Во второй день соллаля, в первый день по лунному календарю к резиденции главы клана Ли подъехал джип Джунхо из которого с радостными криками выскочил маленький Кёниль, умчавшись к уже ожидающим во курдонёре бабушке и дедушке. Подъехала последняя машина на сегодня, из-за чего госпожа Чжихё начала ворчать на сына сразу как тот вышел на улицу.
Корейский новый год в первую очередь семейный праздник, а по определённым традициям обоих семей Ли — главенствующей и семьи академии — они все собирались под одной крышей чтобы провести этот важный день вместе. Многие сотни лет обе семьи были близки. Их история началась ещё до построения академии, и до того, как Аями стал покровителем клана.
Дабы прервать поток ворчания свекрови Хуан поклонилась ей и протянула сидящую на руках закутанную Канну. Сама женщина поправила бежевое пальто и убрала прядь волос с веснушчатого лица за ухо. Она бросила взгляд на сына, который с радостными криками бегал вокруг дедушки.
После войны остатки обоих семей Ли старались ещё крепче держаться друг за друга. Многие тогда погибли, и сейчас главенствующая семья насчитывала всего шестеро человек, один из которых был приёмным ребёнком молодых госпожи и господина. Семья по ветви академии пострадала куда меньше — девять членов семьи, с двумя из которых никто связь не поддерживал, а те не принимали никакого участия в жизни обоих семей.
На шум из резиденции ковыляя как пингвин вышел Мёнхёк. Джунхо присел на корточки перед мальчиком, разведя руки для объятий, но следом за братом из дверей выбежала Хару в сапожках, надетых не на ту ногу и в одной кофте, что отвлекло молодого наследника.
— Мёнхёкааа, — протянула девочка, догоняя брата. — Ты оставил меня! Блосил!
На детские крики обернулись и Хуан с родителями Джунхо. Госпожа Чжихё вернула маленькую Канну её матери и возмущённо всплеснула руками, увидев раздетую Хару, вцепившуюся в руку брата.
Впереди были лучшие ожидания и надежды на молодое поколение. Как когда-то господин Джисон и госпожа Чжихё возлагали надежды на Джунхо, он сам с женой возлагал надежды на детей — маленьких Канну и Кёниля, что должны будут принять по наследству их должности и работу.
— Хару! — из дома выскочил худощавый парень в чёрной рубашке. Одним движением притянул к себе куртку из прихожей и подбежал к наследнице, поднимая её на руки и кутая. — Твой папа меня убьёт, — сквозь зубы прошипел он, улыбаясь. — Пойдём оденемся малышка.
Хару начала плакать, что её разлучают с братом и дрыгая ногами, старалась освободиться из хватки парня.
У Ёнга с Хани для троих наследников тоже были отведены свои роли и оба родителя нисколько не сомневались, что подросшие Хару, Мёнхёк и Дохён справятся на отлично и не повторят судьбы своих предков, ведь если что-то случалось, то оно касалось обоих семей, будь то борьба за наследство, или война.
Каждый взрослый, перенёсший тяготы прошлого сейчас мечтал лишь о нескольких спокойных годах, мечтал в будущем нянчить внуков с мирным небом над головой и не разгорячённой спорами землёй под ногами. Они все мечтали о спокойном, как сейчас, празднике, где думать надо лишь о том, чтобы не переесть за столом.
— Привет, Дэниэль, — поздоровалась Хуан, мягко улыбнувшись. — Ты никак сегодня в няньках?
Парень обернулся и коротко кивнул, подкинув Хару, взял ту поудобнее, сильнее кутая.
— Хару! — Мёнхёк топнул ногой и уперев руки в бока строго посмотрел на сестру. — Тебе надо одеться, или мама убьёт Дэна!
— Нет! — Хару обвила ручками шею охранника. — А с кем я буду иглать в куклы?
Джунхо начал тихонько смеяться на что Хуан и Дэн одарили его недовольными взглядами. Закатив глаза и проглотив раздражение Дэн без лишних слов унёс наследницу в дом, хлопнув напоследок дверью.
Кёниль, который наблюдал всё это время за капризами наследницы потопал в сторону резиденции, проигнорировав вопрос «куда ты, малыш?» от дедушки. Мальчика останавливать не стали и он, приоткрыв входную дверь, стал наблюдать как Дэниэль завязывал шапку на Хару, а та сердито ворчала, что он не даёт ей воссоединиться с братом.
— Ты лазлучник! — строго заявила девочка, топнув ногой о белый мраморный пол. Дэн оглядел свои труды и довольный хотел отпустить наследницу восвояси, но та начала капризничать, оттягивая верёвочки шапки. — Ты туго завязал! Одень шапку без завязок!
Дэн тяжело выдохнул, снова опускаясь на колени перед Хару.
— Во-первых — НАДЕНЬ, — раздражённо процедил он, стараясь отцепить ручки ребёнка. — Во-вторых — на улице зима! Без завязок шапка — осеняя! Ты заболеешь и меня убьют!
Хару уже почти заплакала, когда из-за спины Дэна выглянул Кёниль, махая наследнице. Девочка, шмыгнув носом, воззрилась на покрасневшее на морозе веснушчатое лицо. Кёниль приветливо улыбнулся, интересуясь как дела. Ответа не последовало.
За спиной Хару послышались коротенькие, но тяжёлые шажки. Остановившись посреди холла Дохён со стопкой тарелок вопросительно уставился на происходящее в прихожей. Он кивнул Кёнилю, но тот засмущавшись внимания выбежал на улицу.
— Дохён, где тарелки? — послышался голос Дживона из столовой. Мальчик на секунду растерялся, но после хмурого взгляда Дэна только фыркнул, уходя прочь.
— Господин Джунхо приехал! — крикнул он, скрываясь из виду Дэна и Хару.
Хару, пнув ногой Дэниэля привлекла его внимание, а тот постарался сдержаться от грубости в сторону наследницы.
— Туго! — заявила Хару, потянув за верёвочки.
Дохён с трудом вогрузил тарелки на черный деревянный стол, а Дживон стоя в стороне с блокнотом поставил галочку напротив нужного пункта. На улице уже вечерело, но синие шторы не закрывали и те ровными складками открывали вид на двор перед резиденцией на котором словно звоном колокольчиков разливался смех Канны и Кёниля.
— Дядя Дживон, — Дохён потянул мужчину за рукав и тот едва кинул на мальчика взгляд. — Вы сказали, что я буду как вы, но почему я ношу, а вы командуете? — Дживон промычав что-то нечленораздельное кивнул, а Дохён нахмурился, ожидая ответа. — Дживон, дай блокнот!
Мужчина немного растерялся и отведя внимание от списка дел уставился на младшего господина. Тот требовательно тянул ладошку, в которую помощнику главы и пришлось вложить свой блокнот.
Как и несколько лет назад нрав мальчика не переставал удивлять мужчину. Когда-то Дохён с любопытством заглядывал в список дел незнакомого дяденьки, что сопровождал главу клана, а сейчас на полноценных правах наследника распоряжается этим самым дяденькой.
Если Ёнг и Дживон разглядели в нём искру истинного Ли, то сам мальчик разглядел совсем другое. Он разглядел власть, и далеко не в руках господина Ли.
— Так, — Дохён деловито пролистал страницы и почти к носу поднёс, стараясь разобрать почерк мужчины. Спустя несколько долгих секунд он наконец вскрикнул, да так, что Дживон аж вздрогнул. — Вот оно! Стаканы! Дживон, неси!
Дохён указал ручкой на дверь.
Восхищение помощником главы клана нисколько не мешало мальчику им распоряжаться. Несмотря на вложенную в маленькие ручки власть над взрослым человеком, он учился и впитывал каждое действие мужчины, его опыт. Три года назад в доме АКСТАМА, в день, когда жизнь Дохёна была на грани переломного момента, он понял на какую должность надо нацеливаться всего по нескольким фразам. Эти фразы стали, и станут надолго, для мальчика ориентиром.
Дживон поклонившись поприветствовал господина, стоящего в дверном проёме. Пыл Дохёна немного поутих, и он уставился на отца ожидая его одобрения. Всё это время Ёнг наблюдал за сценкой между помощником и сыном.
