Ближе к сердцу

Терпение Тони было уже на пределе. Плечи из-за долгого нахождения в одной позе сильно устали и ноют, глаза неимоверно болят, а спина давно пародирует знак вопроса. Она клянётся себе больше никогда не брать клиентов в такое позднее время или, по какой либо другой причине, брать себе дополнительных клиентов в погоне за деньгами, как часто отшучивается её коллега. Игла в руке норовит просто взять и сломаться от такой тряски, и Тоня не выдерживает: — Эд, блять, ёб твою мать, можешь своей блядской рукой не трясти, или мне её нахуй иглой разорвать? — напуганный таким тоном коллеги, парень откладывает в сторону телефон и выпрямляет руку, на которую Тоня бьёт очередную татуировку. — Ты що такая на агрессивная сегодня? — ухмыляется, забыв, в чьих руках находится его беззащитная рука. — Какая нахуй злая, я нихуя не злая, просто работаю с долбаёбами, один из которых ты, — ещё сильнее хмурит глаза, рисуя иглой дугу. — Во-первых, я сказал «агрессивная», а не «злая», и я же уже извинился, — заёбанно произносит он, положив руку на лицо. — Ну бывает же, ошибся человек, все не без греха, — слова на коллегу не действуют, та молчит, будто воды в рот набрала и не может говорить, хотя крыла его хуями и письками минуту назад. — Ладно, торжественно клянусь всем, что у меня есть, на следующей неделе всё отработаю и не скину на тебя клиентов и себя заодно. Эд пытается сделать щенячий взгляд, но по отвращению на лице Тони можно подумать, что у него на носу висит сопля, которую не помешало бы убрать. Тот дуется ещё больше и показушнее, пока та снова не начинает орать на него. Спасибо, что не молчит хоть. — Вот нахуя я вам плачу, мне, блять, просто интересно. Мало того, что клиентов друг на друга скидываете, так ещё и делаете это в мой выходной нахуй. В день, когда я должна отдыхать, я слежу за вами, будто вы детсадовцы безмозглые, хотя это сравнение сущее оскорбление для них, — немного тише продолжает. — Дебилы, блять, ебучие. Тебе я это, говна кусок, из зарплаты вычту, и хуй ты презики потом для свиданий со своим Егором купишь. — Шаст, ну блять, это уже слишком жёстко, — возмущается Эд, снова двигая рукой, за что получает от Тони по голове кулаком с тату-машинкой. — Слишком жёстко это репутацию моего салона чуть не испоганить, а это ещё даже не самое хуёвое, что я вам могу устроить, пидоры недоделанные. Потоки матов льются добрые полчаса, что бьется новая татуировка. Тело Эда вообще кладезь самых странных моделей тату, будто на нём их бить и учились. Но Тоня не отстаёт: их меньше, чем у Эда, но раскинуты они по разным частям её тела, кроме лица, пока что. Раздражение Тони усиливается, когда звонит её телефон. Думая, что звонит опять тот самый клиент, который второй месяц не определится со временем, а, назначив время, снова не приходит по «уважительной» причине, тянется сбросить вызов, но резко меняется в лице, видя, от кого поступает звонок. Гнев сменяется на милость, на лице появляется глупая улыбка, глаза горят — Эду теперь не сложно догадаться, кто звонит. — Слушаю вас, моя женщина, — и поплыла она на крыльях любви. — Не получится, милая, сегодня поздно дома буду. Эд с Катей надолбаёбили тут знатно, пришлось разгребать гавно лопатой, — из телефона доноситься еле слышный бубнёж, на который Тоня просто кивает. — Не-е-е, меня Эд подбросит, ему и так делать нехуй. До встречи дома, солнце. Как только телефон отбрасывается с сторону, к делу возвращается прежняя недовольная Тоня, но без матерных оров и проклятий во все стороны. До закрытия салона осталось полчаса, десять минут из которых она потратить на завершение новой татуировки Эда. Он решил набить себе что-то, связанное с его парнем в честь его дня рождения. Благо, у него ещё есть крупицы адекватности и помимо татуировки он подарит ему новую гитару, но Тоня считает, что можно было обойтись вообще без неё. Без татуировки, а не гитары. Притворяться больно умной и разумной она не будет, потому у самой есть татуировки, набитые по причине «нехуй было делать» и вообще, гусь держащий в зубах нож ей был жизненно необходим. С Есенией, которая предпочитает, чтобы её звали Ася, они знакомы семь лет, шесть из которых встречаются. Тоня всё ещё с теплом вспоминает времена, когда она безнадёжно было влюблена в эту богиню и целый год пыталась признаться ей в этом, пока за неё это не сделал её друг Эд. Пиздюлей за такую благотворительность он тогда получил знатных, но и благодарность не заставила себя ждать, когда Ася ответила на её чувства взаимностью. Ася семь лет назад была нанята как менеджер по маркетингу в их только открывшейся тату-студии. Тогда в салоне работали от силы два человека: сама Тоня и