Наступает ночь.

Валера из ДК еще никогда так быстро не выходил, даже со всеми попрощаться забыл, мысль о том, что сегодня вечером с Сабировой что-то намечается будоражила нервы. Домой ехали на машине Сутулого, который ее любезно одолжил для такого особого случая, как ему объяснил Турбо. Валера руль держал крепко, ногами по педалям перебирал быстро, чуть ли не полностью вдавливая их в пол. Нервов не хватало, от понимания того, что сейчас случится по приезду домой. А из-за теплого и стесненного взгляда Амили, что покорно сидела на переднем сиденье - становилось еще больше не по себе. Взгляд ее был полный доверия и казалось даже любви, точно он определить не мог, но это явно был теплый и пронзающий взгляд, без боязни и беспокойства. Машину припарковал во дворе, быстро и неаккуратно, на это время тратить вовсе не хотелось. По лестнице поднимаются быстро, за руки держась, Валера дверь входную судорожно открывает, ключом только с третьего раза попадает, руки трясущееся подводят. С Амили верхнюю одежду почти что срывает, с пальто не церемонится, просто на пол кидает и опускается на корточки, сапожки расстегивает, бегунок молнии медленно вниз ведет, Сабирова вниз смотрит и за каждым движением следит, руками горячими по холодным ногам гладит, глаза свои «темные» с расширенными зрачками вверх поднимает, взглядом с застенчивой девочкой встречается, понимает, что ее эти движения возбуждают и он без раздумий второй сапог быстро сдирает. Девочку под коленки берет опять, поднимает слово перышко и в спальню сразу несет. В комнате темно и душно, на кровати еще утреннее неряшливое одеяло, на улице ночь, лишь тусклый свет фонарей пробивается сквозь стекло и озаряет пространство легкими лучами. Глаза Амили горят, она в непонимании о происходящем, в предвкушении, остаток алкоголя дает ей полную возможность расслабиться, ибо если бы она не выпила, то сейчас бы наверняка сильно нервничала бы. Глаза Валеры горят не меньше, он в полном понимании происходящего, в предвкушении, здравый ум и отсутствие алкоголя - единственное, что дает ему силу сдерживать себя. Все в Амиле возбуждало, от ее полного доверия взгляда до ее худого тела. Черноволосая по кровати распласталась, а Валера сверху навис. Одной рукой придерживал себя на вису, а другой девочку по лицу и волосам гладил, нежно целовал и в ответ получал не менее приятные поцелуи, он глаза свои не закрыл ни разу, хотелось видеть каждое изменение в ее лице и каждую эмоцию схватывать, отпечатывать в памяти надолго, дабы вспоминать одинокими ночами. Он себе отчет в действиях отдавал, но ему казалось, что Амиля вовсе не понимает серьезности данного действа. Да, ее сердце билось учащено, да, она хотела этого, да, она доверяла, да, она понимала, что после этого окончательно станет его, и только. Но, нет, она не знала о правилах группировки, нет, она не понимала значения слова «Субботник», нет, эта девочка вовсе не понимала что такое секс и к чему он обязывает ее, не их обоих, а лишь ее. Валера с себя стянул свитер колючий, откинул на пол и на коленях привстал, начал Амилей любоваться, он с нее бадлон белый начинает стягивать снизу вверх, а девочка лишь руки вверх вытягивает и ему тем самым помогает, она в одном лифчике сверху остается и в юбке с колготками. Взгляд отводит и щеки покрасневшие сразу спрятать пытается, но Валера такого не допускает, он ее за подбородок берет и в поцелуй очередной утягивает, руку другую на талию кладет и гладит, сжимать начинает. Поцелуй до невозможности развратный и мокрый, языком никаких особых узоров Туркин не вырисовывает, лишь с языком Сабировой борется и губы ее терзает, то кусает, то облизывает. После на шею ее тонкую и белую спускается, губами горячими водит, воздух выдыхая, щетина его легкая Амилю щекочет и лишь пуще покраснеть заставляет, когда он поцелуями такой чувствительный участок кожи покрывать начинает. Она пальчиками своими судорожно к его волосам прилегает, чуть впивается и туда-сюда кудряшки тянет. Валера мычит, на коже Сабировой оставляет метки небольшие, ненарочные засосы заставляют эго юноши потешится, он ее своей делает и всем это показать намерен. По ключицам ведет языком, обводит каждый сантиметр, вкус и запах тела ее запомнить хочет таким, раз и навсегда. Он руками своими ее плечи холодные и скованные гладит, понимает, что девочка нервничает, и он отстраняется. Смотрит