Феникс

Когда же все это началось? Когда впервые я почувствовал это к тебе? Наверное с самой первой нашей встречи… Когда ты впервые протянул мне свою руку, улыбнулся мне, незгакомцу, чужаку, так словно мы уже были братьями. Да, определенно тогда, в первый же миг когда я заглянул в твои лучащиеся добротой алые глаза. У меня не было и шанса. Тогда я еще не осозновал, не понимал тепла разлившегося в сердце, когда я коснулся твоей руки. Это непонятное мне и такое приятное чувство поглащало с каждым днем, с каждой твоей улыбкой, с каждым прикосновением, с каждым взглядом обращенным ко мне. Я был влюблен в тебя с первого взгляда, и влюблялся сильнее с каждым новым днем рядом с тобой. Когда огонь впервые вспыхнул в тебе, сорвался с твоего меча, когда ты не думая ни секунды сорвался чтобы защитить невинных, готовый рискнуть собсвенной жизнью. Когда я увидел как ты пылаешь, как прекрасны твои алые волосы в объятьи пламени, тогда я наконец осознал. И любовь к тебе засияла в моем серце также ярко, как пламя, объявшее тебя в тот день. Мне не нужно было взаимности, мне не нужно было ничего говорить тебе, достаточно было только быть рядом с тобой. И я был. Ты никогда не отталкивал меня, всегда поддерживал, никогда не сомневаясь, что и я поступлю также. А я всегда принимал твою доброту, как должное… Ты не знал моих сомнений, не знал кто я на самом деле, я и сам еще не знал, разрываясь на части между тем что хотел и тем что мне казалось должен делать. Ты не знал сколько раз я врал вам, сколько раз предавал ваше доверие. Ты звал меня братом, и я так хотел быть им по-настоящему, но никогда не был достоин. Я не мог сказать никому, не мог довериться до конца, но так хотел быть честным с тобой. Я так старался отогнать свои сомнения в самый дальний угол своей души, но гложащее чувство вины раздирало изнутри. Мне так хотелось верить, что ты бы смог простить, но я знал ответ и не мог осуждать тебя… Мне всегда казалось, что отец знал. В его такои же добром, как твой, взгляде направлпнным на меня, я всегда чувствовал принятие, которое так хотел получить. Он словно говорил мне, что для него я ни смотря ни на что остаюсь его сыном. Это было неоправданно, но я был безумно благодарен и рад, хоть иногда чувствовать себя понятым и прощенным. С ним украдкой я мог себе позволить, отпустить всю таящуюся внутри боль. Просто сидеть в молчаливом понимание или говорить о пустяках, понимая, сколько смысла на самом деле скрыто в этих словах. Он знал, но я молчал, а он никогда не спрашивал. Когда его не стало, что-то умерло в тебе, словно часть тебя похоронили с ним. Ты чувствовал себя брошенным, одиноким, ты не знал как же я хотел все изменить, как я хотел узнать хотя бы минутой раньше. Как же я хотел успеть. Не опоздать, не увидеть тебя, прижимающего к себе мертвого отца. Я стоял в стороне, словно приросший к земле, понимая, что было уже слишком поздно, понимая, что потерял все. Эта картина навсегда застряла в моей голове. И ты до сих пор приходишь мне в кошмарах, истошно кричащий, продрогший и пропитанный его кровью. — Где ты был?! Твой полный горечи взгляд направленный на меня, твои слезы смешивающиеся с чужой кровью, в них я чувствовал призрение, обиду и не понимание. Мне так хотелось подойти, но я не имел больше права быть рядом. — Где ты был, брат?! Я не мог ответить, не мог двинуться, лишь оставаться немым наблюдателем, слышать твой крик, но не иметь возможности что-то изменить. Это был последний раз, когда ты назвал меня братом. Ты возненавидел меня, когда я остался в ордене. Ты не мог понять, как я могу оставаться здесь после того, что произошло с отцом, а я не мог объяснить. Тогда ты словно наконец понял, как много на самом деле я скрывал, и твой взгляд направленный на меня наполнился призрением. Я так хотел объясниться, но ты больше не хотел слушать, не хотел видеть и не хотел даже знать меня. Ты возненавидел меня окончательно, я даже не мог представить, что ты способен так ненавидеть. И боялся представить, что подобное ты будешь чувствовать ко мне. Но кажется в тот вечер ты был готов убить меня, направляя на меня свое пламя. Мы сгорали вместе, в когда-то нашем семейном доме, ставшим в один миг таким холодным, ты был готов умереть, забрав нас с собой. Но я не был готов потерять тебя, и когда ты спутстил на меня огненного феникса, я и не заметил, как преградил ему путь ледянным щитом. В тот миг я получил свой глаз бога, в тот миг я лишился тебя.