её давний друг с одного курса, Эд. С первых дней, как двери салона перешла эта роскошная женщина, Тоня не могла найти себе места и тем более говорить с ней без запинок и заиканий. Ещё больше усугублял факт того, что Ася старше её на восемь лет, но, к счастью, Тоня всего лишь раздула из мухи слона и возраст не сильно имел для неё значение. Главное, что она совершеннолетняя и работает. Тоня, как гордая владелеца обеих пунктов, перестала загонять себя в рамки из сомнений и комплексов и после «дружеской помощи» пригласила Асю на свидание. Тоня прекрасно помнит, как впервые увидев свою избранницу в коротком чёрном облегающем платье, чуть не закончилась как личность. Её восхищали красота и величие Аси, но влюбилась она в её нежность, заботу и искренность. Пока все видят перед собой знойную, всегда уверенную в себе красотку — начальницу, Тоня готова разлиться лужей при виде своей женщины в её оверсайз футболках с бумажной маской на лице и пьющей пиво, сидя на её диване. Тоня любит Асю любой, но домашней просто обожает. Сейчас именно такая Ася ждёт её дома, а работа, тварь, её не пускает к ней. Единственное, чему сейчас она рада, это полному понимаю в их отношениях насчёт задержек на работе и усталости. Как оказалось, у обеих был печальный опыт в отношениях, через который им пришлось пройти, но теперь всё по другому: у них только любовь и разговоры словами через рот. Разговоры в их отношениях всегда играют большую роль, хоть Ася не могла жить без намёков и загадок. В начале отношений Тоней всегда овладевали сомнения и опасения из-за большого количество различий между ними. Ася что сейчас, что тогда уже давно состоявщая личность с определённым опытом в отношениях и более твёрдой уверенностью в своей ориентации, чего нельзя было сказать о Тоне. Случилась обратная ситуация, которую никто не ожидал увидеть: Тоня, несмотря на свой уверенный внешний вид, была тем ещё тревожным сырочком. Мысли о том, что Асе не нужна такая неопытная, слегка ветренная и слишком молодая девушка, каждый день преследовали её. Серьёзно, зачем шикарной и зрелой женщине иметь отношения с девушкой, которая радуется почти не криво набитой татуировке её любимого пива на её же руке. Верно, никому. Но всё изменилось после первого же свидания, на котором Ася с горящими глазами слушала свою тогда ещё будущую девушку, которая говорила о набитой в пьяном угаре рисунке доширака у себя на бедре. Запечетлила студенческие годы, так сказать. Из тёплых воспоминаний её силой выдергивает Эд, который явно чем-то не доволен и хочет объяснений. — Шаст, шо блять значит «Эд меня подвезёт»? Не помню, чтобы я на такое согласился, — шипит сквозь зубы, когда она вытирает остатки краски с его руки салфеткой. — А то и значит, еблан, что подвезёшь. Я из-за тебя тут допоздна торчу, а могла уже дома на диване сидеть и заниматься нихуянеделанием., — отвечает Тоня, убрав инструменты и приклеив защитную плёнку на руку Эда. — Ладно, подвезу, но хули столько обзываться? Как со своей «королевой» поговорить, то мы самые прилежные, но Эда мы на три буквы по шесть заходов пошлём, — передразнивает её, но не со зла, а по дружески. Эд вообще был рядом с самого начала. Они вместе прошли через огонь, воду, кучу хуёвых бывших и не самых разумных решений. Ему она доверяла как никому другому. Конфликты и ссоры, как и у всех, имели место быть, но почти всегда они приходили к компромиссу, а когда не приходили, заставляли компромисс приходить к ним. Вот и сейчас Эд огрызается и делает вид, что у него были планы и Тоня их бесповоротно уничтожила своим приказом, но хуй там плавал и в конце утонул. Его длинный язык без костей ещё утром взболтнул лишнего о его планах на вечер, точнее, их отсутствии. Материалы и инструменты занимают свои законные места, пол вымыт не до блеска, но вымыт, ключ в замке поворачивается и дверь закрывается — рабочий день официально закончен. Тяжёлая жизнь пошла нафиг, да здравствуют выходные. На улице сентябрь, но холод в воздухе чувствуется. Как только температура падает на один градус ниже, Ася сразу достаёт из шкафа всю зимную одежду и заставляет Тоню экипироваться по полной. Даже сейчас, садясь в тёплую машину Эда, на ней бежевый шарф, купленный Асей со словами «дура, горло себе простудишь». Не Асе ли знать, какая её девушка мерзлячка и как долго ей нужно, чтобы выздороветь. Время за десять часов вечера, а им ещё преодолевать сраные московские пробки. На минуту думается всё же воспользоваться метро, но вспомнив, какая там сейчас давка, желание испаряется так же быстро, как и появилось. Ночной город всегда завораживает россыпью миллионов огоньков. Жалко, что бесконечная череда еле подвижных