на нее опять, без стыда и совести, картинка перед собой ему явно нравится и он отказываться от этого сегодня явно не собирается, но девочке больно и плохо делать не хотелось вовсе, он ей расслабится дает, от своих прикосновений отдохнуть и она сама по его майке белой и потной проводит, трогает грудь вздымающуюся и мышцы выводит ноготками. Эрекция в штанах Валеру напрягает, он дает девочке тело свое исследовать, но терпение его на исходе и он опять к Сабировой тянется, за спину руками заходит и быстро застежки в разные стороны тянет, лифчик с характерным щелчком расстегивается и девочка слегка охает, но руки чуть вперед выставляет сама и Туркин с нее ткань лишнюю стягивает. Грудь ее выглядит очень приятно, небольшой второй размер, розово-коричневые соски, которые были твердыми и мурашки, такой расклад ему явно нравился, но больше всего нравилось то, что он первый кто дотронется до этого участка. Он глазами будто разрешение спрашивает и ответа не дожидаясь рукой шершавой к одной груди тянется, ладонь разгореченную сверху кладет и ком в горле сглатывает, ощупывает округлость и носом воздух шумно втягивает, на ощупь кожа мягкая, будто лоснящаяся. Он не раздумывая голову ниже опускает и девочку в живот целует, пока пальцами одной руки с соском левым играет, а девочка под ним извиваться начинает, не стонет, но хныкает и ахает, в голове ее давно пусто и она в эмоциях разобраться уже вовсе не пытается, обмякла и полностью доверилась. Валера выше поднимается и в свой горячий рот сосок берет, лижет, посасывает и прикусывает слегка, за что получает легкий шлепок ладошкой по спине и громкий вздох, теперь он аккуратно грудь ласкает, то пальцами, то языком и наслаждается этим не меньше Амили. Ее жгучие эмоции и восприимчивость его с ума сводила, он готов был все отдать, что бы эта ночь не заканчивалась никогда и длилась вечно, но терпение его говорило об обратном. Он от девочки отпрянул и с себя майку стянул, по груди его капли пота струились, так же как и по лбу, нервы были не к черту. Девочка раскраснелась и тоже вспотела, волосы ее уже запутались, а силы будто иссякли, но оба понимали, что это только - начало. Туркин с девочки юбку стягивает, почти что клепки отрывает, на которых застежка держится и когда ему это удается, он ее вниз по ногам девичьим стягивает, откидывает в то же направление, куда и всю одежду дел. Амиля в колготках черных выглядела нереально сексуально и ему так хотелось разорвать их и прикоснуться к ней скорее, что он решил не медлить, а так и сделать. Он по ногам ее дрожащим с двух сторон вниз-вверх проводит и сжимает слегка, разводит ноги и по внутренней части бедра гладит, слегка сжимает, а потом и вовсе шлепает, на что неоднозначную реакцию получает, слышит первый стон девичий и тут же срывается. Прямо на шве, на промежности колготки за две стороны берет и разрывает, характерный скрежет ткани импортной сопровождает данное действо и он от черноволосой испуганный взгляд получает, но как только он двумя пальцами к мокрым трусам пристраивается она охает снова и взгляд отводит. — Блять, — выдает он, как только понимает, что девочка полностью от смазки мокрая и его это еще пуще заводит, — я больше не могу держаться. — констатирует он факт и начинает круговыми движениями ласкать ее через хлопковую, слегка розоватую ткань. — Ты, если передумала - скажи сейчас. Потом, боюсь не остановлюсь. — опять предупреждает, в глаза ее заглядывает, а та лишь обдумывает сказанное. — Нет, — этот ответ Валеру как током бьет и он останавливает все движения, в недопонимании находится, — я хочу. — одобряет она и тот будто вдыхает, пальцами быстрее массировать начинает и от девочки опять скулеж слышит, она руками в простынь впивается и на встречу Валере подвигается. Туркин старается быть, как можно более обходительным и внимательным, сдерживает свое возбуждения во благо, старается первый раз ее сделать приятным, хотя сам точно и не знал как это правильно совершить. Он за резинку колготок тянет и вниз резко снимает, по пути еще раз рвет их на коленках и ткань импортная и приятная, становится похожа на половую тряпку. Амиля такой грубости удивляется, но ее это властность возбуждает, смотреть за мужчиной, которы знает что делает - приятно. Валера от девочки опять отстраняется и колготки с руки скидывает, потом встает быстро с кровати и начинает с