Рассвет

Морана Зореслава была единственным ядом, который он охотно выпил, единственным огнем, в котором он с радостью горел. И он сгорел. Вкус ее губ стал горько-сладким, напоминанием о том, что все, что у них было, о чем он охотно просил бы, для нее и только для нее, никогда не может быть, пока он помолвлен с другой. Я буду всего лишь хозяйкой океана, сказала она. У него были обязанности, от которых он не мог уклониться - нужно было соблюдать приличия, расставить братьев по местам, сшить Равку. Он не мог позволить своему сердцу управлять собой, и все же им управляла она, его королева, его яд. Он найдет способ заставить это работать, найти баланс между своим долгом и своим желанием. Потому что он говорил правду, она стоила всего. В тот день, когда он сделал объявление, он едва мог оторвать от нее глаз, даже когда она проигнорировала его присутствие и отвернулась. Когда она вышла из комнаты с Толей, Николаю удалось целую минуту оставаться на своем месте, его нога дрыгалась вверх-вниз, пока он боролся с желанием подойти к ней и сохранить вид счастливого жениха-принца. Целую минуту ее не было видно, и он вскочил, извинившись, прежде чем последовать за ней, как мотылек на пламя. Он бродил по залам Прялки в поисках Мораны и Толи, услышал крики из тренировочного центра и бросился туда, чтобы увидеть, как Морана падает на Толю. Толя взял ее на рук. Его лицо побледнело, когда он посмотрел на него. Она призвала рассвет, вот что он сказал, прежде чем направиться в ее комнату, Николай последовал за ним. Толя сказал ему, что свет в комнате потускнел, но Морана, казалось, слабо светилась, свет и тени вихрями исходили от ее пальцев, идеальный баланс того и другого. И он сказал, что это не было похоже ни на что, что он когда-либо видел, даже на Алину, призывающую свет, или тень Дарклинга. Это было по-другому. Это была не малая наука, сказал он Николаю, укладывая Морану поверх одеяла на ее кровать. Николай не знал, что это значит. Он просто знал, что то, что Морана думала о себе, было совершенно неправильным. Она называла себя мерзостью, противоестественной, но что было естественнее баланса между светом и тьмой? Он присел на край ее кровати и убрал волосы с ее лица, когда Толя вышел из комнаты, оставив их вдвоем. - Moрa?- он прошептал. Губы Мораны растянулись в улыбке, и его имя сорвалось с ее губ шепотом, но она продолжала спать. Николай наклонился и поцеловал ее в лоб, - Я это исправлю. Я обещаю. А потом он оставался с ней, пока солнце не взошло над ее окном, видя, как ее кожа начала слабо светиться, когда над ними занялся рассвет, а затем он еще раз поцеловал ее в лоб и вышел из ее комнаты. И пока он шел по коридорам, он понял, что если Морана сможет найти баланс внутри себя между своим светом и своими тенями, то ради нее он сделает все, что в его силах, чтобы сбалансировать долг и любовь, потому что если кто-то и может иметь и то, и другое, то это он. Николай почувствовал, как в нем шевельнулся проблеск надежды, и яростно ухватился за него. Он всегда был игроком, всегда готовым рисковать. Возможно, это была самая большая авантюра в его жизни, но он был готов рискнуть. Ради нее. Особенно, когда он столкнулся с ярким взглядом Заклинательницы Солнца, чьи глаза были прищурены в его сторону, а губы поджаты. - Как ты мог забыть сказать ей? - Ты немного опоздала на вечеринку с нагоняями, солнышко, Толя и Тамара уже вбили в меня здравый смысл. У Алины дернулся глаз, - Я действительно испытываю искушение ударить тебя. - Я думал, искушение недостойно Святых. Она глубоко вздохнула и расслабила плечи, стряхивая несуществующую пыль со своей формы. Николай пришел за ней и оказался под горящим взглядом Заклинательницы Солнца, у которого не было надлежащего времени, чтобы рассказать, какой задницей он был. - Ты это исправишь, - сказала ему Алина с многозначительным взглядом, когда снова повернулась к зеркалу и убедилась, что все выглядит на своих местах, - Мы оба не особо этого хотим. - Это для Равки, - сказал Николай, и ему не понравилось, как обреченно прозвучал его голос. Как, несмотря на все великие и логичные причины их политического