машин портит этот прекрасный вид, заставляя человека ощутить все пятьдесят оттенков гнева. Хочется курить, но Тоня ещё в прошлом году обещала себе бросить, как и в другие прошлые, но сейчас она взялась сдерживать своё слово. Очередная упаковка мятной жвачки оказываться пустой — опять забыла купить утром, хотя в телефоне стоит напоминание. Пора бы уже перестать игнорировать уведомления от приложений с напоминаниями, но мотивацию они дают довольно хреновую, как и надписи на пачках сигарет. Беременеть она не собирается, стоматолог у неё хороший, на импотенцию ей вообще похую, а ослепнет она скорее от моды на микрореализм, чем от курения. Похвастаться можно тем, что решение бросить эту пагубную привычку было принято ею самой, когда подниматься без лифта на четвёртый этаж без отдышки, ещё и с пакетами продуктов, стало невозможным. До дома ещё час езды, в салоне душно и опять воняет чипсами, которые Эд постоянно хавает то на работе, то на общих прогулках, а теперь выяснилось, что ещё и в машине. Неудивительно, что Егор запретил ему брать свою машину, знает же, что испоганит всё этот свин. От безделья и скуки Тоня снова залезает в телефон и вспоминает о кружочках Аси в телеграмме, которые она обещала посмотреть, когда освободится. Их накопилось довольно большое количество, будто она последний раз заходила сюда в прошлом месяце. К сожалению, это норовит стать правдой из-за большого количества работы в последнее время. Вся неделя была забита клиентами самого разного содержания: один никак не придёт и только время отнимает, второй решил забить всё тело, третий пришёл татуировку на всей спине свести и набить новую, а четвёртый тратит каждый раз по полчаса, чтобы набраться смелости перед очередным сеансом. Выше перечисленные индивидумы были только её клиентами, а ведь есть ещё несколько таких неадекватов у Эда, Кати и Димы, просто страшно представить. Чат, на аватарке которого высвечивается красивая голубоглазая дама и надпись «моя женщина» с голубым сердечком рядом, просто кипит пропущенными сообщениями. Зайдя в их последнюю переписку, которая была этим утром и то, по делу, Тоня перелистывает диалог вверх, доходя до прошлой субботы. Кружки содержали в себе ничего больше простого домашнего уюта. В одном Ася готовит макароны, криво-косо напевая одну из песен «The Prodigy», во втором скинуто видео их кота Буцефала (имя придумала Ася, Тоня зовёт его Буся) и ещё один из ванной, где видны только ножки со всем педикюром. Просмотрев все пропущенные, Тоня отправляет стикер с котёнком на машинке, намекая, что уже на пути домой. Кости ужасно ломит и единственное, что сейчас хочется, это прилечь на кровать, уснуть и проспать все выходные. — Дамы и господа, ваша остановочка, — торжественно объявляет Эд, припарковав машину возле небольшой шестиэтажки. — Чё, уже? — выбирается из машины, как неуклюжий пингвин, и чуть не роняет телефон, на котором уже есть несколько трещин. — Спасибки. Передавай Егору привет. — Обязательно, — машет на прощание Эд. — Если не забуду конеш. Машина снова завелась и двинулась по трассе, а Тоне снова надо таскать свою усталую и измученную тушку на четвёртый этаж. Она уже готова просто прилечь на лавке возле подъезда и по телефону попросить Асю скинуть с балкона одеяло и подушку, но деваться было не куда. Руки в ноги или ноги в руки, и вперёд вверх к тёплой постели и любимой женщине. Перила снова холодные, как будто сделаны из льда. Ало блять, на дворе всего конец сентября, хули так холодно. Когда злосчастные ступени пройдены, перед ней стоит последняя преграда на пути к тёплому дому — железная дверь. Не успевает она достать ключи из кармана, как дверь отпирается словно по волшебству. Волшебство же это носит имя Ася, которая услышав тяжёлые шаги и пыхтение за дверью, сразу узнала свою девушку. Вся усталость, что легла неподъёмным грузом на плечи Тони, которая была готова провалиться в объятия своей женщины и больше не вылезать из них, в один миг испаряется. Ася даже не ругается насчёт грязной обуви на ковре, лишь тихо притягивает к себе усталую Тоню и коротко чмокает в губы, снимая с неё верхнюю одежду. — Поздновато ты, — Ася вешает куртку Тони на вешалку и кладёт снятые ботинки на полочку. — Прости, солнце, жопа с клиентами — пришлось задержаться на подольше, — хочет пройти в гостиную, в идеале сразу в спальню и на кровать, но её останавливает Ася. — А ванну принять? — спрашивает Ася кокетливым голосом. — Бля, её ещё заполнять, да и сил нет себя умывать, — правилами гигиены пренебрегать она не хочет, но и делать лишних телодвижений тоже. — Так я уже её подготовила и бомбочку для ванной купила новую, а мыть тебя сегодня буду