Натаниель

      — Попробуйте описать цвет, которого не существует, — преподаватель мерно расхаживал перед классом, скрестив за спиной мускулистые загорелые руки. Правую до локтя украшала татуировка с изображением спирали. Он говорил достаточно тихо, но отсутствие посторонних шумов позволяло речи беспрепятственно разноситься по помещению. — Не получается? — мужчина осмотрел растерянные лица учеников, почти неуловимо задержавшись на светловолосом мальчике с ясными голубыми глазами. — Разумеется, сложно вообразить нечто, чего никогда не видел. То же самое и с измерениями, — Вэриус взял кусочек мела и начертил на доске прямую горизонтальную линию. — Это — одномерное пространство, и существо, живущее в таком примитивном мире, может двигаться лишь влево или вправо. Стоит нам только соединить несколько таких прямых линий в квадрат, и мы получим двумерное пространство и новые направления: вверх и вниз. Вопросы?       Преподаватель резко повернулся, дожидаясь ответной реакции. Слушателей было не так уж много — восемь, и самому старшему из них на прошлой неделе стукнуло столько же лет. Во взглядах сквозило почти одинаковое непонимание, но никто не решался переспрашивать. Пока одна рука, толщиной едва превышающей большой палец преподавателя, не взметнулась вверх.       — Да, Натаниель, — разрешающе кивнул Вэриус.       — Я могу представить цвет, которого не существует. Чёрный и только чёрный. Ибо это не цвет, а полное отсутствие цвета.       Преподаватель едва заметно улыбнулся, но густая рыжая борода не позволила ученику этого увидеть. Тот продолжал сверлить мужчину сосредоточенным взглядом, однако подбородок подрагивал, а на щеках заалел румянец. Он его боится. Это хорошо. Страх остаётся напоминанием, что перед ним всего лишь дети.       — Рад, что ты внимательно слушал. Но речь шла не про конкретный цвет, а про то, что человеческий разум не в силах представить неизвестно что. Вернёмся к измерениям, — Вэриус повернулся обратно к доске. — Чтобы превратить двумерный мир в трехмерную фигуру, нам следует провести от каждого угла квадрата по линии и соединить их, — учитель несколькими быстрыми движениями дорисовал куб. — И вот мы уже создали пространство, в котором существуем сами. А теперь проведите линии от каждого угла куба в любом направлении и также соедините их. Получится что-то вроде этого, — на доске появилось изображение сложной геометрической фигуры. — Поздравляю, мы получили модель четырёхмерного пространства. Если увлечься рисованием линий дальше, можно получить пяти-, шести-, семимерные измерения, и так до бесконечности. И если нарисовать такие модели вполне реально, то рассмотреть области высших измерений обычный человек не сможет. Вопросы?       Вверх уже смелее поднялась всё та же рука.       — Да, Натаниель, ты можешь говорить.       — Что будет, если попасть в одно из таких измерений?       — Во-первых, это технически невозможно, — снисходительно отозвался преподаватель. — Но мы можем порассуждать на эту тему. Четвёртое измерение, как вихрь, развевает гравитацию, электромагнетизм, ядерные и другие фундаментальные силы. Ядра и атомы являются строительными кирпичиками всей материи. Из них и состоят наши с вами тела, да и вся вселенная в целом. Попав туда, эти жизненно важные микрочастицы получат больше степеней свободы для манёвра, и связи между ними ослабнут. В результате ферменты потеряют активность, белки изменят форму, а ДНК перестанет кодироваться в молекулах. Это означает, что человеческое тело разлетится в прах, — Вэриус заметил, что задающий вопрос человек снова устремил ладонь вверх, и разрешил: — Спрашивай.       — А если оттуда кто-то попадёт к нам?       — Отличный вопрос. Именно к нему всё и подводилось. В аномальных зонах образуются бреши между нашим миром и высшими измерениями. Когда обитатели четырёхмерной вселенной попадают в нашу, люди видят лишь странные кучи из сгустков кожи и не более, тогда как сами гости способны разгуливать по миру сколько угодно времени. При желании они легко, не пролив ни капли крови, могут просочиться в наши тела и вырвать внутренности. Способность видеть таких существ — именно то, что и отличает жителей Арденграуса от всего остального человечества. И именно поэтому на нас возложена миссия — защищать мир от чудовищ.       