союза, он не мог найти в них достаточно силы, чтобы забыть о желании своего сердца. - Для Равки, - Алина вздохнула и, наконец, повернулась к нему, кивнув. Она колебалась, -Как я выгляжу? Губы Николая растянулись в улыбке, - Как солнечный свет, солнечный свет. - Спасибо, хотя я надеюсь, что у тебя есть комплименты получше для Мораны, - быстро сказала Алина. Николай закатил глаза, и Алина усмехнулась, взглянув на золотое платье (которое было похоже на то, что носила бы его мать), висящее на манекене, прежде чем посмотреть на свою собственную одежду, - Некоторые из твоих Гриш были достаточно любезны, чтобы помочь мне собрать это вместе вместо ... - Думаю, у меня есть как раз та изюминка, которая дополнит образ. Подарок, - Николай натянуто улыбнулся ей, подходя к ней, доставая кольцо из маленького мешочка - золотое кольцо с огромным изумрудом на нем, то, что он никогда не мог представить в руке Мораны, не тогда, когда она заслуживала сапфир цвета моря. То, что он мог создать только для ее глаз. - Изумруд Ланцовых. - Недосказанность переоценена, - Алина недоверчиво рассмеялась, и Николай рассмеялся. - Мне очень нравится, когда ты цитируешь меня,- он положил кольцо на ее протянутую ладонь, подумав, добавив, - Утешь себя, зная, что, если ты когда-нибудь ударишь меня, пока носишь его, ты, вероятно, выбьешь мне глаз. И я бы очень хотел, чтобы ты это сделала. То есть надела это. Не бей меня. Алина рассмеялась и, вложив кольцо в руку, посмотрела на него. Она кивнула, и они оба вышли из комнаты, направляясь к собранию. - Твоей матери не понравится, что ты отдал это простолюдинке. - Если бы мою мать так отталкивали простолюдины, как она утверждает, меня бы здесь не было, не так ли? - Николай ответил с ухмылкой. И он чуть не рассмеялся, вспомнив свой последний разговор с сестрой. Она сказала ему, что это, естественно, счастье, что они оба бастарды, потому что выглядеть как отец и Василий было бы трагедией. А потом он, конечно, усмехнулся, увидев встревоженное лицо Алины. - Если ты возглавляешь армию, ты должна научиться лучше скрывать свои мысли. Она вздохнула, пожимая плечами, - Я не была уверена. - Я с детства слышал шепот о себе и Кире... Я буду отрицать это, если вы повторите, но правда в том, что мне было бы наплевать, есть ли во мне кровь Ланцова. Учитывая все королевское кровосмешение, я думаю, что то, что я бастард, вероятно, говорит в мою пользу. Алина улыбнулась, кивая. - Приятно, когда ты перестаешь притворяться, когда ты просто остаешься собой. - Я принц, Алина. Быть самим собой - роскошь, которую я не часто могу себе позволить, - ответил Николай, слегка сжав челюсти. Ты боишься быть самим собой? Морана спросила его, и он ответил, что был в ужасе. Ужасная правда. Но он не боялся, когда был с ней, с Мораной он всегда позволял себе быть самим собой, делясь с ней своей уязвимостью, чтобы, в свою очередь, она делилась с ним своей. Они могли бы быть напуганы вместе, вот что он ответил. - Трон - это просто приз для Василия, как какая-то любимая игрушка, - сказала ему Алина, когда голоса с вечеринки стали громче, она посмотрела на него, - Ты на самом деле заботишься о Равке. Из тебя вышел бы хороший король. Николай ухмыльнулся. - Из твоих уст это многое значит. - Ты сейчас будешь невыносимым, не так ли? - спросила Алина с гримасой. - Ну, я уже невыносим. - Вот почему ты должен это исправить, - сказала Алина, - только Морана может управлять тобой всю жизнь. Ухмылка на его лице стала шире. - Со мной легко справиться, когда я стою на коленях, Алина, и у Мораны есть талант, чтобы заставить меня это сделать. - Только что ты говорил как Штурмхонд, - Алина фыркнула, качая головой. - Она пират, корсар внутри меня любит бредить о ней. Понимающая улыбка, которой одарила его Алина, не нуждалась в словах, она сказала ему то, что он и так знал. Того, как он смотрел на Морану, было достаточно, чтобы любой понял, как далеко он зашел. Когда они вошли в бальный зал, глаза Николая сразу же искали темные кудри, черные глаза и накрашенные красным губы, которые запятнали его сердце. Невнятная болтовня и играющая музыка звучали у него в