Волны, бьющиеся о камень

Жалел ли Аято о всех сказанных словах?… Вернувшись в имение, молодой господин сразу принялся за выполнение всей работы. Хотелось бы сказать накопленной, но к сожалению даже при примерном выполнении всех задач, всей документации, всех сделок и встреч катастрофически много. Чтобы хоть как-то отвлечь себя от всех мыслей и заботах, отстраниться от недавней ссоры, просто забыться в работе, как он делает всегда. Это ведь гораздо проще - просто взять и переключить всё внимание на труд, чем погрязнуть во всех вопросах касательно анализа происходящего в… Обычной, личной жизни. К сожалению, такой опыт у него не первый. Сразу в голове возникают воспоминания о молодой госпоже Сайори, которая неустанно липла к Камисато, проявляла ярко выраженную симпатию и требовала ответа, иногда даже угрозами. После всех перепалок и разговоров с этой девицей, вместо обдумывания своих последующих действий и слов, Аято просто утопал в работе, на что вечно и ссылался при нежелании участвовать в ссорах и разборках дальше. Да, многие хвалят его ум, называют гениальным тактиком в переговорах, но все остальные просто не знают Камисато. Не знают Аято таким, какой он есть. Все ведь видят лишь идеальную, отточенную с детства оболочку юного гения, примера для подражания, красавца неписанного. Знали бы они настоящего Аято, пожалуй, все бы удачно разочаровались его трусости. Случай с Аякой не в счёт - его сестра пропала, для него это было крайне важно. Пускай в порыве гнева он и может высказать всё то, что у него было в подкорке сознания, отвечать за эти слова ему не хватает смелости. Он не разбирается в конфликте дальше, лишь оставляет за собой "последнее слово" и отдаляется, не принимая каких-либо решений дальше. Итог с госпожой Сайори? После угроз он сообщил главе семейства что настучит комиссии, и они тихонько разошлись. Всё-таки, за себя он может постоять. Также было и сейчас. Вместо решения проблемы, самокопания и осознания своих действий, он горбатится над документами и готовится к завтрашним встречам со всеми участниками фестиваля, который был уже не за горами. По меркам Инадзумы, это крайне масштабное событие, так как приедут гости из других стран. Здесь ни в коем случае нельзя оплошать. Уже неизвестно, сколько Аято работал. За окном глубокая ночь, все уже давно спят, и кажется будто один Камисато не дремлет. Глаза слипаются, руки выводят иероглифы слишком медленно, а голова начинает ужасно болеть. Сколько он спит в сумме? Одному Архонту известно. Аято продолжает работать. Ему искренне наплевать что будет завтра, ведь только он отвлекается, как все мысли сразу о недавнем конфликте с Аратаки. Как только Камисато начинает вспоминать всё что было, на сердце нещадно скребут кошки, раздирая сердце на кровавое месиво, напоминающее пюре. Поэтому парень решает убить себя физически, а не морально. —Господин Камисато! Вам срочно надо вставать на завтрак! Госпожа Аяка уже позавтракала без вас. Ещё у вас сегодня встречи с партнёрами!—Тома барабанил в дверь, говоря крайне громким и строгим голосом. Внутрь так и не заходил - не принято. Аято готов порезать себя на сашими. Ему было так отвратно плохо, настолько невыносимо что хотелось сброситься со скалы. Голова ныла во всевозможных местах, спина и руки болели от длительной нагрузки, и до одури хотелось спать. Сколько он поспал? Около двух часов? Меньше? Каждый раз при моргании, Аято словно засыпал на несчастные пару секунд. Все мысли были заполнены только желанием поспать. И как назло, сегодня самое обильное количество переговоров. Казалось, что сейчас надо жалеть о принятом ночью решении не спать? Нисколько. Это было его твёрдое намерение - полностью забыться. Он что спал, не спал бы - итог один, ведь если он бы решил поспать, то не смог уснуть из-за переживаний и был бы в большем проигрыше: ни сделанной работы, ни сна. Переодеваться до жути лень. Да и зачем, если Аято пришёл сразу в уличной одежде. Слегка осмотрев свой внешний