Больше вопросов не поступало. Натаниель торопливо записывал полученную информацию, от волнения покусывая колпачок ручки. Родители постоянно говорили, что знания — сила куда более могущественная, нежели владение оружием и рукопашным боем. Возможно, они таким образом пытались успокоить единственного сына, который отставал от сверстников в росте и не показал никаких выдающихся легкоатлетических талантов: Нат медленно бегал, плохо плавал, а когда попытался метнуть камень на другую сторону площадки, уронил его себе на ногу. Так или иначе, Натаниелю нравилось изучать теорию, читать книги, и он с большим нетерпением ждал своего первого дня в начальной школе, однако что-то мешало ему сосредоточиться. Взгляд то и дело падал на соседнюю парту, где, сгорбившись, сидел долговязый мальчишка с копной каштановых волос и таким отсутствующим взглядом, что складывалось впечатление, будто даже если сейчас за окном появится прореха в небе, из которой на Землю посыпятся потусторонние твари, тот этого даже не заметит. Нат чувствовал растущее внутри раздражение и против воли начинал сердиться на человека, очевидно не интересующегося темой урока.       А потом Аякс, словно почувствовав направленный на себя пристальный взгляд, часто заморгал и повернул к нему голову. В уголках глаз цвета молочного шоколада блестели слёзы. Губы пришли в движение, и эта мелкая дрожь моментально перекинулась на подбородок. Натаниель растерянно уставился на одноклассника, который очевидно собирался разреветься и умоляюще помотал головой. Этого только не хватало. Истерики не допустимы. Как минимум, на глазах у всех. Аякс понуро опустил плечи и увёл взгляд в сторону, что-то начертив в тетради. Нат догадывался, что тот просто машинально двигает рукой, а если попробовать заглянуть в текст, ничего кроме каракулей там не будет. Буйный рост раздражения снова усилился. Ну что за слабак? Такие всегда умирают первыми и зачастую — напрасно. Если будет хныкать на каждом задании, никогда не станет нормальным охотником.       Как и всегда в моменты, когда Натаниель не знал, как поступить, он мысленно обращался за советом к взрослым. Будь папа с мамой живы, хором бы сказали держаться подальше от этого неудачника. Их ребёнок криво усмехнулся. Как и всегда, слушая наставления родителей, он проникался уверенностью, что сделает всё в точности до наоборот.

***

      Города Арденграус не существует на картах. Люди, живущие там, либо официально никогда не рождались, либо были признаны мёртвыми. Туда не летают самолёты и не ходят поезда. Там нет клубов, баров и торговых центров. Сотовая связь и интернет в неограниченных количествах доступны лишь небольшой группе управляющих людей. Численность населения едва превышает пару тысяч. Со стороны их жизнь может показаться довольно сносной: бесплатная еда и обучение, никаких налогов, комфортный климат, чистейшие озёра и океан, обнимающий остров с четырёх сторон — буквально сама природа делала всё, чтобы люди там чувствовали себя счастливыми. Если бы не одно но… Сама жизнь была довольно короткой. Средний возраст едва превышал сорок лет и то только благодаря Обаасам — касте старейшин, которые, по слухам, преодолели порог в сотню лет, однако никаких доказательств тому не было: самих Обаасов никто никогда не видел. Натаниель представлял их как антропоморфных существ, питающихся человеческими душами, но вслух подобные крамольные предположения не выдвигал, не без оснований опасаясь быть за это запертым в многоуровневой подземной тюрьме.       — Ты слышал? — из размышлений Ната выдернул взволнованный голос Аякса. — Десятый отряд так и не вернулся.       «Отряд» — мысленно поморщился Натаниель. Очень громкое слово для группы из трёх человек, но больше выделять на одно задание не было возможности: последнее время активность даркнесса возросла. Заказы поступают со всех шести континентов, а численность воинов Арденграуса вообще от этого не возрастает. К тому же, десятый — это где-то между F и С уровнем: такой номер дают неудачникам, плохо сдавшим экзамены, которым достаётся самая скучная и унылая работа. Раз они и с ней не смогли справиться, то уверенно оправдали своё звание.       — О чём ты думаешь? — поинтересовался так и не дождавшийся ответной реплики человек. — Тебе страшно?       — С чего вдруг? — искренне удивился Натаниель, почесав спину о кряжистый ствол дерева. — Мне до первого выезда ещё лет шесть. К тому времени всё само собой наладится.       — Я бы не был в этом так уверен: учителя тебя хвалят. Возможно, ты станешь самым юным искателем приключений.       — Самым юным искателем смерти, — поправил друга Нат и прикрыл веки. — На кого охотился десятый отряд?       — На ангиака.       — Что?! — не поверил Нат, распахнув глаза от удивления. — Они не справились с духом младенца? И как он вообще появился? Я думал, ангиаков больше не существует.       Аякс понуро опустил плечи. «Живые мёртвые дети» на самом деле не встречались довольно давно. Если верить книгам, последнее их упоминание относилось к годам Второй мировой войны. Младенцы, погибшие от голода, чья злость призывала энергию высших измерений, причиняли много проблем миру живых: по ночам они пили молоко матерей, набираясь сил, после чего увеличивались в размерах, обретали новую плоть и пожирали людей целиком.       — Тот случай был уникален, — он попробовал заступиться за погибших товарищей. — Десятый отряд не был к такому готов.       Натаниель не согласился, но спорить не стал. О какой защите человечества может идти речь, если тренированные люди, вдоль и поперёк изучившие мир тьмы, не способны справиться с одной крошечной проблемой? Что делать, если появится Берельвиз? Одноглазое чудовище, размером с дерево, с сотней длинных когтистых лап и непробиваемой кожей. На его уничтожение придётся отправить армию? Тогда проще выпустить ядерный снаряд, нежели оплачивать услуги Арденграуса.       — А мне страшно, — тихо признался Аякс, удобнее устраиваясь на груди друга. — Ходят слухи, что где-то в Америке началась буря.       — Что страшного в буре? — Нат погладил его по голове, в очередной раз поражаясь мягкости чужих волос. Его собственные больше напоминали солому и всё время торчали в разные стороны, как бы он ни пытался их расчесать.       — Это не просто метель. Я слышал, что она началась в середине июля и унесла с собой жизни целой деревни. Любой, кто коснулся снега, тут же превращался в ледяную статую. Расследование до сих пор не окончено. Единственного выжившего так и не нашли.       — Тебе нужно меньше общаться со сновидцами и больше тренироваться, — тоном наставника проговорил Натаниель. Он подцепил двумя пальцами подбородок собеседника, заставив его задрать голову и посмотреть себе прямо в глаза. — Никакой снег тебе не навредит. Ты же пьёшь таблетки?       Аякс хотел ответить, но внезапно почувствовал першение в горле. Натаниель выглядел таким уверенным и сосредоточенным, и это спокойствие плавными волнами накрывало и его самого. Хотелось забыть о том, что где-то за пределами города идёт война света и тьмы, и что их самих готовят вступить на тропу этой самой войны. Просто лежать вот так, в тени дуба, и разговаривать, как все нормальные люди.       Поняв, что молчит уже довольно долго, а расстояние между их лицами не становится больше, Аякс медленно вытянул руку и несмело коснулся щеки Ната. Тот вздрогнул, но не уклонился. Сердце подпрыгнуло и замерло, после чего набрало сумасшедший темп, словно пыталось пробить грудную клетку, вырваться на волю и забиться в руках лучшего друга.       — Нам нельзя, — хрипло выговорил Натаниель, прежде чем их губы соприкоснулись.       