ушах, мелькали платья и волосы, и все же он не мог видеть ее с того места, где стоял. Голос Алины отвлек его внимание от поисков. - Так вот как выглядит скромная посиделка в глазах твоей семьи? - Я этого не ожидал, - сказал Николай, и внезапно масштаб вечеринки отразился в его голове, и он оглядел всех людей, в его голове зазвенели тревожные колокольчики, он на мгновение проигнорировал это. - Где Мал? - Я знаю, что моя компания мало что значит, но, по крайней мере, притворись, что тебе весело, - усмехнулся Николай. - Брось, - Алина усмехнулась, -Ты искал Морану с тех пор, как мы вошли. - И я при этом выгляжу потрясающе, - сказал Николай. Он заметил нервный взгляд Алины и улыбнулся, - Ты не можешь винить его за то, что он немного опоздал. Для него это, должно быть, своего рода пытка. Я уверен, что он скоро будет здесь... - Возможно, твой верный следопыт не разделяет твоего энтузиазма по поводу праздника, - заявил о себе Василий с бокалом шампанского в руке, приближаясь к Алине слишком близко, Николай заставил себя улыбнуться. - Прошу прощения, мой царевич, - улыбка Алины была больше похожа на гримасу, когда она посмотрела на Николая, прежде чем уйти, оставив его наедине с братом. Глаза Николая еще раз блуждали по комнате, и, наконец, он увидел ее. Прислонившись к стене, она осматривала комнату так, словно обладала всей властью в мире, была неприступной красавицей. На ней было платье - Морана никогда не надевала платье в его присутствии. Оно было алым, как кровь, дерзким, как она, опьяняющим. В нем была элегантность и мощь платья правительницы, но оно выглядело далеко от того, что носили его мать или придворные дамы. - Я предоставила ей свою личную швею и не получил ни слова благодарности, - голова Николая повернулась к его матери, которая появилась рядом с ними, но ее глаза и глаза Василия были устремлены не на Морану, они были прикованы к Алине. Его мать повернулась к нему, -Знаешь, миленький, еще не поздно передумать. Николай проигнорировал ее, решив возникшую проблему с ощущением, что что-то не так. - Мы договорились об праздновании в узком кругу. Сколько гостей ты пригласила? Его мать улыбнулась, - Василий немного переусердствовал с приглашениями, - Василий усмехнулся. Краем глаза Николай увидел приближающуюся Морану, - Сейчас я не совсем одобряю ваш набор Карьева, но я признаю, что такой вид придает определенную атмосферу праздника. Его голова повернулась к брату, челюсти сжались. - Ты сообщил о нашем местонахождении игрокам и халявщикам, которых ты называешь друзьями? - Это богатство для пирата, - Василий усмехнулся, - Ты выставляешь себя на посмешище. - Дарклинг жив, - пробормотал Николай сквозь стиснутые зубы, - Мы подвергаемся большому риску, если наше местоположение будет раскрыто. Ты пожертвуешь нами всеми из-за своей гордости и глупости. - Ты переигрываешь, маленький ублюдок, - Василий криво улыбнулся, похлопал его по плечу и ухмыльнулся,- Тост! Когда Василий направился к трону, в зале воцарилась тишина, поскольку все ждали его речи, Морана подошла ближе к Николаю, и он отвел взгляд в сторону, увидев, как она оглядывается вокруг, нахмурив брови, ее руки напряглись, как будто она могла что-то почувствовать. - Что-то не так, - пробормотала она. Николай повернулся к ней, увидел, что ее кулаки сжаты, а его дыхание стало тяжелее. Он повернулся, чтобы посмотреть на Тамару, жестами показывая ей приготовиться к драке, и увидел, что она кивнула как раз в тот момент, когда Василий поднял свой бокал. - Я хотел бы поделиться несколькими словами о моем брате Николае.. Морана схватила его за руку, - Я чувствую, что они приближаются, Николай, нам нужно уходить. - Да, да, мы все знаем, что он претенциозный ... снисходительный, человек из народа, - сказал Василий, когда Николай оглянулся и увидел, что Тамара готовит Гришей, но им нужно было эвакуироваться, хватка Мораны на его руке усилилась. Он посмотрел в окно на потолке и увидел, что небо темнеет, - Но у него тоже есть некоторые скрытые качества. Его суженая должна Тени пробились сквозь потолок, падая на толпу, превращаясь в неестественных созданий тьмы. Разразился хаос.