Эта дикая пустошь

«Ива», «Ива»… И на которой же из этих смехотворно крошечных надверных табличек значилось «Ива»?.. Ага, вот она — и как раз вовремя. Уилл проскользнул в маленькое, набитое людьми помещение и неловко протиснулся мимо нескольких незнакомцев, чтобы сесть на последний свободный стул в середине одного из задних рядов. Опьянённый своей победой (ну или максимально близким её подобием), Уилл только после минуты монотонного бубнежа первого докладчика об освещении психических болезней в СМИ сообразил, что попал не в ту аудиторию. Он поморщился. Шёл всего второй день конференции, а ему уже казалось, будто он тонул, захлёстываемый подводными течениями чужих теорий, эмоций и самомнений. Уилл осмотрелся по сторонам, но из-за тесноты помещения у него не было никакой возможности выйти, не протиснувшись мимо как минимум полдюжины людей, прервав этим докладчика и устроив неловкую сцену. Сдавшись, он откинулся на жёсткую спинку стула, в очередной раз от души пожалел, что находится именно здесь, а не где-либо ещё, и изо всех сил попытался вообразить, будто рыбачит в тихом ручье. Полностью поглощённый забрасыванием воображаемой лески, Уилл слегка вздрогнул, услышав вежливые аплодисменты, сигнализирующие об окончании выступления. — Кажется, вас не слишком впечатлил этот доклад, — заметил сидящий рядом мужчина. Он говорил с лёгким акцентом и вежливо, но с намёком на веселье. Уилл слегка развернулся в его сторону. Незнакомец был одет с иголочки, в костюм-тройку, на фоне которого галстук и блейзер самого Уилла выглядели просто постыдно. — Э-э, так и есть, — признался Уилл. — Я… боюсь, я попал не в то помещение. Я думал, что здесь будет проходить выступление о публичных поминальных службах. — Вы, наверное, искали аудиторию «Ива Б», которая находится за соседней дверью. А это «Ива А». Нетрудно ошибиться. Покраснев, Уилл отвёл взгляд. — Угу, наверное. — Тем не менее, вы просидели полтора часа, слушая выступление, которое вас не интересовало. — Мне всегда казалось невежливым уходить, когда докладчик уже начал говорить. — Вежливый парень. Какая приятная редкость… — незнакомый профессор (Уилл готов был поспорить на деньги, что этот человек где-то преподавал) покосился на бейджик, висящий у Уилла на шее, словно мельничный жёрнов, — …доктор Грэм. — Просто Уилл. Я… э-э… вообще-то, вот-вот должен защититься. — Ганнибал Лектер. Зовите меня Ганнибал, пожалуйста. Во время рукопожатия Уилл рискнул посмотреть ему в глаза. Глубоко посаженные, при флуоресцентном освещении те казались почти бордовыми. Уилл отвёл взгляд, прежде чем успел увидеть в них что-нибудь ещё. — А что вы изучаете, Уилл? — Смерть, — ответил Уилл. Он мог бы попытаться сформулировать это помягче, но уже знал по опыту, что проще было выложить всё как есть и смотреть, как его собеседник поспешно ретируется. Иногда Уилл развлекал себя мысленным выставлением баллов за неловкость таких побегов. Нынешний рекорд принадлежал девушке, которая так быстро вскочила из-за стола, что с ног до головы облила Уилла своим кофе. Она тогда выпалила, что пойдёт принесёт ему салфеток, но так никогда и не вернулась. Впрочем, то свидание и без этого шло не слишком хорошо — после того, как выяснилось, что она не любила собак. — Non mortem timemus, sed cogitationem mortis, — гладко процитировал что-то на латыни доктор Лектер. — Завораживающая тема. Хотя и весьма обширная, назвать её «универсальной» было бы слишком банально. А можно поинтересоваться, вы изучаете её религиозные, культурные или биологические аспекты? — Не могу похвастаться свободным знанием латыни, но я уловил, что вы сказали что-то о смерти, — отозвался Уилл. — А отвечая на ваш вопрос: в основном я фокусируюсь на похоронных ритуалах и материальной культуре, — он подождал неизбежных вопросов: «Почему именно