я, — успокаивает свою девушку Ася, расстегивая по одному пуговицы на фланелевой рубашке Тони. Если Тоня уже говорила, что любит эту женщину, то она скажет это ещё раз: «она безумно любит свою женщину». Губы Аси снова оказываются в плену губ Тони. Длинные конечности обвивают шею и всем телом впечатывают в стену напротив. Будь у неё силы, они бы перешли к более пикантным действиям, но сейчас этим она преподносит свою благодарность за заботу. От оставшейся одежды Тоня избавляется уже в ванной, демонстрируя миру (точнее только Асе) своё татуированное тело, которое со скоростью света оказывается погружено в воду. Тёплая вода омывает со всех сторон, медленно убирая всю тяжесть, накопившуюся за неделю работы и хлопот. В воздухе витает запах цитрусов и нотки лаванды. Первое явно аромат той самой бомбочки для ванной, о которой говорила Ася, а вторая — гель для душа Аси. Тоне всегда нравится зарываться в длинные волосы Аси, вдыхая родную лаванду в лёгкие, будто это самый настоящий никотин. Через несколько минут в ванную заходит Ася, одетая в лёгкую майку и домашние шорты, неся в руках длинный белый халат. Тем временем Тоня уже во всю плескается в воде, по плечи погрузившись в неё. Делая ремонт они учли высокий рост Тони, но ноги всё же не до конца помещаются, от чего коленки торчат из-под толщи воды, словно маленькие островки средь океана. Выглядит она сейчас более расслабленной и счастливой, чем в начале дня: глаза сияют, мягкая улыбка до ушей и руки двигаются под водой в такт музыке, которую она напевает у себя в голове. Мысленный концерт прекращается, когда мягкая губка касается её плеч, которые покрыты изображениями бутонов подсолнуха. Ася уселась на краю бортика и аккуратно водит намыленной губкой, оставляя дорожку из пены. Тоня ластится к рукам любимой, мурча, как довольная кошка, которой дали миску её любимого корма. Процесс мытья идёт в абсолютной тишине, лишь изредка перебиваемой довольным мычанием Тони и пыхтением Аси. Рука с губкой опустилась вниз по ключицам к плоской груди с изображением кривого солнца. Тоня признавала это и ни капли не стеснялась. Она никогда не понимала, зачем в мире так много хейтеров маленькой груди — она же классная: не мешает спать на животе, долой бюстгальтер и свободу сиськам, но самый главный плюс, что они нравятся Асе. Даже сейчас зная, что её женщина не вкладывает никакой сексуальный подтекст в свои движения — ведёт губкой по проколотым соскам Тони, медленнее наслаждаясь моментом, а та и не против. Самой сильнее хочется поскорее выйти из ванной и, приобняв всеми конечностями свою женщину, лечь и не вставать все выходные. В любой другой день, когда у них бывают время и силы, после таких томных действий всё перетекало в нечто большее: Ася сама бы медленно разделась, показывая себя во всей красе и заставляя Тоню завидовать себе самой, взабралась бы в ванну к Тоне и утянула бы её в тягучий и горячий поцелуй, руками исследуя все выученные эрогенные зоны. Но сегодняшний вечер не о сексе, он о заботе. — Ужинать будешь? — не отрываясь от мытья спрашивает Ася. — Да нет, не хочу. На работе поела — мне хватает, — отвечает Тоня. — Тогда вылезай давай из ванной и идём баиньки, — смывает всю пену и мыло с тела Тони и идёт за халатом, чтобы укутать её, как мама своего маленького ребёнка. Сравнение очень милое, но если Тоня произнесет это вслух, то получит лёгких пиздюлей за шутки про возраст. Нет. У Аси нет каких либо сильных комплексов насчёт разницы в их возрасте, но подобные шутки порой раздражали, а порой она сама их подхватывала и добивала своими. Обёрнутая в белый пушистый халат, Тоня снова щеголяет до спальни босиком, оставляя за собой мокрую дорожку из капель воды. Ругаться на это Ася будет потом, а сейчас сливает всю грязную воду из ванны и, убравшись в ванной, идёт следом за Тоней. Та уже свалилась без сил на кровать, не сняв халат, но хотя бы распутала свои светлые кудрявые пряди из плена резинки для волос. Теперь от яркого солнышка не отличить. — Тоня, — вытягивая последнюю гласную зовёт Ася и в шутку шлёпает её по попе. — переодеваться будем? — Нихуя се какой глухой звук. — возмущённо реагирует на отсутствие звонкого шлепка, как обычно бывает, когда Тоня шлёпает Асю. — Ну всё, с понедельника буду ходить с тобой на фитнес — это не дело. Ася лишь хихикает и переворачивает тушку Тони на спину. Халат ничем не завязан, потому легко расходится в разные стороны, обнажая худое тело Тони. Будь воля Аси, она бы не заставляла её одеваться потеплее, но следить за больной Тоней, которая всевышними силами выздоравливает за месяц, она не собирается — не потому что ей всё равно на здоровье дорогого человека, а саму Тоню