вид, отметив отвратно синющие мешки под глазами. Хорошо хоть небольшие, можно списать на то, что так свет лежит и вообще внимания не стоит обращать… Только его до ужаса бледную кожу будет не так просто объяснить. Эти две вещи в совокупности придавали самый болезненный и предсмертный вид из всех возможных. Выдохнув, еле передвигая ногами, Камисато пошёл завтракать. В этот раз, водные процедуры тоже можно пропустить. Тома наблюдал за Аято с искренним сожалением и осуждением. Камисато ведь не раз твердили Аяка с Томой о том, что не стоит перетруждаться… —Аято, я всё понимаю, фестиваль на носу, но ты начинаешь себя запускать до неприличия—Тома перешел на дружескую речь, показывая своё недовольство. Он крайне редко говорил с Камисато таким неофициальным языком, и зачастую, таким образом он показывал своё негодование по тому или иному поводу. —Тома, не сейчас—каждое слово будто имело физический вес. Поддерживать себя в не спящем состоянии жуть как тяжело - уже не говоря о том, чтобы вести какие-то диалоги. В особенности, очередные конфликты—Мне итак паршиво. —Ещё бы тебе не было паршиво. Надо было раньше думать—несмотря на всю свою злость, Тома всё также выполнял свою работу, убирая за Аято посуду и приборы. Своё волнение он показывал через многозначительные взгляды и тяжкие выдохи. Аято никак не реагирует. Ему абсолютно плевать на беспокойство каждой встречной прислуги в имении. Посидев ещё немного за столом, с трудом, он встаёт и направляется к выходу, морально готовясь к первой встрече. *** Первая встреча была с местным, инадзумским предпринимателем - Кото. Они встретились в чайной «Коморе», заказав немного еды не то чтобы для себя, скорее для приличия, в частности Аято. Кото же взял на себя роль главного пожирателя еды… Но не в этом суть. —Господин Камисато, простите за столь неудобный вопрос… Но вы хорошо себя чувствуете? «А ты как думаешь? Я выгляжу подобно призраку из самой худшей страшилки, думаешь у меня всё нормально?» Как же хотелось спать. Он с трудом улавливал слова господина Кото, перед которым уже жутко неловко и стыдно за своё поведение. Аято почти каждый вопрос переспрашивает, спит чуть-ли не сидя. —Простите, господин Кото… Тяжелая ночь выдалась. Продолжайте пожалуйста. Господин Кото неловко прокашлялся, отпил чая и с трудом сказал: —Господин Камисато, мы вроде как, закончили… Это даже помогло слегка проснуться. Когда они успели всё закончить? Что происходит? Упаси Архонт, с Аято всё настолько плохо?! —Ах, да… Вот значит как… Раз никаких проблем не осталось, думаю, действительно можно расходится. Господин Кото отблагодарил Аято за эту встречу, поклонился и ушёл восвояси. Камисато, чуть не уснув на столе, попросил убрать за ними и счёт. Как оказалось, Кото за всё заплатил. Как великодушно с его стороны. Таким же образом прошла вторая встреча. Третья. Четвёртая. И наконец, пятая, которая могла пройти также хорошо, если бы не её буйный нрав. Представительница Фонтейна, Люсиль, видно наслушалась сказок о прекрасном Аято и столкнулась с печальной реальностью в виде Камисато, проживающего личный кризис. По столу стукнули небольшим, но твёрдым кулачком. Люсиль, маленькая и хрупкая девушка на вид, казалось сделана из стали. —Камисато Аято, я многое могу понять, но разве зная о сегодняшней встрече, можно было себе позволить побрезговать сном? Я искренне недоумеваю по поводу графика вашей работы, а также принятию решений. Это безобразие, я пришла обсуждать довольно важные вопросы с юным, талантливым господином, а встретилась с каким-то морским слизняком. Аято никак не отреагировал на подобный выпал. Ему было слишком всё равно на причитания этой дамочки, которая возомнила себя чьим-то воспитателем или тренером. И к сожалению Камисато, она всё не затыкалась и тыкала во всевозможные сегодняшние проколы Аято. Неожиданно для Камисато, назойливая Люсиль вдруг замолкла. Неужели догадалась о том, что можно вести разговор только о делах рабочих, а не тыкать в недостатки партнёра? —Ох, возможно я поняла в чём дело. Терзаетесь в любви, да? И вновь его активно пытаются разбудить. Какая любовь? Это здесь вообще причём? Упаси Архонт, не хватало здесь сумасшедших. —Не отвлекайтесь пожалуйста. Мы здесь ради фестиваля, а не моей личной жизни, вы так не думаете?