смерть? Разве эта тема не кажется вам депрессивной? Вы что, пережили в детстве какую-то травму или что-то в этом роде?». Доктор Лектер снова его удивил. — «Мы боимся не смерти, но мысли о смерти». Сенека, — ответил он с лёгкой, еле заметной улыбкой, словно делился с Уиллом каким-то секретом. — Хотя, возможно, уместнее был бы Данте. — Я не уверен, какой круг приходится на конференции, — отозвался Уилл. — Может, гордыня? Комната начала пустеть: слушатели спешили на следующее выступление, или, что не менее вероятно, опустошить мочевой пузырь после слишком большого количества выпитого здешнего кофе: посредственного, но обильно предоставляемого. Уилл с доктором Лектером тоже встали и принялись неловко пробираться сквозь ряды стульев в сторону выхода. — В этом случае, возможно, я могу побыть вашим Вергилием и безопасно провести вас вокруг. У вас есть какие-то планы на сегодняшний ужин? — Нет, я, э-э, ещё не успел ничего придумать, — ответил Уилл. — Весь день слушал выступления. Вообще-то, он сегодня ничего не ел, кроме бесплатного кофе и пары маленьких отвратительных леденцов, миски с которыми стояли в отеле тут и там. У него заурчал желудок от воспоминания, что он пропустил и завтрак, чтобы успеть на выступление, начинающееся в восемь утра. Уилл рискнул бросить быстрый взгляд на лицо доктора Лектера в надежде, что тот ничего не услышал. Судя по лёгкому подрагиванию тонких губ доктора, это было не так. Наклонившись к Уиллу, доктор Лектер вполголоса сообщил: — Через несколько секунд Фредерик Чилтон закончит своё самовосхваление и заметит меня. После чего позовёт меня на невероятно утомительную совместную трапезу. Спасти меня от неё было бы актом альтруизма. Он едва успел договорить, как со стороны трибуны раздалось «Ганнибал!». Они оба повернулись: к ним устремился один из докладчиков, невысокий мужчина с тёмной, аккуратно подстриженной бородкой. — Мне показалось, что я заметил тебя прячущимся на галёрке. Тебе стоило сесть в первом ряду. — Не хотел тебя отвлекать, Фредерик, — отозвался доктор Лектер. — Чепуха, Ганнибал, я всегда рад поболтать с другими экспертами в данной отрасли. Вообще-то, я надеялся, что мы с тобой сможем пойти на ужин и пропустить по бокальчику. Хотел обсудить с тобой пару идей для моей новой книги. — Боюсь, мы с Уиллом уже как раз направлялись ужинать. Мужчина повернулся к Уиллу, словно только теперь его заметил. — Профессор Фредерик Чилтон, — объявил он, протягивая ладонь. — Чикагский университет. Уилл пожал ему руку. — Уилл Грэм, — представился он, словно на них не висели сейчас бейджики с именами и учебными заведениями (или отсутствием таковых), и они не находились на мероприятии, все участники которого, предположительно, овладели азами грамотности… М-да, возможно, ему всё-таки стоило взять небольшой перерыв. Не заметивший его внутреннего кризиса (или просто равнодушный к оному) Чилтон снова повернулся к Лектеру. — О, я уверен, что он не будет возражать присоединиться к нам, Ганнибал. Может, научится чему-то новому. — Нисколько в этом не сомневаюсь, Фредерик, — гладко (Уилл уже начал ассоциировать с ним эту гладкость) отозвался Лектер, — но как участнику конференционной менторской программы, мне бы крайне не хотелось пренебречь своими обязанностями перед моим подопечным. Уверен, у нас с тобой ещё будут возможности поговорить на этой конференции. С этими словами он мягко положил ладонь Уиллу между лопаток, направляя мимо Чилтона в сторону выхода. Ошарашенный этим прикосновением, Уилл отстранился, как только они подошли к лифтам. К тому времени, как Уилл снова пришёл в себя, они успели выйти из отеля, в котором проходила конференция, на улицу. — Куда именно мы идём? — Поужинать, как я и сказал Фредерику. Вы хорошо знаете Сиэтл? Уилл покачал головой. — Я здесь в первый