Глава Ли считал, что сделал правильную ставку на будущее этого мальчика, не смотря на то, что тот на Дживона смотрел с большим восхищением, чем на отца. Это было заметно ещё в первые несколько минут их знакомства, когда Ёнг впервые велел Дживону подготовить документы для опеки, когда они втроём в доме АКСТАМА проверяли статистику, ведь мальчик увязался за мужчинами, и было велено его не останавливать.
Ёнг кивнул и улыбнулся, а довольный собой Дохён перевёл гордый взгляд на помощника главы. Дживон тяжело вздохнув пошёл за стаканами. Глава похлопал его по плечу, когда тот проходил мимо, а после потрепал сына по волосам.
С кухни тянулся сладкий запах печенья и Ёнг аккуратно, чтобы тёща его не заметила заглянул туда. Женщина в фартуке крутилась у духовки, доставая свежеиспечённую партию печенья и отправляя её к прочей выпечке. Она перекладывала печенье по одному. Голыми руками, только достав его из духовки. Ёнг в очередной раз поразился этой женщине.
Ему ничего не стоило убить собственную мать, но тёща, мать жены, госпожа Юджин, в его сознании ютилась на грани уважения и страха, который Ёнг до знакомства с Хани никогда не испытывал. Эта женщина как никто другой в клане Ли была пропитана его духом с толикой… раздражающей дотошности.
Со стороны входа послышались голоса семьи Джунхо. Взрослые прошли в дом, оставив присмотр за детьми Дэниэлу. Хуан отчитывала мужа, что тот оставил Канну и Кёниля на психопата, пока мужчина вёл её за руку. На их препирания родители Джунхо внимания старались не обращать и будучи на своей волне обсуждали украшенный к празднику дом главы клана.
Пока госпожа Чжихё хвалила красные шёлковые фонари под потолком, жёлтые кисточки на дверных ручках и подвешенные в дверных проёмах ромбы с иероглифом «удача», её муж кивал, стараясь скрыть негодование, что один из ромбов ему в лоб врезался при входе.
— Какие красивые, — Хуан остановилась у одной из чёрных деревянных полок, втягивая аромат нежных пионов.
— Поэтому Канне их лучше не показывать, иначе их придётся отдать ей на растерзание, — Джунхо потянул жену в сторону столовой.
Из прихожей вышли в просторный холл, выполненный в белых и серых оттенках из которого вело четыре направления — по обе стороны дверные проёмы в гостиную и столовую; прямо изогнутая лестница на второй этаж, а за ней небольшая зона со столиком и креслами с выходом на внутренний двор и развилкой коридоров к гостевым комнатам, подсобным помещениям и к прочим удобствам резиденции — ванным комнатам, санузлам, небольшому спортзалу и личным кабинетам главы Ли и его жены.
На шум вне кухни обернулась госпожа Юджин и как только Ёнг был замечен тёщей он поспешил убраться подальше, вновь вернувшись в столовую.
— Хуан, Джунхо! — воскликнул Ёнг, пожимая другу руку и приветливо улыбаясь его жене. Перевёл внимание на родителей мужчины и поклонился. — И конечно же господин Джисон и госпожа Чжихё!
Оба родителя пользовались немалым уважением, хоть и отошли от дел, уединившись подальше от академии, резиденции, Шиями и леса в целом, обретя наконец свободу от зелёной «тюрьмы» в которой провели большую часть своих жизней.
Дохён поклонился гостям и начал отодвигать деревянные стулья в синей обивке, приглашая тех занять места за полунакрытым столом. Подошедший со стаканами Дживон тоже поздоровался, составил всё на стол, и обняв Хуан, шепнул ей на ухо что-то от чего на лице женщины появилась хитрая улыбка. Помощник пожал руку Джунхо и поклонился его родителям.
С приездом в резиденцию управляющей академией семьи сразу становилось более оживлённо и шумно, что совсем не вписывалось в царившую атмосферу, наполненную осязаемым покоем пустоты, стремлением к уединению и отдыху. Об этом буквально кричал интерьер всего особняка выполненном в стиле неоклассики в серых, белых, синих и чёрных тонах. Всё вокруг преподнесено в облегчённом виде, с более простыми фактурами, формами и материалами, с нежной и приглушённой цветовой палитрой, пастельными оттенками, насыщенными тёмными, сложными глубокими, но не кричащими цветами, с простой и симметричной мебелью. Сейчас общая атмосфера разбавлялась праздничными украшениями жёлтых и красных оттенков.
Дживон подумывал оставить все дела на время, пока столовую не освободят под его полное распоряжение. Помощник главы отвёл Дохёна чуть в сторону и присев перед ним на корточки попросил того поиграть с остальными детьми на улице, надеясь хоть немного освободить пространство. Дохён же поняв, что от него просто хотят отвязаться, недовольно нахмурился и ни слова не говоря протиснулся через взрослых на кухню к бабушке.
— Ёнг, дорогой, — обратилась к главе клана Хуан. — Где Хани?
— В гостиной, — Ёнг кивнул в сторону, и Хуан вежливо откланявшись оставила всех.
Дживон вздохнул ещё более свободно, надеясь, что и остальные так же понемногу разойдутся. Среди всех, кто должен был заниматься подготовкой к празднику он был самым старшим, хоть и сам только два года назад закончил академию. Ответственность за остальных «малышей» — как звал их сам Дживон — тоже лежала на нём.
Таких малышей, принятых ребят в «семью» главой Ли, было несколько. Как ни странно, Хани — жена Ёнга, приняла каждого из них, а когда Дживон с главой приехали домой с новостью, что Ёнг берёт опеку над сиротой, Хани с энтузиастом приняла сына. Дживон не раз замечал как женщина смотрела на мальчика, будто уже видела его раньше, будто знает его очень хорошо.
Сам Дживон чуть ли не по наследству стал помощником главы и застал каждого из новоиспечённых членов семьи, появись он хоть десять лет назад как один из новеньких «псов» Дин, или пройди всего год, который под крылом Ёнга прожил Дэниэль. У Дживона с Дэном была небольшая разница в возрасте и помощнику разрешено было распоряжаться новеньким охранником во благо дел в резиденции, чему Дживон был сейчас благодарен, спихнув присмотр за всеми детьми на младшего. У него самого же дел было под завязку.
В светлой просторной гостиной под тихо работающий телевизор слышалось постукивание спиц. Хани сидя в привычном кресле что-то вязала. Снова. Она закончила с украшениями уже давно, а прочие заботы оставила на Дживона, занявшись любимым делом, не переживая, что праздник без неё сорвётся.
Хуан, села на светло-серый мягкий диван, краем глаза заметив, как подруга убрала окровавленный платок в карман голубого свитера в цвет крупных глаз, глубоких как два омута. Скрывай не скрывай, но время подходило к тому, что все узнают правду, ведь с бледностью, сухими губами и покраснениями под глазами даже макияж уже не справлялся.
— Что на этот раз вяжешь? — с мягкой улыбкой поинтересовалась Хуан.
Как и госпожа Юджин, её дочь тоже не могла без любимого дела. Последнее время и дня не проходило, чтобы Хани не взяла в руки спицы. Ёнг Джунхо рассказывал, что всё дошло до такого абсурда, что у них в кладовой стояло уже несколько коробок, подписанных будущими числами.
— Свитер Хару, — коротко ответила Хани на вопрос.
— Не большеват? — Хуан оглядела ещё не законченную работу.
— На вырост.
Разговор не клеился, а Хани была не в лучшем расположении духа. Хуан с минуту думала, как ту разговорить, даже помощь с подготовкой предложила, но Хани, отказалась, продолжая вязать.
В дом с улицы забежала Хару. Оставляя за собой мокрые снежные следы на мраморном белом полу и светло-серых коврах, она подбежала к матери и прижалась к её голым коленям.
— Я люблю тебя! — заявила девочка, пока Хуан с опаской смотрела на спицу, которую её подруга воткнула в ручку кресла.