—на бледное лицо натянулась лёгкая улыбка, как показатель работоспособности и того, что тема должна быть закрыта. —Значит, я права—девушка недовольно фыркнула от того, что ей не разрешили так просто копаться в чужом белье. Она поправила прядь светлых волос, что вылезла на глаза, явно намереваясь продолжить начатое. Ведь в романах, которые она читала, любовь всегда побеждает! —Камисато Аято, понимаете, я о вас же беспокоюсь. Не в плане что вы мне симпатичны, а только как деловой партнёр. И в моих, и в ваших же интересах чтобы этот фестиваль прошёл без сучка и задоринки, но если вы так и будете пребывать в этом плачевном состоянии, ошибок не избежать. Если вы уже их не натворили—она говорила тем же недовольным голосом, что и пяти минутами ранее, чтобы этот Камисато поверил ей и сразу же раскрыл свою душу! А она, как справедливая и мудрая жительница Фонтейна, обязательно подскажет ему дорогу к любви! И потом естественно напишет об этом роман, отправит в редакцию и заработает кучу денег, если история действительно будет жаркой. Значит так… К её сожалению, Аято не настолько глуп, чтобы с одного небольшого монолога повестись на такую простую провокацию. Пускай она и говорит о беспокойстве в качестве делового партнёра, тут и ежу ясно будет, что она начиталась невесть чего, и теперь возомнила себя купидоном, вершащим страстные любовные судьбы. Невольно парень сравнил её с Яэ Мико, окончательно для себя решив, что пока, грамотней этой кицунэ никого нет. —Можете не беспокоиться, я просто переутомился. Немного отдохнуть и вновь всё будет идеально. Мы закончили разговор на теме декораций… Так что вы хотели?—невозмутимо продолжил Камисато. В любой другой ситуации он бы чуть поигрался с этой интересной особой, но сейчас не было ни сил, ни желания. Пусть эта дамочка знает своё место и подумает над своей компетентностью, учитывая то, что она приехала как представительница другого региона. Люсиль построила недовольное лицо, отпила чая и явно растеряла былой энтузиазм. Они спокойно договорились обо всех остальных аспектах, и девушка уже начала собираться. —Камисато Аято, прошу прощения за свою наглость. Мне и вправду ваш вид показался болезненным из-за каких-то личных страданий, но я сунула нос не в своё дело. Прошу прощения, хорошего вечера. Не дождавшись какого-либо ответа, она ушла из кафе, оставляя за собой последнее слово. Аято, направлявшийся к выходу, тяжело отметил про себя: «Она в какой-то степени права» *** Перед сном, точнее, перед очередной ночной работой, Камисато решил прогуляться в лесу Тиндзю, чтобы хоть немного освежить до ужаса тяжелую и набитую всеми возможными проблемами голову. Его слишком всё тяготит. Начиная от всей этой комиссии и клана, заканчивая идиотом Аратаки. Вот чёрт, весь день умудрялся не думать об этом белобрысом демоне, как вот… Но если уж и думать, разве Аято сказал что-то не так? Это ведь чистейшая правда - Итто всего лишь, ну уж не бандит, да, но как минимум гражданин, который является проблемой для многих остальных жителей. Нередкие неофициальные мероприятия, хулиганство, порча государственного имущества… Так ещё и Камисато буквально спас его от тюрьмы! Разве за это не надо быть благодарным? А что в итоге? На Аято обиделись за правду, которую он просто долго скрывал в себе. Вот так благодарность. Ещё и помимо этого, Аратаки наговорил про самого Камисато немало вещей. И тут Аято вспомнился подрагивающий Аратаки, который пусть и шёл к нему спиной, но было видно, что рукой он вытирает свои слёзы. Сердце невольно сжалось от этой картины. Камисато начал себя внутренне оправдывать, да только аргументы против значительно перевешивали. Если так подумать… У Итто толком