Получилось только со второй попытки. Для обоих это был первый настоящий поцелуй. Страшно, волнительно и так тягуче-медленно. Никто толком не знал, как правильно, и ориентировался на внутренние ощущения и инстинкты. Нат перестал чувствовать жару и слышать шелест ветра в кроне дерева. Только стук крови в висках и свистящее дыхание в моменты, когда им приходилось отрываться друг от друга. Для Аякса словно земля пришла в движение и закружила их в вихре сводящего с ума наваждения. Он чувствовал себя догорающим фитилём, готовым вот-вот взорвать бомбу.       — Это неправильно, — напомнил Натаниель, выталкивая их обоих на поверхность. — Прошу тебя, не усложняй всё… ещё сильнее.       — Я знаю, — тихо выговорил его друг, выпутываясь из кольца рук, чтобы переместиться на другую сторону дерева. Туда, откуда не будет видно его покрасневших глаз. — Мне не пять лет, чтобы пришлось объяснять такие элементарные вещи, — дрогнувшим голосом закончил он, пряча лицо в ладонях.       — Ты не ответил на вопрос про таблетки, — опомнился Нат, постучав затылком по стволу. Внутри него что-то рухнуло. Хотелось сорваться с места и бежать. Пока силы не кончатся, и он не свалится замертво.       — Пью, — сдавленно отозвался Аякс. — Как и все мы, кроме тебя.       Натаниель и сам не знал, почему ему никто не приносит лекарства каждое утро. Эти пилюли разработаны для защиты от даркнесса, чтобы, к примеру, та метель, уничтожившая целое поселение, не смогла заморозить жителей Арденграуса. По мере взросления доза препарата увеличивается, и тогда их начинают учить пользоваться энергией высших измерений. Сам Нат пока склонялся к версии, что его обделяют препаратами временно, а потом начнётся интенсивное влияние, но спрашивать прямо опасался, не будучи уверенным, что точный ответ придётся ему по вкусу.       Часы пробили полдень. Перерыв закончен. Занятия начинались в пять утра и продолжались до глубокой ночи, и только такие короткие моменты отдыха позволяли им побыть наедине. Отношения между будущими охотниками запрещены, даже дружеские не особо приветствовались, и за такие вот вылазки можно было получить вполне реальный срок. Однако они продолжали приходить к этому дереву почти каждый день вопреки здравому смыслу. Потому что иных способов выговориться и перевести дух не знали, и видели друг в друге спокойную тихую гавань посреди бушующих вод океана. По крайней мере, Натаниель пытался убеждать себя в том, что видит в Аяксе исключительно родственную душу, так же, как и его, полную сомнений и страхов, требующих выхода. Но тягучее чувство, незнакомое, пугающее и в то же время бьющее восторгом по рёбрам, уже в открытую заявляло, что он пытается обмануть самого себя.       Нат поднялся и придирчиво осмотрел местность. Никого.       — Идём, — скомандовал он, заметив, что друг не спешит к нему присоединяться. — Сегодня марш-бросок по болоту.       — Чертовски весело, — уныло отозвался Аякс, вставая и поворачивая в другую сторону.

***

             Болота никогда не входили в список любимых локаций Натаниеля. И дело было даже не в запахе и не в том, что ноги постоянно застревали в зыбкой почве, а несколько раз его засосало по самые подмышки. Причина заключалась в том, что отложение на поверхности не полностью разложившейся органики как магнитом притягивало всяких потусторонних тварей. В будущем ему предстоит провести кучу времени в местах, подобных этому и, если честно, оптимизма это отнюдь не добавляло.       Могучий лес только начал яростно сбрасывать отмершие листья, поэтому солнечный свет едва пробивался сквозь густой полог. От этого усиливалось чувство, будто пространство сжимается вокруг его головы. Двигаться в одном направлении можно было не больше десяти шагов. Натаниель мотался туда-сюда, старательно огибая самые крупные препятствия в виде рухнувших много лет назад стволов деревьев или покрытых лишайником скользких камней, и молча ругался на хлеставшие по лицу ветки и цепляющиеся за ноги огромные корни.       Еле живой от усталости Нат впал в привычную для себя прострацию и двигался механически, каким-то чудом умудряясь уворачиваться от летящих со всех сторон камней, брошенных пробегающими мимо товарищами. Мысли его были далеки от захвата флага и возвращения в лагерь. Размышления он устремил к Аяксу, который несколько раз мелькал среди деревьев и молниеносно скрывался из виду.       