Диво-дивное

Тот же год, осень

             Василиса внимательно разглядывала тихую городскую улочку, в которую свернула пару минут назад: свет фонарей, шелест листвы, почти никакого шума, только далёкий-далёкий рокот поздних трамваев.       Василиса повела плечами и все-таки слезла с мотоцикла, только шлем не торопилась снимать.       Она не любила эту часть города. Закоулки центра, далеко от хоть одного приличного парка, по крайней мере, для той, что выросла на природе и в настоящем лесу.       На плечо будто котенок забрался, Василиса по привычке дернула рукой, и комок скатился в ладонь: клубок серого тумана. Значит, мамка-нянька рядом, решила напомнить о себе, а то мало ли. Вдруг ещё дитя учудит что-нибудь, и неважно, что дитя давно выросло.       Но рано было тревожиться. Сначала надо осмотреться как следует. Ее попросили только Следы проверить да знаки на стенах домов, не вплел ли кто злые чары. Встряхнувшись, Василиса всё-таки стянула шлем — медь волос упала тяжёлой косой — пристроила тот под сетку и ссадила комок тумана сверху.       — Карауль. Если что, свисти.       Клубочек дёрнулся будто кивнув и растекся дымкой по шлему.       Москва пахла осенью: первыми осенними дождями и прибитой влажной листвой; вечера уже отдавали сыростью. Где-то вдалеке тускло светила вывеска круглосуточного магазина, в витрине закрытого магазина мигала гирлянда, которую, кажется, не снимали с прошлого нового года. Ничего примечательного, улица каких много в городе.       Василиса стянула перчатку с левой руки, сунула пальцы горстью в набедренную сумку, чтобы достать щепоть синеватого порошка. Тот переливался между пальцами, мерцал и будто легонько шипел. Короткий взмах — россыпь голубых искр взметнулась в воздух и осела пылью, чтобы тут же угаснуть.       Осталось прикрыть глаза…       Спустя несколько мгновений Василиса распахнула их и шепнула пару слов. Порошок поможет увидеть колдовские знаки, а зрение чародейки — не пропустить Следы. Шаг за шагом Василиса шла по тротуару, время от времени касаясь кончиками пальцев шероховатых стен домов, ловя краткие вспышки образов их жителей.       Вот оно!       Кожу начало покалывать. Василиса остановилась у кафе. Окна темны, двери закрыты. Знаки светились синим на стеклах, ярко и чётко, значит, нанесли их недавно. Василиса задумалась, а ведь люди стали исчезать в этом районе три месяца как. Знаки либо не связаны с этим, либо их тщательно обновляют. Каждую луну, не реже.       Василиса приложила ладонь к знакам и толкнула заклинание в них, вдруг бы обнаружила нить к тому, кто наложил их. Но нет, никаких зацепок. Снять чары можно, но это не выведет на их хозяина. А знаки-то и впрямь дурные. Василиса достала из сумки аккуратный блокнот со знаком лягушки на кожаной обложке и карандаш. Быстро срисовала, чтобы точно не ошибиться, и погасила порошок.       Теперь к Следам.       Нечисть редко забегала на центральные улицы города, предпочитая вольготные и просторные окраины и необъятный пригород, но местный люд утверждал, что видел кого-то в сквере у метро и на улицах после трех ночи. Злой кто-то ходил да сон тревожил, мотал рогатой головой. Василиса допускала, что и выдумки могут быть, и человечья молодежь развлекалась костюмами, с нее станет и рога нацепить, и вырядиться ещё до Дня мертвых.       Но проверить стоило, в конце концов, она сама вызвалась помогать.       Ее мысли прервал шум машины. За последние полчаса это была единственная, что вообще свернула в проулок: глянцево-черная с затемнёнными стеклами. Взгляд Василисы уловил знаки на дверцах и крыше. Вроде обережные, но это ещё ничего не значило. Василиса не любила торопиться, предпочитая дать гостям шанс представиться, а потом уж называть их желанными или нет.       Машина медленно затормозила, зашуршали шины по асфальту, пока водитель не остановился вровень с Василисой. Урчал мотор, ожидание затягивалось. Наконец, медленно опустилось стекло водителя. За рулем сидел сухощавый мужчина с короткой бородой, на шее — шелковый платок, синие стекла очков не столько скрывали взгляд, сколько работали на стиль.       — Добрый вечер, Василиса.       — И тебе не хворать, Огнерожденный. Не спится?       — Ночи нынче беспокойные. Как здоровье мужа?       — Со мной не пропадет. Тебе, может, помощь нужна? Коли уж встретились. По старой дружбе.       Василиса не удержалась от шпильки. Всё-таки не доверяла она Огнерожденному, больно тот был хитёр и всегда преследовал свои интересы. Она даже подозревала, что в битве за Лукоморье, тогда, века назад, его вынудили помочь, а будь его воля — в сторонке бы постоял или советовал каждому по очереди. Но знаний и силы ему было не занимать. Тоже по наводке сюда забрался, случайно мимо проезжал или натолкнулся на нежеланное внимание, и теперь размышлял, как разыграть карты? Василиса допускала каждый вариант.       — Говорят, тут нечисть завелась. Решил проверить, размять старые кости, да и любопытство проняло. Давно тут никто не появлялся. Далековато до угодий черных колдунов.       — А они нынче везде суют свой нос. Порой и не поймешь, кто перед тобой — добрый житель или враг. Ну что ж, можем и вместе посмотреть. Одно дело делаем.       Василиса на всякий случай стукнула пятками тяжелых ботинок, чтобы выпустить пару дымчатых змеек, пусть посмотрят, нет ли гостинцев у Огнерожденного. Таких, от которых потом болеешь долго, а чародейство тухнет. Пусть Огнерожденный был сильным чародеем, но на каждого можно найти свои хитрости.       Чародей как раз вышел из машины, но мотор не глушил, и мягкое урчание казалось вкрадчивым шепотом заклинания. За столько лет Огнерожденный не изменился: всё тот же цепкий взгляд, осторожные движения, только сменил наряд на аккуратный костюм, а ведь последний раз. Когда они с Василисой виделись в последний раз, Огнерожденный предпочитал джинсы-клеш и гавайские рубашки. Сама она шагнула дальше по тротуару, вглядываясь в тени и щели между домов, в яркие надписи графитти на стенах и рисунки мелом на темном асфальте, ещё не до конца смытые дождём.       Огнерожденный шел чуть позади. Змейки молча вились у ног.       Василиса вдруг поймала какой-то горьковатый запах, развернулась в его сторону и чуть не уткнулась в дохлое деревце в квадрате живой земли. Да уж, озеленение города… дерево тут явно маялось, корням было тесно, листве не продохнуть от пыли, но что хуже — на стволе и впрямь виднелись Следы. Кора почернела, пахла гарью и вся потрескалась, а в асфальте виднелся слабый отпечаток лапы. Василиса водила пальцами, пытаясь понять, кто забрался настолько вглубь города.       — Похоже на лешего, — обронил Огнерожденный.       — Это ж когда леший в город-то совался? Да и чтобы ещё такую вонь оставлял, — Василиса поморщилась. Пальцы жгло, но След был слишком неясный, чтобы понять, кто его оставил. — Скорее, какой-то нечистый покойник. В городе их много.       — Но воняет-то не им.       Огнерожденный тоже коснулся коры и нахмурился. Василиса покосилась на невольного союзника, но не пыталась разгадать его мысли. Самой надо выяснять. Или…       — Охотника надо звать. Да поскорее, пока След совсем не исчез.       — Куда он денется, — Огнерожденный сплел пальцами диковинную вязь, и воздух загустел и стал вязким как патока, прилип чем-то неживым к губам и коже.       Василиса встряхнулась, и жабья шкурка легко скатала неприятные ощущения и сбросила с тела. Огнерожденный рядом стряхнул ладони и молча развернулся, чтобы вернуться к машине. Василиса ещё помедлила и всё-таки начертила пониже Следа охранный знак. Пусть прохожих не заденет. И правда, странное что-то творилось в городе… давеча за чаем у Добрыни говорили про разграбление кладбищ. И мелькали в подмосковных лесах упыри.       Василиса думала, что надо бы ей Лукоморье навестить, но то путь долгий, если не через Навь. Сначала надо с мужем посоветоваться и с Охотниками.       