друзей не было. Да, конечно, есть банда Аратаки, но это всё не то. Это не тоже самое что играть с Камисато в карты. Подшучивать друг над другом. Устраивать бои жуками. Просто весело проводить вместе время. Камисато вспомнил фиалковые дыни, которые Аратаки ему дал во время простуды. Когда смог оставить имение на Яэ Мико, и отправился на остров Ватацуми вместе с ним. Теперь Аято чувствует себя тем ещё мудаком, который просто так наорал и оскорбил… Тяжело признать, но друга. Ещё и до слёз довёл. Архонт, как же отвратительно он поступил. Аято присел у дерева, возле небольшой речки. Несмотря на всё спокойствие природы, внутри бушевало цунами. Журчала речка, листва немного шуршала от небольших порывов ветра. Камисато только сейчас понял, насколько отвратительно он поступил. И как теперь ему извиняться? Со злости наговорил всего самого обидного, а теперь даже понятия не имеет как ему просить прощения, как банально увидеть Аратаки! Он же чёрт знает где шляется, особенно когда Камисато буквально послал его. И что говорить при встрече? Банальное - прости, я виноват, это не то что ты подумал? Это даже звучит жалко, хуже бульварных романов. Аято смотрел на эту небольшую речку, желая такого же спокойствия. Она просто течёт, тихо-мирно, полностью соответствуя этой спокойной, вечно ночной атмосфере леса. Камисато опёрся головой о дерево, прикрыл глаза. Все звуки леса отзывались в душе, призывая к спокойствию и гармонии, обдумыванию и решению проблем, говоря что все тяготы людской жизни решаемы. И во всей этой идиллии, резко послышались звуки смачного чавканья. Хоть что-то сегодня пойдет по хорошему или нет?! Камисато до последнего не открывал глаза, но кто-то видимо уж очень сильно любит фиалковые дыни, раз с такой любовью ест их, нарушая всё существующее спокойствие. Аято так и слышал каждый хруст, всасывание сока… Ну можно прекратить или нет?! Парень раздраженно повернулся к источнику звука, что скрывался за деревьями. Встав, он зашагал к нарушителю, готовясь отчитать его по полной программе. К удивлению Аято, в его поле видимости никого не было. Точнее, было только чавканье, а виновник чавканья… Был наверху? Чуть подняв взгляд, парень был в небольшом шоке. Он видел ту самую, белую с красными концами, точно мягкую и большую копну волос на дереве. Аратаки был повёрнут к нему спиной, сидел на ветках деревьев, которые будто под него самого выросли в виде сиденья. Он с удовольствием уплетал дыни, уже, кажется пятую по счёту. Аято смотрел на него, как на сошедшего к нему Архонта. Вот он момент, его остаётся только позвать, объясниться, сказать что он хочет дружить с ним дальше, что ему искренне жаль… Но язык не поворачивается. Все слова застряли где-то глубоко внутри, ноги не желали двигаться дальше, и он словно перестал дышать. Движения Аратаки были не такими как всегда. Аято замечал, что демон всегда наполнен энергией, какой-то внутренней движущей силой, он бесконечно наполнен весельем, активностью, силой и… Он будто был кусочком солнца, который прилетел именно сюда, решил привязать свою судьбу именно с Камисато, посчитал его дорогим для себя человеком. Аято всё ещё боялся своего предположения по поводу чувств Аратаки, но он всё равно осознавал то огромное доверие, поддержку и лю… Любовь Глаза начали наполняться мутью, а по щекам предательски капали горячие слёзы. И Аратаки всё ещё ничего не видел - он продолжал кушать дыни, даже не подозревая о Камисато, который был готов обнимать Итто до посинения. Но парень не решался делать даже шаг навстречу. Он всё стоял, чувствуя как не прекращая текут слёзы, сжал руки в кулаки и просто наблюдал за удручённым Аратаки, за его поникшими плечами, ленивыми и неторопливыми движениями. Кажется, это была последняя дыня. Демон потянулся, немного поглядел в сторону, и когда он развернулся, его лицо, с небрежного поменялось на печальное, настолько грустное и тяжелое, что он тут же начал плакать. Его брови нахмурились, и он искренне попытался сделать