себя штаны стягивать, спортивки с лампасами как на зло от пота туго снимаются, но когда он свои ноги освобождает и в трусах остается, то сразу обратно на кровать прыгает и над девочкой нависает, трусы в клеточку жмут и член уже покрывается характерным предэякулятом, но ее ощущения в эту ночь для него куда важнее своих. Валера руками по всему телу проводит, от хлипкой шеи до крепких ключиц, от мягкой груди до впалого живота, останавливается у тазобедренных косточек и за кружевную резинку трусов берется, последний раз у Амили разрешения глазами спрашивает, а она лишь руку к лицу подносит и кивает несколько раз, трусы стягивает и теперь за свои дальнейшие действия не ручается - она согласилась. Когда Амиля полностью голая остается, Валера дыхание переводит перед тем как начать, он видит что девочка боится однозначно и неосознанно сковывается. — Минем мәхәббәтем, расслабься, — приговаривает он и пальцами от волнения холодными к промежности влажной прикасается, — я еще ничего не делаю. Сначала ты, потом я. — объяснять понятно сил нет, на ее понимание метафор надеется и она улыбается украдкой, уголки губ поднимает, кивает, дает зеленый свет. Валера пальцем к дырочке пристраивается, вспоминает как однажды уже там побывал и с какой узостью столкнулся, девочка влажная явно, но он перестраховаться решает. — Красавица, — чеканит он и она взгляд свой любопытный на него поднимает, — открой-ка ротик. — говорит тихо, голос хрипит и Сабирова от такой комбинации дергается, слова не сразу понимает, но все же рот открывает недоверчиво, а Валера два пальца своих туда сует. Во рту мокро и горячо, девочка рот прикрывает и языком по пальцам проходится, слюной мажет и теперь кажется понимает, для чего. Валере за этот вечер несколько раз глаза прикрыть пришлось, дабы такой невинный вид Сабировой, ярой комсомолки, с такими вещами пошлыми и грязными не запоминать, боялся, что сейчас же девочку грубо возьмет, если не перестанет смотреть. Он пальцы мокрые достает, которые нить слюны сопровождает и на подбородке у Амили останется в дальнейшем. Сразу по одну фалангу заходит и реакции отрицательной не получает, продолжает проталкиваться и когда палец полностью в девочке оказывается, то она тяжело вздыхает сразу. — Больно? — через зубы спрашивает, держаться сил и вправду нет, но он так ее ощущениями дорожит, что пытается себя в узде держать до последнего. — Нет, — отвечает она конкретно, — приятно, Валер. — имя его из ее уст звучит мелодично и мягко, даже возбуждающе из-за легкой игривости в голосе девичьем. Пальцем двигает вверх-вниз, растягивает изнутри и получает одобрительные кивки от Амили, которая глаза прикрыла и даже в сторону Валеры двигаться начала. Туркин опять воздух шумно вдыхает, волосы пальцами поправляет, со лба убирает, дабы не мешали и вторым пальцем в лоно проталкивается. Входит одной фалангой и останавливается, когда на лице девочке неоднозначная мина появляется. Она слюну глотает несколько раз подряд и глаза открывает, брови на свое место встают и лицо расслабляется, кивает опять. Валера не церемониться пуще, сразу полностью палец вгоняет и от Амили лишь писк получает, она на подушку полностью падет и ногтями в ткань впивается, немного дрожит. Он останавливается, пока что не двигается и привыкнуть дает, опять целует ее тело, по по потливому животу гладит и на шее поцелуи неоднократно оставляет. Когда Амиля его опять в поцелуй завлекает, он сразу понимает - зеленый свет, пальцами начинает двигать влево-вправо, набирает обороты и уже через минуты три промежность узкую быстро раздвигать начинает, видит на лице у девочки эмоции приятные, она без стыда постанывает и в такт его движениям по кровати двигается. Голубоглазый понимает, что девочке кончить надо хотя бы раз, что бы легче шло, так ему всегда это объяснял Зима со своего опыты с Гулей, а он верил на слово, теперь проверит точно. Когда Амиля рот в немом крике открывает и немного останавливается, он понимает железно, что та кончает и движение рукой, которая уже затекла давно ускоряет, долбит пальцами внутри и девочку до дрожи доводит, она трястись начинает, ноги сводит не намеренно и рот рукой рефлекторно закрывает. Валера пальцы доставать не спешит, чувство пульсации и сжимания внутри ему нравится, а представлять на месте своих пальцев член, еще больше будоражит. Передохнуть дает и стягивает с себя