Василиса отвернулась от деревца и поспешила к Огнерожденному, который уже стоял у машины, дымя сигаретой. Терпкий, хороший табак.       — Охотника позовешь, посмотрите, что к чему. Нужна будет помощь, отправь своих змеек.       Василиса кивнула. Снова стукнули каблучки, змейки как раз вернулись, свернулись дымками у ног. Огнерожденный продолжать беседу не торопился, но и не прогонял. Снова прогрохотал трамвай. Пора бы и домой, час поздний, Яхве наверняка уже беспокоился.       Они не попрощались. Когда хлопнула дверца машины, Василиса направилась к байку. Махнула рукой, когда машина проехала мимо. Мамка-нянька заволновалась и тут же залезла на плечо. Вертелась и крутилась, пока Василиса надевала шлем и заводила мотор. Хрустнул переключатель, взревел мотор. И вскоре улочка оказалась совсем пуста, только мерцали фонари, да остатки синего порошка на асфальте.              Василиса не удивилась, когда вошла в дом, погруженный во мрак.       Где-то тускло светила лампа, глухо бухали колонки тяжелой музыкой. Она не сомневалась, что Яхве в работе, обычно он не ложился спать, если жены нет дома, но и без дела сидеть не умел. Пахло подгоревшими тостами и плавленым сыром — и что стоило заглянуть в холодильник, где всё готовое и домашнее?       Василиса фыркнула и скоро сняла экипировку. Ладно, раз Яхве работает, у неё есть несколько минут привести себя в порядок. Оставшись в джинсах и легкой тунике, она вышла из мрака коридора в просторную гостиную, оформленную в дереве и зеленоватых тонах, а затем скользнула в маленькую комнатку. Её царство покоя и тишины.       Спустя десять минут Василиса направилась на поиски Яхве, который мог быть и в кабинете, и в верхней гостиной, и где угодно в доме. Скользил кружевной подол накидки, босые стопы ощущали тепло ковров или холод кафеля, скользкие доски паркета и ступенек лестницы.       Василиса обожала ощущать фактуру мира, потому и не торопилась.       На втором этаже тоже было темно, только вспыхивали лампы с датчиками движения, стоило пройти мимо. Василисе показалось, тень мелькнула за спиной, но решила не обращать внимания. Может, Серый шуршит по дому, так пусть. Под одной крышей живут.       Ещё шаг, и пальцы обняли ручку двери в кабинет Яхвы…       Что-то дернуло ее назад, и тут же чья-то сила вжала Василису в стену, та и ойкнуть не успела. Запястья скрутило за спиной, навалилась тяжесть, а у горла острием застыл клинок кинжала.       — От тебя пахнет горечью.       Василиса сглотнула и только повернула голову, прижалась щекой к деревянным панелям, но это не помогло разглядеть выражение лица. Отвечать она не собиралась.       — И мотоциклом. Обожаю.       Ну да, конечно. А когда она только осваивала двухколесное средство, Яхве чуть с ума не сходил, боясь, что жена разобьется на дорогах, даром что чародейка. Впрочем, сейчас было не время для ехидства.       — Развернись.       Хватка отпустила, Василиса чуть повела плечиками и мягко шагнула, прижалась спиной к стене и теперь смотрела на мужа, который придирчиво оглядывал ее с ног до головы. И этот взгляд был не только про любование, но и проверкой: всё ли с женой в порядке.       Вряд ли кто-то мог представить младшего царевича вот таким: поджарый и высокий, выше старших братьев, в вязи черно-охровых татуировок, что набивали Охотники. Мрачный взгляд исподлобья, сейчас слегка задумчивый. Явно небрежно наброшенная рубашка и разношенные черные джинсы в булавках. В левом ухе — серьга в виде стрелы.       Только воспаленные глаза и мешки под глазами тревожили Василису.       Яхве поигрывал кинжалом и не торопился что-либо говорить. Шумно втянул воздух. Ах да, горечь и мотоциклы. Ему нравилось. Она на всякий уточнила, стараясь угадать настроение мужа:       — Ты хочешь знать, что я нашла?       — Не сейчас. Идём.       Он развернулся и какими-то рваными шагами двинулся в сторону распахнутой двери. Василиса последовала за мужем. Видимо, в крови того бродили бесы, и стоило их унять. Как умела только она.