обиженный вид. Вот только его глаза, не зря говорят отражение души, показывали его полностью, горели грустью, предательством. Все его эмоции были чистыми и неприкрытыми. И Аратаки продолжал бы дальше пялиться на Аято, как на предателя, пока не увидел его сожаления на лице. Только звуки леса создавали какой-то шум. Никто из двоих так и не начинал говорить. Итто - потому что ему и нечего говорить. Аято - потому что трусил. Не мог начать говорить. Аратаки слез с дерева и встал рядом с Аято. Вытер слёзы рукой и продолжал смотреть на юного господина, дожидаясь извинений, которые пока только увидел на лице. Аято продолжал стоять. Он то открывал, то опять закрывал рот, не в силах сказать хоть что-то. Хотя бы одно слово. Почему он продолжает стоять и молчать? Скажи уже хоть что-нибудь! Аратаки, ещё немного подождав, развернулся и пошёл. Если в иной небольшой ссоре он бы стоял хоть вечность, то здесь уже терпение лопнуло. Сколько раз он слушал помои в свой адрес, и потом глотал это скомканное, простое и просто вежливое "извини", которое сказано чисто из вежливости. «Если Аято действительно жалеет о сказанном, пусть теперь сам бегает за мной, а не наоборот. Я тоже устал от всего» Камисато был в панике. Итто действительно уйдет? Вот так просто? Даже не будет дожидаться хоть каких-то слов? Аято не знал что делать. Он так и продолжил стоять столбом, не сказав и слова. Итто уже был совсем далеко от него. Вот так просто он упустил прекрасную возможность высказаться, объясниться, в конце концов попросить прощения! Но теперь он только наблюдает за уходящим Аратаки. Он же ещё рядом, ну прибеги к нему, скажи ты хоть что-то! Сам же активно называл демона идиотом, а сам не может и слова сказать. Либо сейчас, либо никогда! —Аратаки, приходи ко мне ночью в кабинет! Итто если и услышал, то даже не повернулся. Или ещё хуже - просто не услышал, и теперь Камисато чувствует себя ещё более отвратно, осознавая то, насколько же он жалкий. *** За окнами вновь тьма. Только яркая луна освещает кабинет, Камисато, который как всегда работает. Неважно что происходит у него в жизни - работа является её важной, неизменной частью. Сегодня он планировал себе намного меньшие нагрузки, чтобы не быть таким же овощем завтра. Параллельно читая и подписывая, либо выкидывая очередной документ, Камисато внутренне избивал себя, вспоминая свою последнюю, самую тупейшую и жалкую фразу, пожалуй, в его жизни. Можно было сказать огромное количество других вещей. Даже банальное прости, но нет, он буквально сказал: "Аратаки, опять унижайся и приходи ко мне в кабинет, я же такой занятой и ты, как я и сказал, просто безработный идиот, поэтому приходи и слушай в очередной раз мои извинения". Может, конечно и не совсем так, но суть была одна и та же. И каков шанс что Аратаки придёт? Конечно, нулевой! Парень подписал последний на сегодня документ, и уже готовился ко сну, как вдруг к нему в голову пришла мысль. Может, ему гораздо легче будет выразить мысли на бумаге? Раз он, словно маленький ягнёнок, только и может что проблеять какую-то чушь, на бумаге мысль станет понятнее и лучше? Приготовив лист бумаги, кисть с чернилами, он начал уверенное: « Аратаки Итто » И его рука остановилась в воздухе. А если он сейчас напишет что-то ещё хуже? Усугубит положение? Так, надо брать себя в руки. Рука Аято начала писать письмо, обнажая все его мысли и чувства на пергаменте. *** Аратаки вновь забрался по давно знакомой ветке к окну кабинета Камисато. И задался вопросом - будет лучше постучаться или просто вломиться? Он обижен, и может спокойно ворваться без стука, пускай Аято хоть голым будет… Так, буйный разум, уймись, прекращай подкидывать странные мысли и картинки! Аратаки постучался о раму, но ему никто не ответил. Подождал ещё немного, постучался, но ответа так и не было. Камисато не мог находится где-то ещё. Неважно что с главой клана, но ночью он всегда в кабинете. Пожав плечами, он залез внутрь. Да, Камисато действительно был в