не шибко будут волновать её же сопли и кашель. Из шкафа Ася достаёт одну из безразмерных кофт Тони и подходит к ней, кидая её ей в лицо и говорит: — Ты сама оденешься или мне тебя как маленькую одеть? — становится у подножия кровати прямо перед лежачей в форме звезды Тони, на которой даже трусов нет. Тоня мычит, то ли соглашаясь, то ли отказываясь надевать одежду — Ася не понимает. Она взбирается на кровать, подойдя ближе к Тони и становясь у той между ног. Тоня своей наготы перед Асей не стесняется — что она там не видела, кроме немного отросших кучерявых волос на лобке, но и это не новизна для них. Щеки Тони немного рдеют от сексуальной, но одновременно неловкой позы и она привстаёт на локтях, смотря на Асю, которая в руках вертит одну из её футболок. Перестав дразнить своими шалостями Асю, Тоня принимает сидячее положение и вытягивает руки вверх, чтобы ей было легче одевать её. Когда одежда оказывается на Тоне, она наклоняет голову вперёд, утыкаясь носом и всем лицом в мягкую и большую грудь Аси. Ася же гладит свою голожопенькую Тоню по голове, зарывая пальцы в кудряшки. Тоня снова падает без сил на кровать, утягивая за собой Асю и крепко обнимая её. Хочется заснуть в такой позе: крепко обнимая свою женщину. После нескольких минут объятий Ася отстраняется от Тони, встав на колени перед её разведенными ногами, как несколько минут назад. — Тоня, — снова зовёт её, но без результатов, и решается на коварный поступок. — Вставай давай, — тычет пальцем ей на лобок, где набита татуировка кошачьей лапки и давит на неё. Тоня сразу подскакивает, не ожидая такой подставы от собственной женщины, и подтягивает к себе свои ноги. Ася не останавливается на этом и переходит в контратаку: со всей силой, что у неё есть, убирает руки Тони, которыми она прикрывала живот и щекочет пальцами по выпуклым рёбрам. Щекотка — одна из самых больших слабостей Тони, которой часто пользуется Ася. Но ничего страшного, она ещё отыграется на ней сполна, но потом, сейчас она должна защищать саму себя. — Всё, хватит, хватит. Поняла, иду надевать трусы, всё, — Ася отстаёт с обиженной Тони, которая, светя голой задницей, сама идёт искать себе чего надеть. — Пожалуйста, только не то, что… — С Миладзе? Поздно, — поворачивается Тоня, во всей красе показывая трусы с изображением исполнителя спереди. Ася вымученно вздыхает, но такое не впервой. Чем она думала, когда дарила этот подарок, который несколько раз сбивал у неё весь настрой перед сексом. Сейчас хотя бы они не собираются ничем подобным грешить, так что ничего катастрофического тут нет, и смешно даже. Халат оказывается откинут в сторону подальше от тёплой постели, в которую зарывается Тоня натянув одеяло по самую голову. К ней присоединяется Ася, в ту же секунду оказавшись в крепких объятиях своей тактильной девушки. Такой тяжёлый день стоит пережить лишь для того, чтобы в конце оказаться рядом с любимым человеком в тепле и уюте. Несмотря на то, что Тоня в начале была более усталой и жаждала сон больше, чем Ася, уснула первой всё же она. Тоне нравилось наблюдать, как спит её женщина, без странных наклонностей. Не конченный вампир она в конце то концов, просто ценитель высокого искусства. Ася по сравнению с Тоней всегда была более чистой, хоть и запрещает ей такое говорить. Тоня никак не может отделаться от этих мыслей, особенно, когда видит её совершенно или почти голой, как сейчас. Идеальные изгибы, аккуратные и пышные формы, бездонно голубые глаза и белоснежно чистая кожа — всё сводило Тоню с ума. Усталые глаза начали тяжелеть и закрываться сами собой, сон пришёл внезапно, но оно и к лучшему.

***

Тоня во сне переворачивается на бок ближе к Асе, которую там не оказывается. Сейчас не будет сцен из фильмов, где главный герой, не увидев рядом с собой свою возлюбленную кинется её искать — нахер надо. Выходной выходными, но подъем у Есении Сергеевны по расписанию: сначала ванна, завтрак, пробежка, снова ванная, а потом и отдохнуть можно. Тоня же покидать тёплую постель не спешит. Ещё только двенадцать часов дня — спешить некуда. Дверь в спальню открывается и с недовольным пыхтением и бубнежем себе под нос заходит Ася, держа в руках планшет, который тут же летит в сторону маленького декоративного диванчика. У них у обеих сегодня выходной, но у Аси вид, будто она только вернулась с неё. — Ась, что-то случилось? — двигается к обессиленной девушке ближе, скинув в сторону одеяло. — Да так, меня ебёт работа, а хотелось, чтобы ебала ты, — отшучивается Ася, не сказав истинной причины своей заёбанности с утра пораньше. — Мне уже начать ревновать или пока рано? — Тоня тычется носом о плечо Аси, потирая холодный металл септума