раз. — И всё, что он пока успел повидать — это аэропорт, электричку от аэропорта к отелю и сам отель. — И вам необязательно действительно со мной ужинать — теперь, когда вам удалось отделаться от профессора Чилтона. — Глупости. Почему бы мне не провести вечер, получше узнавая коллегу? — Налаживание профессиональных связей? — не скрывая скептицизма, спросил Уилл. — Именно, — ответил Лектер, уверенно ведя их сперва по одной, а затем по другой улице. — Я нашёл поблизости небольшое заведение с морепродуктами, куда мне было бы не стыдно вас повести. Их блюда немного не дотягивают до моих собственных — если я могу позволить себе небольшую похвальбу, — но это один из неизбежных компромиссов путешествий. «Небольшое заведение с морепродуктами» выглядело достаточно вычурным, чтобы Уилл порадовался, что до сих пор был в одежде для конференции, включая свой второй лучший галстук (самый лучший он припас для собственного выступления следующим утром). Бросив взгляд на меню, Уилл постарался не поморщиться при виде цен. Строго говоря, те не были такими уж ужасными, просто они… превышали его запланированный бюджет на сегодняшнее питание. Разумеется, эти планы он составил до того, как сообразил, что на конференции будут давать только кофе и те леденцы. От этого напоминания у него снова заурчало в животе. Что ж, наверное, он мог просто взять себе чаудер. — Разумеется, поскольку это я вас пригласил и предложил заведение, вы должны позволить мне за вас заплатить, — сообщил Лектер, который, оказывается, умел ещё и читать мысли. — Это слегка выходит за границы налаживания профессиональных связей, доктор Лектер. — Разве? — парировал тот, заставив Уилла поднять взгляд. — Благодаря вам я смог вежливо избежать неловкой социальной ситуации и получил гораздо более приятного компаньона для ужина. С моей точки зрения, я всё ещё у вас в долгу. Уилл почти беззвучно фыркнул при мысли о себе, как о приятном компаньоне для ужина. — К концу этого вечера вам нужно будет определиться, действительно ли Чилтон был бы так уж плох. — Буду ждать с нетерпением, — с улыбкой заверил Лектер. К их столику подошла официантка, и Лектер заказал «блюдо дня»: какую-то разновидность лосося, приготовленную в пергаменте. Уилл последовал его примеру. Официантка вернулась с бутылкой выбранного Лектером вина, и Уилл молча наблюдал, как они затеяли какой-то странный ритуал вокруг бутылки, включавший в себя изучение Лектером этикетки и нюханья самого вина. Затем официантка поставила перед ними два бокала. — Извините, я ограничусь водой, — сообщил Уилл, полный решимости сохранить хотя бы немного контроля над этим вечером. — На случай, если вы передумаете, — ответила официантка и, подмигнув, оставила для него бокал. — Итак, Уилл, расскажите — это ваша первая конференция? — Эм-м, я посещал несколько региональных, но это моя первая конференция национального масштаба. Она очень… — Уилл замялся, подбирая подходящий эпитет. — …большая. Но я вот-вот защищусь, и Джек настаивал, чтобы я поработал над своей узнаваемостью, прежде чем окажусь на рынке труда. Так что… вот я и здесь. — Джек? — Мой научный руководитель, Джек Кроуфорд. — Хороший учёный. Уверен, он желает вам только лучшего. — Иногда мне кажется, что у нас с ним разные представления о том, что для меня лучше. Но я не… мне повезло заполучить его в качестве научного руководителя. А что насчёт вас? Непохоже, чтобы вашей сценой была поп-культура, доктор Лектер. — Пожалуйста, зовите меня Ганнибал, — повторил тот. Прежде чем Уилл успел придумать вежливый — или даже невежливый — способ отказаться, прибыла официантка с их ужином. Под лёгкий звон их столовых приборов Ганнибал продолжил: — То, что мы считаем высокой или утончённой культурой, зачастую просто популярная культура другой эры, кажущаяся современному