* * *
Рома хрустнул пальцами и запястьями, отчего Антон поморщился. — Не хрусти. — Отстань. Щас я тебе докажу, что мы, технари, все умеем ваще, че захочешь. — Кто ныл, что не может запомнить, чем ямб от хорея отличается? — Отстань, говорю! — беззлобно фыркнул Ромка, наблюдая, как директриса на замене учительницы по литературе проходила по рядам и раздавала новые варианты контрольной. Он кинул взгляд на учебник математики, что стоял на вырытой из недр кладовки подставке, и ухмыльнулся. Там, на обороте, была расположена таблица квадратов, среди строк которой и затаились прозрачные шпоры. Наверное, даже Тоха их не заметил, а уж директриса и подавно не разглядит. Запрещалось трогать учебники, но не держать их на парте, так что Пятифан удобно расположил свое спасение в углу стола, повернув под нужным градусом к своему лицу. Он и так всегда горбился над партой, так что при наклоне сможет разглядеть буковки на шпорах и при этом не будет выглядеть подозрительно. Рома сильно сдерживался, чтобы не злорадствовать, решив оставить это на потом. Зато Антон разгулялся, все время бубня что-то колкое. — Давай в этот раз без пожарной сигнализации только, ладно? — шепнул он, когда директриса уже перешла на третий ряд и становилась все ближе к их парте. Петров явно был в ударе, постоянно лыбился и хихикал, а Рома думал, что зря выгородил его перед Сашкой. Профилактические пиздиловки были бы на пользу. — Завали, Петров, просто завали, — протараторил Пятифан, не скрывая ухмылки. Он был в огромном предвкушении, когда представлял, как получит листок с красной цифрой «пять» в уголке. И как же он будет измываться, когда расскажет Петрову, что тот сам помог ему выиграть в споре, пусть и непреднамеренно. Когда перед Ромкой опустился листочек с распечатанным вариантом, он пробежался глазами по тексту и удостоверился, что на все имеющиеся темы в шпорах есть подсказки. Теперь он хрустнул шеей, за что получил тычок коленом под партой. Ткнув в ответ и хищно зыркнув, Пятифан приступил к решению.* * *
Рома был уверен на все сто, что его оценка будет — отлично. Осталось только дождаться, пока директриса все проверит и выдаст работы на следующем уроке, а именно послезавтра, в четверг. Пятифан блаженно затянулся, пристроившись на излюбленном подоконнике туалета-курилки, и немного отодвинул ногу от стекла, так как начавшийся дождь забарабанил по окнам и залетал моросью в щель для дыма, впитываясь в штанину спортивок. Сегодня он, наоборот, решил подождать Бяшу с Семой, чтобы завалиться к последнему в гости — его бабушка уехала до вечера в соседний город, дабы сходить к врачу, так что дом был в распоряжении парней. Дверь кабинки скрипнула, отчего Ромка вздрогнул. Он не заметил, что здесь кто-то был, а когда из-за панелей ДСП выплыл Петров, то хитро ухмыльнулся. — Че ты сюда таскаешься вечно, есть туалеты и поприличней. — Нет «приличных» мужских туалетов, — ответил Антон, приблизившись к раковине, — Тут хотя бы людей нет никогда. — А я тебе че — не людь? Петров не ответил, лишь цокнул языком и снисходительно покачал головой, все равно улыбнувшись. Кажется, его тоже забавляли постоянные словесные перепалки с Пятифаном. Последний так и сам не заметил, когда это стало привычкой. — Пятифан, ты это… — начал Антон, отряхивая руки от воды, — заступился, что ли? — Че? За кого? — За Олю. Петров облокотился поясницей о край раковины, сложил руки на груди и расслабленно закинул одну стопу на другую, с интересом наблюдая за курящим одноклассником. — А, за мелкую… — протянул Ромка. Рассказала, походу, Полинка. Он не был на нее обижен, скорее, просто не понимал, чего теперь Антон хотел, — Ну? — Спасибо сказать хотел. — Говори. — Говорю. — Не говоришь. — Говорю! Ромка рассмеялся, выкинул окурок через щель в окне и закрыл створки. — Теперь этот мудак не будет ее донимать. Хотя бы ее, — протянул Антон, пока Рома слезал с подоконника. Он аж замер ненадолго с одной ногой на полу, а с другой на батарее. Похоже, Полина рассказала не все. Пятифан оттаял, шлепнулся подошвами на пол и прошагал мимо Петрова, задержавшись у дверей. Он покусал губы, а потом плюнул на предрассудки. Все-таки, несмотря на изначальную задумку, поделиться своим поступком хотелось и с Антоном. С ним, вообще-то, в первую очередь, просто