кабинете, сидел за столом. Вот только он уснул. В руке у него была кисть, а под ней небольшое чернильное пятно и пергамент. Опять уснул за работой. Выдохнув, Аратаки взял Камисато, настолько аккуратно, насколько получилось, и положил его на кровать. Только он взял пергамент и хотел было выкинуть, так как в документах подобные пятна - проявление жуткого неуважения, это он узнал от самого Камисато, которому в документ он пару раз случайно оставил чернильные пятна, как увидел на нём своё имя. Пробежавшись по тексту, демон понял, что это, кажется, такие извинения, в письменной форме. В какой-то степени это в стиле Камисато. Ну что ж, всё равно заняться нечем. Итто сел за стол, и принялся читать, довольно длинное письмо. « Аратаки Итто Я не смог сегодня сказать тебе всё то, что было у меня в голове, поэтому пишу это письмо. Я буду ещё множество раз извиняться, но в первую очередь извинюсь за то, что тебе придётся читать этот жалкий кусок пергамента вместо нормальных слов и извинений. В тот день я наговорил огромное количество самых ужасных вещей. И я должен извинится. И я буду извиняться у тебя на коленях, безо всякого смеха. Не могу описать свою вину перед тобой. Если честно, я только сегодня осознал, насколько ужасным другом тебе был. Ты всегда приходил ко мне на помощь, беспокоился обо мне, а я, как последняя тварь, просто пользовался тобой ради своих личных целей. Ты замечательный, Аратаки Итто. Ты добрый, яркий, жизнерадостный - словно солнце, спустившиеся с небес. И что самое странное - из всех других замечательных людей, ты выбрал меня в своё близкое окружение, чего я не понимаю, но одновременно искренне тебя благодарю. Ты замечательный. Многие не принимают тебя только из-за твоей расы, что я считаю неприемлемым и отвратительным. Ведь ты гораздо лучше большинства людей, всегда готов помочь, открыть своё сердце и показывать себя таким, какой ты есть, безо всякого притворства. Это дорогого стоит. И я не могу понять, почему в свои друзья или как ты высказывался, дорогого человека. Ведь я до ужаса жалок и отвратителен. Я хочу сказать тебе искренне спасибо за то, что ты рядом со мной. И добавлю жалкое прости. Ты не представляешь насколько сильно я хочу вернуть нашу дружбу, не старую конечно, ведь я уберу все те обидные, колющие душу слова и безосновательную ненависть. Я старался избегать всех мыслей об этом конфликте, но я понял что ты - моё личное солнце, моя тихая (не очень конечно тихая, на самом деле ужасно громкая, не в обиду) гавань. Если ты дочитал до этого момента и не бросил письмо, знай, что я таким образом хочу открыть тебе свою душу. Может в политике и прочих вещах я красноречив, но когда дело касается подобных вещей, ты сам знаешь насколько всё плохо. Ты замечательный, Аратаки Итто, и я вымаливаю у тебя прощения, потому что жизнь без солнца - не жизнь вовсе. » Аратаки, заметивший появившиеся капли от слёз на пергаменте, сложил его в несколько раз и положил в карман. Он глянул на мирно спящего Камисато, взял кисть, обмакнул в чернила и взял какой-то пустой пергамент, начиная писать кривоватые и где-то неправильные иероглифы. *** Камисато проснулся относительно свежим. Вчерашнего ада не было, разве что… Вот чёрт, а Аратаки приходил или нет?! Аято рванул из постели к столу, и тут его осенило: «А когда я вообще лёг на кровать?» Осмотрев стол, он заметил фиалковую дыню и письмо, написанное криво и с ошибками. « Аято, братан! Я прачитал твоё письмо и хачу сказат что я заплакал. Я очень рад что ты извинился и понять своу вину, очень ценить это. Приходи как-нибудь на бой оникабуто!» И небольшой рисунок довольного Аратаки и жучка оникабуто. На лице невольно расцвела улыбка, а письмо отправилось в тот самый отдельный ящик, заполненный только вещами, связанных с Аратаки Итто. Парень взял фиалковую дыню, и комната сразу наполнилась сладким ароматом. Тома был искренне удивлён, откуда у молодого господина появилась дыня с утра пораньше? …Конечно жалел. До боли в сердце.