала, что он поступает неуважительно и так далее, он бы ехидно, так, что к горлу подступит ком неуверенности, сверкнет уже знающим презренным взглядом, и тогда ты глубоко убедишься в своей ничтожности и глупости, будешь до конца дней жалеть, жалеть и жалеть. Тогда есть ли смысл отмываться от того, что легло шрамом на Душу? Дафна робко разжимает ладонь и тянется к лицу напротив, легонько касаясь курчавых волос, таких приятных и желанных. Накручивает одну прядку на палец и ухмыляется, следя за тем, как та смешно раскручивается. Она уже чуть увереннее кладёт руку на щеку парня, порывисто проводя большим пальцем по скуле, задевает нижнюю губу и тут же покрывается теплотой смущения за собственные действия. Майлзу нечего стесняться, у него нет причин съедать себя изнутри за «неправильное» отношение к ней, поэтому он бесстрастно накрывает её руку своей ладонью и ведёт вниз, вновь касаясь губ, подбородка, шеи, ключиц.. Кастелл отдергивает руку к себе, прижимая к груди, словно оскорбленная этим действием. - Перестаньте противиться желаниям. Я же перед Вами. – томно протягивает юноша, ни разу не упустив изменения в поведении девушки, не оставляя ей шанса прикрыться от него. - Ты, наверное, не так меня понял. Прости, иди к себе. – она опускает глаза вниз. Куда-нибудь. Лишь бы не на него. Но он не разделяет с ней этого устремления, приподнимая раскрасневшееся лицо девушки так, чтобы «убежать» не получилось. Сердце трескается на части. - Думаете, я не понял, что Вы влюблены в меня. – его официальное обращение ещё сильнее указывает на всю несправедливость ситуации. Дафна бы заплакала, но разум подсказывал: если он знает, то в чем причина его присутствия здесь до сей поры? И кажется, в ней открывается второе дыхание, более её не тревожит дно, на которое утащил Майлз. Она готова окончательно раскаяться в своём ужасном образе, в своих слишком взрослых для него желаниях и восхищениях. Готова оставить эти чувства, ощущая, как разум хладнокровно выталкивает их, занимая место чести и достоинству. Она гордо умолчит о том, как ночами писала картины в голове, посвященные ему, как снились сны, где счастье переполняло легкие, как молча возвышала его в самых безупречных эпитетах. - Ладно. Тем не менее мне придётся отказаться от этих чувств. Если я принесла тебе неудобства – прости. Это отвратительно и если ты пожелаешь, чтобы я ушла.. - Знаете, таким способом я ещё не выгонял нянь.