— И я тебя люблю, золотце, — Хани мягко поцеловала дочь в щёку за секунду став мягкой.
В доме стало шумно. Дэниэль с улицы загнал детей домой и те наперебой о чём-то болтали. К ним присоединился и Дохён, протиснувшийся через взрослых в столовой и сбежав от скучных наставлений бабушки Юджин. К шуму в ушах Хани прибавились детские крики.
Хуан, встав с дивана, подошла к окнам, зашторивая их.
В холле, у стены, в тени уже стояла женщина из прислуги с тряпкой, наблюдая тающие снежные следы на белом мраморе.
Потянуло холодом и Дживон раздражённо выглянул посмотреть в чём дело. У порога маленькая Канна пыталась поднять ножку через слишком высокий для неё порог, а Дэн раздражённо переступал с ноги на ногу.
— Ну ты там всё нет?! — возмутился охранник, наблюдая за стараниями малышки.
Дживон только глаза закатил, возвращаясь к обязанностям, листая блокнот и оценивая сколько он ещё потратит времени на подготовку если ему не освободят «поле боя».
Пока главные семьи были заняты празднованием и соблюдением традиций, Дживон распоряжался временем, порядком и прочими членами «семьи» главы Ли. Утром отвёл Дина к шаману, в родную среду, откуда тот был забран ещё щенком; ближе к обеду забирал подарок любимцу Ёнга — Дэну, юному дарованию, как называл его глава, после чего это самое дарование ходило ещё несколько часов с улыбкой до ушей, счастливый и довольный, пока не началась серьёзная подготовка к празднику и не начали приезжать гости.
Тогда уже и у Дживона не было причин для улыбок, кроме как элементарной вежливости. В прачечную с распоряжениями, в кладовую за посудой, на кухню с меню. Всё должно быть строго по графику, который вот-вот падёт как Троя, если ему не дадут закончить с приготовлением стола.
Кёниль стянув с себя куртку поспешил забрать сестру от нервного охранника, сунув тому свою одежду. Дэн стал ещё более нервным, увидев мокрые следы, которые вели из прихожей через холл в гостиную. Он дождался, когда Кёниль стянув с сестры комбинезон утащит её к остальным. Только Мёнхёк удосужился повесить мокрую куртку на вешалку, а спустя пару секунд в прихожей появился Дохён, отдавая охраннику одежду Хару.
Прихожая и холл опустели от детей, только Дохён поглядывал из-за угла на Дэна с куртками.
— И куда это? — охранник раздражённо выдохнул.
Дживон выкрикнул имя и спустя пару секунд появилась женщина, принимая одежду и уходя в сторону прачечной.
— Надо убраться, — велел Дживон другой женщине с тряпкой. Поднял взгляд на Дэниэля. — Не мешайся, а лучше займись делом.
— Дела-дела, — Дэниэль прошёл в зону отдыха и улёгся на диван, кинув мокрую куртку на столик и вновь выкрикнув имя прачки.
Дживон закатил глаза и покачал головой.
— Ничего без нас не могут, — помощник главы повернулся на голос Дохёна, который с серьёзным видом качал головой в такт мужчине.
Со вчерашнего дня в гостиной резиденции остался столик перед портретами почивших предков главенствующей семьи. Угощения уже были убраны, а маленький Кёниль, держа за руку сестру разглядывал лица с фотографий. На чёрном столике горели свечи и тени от огней плясали на серой стене и по табличкам с именами, выведенными золотыми иероглифами.
— Почему там пусто? — поинтересовался мальчик у госпожи Ли, тыкнув пальчиком на пустую табличку.
Хани быстро проверила наличие мужа в помещении во избежание скандала. Ёнг терпеть не мог всё, что было связано с его матерью, а потому даже в такой важный день её почитать не собирался и другим членам семьи не позволял. Чаре — обряд поклонения прошлым предкам, уже много лет проходил с одной пустующей табличкой.
— Она лишняя, — неловко посмеявшись ответила Хани и подозвала к себе уже вернувшегося в гостиную Дохёна. — Пригляди за малышами.
Дохён начал отводить Канну и Кёниля в сторону и в этот момент его чуть с ног не сбив пробежал и упал на диван их дядя — семнадцатилетний парнишка, чьё лицо, так же, как и у большей части его семьи, было усыпано веснушками. Парень провёл рукой по светлым коротким волосам и улыбнулся, пытаясь отдышаться.
Не прошло и минуты как со второго этажа по лестнице через холл спустился крупный мужчина с щетиной и хмурым взглядом.
— Хёнсо, мелкий ты! — мужчина старался оттереть синее пятно с белоснежной рубашки. — Ты же понимаешь, что я с тобой сделаю?
— Что? — мягко улыбнувшись, Хуан подошла к брату и опустила руку ему на плечо. — Мне тоже любопытно.
Вместо ответа мужчина лишь смерил мальчишку взглядом и протирая очки направился на кухню, откуда тянулся сладкий аромат выпечки.
«
Успокойся, Шихёк, — вздохнул про себя мужчина. —
Они не твои внуки, не твои племянники и не тебе их воспитывать». Но чёрт возьми, как же хотелось высказать этому мальчишке и указать не его место! К великому сожалению, Хёнсо считал, что он далеко не косвенно относится к семье Джунхо, а потому имеет права на ровне с сестрой, её мужем и племянниками.
Шихёк остался в столовой, где всё так же Дживон распоряжался уже прислугой, чтобы стол был готов к празднику, а Дэниэль заняв один из стульев только мешался тем, кто занимался приготовлениями, вызывая ещё больше раздражения у помощника главы Ли.
— Вот скажи мне, — обратился Шихёк к Юджин. — Мы с тобой практически брат и сестра, но к тебе все «госпожа» обращаются, а меня ни во что не ставят.
Женщина поставила тарелку с печеньем на стол и стукнула по руке Дэна, который уже тянулся к угощению.
— Хёнсо? — коротко поинтересовалась она.
Хоть её названный брат и обобщил ситуацию, но в контексте неуважения на уме появлялось лишь одно имя. Шихёк заправлял одной из резиденций главенствующей семьи Ли и к тому же был самым старшим из всех присутствующих. Помимо статуса и возраста он сам по себе был грузным крупным мужчиной и попросту внушал боязливость.
— Я бы предположил, что это из-за моего происхождения, но этот мальчишка и толики правды о моей жизни не знает! Я его господин, а он просто ребёнок не уважающий старших!
— Точно подмечено, — встрял в разговор Джунхо.
Дэн с любопытством слушал взрослых.
— Он живёт под твоей крышей, — Юджин строго зыркнула на директора. — Будь так добр займись его воспитанием.
Дэн вспомнил про то как его Ёнг перевоспитывал и тут ему стало интересно как далеко готов будет зайти Джунхо в воспитании чистокровного Ли, да ещё и брата собственной жены.
— Я не его отец, — напомнил Джунхо. — Мне своих детей хватает.
Дэн скучающе опустился на руку. Шоу не будет.
— Не ты ли его из семьи забрал? — продолжала спор Юджин. — Он мог бы жить с родителями, но оказался у тебя под боком.
— Из семьи я забрал Хуан, а Хёнсо пошёл довеском, которого я не просил.
Пока они припирались, Дживон обратился к Ёнгу, что пора бы уже семье ритуал начинать, а ему самому накрывать на стол. Глава Ли был тем, кто прервал спор и по его строгому «начинаем» все толпившиеся в столовой покинули её.
Дживон облегчённо выдохнув строго зыркнул на прислугу, давая знак, что пора уже заканчивать.
Несмотря на громкий статус члена семьи, Дэн, Дживон, Дин были просто охраной, прислугой, помощниками. Да, Ёнг звал их семьёй, ведь он не считал, что семья строится только на кровных связях, на кровном родстве. В отличие от лучшего друга — Джунхо, у которого даже с родителями жены отношения не вязались, и он не был готов принимать никого лишнего, Ёнг считал, что есть достойные, которым разрешалось даже обедать за одним столом с правящей семьёй, и принимать участие в семейных торжествах (почти всех). Соллаль был исключением из правила, а потому пока обе семьи Ли готовились к второму не менее важному ритуалу соллаля — себэ, Дэниэль и Дживон оставались вне поля их зрения.