о её кожу, из-за чего та слегка дёргается. — Просто поняла, что надо научиться проводить выходные как выходные, а не работать из дому, — приобнимает в ответ Тоню, вжимаясь ей в грудь. — А я тебе о чём говорила последние полгода, Ась? Не умеешь ты отдыхать без мыслей о работе, милая. Особенно с тех пор, как ваша прежняя начальница уволилась. Она конечно было той ещё стервой, но хотя бы по выходным мозги не ебала, — Тоня права и Ася это признает. Начальство у неё так себе и единственная причина, по которой она до сих пор там работает, это высокая зарплата и очень щедрая премия. Говорить об этом в их долгожданный выходной, который они обещали провести вместе, не хотелось, а потому тема была быстро сменена на другую: — А как там Эд со своим подарком Егору? Ты говорила, что он себе все мозги сломал, пока думал, что дарить своему Ромео, — спрашивает Ася у Тони, которая будто забыла о таких людях в их жизни и долго вспоминала, кто такие Эд и Егор. — А, Эд, — дошло. — Да этот дебила кусок хотел сначала было только тату набить, связанную с Егором — типа память о нём увековечить. Мы итак не рассказываем ему про выведенные тату у Эда со всем списком его бывших, а он тут вторую уже возглавить решил. В итоге сказал, что гитару подарил, а тату это святое, набить надо. — А чем плоха тату, связанная с любимым человеком? — подняв голову к Тоне спрашивает Ася совсем невинно, будто вчера родилась. — Ну Ась, подумай: парные татуировки или тату, посвящённое другому человеку, особенно если с этим человеком кто-то в отношениях, никогда ничем хорошим не заканчивались, — разъясняет ей всё по полочкам Тоня с лицом, будто подсудимого оправдывает. — И ещё такие тату часто бьют какие-то странные прям люди, ничего не мыслящие в любви и, мне кажется, не мыслящие в принципе. Типа если в память о человеке, то это ещё ничего, но имя второй половинки или, что хуже, их лицо, это какой-то перебор. После всего доклада Тони лицо Аси тускнеет на несколько оттенков, а в глазах тухнет какой-то огонёк. Тоню это пугает, будто она взболтнуло чего-то лишнего. Ася опускает голову ниже к груди Тони, глаза бегают из угла в угол, а потом она вовсе отворачивается от неё, спеша встать с кровати, но её быстро хватает Тоня, не давая сделать ни шагу. — Ася, что не так? Что-то случилось? Я что-то не так сказала? — слегка встревоженным голосом спрашивает Тоня. Зная свою женщину как все свои татуировки, понятно, что она начнёт отнекиваться, что всё в порядке и ей лишь показалось, но такие трюки больше с ней не пройдут. — Ничего не случилось, всё хорошо. — как в воду глядела. Тоня хмурит брови, выдавливая из себя всю серьёзность и строгость своего беспокойства; рано или поздно она расколется, но поздно ей не нужно, ответы нужны сейчас, пока есть время их исправить. — Ась, — ласково, но с укором говорит Тоня. — Милая, мы вместе шесть прекрасных лет. Меня больше таким не проведёшь. Скажи, что случилось. Ася надувает щеки, складывает губки бантиком и морщиться. Тоне порой приходиться напоминать себе что она в отношениях со зрелой тридцатишестилетней прекрасной женщиной, но что делать, если эта женщина порой ведёт себя как маленький девочка, которую так и хочется тискать и баловать, лишь бы она всё время мило улыбалась и была счастлива. Тоня не торопит и терпеливо ждёт, пока Ася соберётся с мыслями и озвучит ей что-то приближенное к правде. Голубые глаза снова ловят её взгляд и на одном дыхании Ася выдаёт: — Я хотела, чтобы ты набила мне татуировку. Либо Тоне пора проверить свой слух, либо она спит, либо реально услышала то, что сейчас сказала Ася. Глупая улыбка тянется до ушей и хочется кинуться с объятиями к Асе и поздравить ту с лишением девственности. Когда-то давно они в шутку решили, что отсутствие татуировки и дополнительных проколов на себе тоже считается за девственность. Тоня не фетишист, но факт, что Ася просит сделать это именно её, заставляет чувствовать себя особенной. — Ася, я с радостью, — но быстро вспоминает про загрустивший вид своей женщины несколько минут назад. — Но почему ты вдруг взгрустнула? — Просто, — опять этот взгляд, который хочет убежать от разговора. — Просто ты сказала, что татуировки, связанные с людьми, это херня, а то, что я хочу, связано с тобой, точнее с нами, — за несколько секунд, пока Тоня раздумывает над ответом, Ася полностью встает с кровати и ретируется в гостиную, попутно отказываясь от своей затеи. — Знаешь что? Забудь, это глупо. Тоню будто молнией прошибает насквозь несколько раз: сначала от новости, что Ася хочет тату, потом от скрытой радости, что тату связано с ней, точнее с ними, а затем от осознание, что скорее всего своими словами отталкнула