Ромка этого не признавал. Из-за Петрова и его сестры все это волонтерство и началось. Пятифан посмотрел через плечо, Петров провожал его глазами. — И тебя не будет донимать, — сказал он тише обычного. Антон изогнул бровь дугой и приоткрыл разбитые губы, — Я за тебя… поручился, типа. Прежде чем Петров успел что-либо ответить, Ромка вышел в коридор и потопал обратно в кабинет, где его товарищи, наверняка, валяли дурака, а не прибирались. На секунду Пятифану захотелось наплевать на них и, как и Петров, сесть где-нибудь ждать Полинку со скрипки, но сегодня было важное дело — совместная покупка сигарет, от такого не отлынивают. Придется отпустить Морозову домой в обществе соседа по парте. Роме показалось, что укол ревности был чуточку меньше, чем обычно.* * *
— Хе, — крякнул Ромка, увидев на листке аккуратно-выведенную пятерку. Он медленно, будто специально, чтобы Антон прочувствовал его кайф, потянулся, откинулся на спинку стула и сложил руки на груди, расслабленным взглядом наблюдая за тем, как сосед удивлялся оценке «отлично» за контрольную. — Списал? — А вот это уже неважно, — весело проскандировал Пятифан, теперь, наоборот, наваливаясь на парту локтями. Он взял листок за угол и помахал им перед чужим лицом, — Видал? — Видал, — фыркнул Антон, отпихнув Ромкину руку от себя, — Желание твое, так уж и быть. Че загадаешь? — Э-э-э, нет. Я потом. Придумаю что-нибудь эдакое… Пятифан показательно оскалился и прищурился, потерев ладони. — Давай только без непристойностей. — С ними самыми. Обязательно! Антон лишь привычно закатил глаза и уткнулся в тетрадь. Ромка машинально скользнул взглядом по его лицу и, не заметив новых синяков, довольно хмыкнул. Саша оказался понятливым. Литература была последним уроком, и Пятифан рванул домой сразу после звонка, взяв Бяшу с собой. Семен вчера проиграл ему в «монетку», так что остался дежурить один, а парни уже тащились к выходу на долгожданный перекур, однако Ромку в толпе кто-то схватил за ладонь. Он обернулся, не увидел никого перед собой, но, склонив голову, заметил Олю. Та широко улыбалась и хваталась за пальцы парня, пытаясь оттащить в сторону. — Рома! — Малая… — скомкано выдавил Пятифан, свободной рукой подтолкнув Бяшу в спину. Тот затерялся среди людей, и его унес поток учащихся. Оля отвела Ромку в сторону, к окну, где школьников было куда меньше, — Чего тебе? — Спасибо, что помог! — Да не за что, — усмехнулся Пятифан, потрепав по голове, — Слушь, мне идти бы надо. — А Тоша еще в классе? — Наверное. А че? — Да я зонт забыла, а там дождь. — Сахарная, что ли? Растаешь? — процитировал своего отца Ромка, заставив Олю рассмеяться, — Ладно, пока. — Стой, Ром. Ты придешь к нам в гости на каникулах? — Может быть, — ответил Пятифан, немного подумав. Он был не уверен, что есть повод и что вообще стоит. Он и так к Петровым зачастил, а раз уж пока киношный кружок, так сказать, прикрыт до следующей четверти, то вроде и без надобности просиживать жопу в чужой комнате. Тем не менее щенячьи Олины глаза, которыми она провожала хулигана, заставили задуматься.* * *
Но Рома в гости не пошел. Он вообще никуда не пошел, даже в пятницу уроки прогулял, сославшись на то, что всем и так будет плевать — дневник с выставленными за четверть оценками, если что, заберет либо Сема, либо Бяша. Пятифан и так знал, по каким предметам вышли тройки, а по каким немногочисленным — четверки. Первые пару дней каникул он просто провалялся в кровати, читал Антоновы журналы, натачивал ножи, учил с ними новые трюки, пытался сделать муляж финки НКВД из дерева. Страдал фигней. Гулять не тянуло не только из-за непрекращающихся дождей, которые пусть и не были сильными, но размачивали дороги и образовывали новые лужи, но и из-за лени. Даже перспектива пошляться с Полиной претила тем, что нужно выйти из дома дальше, чем до магазина. Рома созванивался с девушкой, но она все время была занята домашними делами и игрой на скрипке, так что откладывала встречу, а Пятифан был даже рад. Лень разморила его настолько, что даже дела любовные волновали не так сильно. Сема с Бяшей тоже выбирались из дома редко, разве что Будаев пару раз пришел поваляться на диване и порубиться в карты. Почти вся неделя каникул прошла впустую, и Рому это немного расстраивало. Пускай