Обе семьи собрались в гостиной. Из всех ныне живущих родственников под крышей резиденции не присутствовали только родители Хуан и Хёнсо, будучи с детьми в ссоре уже многие годы.
Кёниль, Дохён и близнецы радостно забегали вокруг вошедших взрослых, а Хуан почти силой стащила своего брата с дивана и велела ему отвести мальчиков на второй этаж. Она протянула недовольному брату пакет с приготовленным для сына ханбоком, а после вместе с Хани с дочерьми они поднялись в одну из комнат переодеваться.
Родители Джунхо — госпожа Чжихё и её муж Джисон уже были в традиционных нарядах, как и Юджин с Хани, которая поверх ханбока надела свитер. Переодеваться отправили и мужчин: Ёнга, Джунхо и Шихёка.
Спустя пол часа все вновь собрались на первом этаже. Старшее поколение уже сидело на диване, а Дохён, придержав близнецов и Канну с Кёнилем чуть в стороне стал наблюдать как Джунхо, Хани и Хёнсо опускаются на колени перед матерю и отцом Джунхо. Несмотря на обеспокоенное «не надо» со стороны Юджин, Хани рядом с мужем встав на колени поклонилась матери.
И всё же это было лишним. У женщины будто кислород к лёгким кто-то перекрыл, она старалась вдох сделать, но безуспешно. Несколько секунд вытерпела и поднялась вместе с остальными глубоко вдыхая, но при этом улыбаясь-ка ни в чём не бывало. Хани считала, что другим беспокоится незачем. Тем более детям праздник портить не хотелось.
— Да прибудет с вами удача, — в голос проговорили все пятеро. — Счастливого нового года.
Старшее поколение протянуло им сэбэтдон — красные мешочки с деньгами. Хани ещё пару секунд пыталась зрение сфокусировать, медленно моргая. Стараясь дрожь в руках скрыть приняла подарок и почувствовала касание к плечу и талии. Ёнг нежно помог жене сесть на диван и сам рядом устроился, взял её руку, сплёл пальцы, поглаживая холодную ладонь. Пока остальные рассаживались, Ёнг едва шепнул Хани на ухо, что любит её, а к ним уже в ноги пришли кланяться младшие.
Первым опустился Дохён, а Мёнхёк смотря на старшего брата постарался сделать всё максимально правильно, то и дело поглядывая так ли он сложил руки над головой или когда ему подниматься. Каждый раз такой волнительный…
Хани мягко улыбнулась сыновьям, а в душе что-то трепетать начало — то ли гордость, то ли волнение, что у них осталось так мало времени…
Кёниль стоя на коленях перед отцом затылком чувствовал взгляд того, знал, что отец следит за каждым его действием и выверяет, чтобы всё было сделано правильно, потому что по-другому нельзя, ведь, по словам отца, неверное исполнение древнейших традиций наложит клеймо позора на всю семью.
Джунхо медленно кивнул и едва бросил взгляд в сторону на дочь, которая только готовилась впервые в своей жизни совершить поклон.
Хару внимательно смотрела на братьев, а Канна рядом складывала ручки как Кёниль. Заметив её попытки, наследница показала как правильно стоит сделать, и Канна подняла руки над головой, а Хару раздражённо опустила их на уровне лба, демонстрируя на себе как должно делаться.
— Тебя что мама не учила? — прошипела Хару, а у Канны в глазах слёзы начали скапливаться, потому что нет, не учила…
Когда мальчишки, получив от старших свои мешочки с деньгами, освободили место для девочек, Хару гордо подняв голову подошла и остановившись напротив матери неловко улыбнулась, а Канна так и держа ручки у лба подошла и остановилась между бабушкой и дедушкой.
Канна начала первая опускаться, а от стука, с которым девочка ударилась лбом о пол Хару отвлеклась всего на секунду, которой хватило, чтобы и она неудачно совершила обряд поклонения.
Женщины потянулись к дочерям, но Ёнг остановил жену, сжав слегка её ладонь и удерживая, а за ней остановилась невольно и Хуан. Женщины переглянулись.
— Хару, — девочка неловко подняла взгляд на отца. После неудачного приземления коленками о пол их жгло, а лицо девочки начинало гореть от обиды, что она всё испортила.
— Ещё раз, — строго велела Юджин.
Обе девочки поднялись. Пока по щекам Канны катились слёзы, Хару старалась сдерживать их, натянув маску гордости.
Хару по всем правилам развела руками, складывая их у лба и медленно опускаясь в поклоне. Канна смотря на неё повторила движение.
— Не достаточно низко, — ровно произнёс Джунхо, смеряя дочь взглядом. Все взрослые перевели на него взгляды. Четырёхлетняя девочка с опаской немного приблизилась к полу. Всё так же строго Джунхо продолжал: — Ещё ниже. Не уважаешь нас, Канна?
Девочка не двинулась, смотрела в пол боясь поднять взгляд на взрослых. Прошло несколько секунд в тишине и Мёнхёк с тяжёлым вздохом подошёл к Канне и надавил на её плечи так, что та опустилась, касаясь пола ладонями.
— Так достаточно низко, дядя Джунхо? — поинтересовался маленький Мёнхёк.
Хуан, прикрыв рот ладонью в удивлении смотрела на мальчика, а Джунхо только кивнул.
Канна поднявшись с пола забралась к бабушке на колени и уткнувшись в плечо заревела ещё сильнее, а Хару зарылась в ханбок матери, стараясь не показывать слёз ни отцу, ни бабушке, ни самое главное Мёнхёку, а тот подойдя к ней потянул за ткань ханбока. Девочка помотала головой промычав.
— Плохо, — строго заявил Мёнхёк.
Хару подняла заплаканное лицо, смотря на брата. Ёнг, заметив раскрасневшиеся щёки дочери и влажные от слёз глаза сунул жене конвертик, предназначенный дочери, и поспешил покинуть гостиную. Мёнхёк, проследив за отцом хмыкнул сестре и тоже вышел.
— Они меня не любят? — по щеке Хару вновь скатилась слеза и она подняла взгляд на маму. — Они меня блосили!
— Что ты! — Хани погладила дочь по волосам. — Просто наши мальчики не умеют проявлять нежность, — она подняла взгляд к двери из-за которой выглядывал Менхёк. — Ну… я надеюсь, что дело только в их гордости…
Хару, заметив конвертик отца в руке мамы выхватила его, пряча в ткани ханбока и вновь зарываясь лицом в мамин. Госпожа Юджин посмеиваясь погладила внучку по спине, положив рядом конвертик.
Позже обе семьи собрались за столом. Дживон последний занял своё место, а Дэн, наконец дождавшись момента, стянул с тарелки уже остывшее печенье на что Дживон одарил его суровым взглядом. Дэн, прочтя в глазах старшего «не трогай», поднял руки и печенье повисло в воздухе. Помощник главы только глаза закатил.
— Дэн, — Джунхо окликнул забавляющего парня. — Это ведь твой первой соллаль под крышей Ёнга? Что скажешь? Новые эмоции?
Хуан сидящая на противоположной стороне стола грозно стрельнула глазами в сторону мужа. Прошлое Дэна ей было известно и не хватало, чтобы и дети о нём узнали. Женщина попросила брата поиграть с малышами и недовольный Хёнсо ещё с минуту уговаривал Кёниля оторваться от сладостей.
— Не то чтобы совсем не праздновали лунный новый год дома, — Дэниэль криво усмехнулся, вспоминая праздники в кругу семьи. — У нас происходило немного иначе.
— Расскажешь о прошлом соллале? — поинтересовался отец Джунхо, на что Ёнг только усмехнулся, зная всю историю в подробностях.
Хуан раздражённо выдохнув подняла маленькую Канну на руки и вывела Кёниля из-за стола, не обращая внимания на его протесты. Хёнсо с Дохёном вытолкали из столовой близнецов. Мёнхёк отчаянно сопротивлялся заявляя, что не будет играть ни в юннори, ни в чэгичаги.