у неё всякое желание его сделать. — Стой-стой-стой, — догоняет её Тоня, останавливая у дверного проёма. — Стопэ, — Ася снова оказывается в плену рук Тони, но на это раз она держит её ладони в своих. — А теперь давай с самого начала, пожалуйста. Смирившись с безвыходностью положения и с тем, что уже проболталась, Ася ведёт Тоню за руки в гостиную и усаживает на диван, пока сама идёт к книжной полке. Из самой толстой книги с мутно-коричневой обложкой она достаёт маленький обрывок листочка розового цвета. С листочком в руках и неуверенностью в глазах возвращается к терпеливо ждущей её Тоне, которая за это время от волнения словно покурить успела. Сев рядом с Тоней, протягивает ей розовую бумажку, на которой почерком Тони написано «это — моё». Она смутно помнит, как несколько недель назад сама это написала по просьбе Аси. Тогда она сказала, что это нужно для какого-то милого подарка, а написать надо было что-то связанное с ними. — Помнишь, я просила тебя написать что-то, что ты ощущаешь по отношению ко мне? — Тоня кивает. — Так вот: ты тогда несколько часов думала, а когда дописала, то пришла и прикрепила эту самую бумажку мне на грудь ближе к сердцу. Я тогда подумала, что это и есть моё отношение к тебе, но это не собственничество и не эгоизм. С тобой я чувствую себя любимой, а не зависимой. Я не могу до конца это выразить в словах, но… Слова Аси обрываются неожиданным и нежным поцелуем Тони. Тоня понимает, потому что чувствует то же самое: любовь не душит, перекрывая доступ к кислороду, лишь бы ею дышали — нет — любовь окутывает теплом и заботой, которую не требуешь, но которую тебе даёт любимый человек, помогая. С Тоней Асе не нужно постоянно волноваться за своё положение в отношениях и бояться показаться партнёру с плохой стороны в желании не угодить. Тоня была бесконечно удивлена, что за образом сильной и строгой женщины скрывалась более неуверенная в себе версия, жаждущая любви, но со страхом оказаться заложником этой любви. Сейчас они обе взрослые и уверенны в своей любви друг к другу. Тоня сильнее обнимает Асю, целуя в лоб и макушку, ну точно котёнок. — И где ты её себе хочешь набить? — отрываясь от асиных губ спокойно спрашивает Тоня. — Ты не считаешь эту затею глупой? — робко спрашивает Ася. — Любое слово моей женщины — закон, так что командуйте, моя королева! — торжественно голосит Тоня, из-за чего слышит сдавленное хихиканье Аси. — Так на какое время Вас записать? — Сейчас. — В смысле сейчас? Прям тут что-ли? — не до конца понимает свою женщину. — Минутку, — Ася встаёт с дивана и снова идёт в спальню, но возвращается не с пустыми руками. — Вот, я вчера купила. Перед Тоней на журнальном столике лежит новое, ещё не распакованное оборудование для нанесения татуировки. По ощущениям, Ася скупила весь интернет-магазин, ведь тут было всё: новая машинка, иглы и картриджи, пигменты, заживляющая плёнка и кучу приспособлений для дезинфекции. Тоня не припоминает, чтобы Ася обсуждала с ней всё это или ненавязчивыми вопросами спрашивала, но их с Эдом общение в последнее время зачастилось — теперь понятно почему. А ещё её недавний вопрос Тоне: «А можно ли делать тату дома?» приобретает больший смысл. К счастью, Тоня мастер с восьмилетним стажем и знает своё дело. — Я уже поела, выспалась, не пила и противопоказаний никаких нет, — как скороговорку выдаёт Ася. — Нихуя се подготовка у тебя. Будто всю жизнь мечтала об этом, а не полгода назад кривилась на мою татуировку стрекозы на животе или на ту с крылатым котёнком — пришельцем? — не может вспомнить и закидывает голову назад, почёсывая затылок. — Котёнок мне нравился, правда спину твою я месяц трогать не могла, но в ахуе я была от тату с дашираком на твоём бедре. — хлопает глазами. — Типа зачем, но этот вопрос можно отнести к половине того, что ты делаешь. — Это, — шлёпает себя Тоня по бедру с той самой татуировкой, — еда богов моих студенческих лет. Ася закатывает глаза — про цитату «это неигры, здесь всё серьёзно» Тоня так же говорила, но она была про сессию. Тоня уже за это время успела надеть одноразовые перчатки и проверить всю купленную технику на исправность. Советовалась Ася точно с Эдом: только он может сказать, что надо купить и при этом выбрать самые хреновые модели, с которыми работает только он. Но Тоня уже с таким работала — шах и мат, Выпендрёженский. — А это сильно больно? — снимает спортивную толстовку, оставаясь в одной майке с тонкими лямками. — Ну это от многого зависит — от места, размера, болевого порога, некоторые кричали ещё до того, как я начала бить иглой, порой в обморок падали, — перечисляет все ужасы своей профессии, но в моменте вспоминает, что перегибать