трусы, как только Сабирова в себя приходит. Он по члену, уже казалось каменному рукой пару раз проводит, немного напряжение забирает, голову рефлекторно назад откидывает и себя останавливает с усилиями от дрочки, понимает, что если не остановится - скоро кончит. Амиля на него смотрит затуманено, но каждое его движение в ней приятную волну эмоций вызывает, она ручкой к его члену розоватому тянется, как только он свою руку убирает и обхватывает член у основания, точно так же как и он. — Ебать, — стонет это слово откровенно громко, когда маленькая ладонь девичья и холодная его орган накрывает, он несколько раз бедрами толкается в кольцо ее пальцем и назад отталкивается, — я не хочу так быстро заканчивать. — он отстраняется и руку девочки целует. Наклоняется опять и нависает полностью, держась одной рукой за кровать у головы Амили а второй член направляет, он головкой чувствительной проходится по промежности влажной и от ощущения первого соприкосновения чуть ли не трясется. Он водит круговыми движениями по клитору набухшему, разводит складочки, потом на член своей же слюной плюет, понимает, что смазка ему явно понадобится. Он пристраивается ниже, у входа, в глаза девочке смотрит, опять легкий испуг видит. — Расслабься, я постараюсь аккуратно, — голос старается тихий состроить, хотя в голове одни крики и ни одной адекватной мысли, — если будет больно - сразу говори. — предупреждает и вперед толкается. Головка с трудом проходит, но когда она полностью внутри оказывается он громко себе под нос ругаться начинает, в девочке слишком узко, уздечку сильно жмет, будто она сейчас же порвется, но он внутри остается и через неприятные ощущения девочке привыкнуть дает. Толкается на пару сантиметров глубже и Амиля тут же руку свою на его пах кладет, отталкивать пытается и дергается, Валера же за бедра ее берет крепко, до побеления в пальцах в ее кожу нежную вцепляется, держит на месте. Тело девочки необычным чувством окатывает, будто острым в живот тычут, чувство растянутости ее заполняет и она вдох глубокий делает, хоть и предполагала что больно будет. — Валер, больно. — хнычет, но Туркин ее поцелуем затыкает и два пальцы на клитор кладет, начинает медленно массировать, внутри не двигается. Она в поцелуе расплывается и чуть расслабляется, Валеру по спине ноготками гладит. — Все еще? — спрашивает наводяще и обеспокоенно, внутри очень узко и это ему крышу сносит окончательно. Мало того, что он за ее ощущениями следить обязан, так еще и пытается не кончить от ее внутренних мышц. — Да. — кратко отвечает, ком крепкий в горле сглатывает и кивает. — Прости, малая. — он шепчет это ей на ухо, будто боится, что кто то из пацанов услышит его извинения недопустимые законом, но он себя таким виноватым чувствует, когда до конца в Амилю толкается по основание и останавливается. Она внутри сжимается сильно и Валеру себя в тисках чувствовать заставляет, он выдыхает и в голове самые ужасные драки вспоминать начинает, дабы себя хоть как то от приятных ощущений отвлечь. Девочка понемногу расслабляться начинает, с характерным хлюпаньем тазом круговые движения делает, к размеру привыкнуть пытается, к чувству заполненности тоже. Она глаза открыть себе рарешает и видит через чур красивого Валеру, он улыбается, искренне и верно, глаза его блестят и он выглядит, как никогда раньше - счастливым. — Теперь, ты моя. — наклоняется к девочке, на нее укладываясь и даже желание двигаться в ней отпадает, чувство и осознание того, что они теперь одно целое - главное. — Я люблю тебя. — шепчет ей на ухо, а после целует в губы, нежно и мягко, будто они сейчас вовсе не сексом занимаются, а впервые в жизни целуются. — Я и так была твоей. — сарказмом поддерживает атмосферу, тоже начинает улыбаться, ведь и до нее доходит, что она теперь не девочка. Валера слегка бедрами назад двигает и обратно вперед заходит, опять по основание, девочка все еще слегка пошатывается и ноготками в спину впивается, а Туркин темп ускорять начинает. Его движения плавные, но амплитудные, он все больше выходит и обратно толкается, за девичьим лицом смотрит внимательно, но в порыве чувств случайно слишком резко вдалбливается, от одной мысли, что он сейчас с Амилей делает бросает в жар. А, от мысли о будущих саитиях в холод. — Валер, — громко имя стонет, его слегка в себя приводит и он темп опять размеренный берет. — уже, вроде