Мальчика удалось уговорить покинуть стол только пригрозив, что если не убрать обувь с порога на соллаль, то её обязательно украдёт дух, который в первую ночь лунного нового года примеряет всю обувь, которая ему попадется, и если дух подберет пару обуви по собственному вкусу, он забирает её себе. Хёнсо пригрозил мальчику, что в таком случае он будет терпеть неудачи в течение всего года.
— Мне не нужны неудачи! — возмутился Мёнхёк. — Как я тогда буду отцу помогать управлять кланом?
Мальчик, освободившись от руки Хёнсо, первый выбежал прятать свои ботинки и всю обувь сестры от духа.
Хуан вернулась за стол, когда внимание всех было устремлено на Дэна, а тот дожёвывал печенье, чтобы уточнить.
— Вы точно хотите услышать эту историю? — Дэн скептически всех оглядел.
— Ну ты же теперь один из нас, — хмыкнула Хуан. — Я лично тебя в клан приняла. Не стесняйся в выражениях.
Дэн помнил тот день и в подкорке отметил его как новый день рождения. День освобождения от прошлой жизни, день освобождения ограниченной воли и день, когда ему наконец дали волю чувствовать себя собой.
Мужчина из прислуги по одному жесту Хани прикрыл дверь в столовую, отгородившись от детских голосов, доносившихся из гостиной. Внимание взрослых за столом было приковано к Дэну. Парень откашлялся:
— Обычный морозный денёк.
Дэн смотрел как его мать стоя на коленях шептала «прекрати это». Женщина дрожала всем телом, плакала как можно тише, чтобы не вызвать гнев сына. Пока мороз рисовал узоры на окнах, кровь, стекая со стола рисовала свои собственные узоры на деревянном полу. В красной луже словно в душу глядя недостойному ребёнку отражались пустые стеклянные глаза главы семейства.
Женщина зажмурилась, чтобы не видеть этот пустой взгляд напротив, подавила подступающую тошноту. Тяжёлые шаги начали отдаляться, но она всё равно не посмела проводить сына взглядом. Возня, звон цепей и болезненный то ли вой, то ли стон слышались из глубины дома, а совсем рядом, подыгрывая всему хаосу капля за каплей алая кровь.
Злобный рык, болезненный стон. Женщина ещё сильнее зажмурилась. Кап. Тяжёлые шаги и шуршание. Шаг за шагом. Ещё ближе. Ближе. «Совсем рядом» — но женщина так и не осмелилась взглянуть в ту сторону, откуда доносилось тяжёлое дыхание и стоны.
— На колени! — велел Дэн, бросая истерзанное, окровавленное, исхудавшее тело к столу.
Стук, будто что-то тяжёлое упало. «Нет, не так… он не может…» — женщина вздрогнула. Её старший сын уже не был прежним. Не такой сильный, не такой крепкий и сложенный. Сейчас он не должен был весить ничего…
Обрывистое, дыхание совсем рядом. Так хотелось прижать его к себе, хотелось успокоить, что скоро всё закончится. Нельзя. Он рядом. Он слышит. И он зол.
— Надевай, — холодно велел Дэн. Послышался шелест ткани. «Ханбок» — поняла женщина.
Она невольно сжала свои одежды. Дэн… нет… он подарил их ей сегодня. Совсем новый ханбок самых бледных оттенков, каких только смог найти в магазине. Теперь было ясно почему такой светлый… кровь… Коленями женщина чувствовала, как лужа крови перед ней разлилась на столько, что дошла до неё. Теперь на светлой ткани были не только алые крапинки.
— На колени, — снова этот холодный, пробирающий до мурашек голос. Никогда ещё подросток так не пугал женщину. Ни один… особенно этот…
— Н-нет… — Женщина чувствовала, как к ней прижалось тело сына. Дрожащее, холодное.
Шаг. Тяжёлый шаг. Дыхание Дэна было совсем рядом. Кожей ощущалось, но скорее, как страх, отпечатавшийся в подкорке. Рывок и болезненный взвизг.
— Ты что, братик, традиции не уважаешь? — процедил сквозь зубы Дэн у самого уха старшего. Тот хрипел, стонал, почти выл от боли, а Дэн сильнее сжимал его чёрные как смоль и грязные спутанные волосы в пальцах. — Чаре надо соблюдать, ублюдок… На колени!
Дэн за волосы поднял брата и силой ударив его под колени тяжёлыми ботинками заставил того осесть на пол. Старший выл от боли, стоя на коленях, с которых ещё вчера кожу срезали тонким и острым ножом. Ханбок старшего свисая на худом теле как тряпка пропитался кровью. Он тоже был светлым, бледных оттенков.
— Ты псих! — сквозь вой заявил старший. — Ненормальный ублюдок, что ты делаешь чёрт возьми?!
Послышались тяжёлые шаги, остановившиеся за спинами стоящих на коленях матери и старшего брата. Дэн присел на корточки, наклоняясь ближе к семье. У самого уха холодный голос вновь пробил на мурашки.
— По традиции мы должны уважать почивших наших родственников, — последовала пауза в несколько секунд и Дэн усмехнулся, смотря в стеклянные глаза отца напротив. — Кланяйтесь чёрт возьми! — прокричал он в самые уши брата и матери. Женщина, всё ещё дрожащая и напуганная склонилась, почувствовав, как руки и лоб касаются густой лужи на полу. — Кланяйся!
Дэн провёл острым ножом по спине брата и тот взвыл от боли, склонившись. Новый порез потревожил те, что только-только начали заживать. Алая кровь не успев выступить впитывалась в порезанную, светлую ткань ханбока.
— Приятно быть в кругу семьи, не так ли, отец? — Дэн усмехнулся, глядя на отрезанную голову, поставленную на стол с именными табличками.
По завершению рассказа Хуан со скептицизмом смотрела как Ёнг довольный и гордый разливал соджу. В ночь, когда она приехала в дом Дэна она была не менее горда такой находкой для клана. Со стороны наблюдала как полиция дверь выламывала в дом, из которого адские крики слышны были вперемешку с безумным смехом.
Не сразу тогда полиции стало понятно что произошло. На полу в луже крови хрипло крича лежало тело. Человеком было сложно назвать то, что они нашли. Худое, обезображенное тело, но ещё живое…
Чуть в стороне ещё подросток, чеканя чем-то, жестом остановил ворвавшихся мужчин в форме. Хуан спокойно зайдя следом оглядела комнату, игнорируя недовольный взгляд капитана полиции.
«Ещё бы он был доволен» — Хуан усмехнулась своим старым мыслям.
Дэн с запачканным каплями чужой крови лицом играл в чэгичаги безумно улыбаясь при этом. Не специальным мячиком. Нет. Когда парня повалили на пол, заламывая руки тому за спиной, один из полицейских поднял то, чем играл подросток. Поднял и сразу бросил обратно, в ужасе таращась.
Хуан же спокойно отнеслась к этому, с невозмутимым видом рассматривала у себя на ладони чужой палец. Отрезанный окровавленный палец. Она встретилась взглядом с Дэном, которого уже готовы уводить были.
— Сохрани его для меня, — Дэн усмехнулся, кивнув женщине на руку. — Я заберу его, когда выберусь оттуда.
— Не выберешься, маленький ублюдок, — строго заявил тогда капитан полиции давая знак, уводить парня.
Но Хуан знала, что это ложь. Выберется. Вернётся. Выйдет. В этой игре полиция проиграла клану Ли. Хуан хоть и пришлось бросить дела и приехать в праздник, но оно того стоило. Этот парень золотая находка для клана, и он вернётся. Однозначно.
— Твоё посвящение прошло почти безболезненно, — улыбнувшись вспомнила Хуан. — Это знак.
— Его потенциал был слишком очевиден, — заметил Ёнг, поднимая стакан с алкоголем.
Резиденция снова стала спокойной.
— Ложитесь спать, цветочки, — Хёнсо укрыл Канну, но девочка остановила дядю удержав того за запястье.
— А сказку? — сонно пробормотала она.
— Какую ещё сказку? — Хёнсо нахмурился, не понимая чего от него требуют. Он не знает сказок и никогда их племянникам не рассказывал.