взгляду редкой и драгоценной только благодаря течению времени. Уилл попробовал кусочек принесённого блюда. Эта была не такая рыба, к которой он привык, но это был отличный лосось: сочный и рассыпчатый, гарнированный какими-то полузнакомыми ему овощами. — Сегодняшние Кардашиан — завтрашний король Лир? Ганнибал улыбнулся, заставив Уилла почувствовать себя студентом, который только что правильно ответил на заданный на лекции вопрос. — Именно. — Ну, по крайней мере, вы не увлекаетесь риторикой. Наступила крошечная пауза. Наверное, кто-нибудь другой мог бы её даже не заметить, но Уилл всегда замечал больше, чем ему полагалось. — …вы увлекаетесь риторикой, да? — Виновен по всем статьям, боюсь. Надеюсь, это не слишком испортит ваше обо мне мнение. Уилл уставился на свою тарелку. — Мы с вами встретились впервые — у меня нет о вас сложившегося мнения, о котором стоило бы беспокоиться. Подняв взгляд, он обнаружил, что у Ганнибала приподнялись уголки губ. — Я постараюсь это исправить. Уилл не знал, что на это ответить, поэтому они просто сидели в тишине, поглощая ужин. Это была на удивление уютная тишина; мягко обволакивающая, словно утренний туман над озером. — Вы будете выступать на конференции? — спросил Ганнибал. — Завтра, в восемь утра. Наверное, будет много народу. — А о чём ваше выступление? — Это глава из моей диссертации. Интервью с людьми, коллекционирующими… эм-м, обычно это называют «убийственные памятки». Предметы, которые были связаны с убийствами или жестокими преступлениями. — Это что, распространённое явление? — Более распространённое, чем можно было бы предположить, — признал Уилл. — Эти люди… эм-м, на удивление дружелюбные малые. Большинство из них и мухи не обидит. Мне кажется, они просто рады найти кого-то, кому можно показать свою коллекцию; кого-то, кто попытается их понять, не патологизируя. Один из моих интервьюируемых — я изменил некоторые имена в целях обеспечения конфиденциальности, но в исследовании его зовут Франклин — объяснил, что он «просто пытается прикоснуться к великому». — А вы? — Я? — Вы пытаетесь прикоснуться к великому? — Если бы и пытался, то не при помощи скверно нарисованных картин с клоунами. У Ганнибала снова чуть приподнялись уголки губ: жест, который у него, похоже, соответствовал громогласному хохоту у других. — В конце концов, что такое академическая наука, как не попытки встать на плечи гигантов? — Мне это больше напоминает собачью грызню за объедки. — Нетактично, но не неверно. Пожалуйста, расскажите подробнее о вашей диссертации. Уилл смерил его настороженным взглядом. — Вы уверены? Большинство людей не заходят дальше темы моего исследования. А мы, к тому же, сейчас едим. — Ваша работа звучит интригующе и, уверяю, у меня очень крепкий желудок. Уилл отправил в рот очередной кусочек рыбы и пожал плечами, неприкрыто демонстрируя «Ну, как хотите». — Итак… Моё более подробное исследование посвящено смерти. Ритуалы, объекты, практики захоронения… смерть вездесуща, даже если современная культура и любит притворяться, будто благодаря йоге и смузи можно обрести бессмертие, — он покосился на Лектера, чтобы проверить его реакцию. Доктор вдумчиво смотрел на него и… чёрт, было приятно видеть, что кто-то действительно заинтересовался работой, которой Уилл собирался посвятить всю свою жизнь. — Моя диссертация… она о реальных преступлениях, но по сути она сосредоточена на роли убийцы в поп-культуре, особенно после бума серийных маньяков в восьмидесятых годах. Джек даже хотел, чтобы я назвал её «Соблазн злодейского разума», — Уилл поморщился, вспоминая их спор по данному поводу. — Словно музей ФБР. Я сказал ему, что это низкопробщина. — изначально Джеку пришлось вмешаться, чтобы диссертацию Уилла вообще одобрили в департаменте — факт, о котором он весьма любил Уиллу