не так больно. — признается честно и сама того не замечая, слегка бедрами в такт его толчкам подигрывает. Туркин Амилю по груди ласкает, быстрее двигаться начинает, внутри тесно, до невозможности жарко и узко, что его только подстегивает. Его движения приятные, желанные, в теле отдаются теперь не тянущей болью, а бьющими волнами наслаждения. В животе странный узел затягивается, крепко внутри сдавливает все и током по телу, от кончиков пальцев до коленок отдается. Валера ускоряется, девочку в кровать вколачиваться начинает, сам того не контролируя, движения становятся более хаотичными, о разрядке скорой думает, хочется кончить внутрь, хочется заполнить все собой, хочется сделать своей окончательно, но он понимает, что жизнь тем самым ей сломать может, если она залетит. Мысли, которые набекрень пытается выровнять и концентрируется на толчках. Быть в Амиле приятней чем в любой его бывшей, он не знал зависит ли это от любви или же, от прекрасного юного тела Сабировой, но такого удовольствия от секса он не получал давно, а мысли о том что кончит раньше времени не посещали его еще дольше. Амиля стонет, чувства в новинку, но приятные до ужаса, легкая тянущая боль сопровождает ее весь процесс, но отходит на второй план из за приятного тягучего чувства, что накрывает ее словно бальзам, по всему телу рассказывается напряжение. Она руками рот прикрывает, стонать стесняется или не хочет, сама точно не знает, но Валере такой не по вкусу, он руку ее убирает и в свою одну ладонь берет и над ее же головой сводит, держит. — Я хочу тебя слышать. — говорит очень твердо, слова от зубов отскакивают и легкой хрипотцой отдают. Он руки держать старается не слишком сильно, хотя с удовольствием заломил бы их за ее спиной, но понимает что для девочке это будет фатально. Он к ее шее влажной от пота опускается и опять начинает рисунки оставлять, в рот кожу засасывает и зубами кусает, девочка стонать не сразу решается, но через некоторое время громче становится. Валера понимает, что чертовски близок, понимает и то, что хочет с девочкой закончить. Он ее руки над головой отпускает и этой рукой к клитору тянется, сначала на живот ее слегка давит, а потом на комочек нервов опускается и массировать быстро начинает, девочка вся сжимается, прикосновений слишком много и она не привыкла к столь ярким ощущениям. Когда Туркин последние три раза грубо в девочку толкается и выходит член надрачивая, то видит пятна крови на нем, голову свою наверх откидывает и кончает куда-то на девичий живот, а она через некоторое время дрожать начинает и сжимается вся. Судороги по им телам проходят, оставляя приятную истому и легкое покалывание в конечностях. Валера без сил на девочку прямо ложится, чуть в бок отодвигаясь, дабы ее не раздавить. В лоб целует, в щеку целует и когда девочка от оргазма окончательно отходит, то к губам ее тянется, поцелуй нежный и чувственный, теперь другой, теперь более родной. — Как себя чувствуешь? Не больно? — чересчур сладко, как кот спрашивает, ластится поближе к ней и обнимает, перед этим сперму свою же с живота одеялом убирает. — Немного, но все хорошо, мне, — глаза отводит, — мне было хорошо. — снова с улыбчивым Валерой встречается взглядом и смущаться начинает, одеяло на себя натягивает, алкогольное опьянение окончательно отступает и она всю ситуацию обдумывает. — Я уже все, что надо - увидел, сладкая. — рукой под одеяло ныряет и за талию голую ближе к себе притягивает. — Валер, — начинает очень тихо, но когда на себе интересующийся взгляд ловит, продолжает, — я люблю тебя. — говорит это так нежно и искренне, что у Валеры сердце, и так еще не успокоившиеся, еще чаще колотится начинает. — Амиля, — вдыхает, своим ушам еле верит, думает галлюцинация, — мин сине яратам, минем бәхетем. — говорит на Татарском так уверенно и спокойно, что у девочки аж сердце сжимается и она обнимает Валеру в ответ. Глаза его голубые привычный цвет возвращают, а ее словно медово коричневым блестят, в жизни казалось уже нет ни одной проблемы, а самое важное находится в одной комнате. Воспоминание об этой ночи будет отдаваться приятными ощущениями и глупой неловкостью в ее памяти, а в его займет особое место в темной и черствой душе. Этой ночью все изменилось, теперь они связаны, узами близости, ближе чем все на свете, узами любви, которые будут желанными и вечными. Не так ли?