— Дедушка Шихёк перед сном пообещал Хару рассказать сказку о принце, — объяснил Кёниль откуда-то из-под одеяла, откуда были только глаза видны.
Хёнсо сел на край кровати Канны и задумался.
— Принц значит…
Сказка, которую Хёнсо решил рассказать племянникам отличалась от той, которую Шихёк рассказывал своим внукам. Начинались они одинаково…
Жил-был принц. Родители его возлагали на него большие надежды и хотели для него только лучшего, но принц сам знал чего требует его душа от этого мира.
На втором этаже резиденции в детской комнате Шихёк сидя в кресле тоже рассказывал сказку. Хару, Мёнхёк и Дохён не раз слышали эту историю, но каждый раз были внимательны как в первый.
У принца был брат, которому по праву были переданы в руки бразды правления страной.
Одна из вещей, что отличалась в сказках Хёнсо и Шихёка.
— А сестра у принца была старшая или младшая? — поинтересовалась Канна у дяди.
— Определённо старшая, — Хёнсо немного подумал и кивнув продолжил.
И расхождения в сказках вновь появились.
Принц был возмущён тем, что власть досталась не ему и решил остаться подле сестры, чтобы хоть как-то влиять на управление королевством.
— Значит принц не хотел забирать власть у брата? — уточнил Мёнхёк у дедушки.
— Ты что не слушаешь? — возмутился Дохён, закатывая глаза. — Принц хотел помочь брату спасти страну от раздора, а потому остался с ним рядом и всячески его поддерживал.
Шихёк продолжил рассказывать.
Родители принца были бы очень разочарованы в нём, но на тот момент их уже не было в живых, и принц был свободен от их наставлений и упрекающих взглядов.
— Значит, — Кёниль немного задумался. — Родители принца отказались от него и от принцессы, потому что… они сами не были королём и королевой и обиделись на то, что их дочь стала принцессой, а сын ушёл с ней в замок? — мальчик скептически нахмурился.
— Именно поэтому они больше никогда не общались, — подтвердил Хёнсо.
— Даже по праздникам? — удивилась Канна на что парень только кивнул.
Шихёк заканчивал сказку, когда внуки уже засыпали, в тот самый момент, когда ты слушаешь, но сон пересиливает и с каждой секундой и ты улавливаешь слова и их смысл всё хуже. У Хару даже сил обнять дедушку не было, когда он поправлял ей одеяло, рассказывая финал своей сказки.
Брат принца долгое время не мог принять его как члена семьи, но всё же, после окончания распрей в королевстве он принял принца и сделал его полноправным жителем королевства. Он доверил принцу часть дел по управлению королевством, а сам принц проживает теперь в семье и практически воспитал сына своего брата и детей его сына — своих внуков, которых любит очень сильно, ведь у него самого нет своей принцессы.
— А как закончилась история принца? — поинтересовалась Канна зевая.
— Его история ещё только началась, — Хёнсо поправил одеяло девочки. — Он обязательно добьётся справедливости и станет принцем официально.
— Он может стать королём после смерти сестры и её мужа, — предложила Канна.
— К сожалению его сестра стала королевой, а позже у короля и королевы родились принцесса и принц, которые потом и станут правителями королевства, а главный герой так и остаётся пока что на вторых ролях.
— Ну и правильно, — пробормотал Кёниль. — Он и должен оставаться всего лишь братом королевы.
— Не понимаю с чего ты решил, что он заслуживает власти меньше чем его племянники! — грубо выпалил Хёнсо. — Они всего лишь родились, а он поддерживал королеву и заслуживает стать королём или хотя бы принцем которого примет народ королевства!
Канна на злость дяди только нос спрятала под одеяло, а у Кёниля сон пропал. Тяжело дыша и будучи переполненным возмущением Хёнсо пожелал племянникам спокойной ночи и вышел из комнаты.
В коридоре он встретил обеспокоенного господина Джисона.
— Всё хорошо? — поинтересовался мужчина. — Ты ругался на них. Плохо себя ведут?
— Всё в порядке, дедушка. Я уже спать ложусь, только скажу сестре, что уложил малышей, хорошо?
Господин Джисон кивнул.
Пройдя по коридору, Хёнсо заглянул в гостиную. Искренне не понимал, почему его спать отправили, а Дэну, который ненамного старше, разрешили остаться с прочими. Хани сидя всё в том же кресле вновь надела свитер и щёлкала спицами. Рядом госпожа Юджин, что ворчала, осматривая уже готовые работы дочери, вытаскивая их из коробки у кресла.
На диване Ёнг листал какие-то документы, даже в праздники не оставляя клан без должного внимания, а Дживон примостился рядом с господином тоже заглядывая в отчёты. Не заметив никого из своей семьи Хёнсо немного неуверенно шагнул с холла в гостиную.
Дэниэль лежал в кресле, закинув ноги и голову на подлокотники. Парню дали волю, и он переборщил с количеством алкоголя. Лежал, смотря в потолок, то и дело стараясь отогнать головокружение.
— Я их уложил, — по привычке отчитался Хёнсо.
Ёнг поднял на мальчика взгляд.
— Джунхо это говори, не мне, — пожал он плечами и вернулся к документам.
Дэниэль ехидно хмыкнул в кресле и Хёнсо кинул на него недовольный взгляд. Они даже статусов разных, но впечатление будто их перепутали. Хёнсо член семьи, но к нему относятся как к слуге, а в случае с Дэном всё было в точности наоборот — он лишь охранник, к которому относятся как к сыну или брату. Несправедливо. Было бы честнее обменяйся они ролями или семьями.
— Они такие разные, — Хани улыбнулась, не отрываясь от вязания. Ёнг посмотрел на жену. Недолгая пауза заставила остальных вернуться к своим делам, а Хёнсо уже хотел было спросить где его семья, но Хани продолжила, вновь привлекая внимание собравшихся. — Кёниль в отца пошёл характером. Такой же заботливый, — Хани вновь улыбнулась, закрепляя новое воспоминание о детях в мыслях. Только это ей и оставалось. — От сестры не отходил весь день, а перед сном наровился Хару проводить до спальни. Каждому пожелал хороших снов. Ещё и поблагодарил за ужин поклоном. Истинный джентльмен.
— Ему надо стать жёстче, — Ёнг ни на секунду не отрывал взгляд. Следил за движением спиц в её руках, за мягкой улыбкой. Хани подняла взгляд и Ёнг встретился с голубыми глазами.
— Хочешь, чтобы он стал таким же как ты, или Дэн? — парень ногой в кресле дёрнул, а Ёнг только усмехнулся. — Любимый, он воспитывается Джунхо и таким же не будет, — последовала недолгая пауза, а потом Хани снова мягко улыбнулась мужу, — Мёнхёк в тебя пошёл, тебе этого недостаточно?
Мужчина улыбнулся, мысленно возгордившись, что правильно растит сына. Сейчас эти мысли должны были укрепиться в его голове. В будущем пригодятся. Подумав об этом в сердце что-то кольнуло, и улыбка с его губ пропала. Ещё хуже стало, когда у Хани из носа кровь пошла. Ёнг с места вскочил и подлетел к жене.
— Опять давление? — он обеспокоенно бросил взгляд на руку жены на которой красовалось несколько алых капель. Хани подставила ладонь, чтобы не запачкать подарок дочери, который вязала целый день. Хватило одного взгляда на Дживона и тот подошёл уже с аптечкой. Хани с трудом сделала вдох, а Ёнг чуть не побелел от испуга. — Всё в порядке?
Последний раз проблемы с дыханием были у Хани около недели назад, а впервые начались с полгода назад. С каждым разом всё чаще и чаще. Ёнга это только пугало сильнее. Время было на исходе с каждым днём приближая неизбежное.
— Таскать Хару на руках кажется было лишним, — сквозь кашель усмехнулась Хани. — Как же ей отказать? Как посмотрит своими голубыми глазами, будто в душу.