он и мог засиживаться до глубокой ночи и спать до обеда, ничего полезного так и не сделал. Не то что бы у него вообще в планах было что-то полезное, но все же. Выбраться-таки пришлось, когда в пятницу Пятифан понял, что выкурил, запираясь в комнате и стоя у форточки, все припрятанные сигареты. Нужно было идти в ларек. Рома лениво выполз в коридор, облачился в куртку и обувь, выглянул в окно. Дождя не было, сумерки неспеша наползали на поселок. Пусть с неба и не лило, Пятифан все равно натянул на затылок шапку, после чего вышел из дома, не сказавшись матери, и закурил последнюю сигарету. Было прохладно, можно даже сказать, морозно. Вполне свойственно для начала ноября. Ромка смотрел на покрытые еле заметным инеем кусты, когда огибал дом для более короткого пути до ларька, и думал о том, что два месяца учебы прошли слишком быстро. Казалось, будто он моргнет еще пару раз, а там уже и выпускные экзамены, и, вроде как, взрослая жизнь, и принятие решения — поступать, работать, армия или еще что-то. Думать об этом не хотелось, так что Ромка тряхнул головой, выплюнул окурок в ближайшую лужу и подошел к ларьку, дорога к которому показалась еще короче из-за раздумий. Ларек, как всегда, заливал окружение вокруг себя ярким желтым светом, что просачивался через окошко кассирши и рассеивался вокруг. Фонарь неподалеку перегорел, как и его сосед, так что лампочка ларька была единственным источником света, выступая во мраке ноябрьского вечера, словно горящий островок. Костяшками прохладных пальцев Ромка постучал по стеклу, после чего купил все, что нужно, когда окошко открылось. Ему повезло, что продавщица — беспринципная тетя Люда, что спрашивала паспорт примерно никогда — не сменялась вот уже который год. Лет с двенадцати, когда Пятифан и начал курить. Он сразу открыл пачку, закурив еще раз, после чего уловил у горящего фонаря знакомую фигуру. Петров куда-то шел, свесив голову, спрятав руки в карманы и сердито пиная камушки на земле, что разлетались в стороны, падали в лужи и создавали брызги. Ромка хмыкнул и пошел к парню, что как раз направлялся в его сторону. — Че делаешь вечером один? Выглядишь, как маньяк, — усмехнулся он, заставив Антона поднять голову и посмотреть на себя. Тот, вопреки Ромкиным ожиданиям, не подколол в ответ, а нахмурился и прошел мимо, вообще ничего не сказав. Это игнорирование задело, — Эй! Ну! — Чего? — угрюмо буркнул Антон, миновав ларек и продолжив путь, судя по всему, не имеющий конечной точки. — Случилось что? — А тебе не насрать? Рома насупился, затянулся и фыркнул. — И то верно. Насрать. Он ожидал, что Петров парирует, но тот лишь шел, отдаляясь. Пятифан думал недолго и пошел за ним, держась немного поодаль. — Теперь ты на маньяка похож, — сказал Антон спустя пять минут, кинув взгляд через плечо. — Почему? — Преследуешь меня. — Ниче не преследую. Нам по пути просто, — нашелся Ромка, указав на детскую площадку, что как раз была недалеко от турников. Пятифан потер руки, чтобы немного согреть и размять суставы, подошел к самому высокому турнику под два метра высотой и подпрыгнул, перед этим низко присев. Он подтянулся и перекинул ноги через перекладину, подогнув колени и усаживаясь сверху. Ромка любил так делать, правда, один раз чуть не свалился, почти потеряв равновесие. С высоты он наблюдал, как Антон, продолжая хмуриться, подходит к скамейке напротив турника и, несмотря на сырость досок, садится, запрокинув голову к небу. — Сколько жим имеешь? — Нисколько. — Какие мы сегодня грубые, — прописклявил Ромка, вытянув губы, — Каникулы хуевые? — Не то слово. Антон замолчал, Пятифан тоже. Последний надеялся, что Антон еще что-нибудь скажет, но тот лишь шумно дышал, упершись ладонями позади себя и устремив взгляд в небо. Рома вздохнул и достал нож, начав им щелкать. — На тебя без слез не взглянешь. — Ну так не смотри, кто заставляет. — Петров, я в тебя щас кину нож. — Спасибо, что предупредил, — усмехнулся Антон, выпрямив-таки шею и слабо улыбнувшись. Лицо его все еще было недовольное, но с оттенками того задора, с которым он пререкался с Ромкой. А тому вдруг стало очень любопытно выпытать из одноклассника причину его колючести. — Чего грустный, хуй сосал невкусный? — Как избито… — протянул Петров, в очередной раз закатив