напоминать. — Бума серийных маньяков? — переспросил Ганнибал, которого, похоже, развеселило это выражение. — Ну… такие убийцы существовали всегда… Вервольф из Бедбурга, Элизабет Батори, Г. Г. Холмс… но конкретный термин и понятие серийного убийцы датируется восьмидесятыми — до этого их просто называли «массовыми убийцами». — Продолжайте. — Так вот, существуют убийственные памятки, убийственный туризм, бесконечные передачи, посвящённые реальным преступлениям… А в художественной литературе всё чаще появляется персонаж серийный убийца, который всегда невероятно умён и обходителен, и убивает своих жертв каким-то абсурдным способом, являющимся частью сложного ритуала — вместо того, чтобы быть, к примеру, дальнобойщиком с интеллектом ниже среднего, душащим проституток вдоль своих транспортных маршрутов. — Уж конечно, существуют какие-то серийные убийцы, достойные упоминания? — Ну-у… некоторые из них явно отличались высоким интеллектом и харизмой, вроде Теда Банди. Или интересным подходом, вроде Гаррета Джейкоба Хоббса — эдакой Марты Стюарт среди убийц… Извините, это было бестактно. — Чёрный юмор — распространённая и необходимая защитная реакция у людей, регулярно имеющих дело со смертью. — Угу, я невероятно популярен на вечеринках. Так вот, моя диссертация посвящена не столько самим убийцам, сколько использованию их образов в массовой культуре. Честно говоря, большинство серийных убийц не такие уж и интересные. Ганнибал на полдюйма подался вперёд. — А как же Фресочник, пытавшийся создать произведение, которое пережило бы его самого, и в итоге сам себя в него добавивший? Или Балтиморский Потрошитель? — Боги, Потрошитель… — застонал Уилл. — О нём не так много известно, потому что он наш современник и его ещё не поймали, так что полиция не обнародует большинство подробностей и любые улики его преступлений. Но некоторые коллекционеры отдали бы своего первенца за предмет из произведений его искусства. Франклин практически слюнки пускал от идеи заполучить Библию, в которой Потрошитель однажды оставил отрезанный язык. — Произведений его искусства? — переспросил Ганнибал. Будь он собакой, Уилл готов был поклясться, что у него встали бы торчком уши. — Ну-у… есть такая фраза у Джона Дугласа, парня, который по сути основал отрасль криминальной психологии. Что-то вроде «Чтобы понять Пикассо, вы смотрите на его картины. Если вы хотите понять художника, посмотрите на его творения». Для серийных убийц это их преступления, а не… скорпионы из кельтских узлов. — Вы считаете их произведениями искусства? — Ну, если бы художники были серийными убийцами, работы Потрошителя находились бы где-то между Караваджо и Фрэнсисом Бэконом. Они… ну, не знаю, затягивают. Джек заставил меня удалить целый раздел о Потрошителе, потому что тот не имел отношения к остальным моим тезисам. — Возможно, вы найдёте другую площадку для ваших соображений о Потрошителе. Уилл фыркнул. — Нет уж, после диссертации я завязываю с серийными убийцами. Честно говоря, если бы Джек на меня не давил, я бы, наверное, поменял её тему много месяцев назад. Смерть — она умиротворяет. А вот это… нет. Я устал ложиться спать и видеть во сне воспроизведения преступлений. — Богатое воображение может быть как даром, так и проклятием, — у Ганнибала слегка замерцали глаза. Он выглядел так, словно собирался сказать что-то ещё, но тут появилась официантка, чтобы принять у них заказы десерта. Это оборвало как их с Ганнибалом зрительный контакт, так и охвативший Уилла странный трепет. — Никогда не счёл бы вас фанатом серийных убийц, доктор Лектер. У Ганнибала сильнее вздёрнулась верхняя губа. — Я таковым и не являюсь — просто я внимателен к окружающему миру. — Не переживайте, со мной ваш секрет в безопасности, — поддразнил его Уилл. — Нисколько в этом не сомневаюсь.