Хёнсо сглотнул, смотря как Юджин, забирая у дочери спицы и пряжу, даёт ей встать с кресла, а господин Ёнг поддерживает. Хани никогда не разрешала брать её на руки. «Пока способна ходить — буду это и делать» — сказала она однажды, когда её муж заявил, что носить её на руках будет. Госпожу Ли усадили на мягкий диван и Ёнг спешно обложил её подушками, нервно веля Дэну принести плед.
Нехотя Дэн поднялся с кресла и вскоре скрылся на лестнице, ведущей на второй этаж. Свои переживания Хани скрывала за какими-то шутками о близнецах или Дохёне, который хотел помочь с уборкой стола, только под ногами крутясь и мешаясь Дживону. Ёнг тоже старался улыбаться на её слова, но секундная улыбка тут же терялась на обеспокоенном лице мужчины.
Хёнсо решил и не путаться под ногами и поспешил удалиться. В холле услышал голоса из столовой и сквозь щёлку заглянул туда.
— Именно поэтому она к нам не тянется, Джунхо! — строго заявила Хуан.
Хёнсо наблюдал как его сестра ходит кругами по столовой, а Джунхо заняв выдвинутый стул молча наблюдает. Оба серьёзные. Сестре не шло. Хёнсо отметил, что сурово она не выглядела. С её белой почти кожей, с веснушками, которые усыпали лицо, миниатюрной фигурой и почти детскими чертами лица она выглядела совсем безобидно. В отличии от мужа, который чуть ли не вдвое был больше, с широкими плечами, грубыми чертами лица и хмурым как грозовое облако взглядом.
— Она к нам не тянется, потому что не видит нас обоих! — возразил Джунхо, следя за женой взглядом. — Мне нельзя надолго покидать замок, а тебя и вовсе в стране не бывает месяцами!
— Кто захочет видеть отца, который с четырёх лет воспитывает как в концлагере?! — Хуан остановилась и всплеснула руками.
— Ты же понимаешь, что по-другому не выйдет? — мужчина вскинул бровь. — Вырастет как твой брат и её заживо в грязь втопчут.
— Не трогай Хёнсо! — Хуан пригрозила пальцем. — Ты знаешь через что ему приходится проходить! Я его могу потерять в любой момент и не могу находиться с ним рядом! В замке ему не место, а в других условиях сейчас слишком опасно оставлять его, потому что кватлинги попросту могут от него избавиться. — Хёнсо невольно погладил запястье, с которого всё ж сняли браслет Либбериума, смирившись, что силы у мальчика не проявятся, смирившись с тем, что он лишь человек, не кватлинг. — Я пыталась пристроить его родителям, но они и слышать не хотят. Мы их месяцами не видим!
— Так же как и Канна с Кёнилем! — Джунхо встал с места и подойдя к жене наклонился, положив ей руки на плечи. — Вот только вы с родителями в ссоре и обе стороны знают почему связь нарушена, а наши дети не понимают, почему живут у бабушки и дедушки! Они не понимают, почему нас не видят и не могут быть рядом! Думаешь Кёниль не просился жить в замке?! Он постоянно просит, но я не могу чёрт возьми затащить мальчика в ещё большую глушь! Ему там куковать как и мне, и моему отцу — почти всю жизнь, Хуан! Я не хочу, чтобы он провёл там всё своё детство… Хёнсо должен быть рад и благодарен отведённой ему свободой…
Джунхо выдохнул и вернувшись занял всё тот же стул. Налил себе соджу и залпом выпил содержимое стакана. Хуан пригладила светлые волосы назад и тяжело выдохнула, вновь сурово глядя на мужа.
— Давай сейчас забудем, что Хёнсо мой брат и я за него ответственна; забудем, что в стране твориться чёрти что и скинем со счетов то, что контролировать не можем — его обучение вне замка, но Канна и Кёниль… ты думаешь, что лучше вызвать у малышей ненависть, чем просто списать всё на работу? — пока Хуан с укором смотрела на мужа, Джунхо поднял вопросительный взгляд от стакана. — Ты к ним слишком строг, а твоя выходка — это просто…
— Какая выходка? — перебил Джунхо жену, непонимающе наклонив голову.
— Ну раз уж мы решили, что хорошим отцом ты быть не хочешь, то хотя бы рассказа Дэна! — последовала недолгая пауза, в которую Хёнсо стал гадать что же там такого рассказал старший. — Тебя не смутило, что за столом дети! Не только наши, Джунхо! Ты не боишься, что психопат, с которым Ёнг оставляет своих детей, сделает что-то нашим детям?
— Он не посмеет, — хмыкнул Джунхо. — Стоит ли напоминать, что моя семья и семья Ёнга…
— Мне стоит напоминать, что им по пять лет? — возмутилась Хуан, перебив мужа. — Или, что Дэн живёт с Ёнгом, а Канну и Кёниля видит чуть ли не впервые?
Джунхо вдруг бросил взгляд на дверь, за которой стоял Хёнсо.
— А кому-то очень интересно всё знать, да щенок? — Хуан сделала глубокий вдох, поджала губы и повернулась к вошедшему брату лицом. Джунхо невесело ухмыльнулся. — Подслушивать взрослые разговоры не хорошо, знаешь?
— Я только подошёл и хотел спросить где бабушка с дедушкой…
— Ложь, — Джунхо сурово глядел тому в глаза. — Не очень-то хорошо меня так обманывать.
— А тебе не кажется, что не очень-то хорошо во время наших бесед проверять меня на то правду ли я говорю? — ехидно поинтересовался Хёнсо. Джунхо вскочил с места и подойдя к парню наклонился к его лицу. Хуан уже рядом стояла, положив младшему руку на плечо. Женщина сурово прожигала мужа взглядом.
— Я бы прекратил не говори ты из раза в раз ложь, — Джунхо сощурился, глядя в глаза напротив.
Парень сглотнул. Если Хуан на фоне этого мужчины казалась пушинкой, то он и вовсе бактерией, которую тот замечал только потому что Хуан была рядом. Джунхо выпрямился и пошёл прочь из столовой, но в дверях остановился, слушая слова жены, адресованные даже не ему.
— Ты там стоял явно больше положенного, — Хуан провела по волосам брата. — Я очень надеялась, что ты просто уйдёшь. Тебе надо научиться пользоваться шансом, пока он тебе даётся, — пауза. Хуан повернулась к мужу. — Не так ли? — Джунхо кивнул. — Думай пожалуйста кого ты щенком зовёшь.
— Он должен понимать с кем разговаривает, — мужчина нахмурился. — Наша семья приняла вас. Его приняла.
— Не забывай, что я твоя жена, а не домашняя собачка, которую подобрали с улицы.
***
Последний день соллаля прошёл относительно спокойно. Почти весь день госпожа Ли отдыхала в своей комнате, пока дети играли на первом этаже. Раз двадцать за день Дэниэлу приходилось успокаивать плачущую Хару, которая то и дело рвалась на второй этаж увидеть маму. Хоть праздник и продолжался, но Ёнг всё равно посвятил большую часть времени рабочим моментам и почти не выходил из кабинета.
Поведение хозяев дома Шихёк постарался объяснить гостям состоянием здоровья госпожи и обеспокоенностью её мужа. Пока Дживон как приближённый помощник главы был рядом с господином в кабинете, Дэниэлу вновь было велено присматривать за детьми, несмотря на то, что госпожа Юджин то и дело отгоняла мальчишку от внуков.
Ближе к ужину обе семьи начали собираться в столовой и ожидали только хозяев, а прислуга из нескольких человек стоя в стороне обеспокоенно бросали взгляды на дверь. Несмотря на повисшее напряжение Хани с улыбкой отпустила прислугу и спокойно заняв своё место поинтересовалась как прошёл день у остальных.
— Я созванивался с врачом, и он сказал, что приедет уже завтра, — после недолгой молчаливой паузы заявил Ёнг.
— А я виделась с Тэкён и ты знаешь, что она сказала, — Хани настойчиво смотрела на мужа. Пока близнецы и Канна с Кёнилем были заняты едой в тарелках, Дохён с любопытством смотрел на мать. Ёнг же принципиально игнорировал слова жены, отказываясь в них верить. — Он не поможет.