глаза. Он немного помолчал, потом уткнулся локтями в колени, свесив руки меж ними, и пробубнил: — С родителями посрался. Ромка присвистнул. Он, конечно, замечал, пусть и единожды, прохладное отношение матери семейства к сыну, но казалось, будто это так, поверхностное. А отец вообще казался добряком. — Посуду не помыл, шторы не закрыл, коров не покормил? — спросил Пятифан, защелкнув нож и огладив его рукоятку большим пальцем. — У нас нет коров. — Господи, да это образно, Петров. Какой же ты зануда, — протянул страдальчески Ромка, убрав нож и схватившись за перила турника покрепче. Он накренился назад и перевернулся, повиснув вниз головой на согнутых ногах. Шапка, про которую Пятифан забыл, слетела с головы и упала в лужу под турником, заставив Ромку прошипеть пару матерных слов. Он еще немного пораскачивался, придуряясь и протянув руки к земле, а потом спрыгнул. Дожидаться от Антона ответа, видимо, было бесполезно, так что он поднял шапку, отряхнул ее от капель и сунул в карман. Рома уже собирался покинуть площадку, так и не получив должную дозу злорадства от вялого Антона, как тот обиженно сказал: — Им не нужен повод, чтобы до меня докопаться. Рома поджал губы и подпер турник плечом. — Ну че? — Да просто попался под горячую руку. Они между собой спорили опять, а я мимо проходил. Отхватил за то, что все каникулы дома просидел. — Дык, дождь же был. Да и какая разница им, чего ты делаешь на каникулах? — Я так и сказал. Но… — Антон развел руками и выпятил нижнюю губу, — опять крайним оказался. Рома почувствовал в словах Петрова отголоски собственного прошлого. Он благодарил судьбу как минимум за то, что в его жизни закончился тот период, когда родители прикапывались к каждому его шагу и вздоху. Конечно, в семье Пятифановых все было наверняка жестче, чем у Петровых, — все приправлялось алкоголем и рукоприкладством, — но Рома не исключал того, что не знал всей картины. Если Антон не самый любимый ребенок в семье, то кто знает, что происходит за закрытыми дверьми. — Пошли их нахуй. — Тогда я не сам из дома уйду, а они меня выпнут под зад, — горько усмехнулся Петров, потирая покрасневшие уши. Он был без шапки. — Так ты поэтому, как додик, шароебишься? — Антон кивнул, а Рома, чуть помолчав, добавил: — Ну и правильно. Пусть перебесятся. — Однажды это обязательно случится, — протянул саркастично Петров, поелозив ботинком по земле. Пятифан продолжал стоять у турников, рассматривая парня. Лак на ногтях уже стерся, губа почти зажила, как и фингал, а в голове вдруг родился вопрос. — Эу, Петров. А че ты себя так не защищаешь, как свою сеструху? — М? — Ну, ты же Сашке противостоял, пусть и с переменным успехом. А нас с пацанами чего тогда не отметелил? Нравится терпилой быть? — Иди ты, Пятифан. Вас трое было. — И один в поле воин, — хмыкнул Ромка, зажав зубами очередную сигарету. Антон будто проигнорировал это замечание и продолжил: — К тому же я уже привык к издевкам. Еще с прошлой школы. А вот Оле через это проходить не обязательно. Петров сверкнул глазами исподлобья, а Роме вдруг стало на секунду стыдно. Он представил, что у него есть младшая сестра, такая же, как Оля, которой на пути вырастает хулиган. Такой же, как он или Сашка Чижиков. И если девочек еще щадят, то парням порой достается по самое не балуйся. И здесь уж либо ты, либо тебя. Рома выбрал «ты». Антон выбрал «ты» только ради сестры. Наверное, Пятифан тоже сделал бы что угодно, будь у него мелочь пузатая за спиной, отодвинув свои потребности куда подальше. Хотя он уже сделал, пусть и не то что бы много. А Оля была ему даже близко не родная. Ну ладно она, мелкая девчонка, за которую постоять не стыдно. Немного мучил вопрос, зачем Рома приплел туда Антона. Парни молчали, Петров все сидел, кусая губы, а Рома смотрел на него пустым взглядом, задумавшись и покуривая быстро тлеющую сигарету. На нос приземлилось что-то щекотливое. — Оля все спрашивает, когда ты придешь, — сказал тихо Антон, — Говорит, ты обещал. Петров снова поднял на Пятифана почти безэмоциональный взгляд, но уголки его губ приподнялись. — Завтра и приду, — машинально выдал Ромка, почувствовав на щеке еще одно приземление влажной крупицы. Он поднял голову к темному небу, что рябило из-за редких хлопьев снега, — Смотри-ка, первый снег.