палку тоже нельзя. — Но ты не переживай. Ты в любящих руках лучшей профессионалки. Так куда будем бить и в каком размере? — Хочу маленькую твоим почерком вот тут, — указывает на место ниже левой ключицы. — Но ближе к сердцу. Незначительные слова Аси заставляют душу Тони растекаться лужей и теч у её ног. Может, она романтик, а может, тут взаправду есть подтекст в её словах. По хитрому взгляду Аси понятно, что есть, но об этом она пока будет молчать. — Как скажете, мадам. Снимайте майку, — командует Тоня, взяв в руки дезинфицирующие средства, и сталкивается с недоумевающим взглядом Аси. — Так кожа открыта, зачем майку-то снимать? — Ну, — запинается на секунду, — Ась, мастер тут я, так что я лучше знаю, — дуясь, как ребёнок, произносит Тоня. Хитрожопости Тони нет предела, но в эту игру играть могут двое. Ася вальяжно движется в сторону массажного кресла, на которое в своё время Тоня спустила две свои зарплаты, но Ася перестала жаловаться и после того крышесносного секса на нём забрала половину слов назад. Майку она снимать не стала, лишь спустила лямку ниже, оголяя больший участок своего тела. Дыхание снова сбиваеться, рот наполняется слюной, а руки так и тянутся мять, лапать и трогать. Ася прекрасно знает о своей сексуальности и красоте и пользуется этим без зазрения совести. Так, стоп, они тут не для секса собрались, а для татуировки, здесь всё серьёзно. Тоня выводит себя из своего рода транса и возвращается с седьмого неба эротических фантазий на землю к не менее прекрасной реальности. Для лучшей видимости включает лампу рядом с креслом. Когда всё почти готово Тоня понимает, что ей придётся для нанесения надписи сесть на колени Аси — в принципе, она не против. Главное сказать Асе, что пытаться её в этот момент лапать не лучшая идея, иначе её надпись будет такой-же кривой, как бутылка с пивом Тони. Аккуратно наносит на кожу дезинфицирующие средства, дав ей немного высохнуть, и берёт в руки машинку. Предварительный эскиз не нужен, так как по запросу Аси всё должно быть выполнено от руки Тони. Когда машинка приводится в движение, Ася жмурит глаза сильнее, явно готовясь к предстоящей боли. Заметив это, Тоня наклоняется к ней, оставляя лёгкий поцелуй на её губах. — Будет больно, скажи, — предупреждает перед началом, на что Ася кивает. Игла медленно вонзается в кожу и это чувствуется всем нутром. Нервые клетки подают импульсы прямо в мозг, сообщая о колющей боли. Терпимо, но всё же больновато. Ася не дура: она заранее узнала про все самые болезненные точки для тату, но примитивной реакции на раздражитель никто не отменял. Боли не так много и сильно она не беспокоит — терпеть можно. Закончив с первой буквой, Тоня протирает остатки краски салфеткой. — Блять, — выкрикивает Ася, пугая Тоню. — Что случилось? — в целом Тоня понимает, что случилось, но не могла не спросить, и так каждый раз. — Да так, поняла, в каком моменте люди кричат на твоих сеансах. Всегда так? — за вопросом не замечает, как Тоня принимается бить следующую букву. — Часто да, но некоторые просто перегибают и симмулируют. Очень больно? — не отрываясь от работы интересуется у Аси. — Это не то чтобы больно, скорее неожиданно, но всё хорошо, продолжай. Четыре из семи символов доделаны и Ася держится стойко. Неудержавшись от вида сморщеного носа-кнопки своей женщины, Тоня пулькает по ней, на что получает фырчание, будто перед ней ежиха сидит. Рана снова протирается салфеткой и по новой. Маленькие семь букв заняли целую вечность. Ну или ей так кажется, потому что в этот раз в качестве клиента выступала её Ася. Та, по видимому, вовсе заснула за процедурой. На еле заметную надпись клеется заживляющая плёнка — последний этап всего процесса. Тоня любуется своей работай: такая изящная и аккуратная подстать самой Есении. — Всё? — пытаясь разглядеть свою первую татуировку спрашивает Ася. — Да. Закончили, — взяв Асю за руку тянет её в сторону зеркало, чтобы та оценила работу Тони. — Как тебе? Ася замирает в немом восхищении перед зеркалом рассматривая своё привычное отражение с новой деталью. Татуировка с аккуратным печатным почерком красуется у неё прям над сердцем. Словно каждым биением она может ощущать её. Налюбовавшись тату, она поворачивается на сто восемьдесят градусов, становясь лицом к сзади стоящей Тоне и целует её, не жалея сил. Та в ответ приобнимает Асю за талию и углубляет поцелуй, пуская в ход язык. Одно ясно точно — Ася в восторге, а если она в восторге, то и Тоня тоже. Прервав поцелуй, но не отпустив Тоню из захвата рук, Ася опускает руки ниже к талии и ягодицам Тони и томно шепчет ей в ухо: — Но у меня нет денег, чтобы расплатиться. Можем мы решить всё по другому?