— Мне плевать, что эта сумасшедшая женщина тебе напророчила, Хани, — Ёнг опустил руки и повернулся к жене. — Я обещал, что у нас всё будет хорошо, помнишь? Я не хочу и не буду верить в её бредни. Только подумай! Она напророчила, что нынешняя травля людей кватлингами даст плоды ужасных последствий в будущем! Мы с тобой, наши родители и несколько поколений уже страдали достаточно! Я лишь хочу спокойной жизни нашим детям. Что смогут сделать простые люди, что бы, как сказала Тэкён, держать в страхе всю страну? Ничего.
Хани, помнила обещание мужа и смирилась с тем, что он был готов бороться с тем с чем было бороться бесполезно. Его пытались переубедить и она, и Юджин, и многочисленные врачи, но глава Ли только злился от того, что они все даже попробовать бороться не собираются.
Ёнг отказывался верить в пророчество Тэкён. Предсказатели тоже ошибаются, а история может поменяться. Никто не застрахован от ошибок. Даже сестра главы клана Мин.
Остаток ужина прошёл в тишине. Ёнг так и не поел толком, хоть и оставался за столом до последнего. Уже когда солнце скрылось за деревьями и всё было залито красноватым свечением заката семья Ёнга на парковке провожала гостей.
Резиденция вновь стала привычно тихой. Хани устроилась со спицами в кресле, из кухни слышалось постукивание убираемой посуды и распоряжения госпожи Юджин быть аккуратнее с дорогой посудой.
— Куда ты? — поинтересовалась Хани, когда лёгким шагом и с улыбкой, через холл прошёл Дэн, захватив при этом со столика в гостиной ключи от машины.
Несмотря на отсутствие у парня водительских прав, ему доверилось быть личным водителем главы Ли, а потому господин сделал тому подарок в качестве нового черного BMW.
— Мне господин разрешил навестить брата, — расплываясь в довольной улыбке заявил Дэн, покрутя подарочной коробочкой. — Везу ему подарок на соллаль.
Хани только выдохнула, смирившись с тем, что за руль сядет подросток без прав, который к тому же на любое требование полиции будет переправлять их на Ёнга.
Дорога заняла несколько часов, что не повлияло на хорошее настроение Дэна. Он затормозил у ступенек гигантского величественного здания с надписью SAMSUNG. Организация мирового класса, направленная на выполнение медицинских задач любой сложности, встретила парня совсем не так как он представлял. Охрана у входа в здание остановила его потребовав документы и причину такого позднего посещения.
— Мне надо увидеть брата, — заявил Дэн, хмуро смотря на мужчину в форме, который перегородил ему проход.
— Часы посещения больных закончились, — оповестил второй охранник, приподняв бровь, мол это было очевидно.
Неожиданно за стеклянной дверью показался силуэт в белом халате и щёлкнул замок. Человек на бейджике которого было написано, что он главврач психиатрического отделения разогнал охрану, приветствуя Дэна поклоном.
— Звонил господин Ли, — строго заявил главврач. — Пропустите его.
По тускло освещённому холлу врач провёл довольного Дэна до лестницы и оставив того заполнить некоторые бумаги с уставшей на вид медсестрой откланялся, сказав, что приведёт пациента в комнату для свиданий.
Спустя десять минут очередной мужчина в форме охранника приложил карточку к электронному замку и на экране загорелся зелёный. Тяжёлая дверь открылась и Дэна впустили в светлую комнату без окон с белыми потолками, стенами и полом. Посреди пустой комнаты стол и два стула на одном из которых худой мужчина с пристёгнутыми наручниками руками и завязанными глазами. Один из способов хотя бы дождаться, когда Дэн сядет перед братом и тот в ужасе не забьётся в угол. В прочем по углам комнаты стояли люди в форме и с оружием.
Дэниэль улыбаясь медленно прошёл к пустующему стулу. Парня в белом передёрнуло от звука таких знакомых шагов, эхом, разносившимся по помещению. Скрип ножек стула по полу, шуршание и тишина. Один из охранников со спины подошёл к пациенту, развязывая повязку, а тот только слышал постукивание пальцев по столу.
Не сразу старший поднял взгляд к лицу младшего брата. Слегка подёргиваясь он несколько секунд наблюдал как Дэн стучит пальцами по белому столу. Такому же белому как всё, что окружало его уже год. Взгляд невольно зацепился за кольцо с гравировкой клана Ли.
«Вот как?» — единственная осознанная мысль за последнее время пронеслась в голове пациента. Он думал, что всё закончится, что монстра накажут за все те ужасы, что он сделал с ним, с отцом, с матерью. Но монстра только поощрили, погладили по голове, похвалили, а главное сделали ещё более свободным, чем он был в родном клане.
Наконец старший брат поднял взгляд на лицо. Улыбка. Другая. Она больше не была безумной. Она была издевательской, насмешливой. В глазах только блеск недобрый.
— С новым годом братик, — низким голосом, почти шёпотом произнёс Дэн, подавшись вперёд, ближе. Старший попытался отпрянуть дальше, но наручники больно врезались в кожу, не давая отодвинуться достаточно далеко от монстра, сидящего напротив.
Старые раны старшего будто снова начали кровоточить, болеть, чесаться, причиняя уйму беспокойства. Страх, который казалось угас за прошедший год вновь разгорелся в груди огнём. «Почему?» — твердил себе старший один и тот же вопрос мысленно. Почему этот убийца на свободе? Почему он — монстр сидит довольный напротив, когда его жертва взаперти, будто виновник того ужаса?
Судорожно пациент начал крутить руками, перебирать пальцами, стараясь освободиться от плена стальных оков. Тщетно. Дэн сел ровно и опустил взгляд на руки старшего брата. Усмехнулся.
— Я принёс тебе подарок на соллаль, — Дэн достал из внутреннего кармана куртки небольшую коробочку и смотря в глаза напротив пододвинул её ближе к брату. Дэн поднял руки, показывая, что абсолютно честен и безоружен, не опасен. Охранники напряжённо глядели кто на пациента, кто на посетителя, кто на дверь, а кто на коробочку на столе. — Ну же, — Дэн кивнул на подарок. — Открой его.
Никто из шести человек в комнате не шевельнулся. Дэн тяжело выдохнул, проглотив раздражение от неподчинения и резко подался вперёд от чего на несколько шагов вперед выступили охранники, держа оружие наготове. Дэн придвинул коробочку, взглядом прожигая брата.
— Сам тогда открою, — он криво коротко улыбнулся и снова сел на свой стул. Охранники немного расслабились, заняв привычное положение по углам комнаты. Дэн повернул к себе коробочку и открыл крышку. Криво улыбнулся и поднял взгляд на брата. Старший сглотнул, не отрывая взгляд от подарка. Внутри что-то трепетало от незнания, от ужаса, что мог этот монстр преподнести в качестве подарка. За верёвочку Дэн поднял свой подарок над столом, демонстрируя его не только брату, но и охранникам. — Кажется это твоё.
Дэн улыбнулся, переведя внимание от покачивающейся в воздухе склянки на брата, чьи глаза полные ужаса наполнились слезами. Дэн поднялся с места и двинулся к брату. Один из охранников держа оружие наготове выступил вперёд и тут же был впечатан в стену.
— Не мешай, ублюдок, — рыкнул Дэн. Отвернулся и мужчина осел на пол тяжело дыша. Остальные охранники больше не смели двинуться в сторону стола, хоть и напряглись, держа пальцы на курке автоматов. Старший с ужасом наблюдал, нервно дёргая руками, стараясь высвободиться из наручников. Дэн обошёл его и остановившись за спиной наклонился к самому уху брата. — Я пришёл вернуть тебе то, что твоё по праву.
Игнорируя попытки брата, который в ужасе старался вырваться, подальше отодвинуться от монстра за спиной, Дэн перекинул тому верёвочку через шею, застёгивая подарок. Опустил руки старшему на плечи и вновь наклонился к уху ничего не говоря, только усмехнувшись. Он поднял склянку с желтоватой жидкостью и плавающем в ней пальцем.
— Да прибудет с тобой удача, брат. Счастливого нового года.