Своё имя тот получил не просто так. В переводе с латинского «Аякс» означает «присутствующий на похоронах». Кощунством было называть так ребёнка, потерявшего всю семью при пожаре, но у властей города на этот счёт своё мнение. Натаниель очень чётко помнил день, когда испуганного, дрожащего от страха мальчика привели к ним в общежитие. Он стоял под прицелом нескольких десятков пар глаз, равнодушных к его переживаниям, и слушал мерный рассказ о том, что теперь это место станет его домом. Домом холодным, жестоким и отчуждённым. Ему никто не задавал вопросов, не потому, что их не было, а потому что всем было глубоко плевать. Мало кто родился в самом Арденграусе: большинство попало сюда тем же путём.       Оглядываясь назад, Натаниель вынужден был признать, что и сам в тот момент испытывал очень мало сочувствия: его больше волновало, что подадут на ужин — курицу или говядину. Курицу он не любил. Зато любил сливочно-грибной соус, которым её щедро поливали.       Миновали месяцы, прежде чем они впервые заговорили. К тому времени Аякс, казалось, уже смирился с новой жизнью, перестал кричать по ночам и даже преуспел в лёгкой атлетике. Беседа произошла во время индивидуальных занятий в библиотеке, где Натаниель прикрыл учебником по квантовой физике роман Маргарет Митчелл, для удобства поделенный аж на восемь частей из-за большого объёма, и так окунулся в историю Скарлетт, что потерял бдительность и позволил застать себя врасплох. Тогда Нат хотел провалиться сквозь землю от стыда и подступающей к горлу паники. И не только потому, что его могли высмеять за страсть к любовным романам. Книгу ему дала Густа — сотрудница медицинского центра, и если чтецу за это грозил один крошечный выговор, то она могла серьёзно пострадать. Доносы были в порядке вещей, а стукачи считались чуть ли не героями, сумевшими раскрыть опасные заговоры, поэтому Натаниель уже начал мысленно планировать убийство свидетеля, как тот внезапно широко улыбнулся и тихо спросил, о чём эта книга. Нат с опаской посмотрел по сторонам, потом вернулся взглядом к Аяксу и одними губами предложил ему вернуться на место, но пообещал рассказать всё потом. Если честно, нарушитель порядка тогда не особо поверил, что новый знакомый его не сдаст, и готовился к встрече с дисциплинарной комиссией, но, вопреки всем его опасениям, ничего не случилось. Кроме того, что они на самом деле встретились через несколько дней и долго обсуждали роман.       Так началась их дружба. Сначала Нат воспринимал это, как нечто противоестественное. Он не привык общаться со сверстниками и искренне считал, что люди рано или поздно должны уставать всё время говорить с одними и теми же людьми, а общение постепенно само сходит на нет.       Всё вышло в точности до наоборот. Чем больше времени они проводили вместе, тем сильнее он начинал скучать в моменты разлуки.       И вот куда это всё привело. Он не может сосредоточиться на тренировке из-за поцелуя, которого вообще не должно было быть.       — Эй, придурок, не спи! — громкий голос вырвал Натаниеля из размышлений, а брошенный в него снаряд заставил резко сесть и прикрыть голову руками.       Из-за кустов показалась тёмная макушка. Амор. Мерзкий тип. Худой, скользкий, не упускающий возможности бросить камень в спину. Взгляд такой надменный, словно он давно и прочно занял своё место на Олимпе. Их отношения не заладились с самой первой встречи и с годами становились всё прохладнее, пока не обратились шквалом ледяного ветра. Справедливости ради стоит уточнить, что Амор в целом мало кому нравился. Самый старший в классе, он рос крупнее остальных детей и использовал физическое превосходство на полную катушку. Несколько раз был отстранён от занятий за нападки на других учеников и всякий раз возвращался с видом победителя, потому что за него было кому заступаться. В отличие от большинства, Амор жил не в общежитии, а с родителями в большом красивом доме. И как ни парадоксально, сироты оказались куда милосерднее, нежели человек, растущий в полной семье.       — До меня тут дошли слухи, — растягивая рот в кривой улыбке, сказал одноклассник, не спеша выбираться из укрытия, — что в перерывы ты не спать ходишь.       Нат как мог сдержал лицо от вытягивания. Раздражение плавно перетекало в ярость. На его скулах забегали желваки, словно с губ готовилась сорваться яростная тирада на тему того, что кто-то слишком любит совать длинный нос в чужие дела. Руки зачесались. Он огляделся в поисках чего-нибудь, чем можно запустить в собеседника.       — Слышал на седьмом уровне Лонгаста не очень хорошо кормят, — не унимался Амор, не глядя бросив ещё один камень.       От неожиданности Натаниель не успел среагировать, и противник, не сильно рассчитывая на удачу, попал ему прямо в висок. Перед глазами заплясали искры. Болезненный вскрик сдержать не получилось.       — Нет никакого седьмого уровня, — сквозь зубы просвистел пострадавший. — Это страшилка для таких недоумков, как ты.       — Расскажешь потом, — хохотнул скрывающийся в кустах человек. — Дружок твой затопит слезами всё подземелье.       — Что тебе от меня нужно?       — Мне? От тебя? — наигранно удивился Амор. — Не обольщайся. Просто немного грустно из-за того, что некоторые из нас считают себя настолько особенными, что не боятся нарушать правила. А если мы попадём в одну команду? Как я смогу верить тебе? Вдруг ты бросишь меня один на один с монстром, а сам отправишься спасать своего приятеля? Ты же не поставишь на первое место долг, пока тобой движут чувства. Ты жалок.       — «Жалок» сына своего назовёшь, — выплюнул Натаниель, бросаясь в атаку.       Разумом он понимал, что у собеседника нет никаких прямых доказательств, иначе они бы сейчас не на тренировке были, однако злость оказалась быстрее здравого смысла. Нат помчался к кустам и почти сразу полетел обратно, получив удар снизу по подбородку. Описав дугу в воздухе, Натаниель рухнул в цепкий захват мгновенно оказавшегося за спиной Амора. Быстрый, ублюдок.       — Один удар — и ты труп, — проникновенно проговорил противник прямо в ухо жертвы, надавив двумя пальцами на сонную артерию. — Зачем нам охотник с такой ничтожной скоростью?       От откровенно-издевательского тона засвербело в затылке. Нат попробовал вырваться, за что получил толчок в спину, не удержал равновесие и рухнул на четвереньки. Одноклассник пнул его по животу, заставив упасть лицом в мох.       — Ты вообще воспринимаешь тренировки всерьёз? — со смесью недовольства и снисходительности поинтересовался Амор, наступив Натаниелю между лопаток. — И почему все так с тобой носятся?       — Конечно, воспринимаю, тупой ты ублюдок, — выговорил Нат, пытаясь не задохнуться от лезущей в рот влажной травы. Собственный голос казался настолько жалким, несмотря на вызывающий текст, что ему моментально стало стыдно.       — Ещё раз меня так назовёшь, — давление на спину усилилось. Шипящий злобный рык оцарапал ухо, — и я вырву твой язык, после чего затолкаю его тебе же в задницу. Ты меня слышишь?!       И тут Натаниель услышал. Не то, что пытался донести до него одноклассник: угрозы такого формата поступали от этого человека на регулярной основе и никогда не вызывали волну такого липкого страха. Откуда-то из-под земли доносились звуки, не похожие ни на что из того, что ему когда-либо приходилось слышать. Насколько позволяли познания в музыке, Натаниель различил звучание валторн, медных труб и барабанов. В этой архаичной ритуальной какофонии слышался неописуемый гнев, никак, впрочем, с его собственной злостью не связанный. Дело плохо.       — Нужна помощь, — приподнимаясь на локтях и сплёвывая грязь, прохрипел он, заставив себя повернуть голову к сопернику. — Аллуварон…       — Что за дешёвый трюк? — усмехнулся агрессор. — Откуда тут взяться нежити? Думаешь меня так просто…       Звуки стали громче, явно приближаясь. Теперь уже и Амор мог их услышать. Его лицо вытянулось, а глаза моментально округлились от страха, став похожими на две чёрные бусины. Натаниель вскочил, поводив челюстью. Не сломана, но некоторое время придётся отдать предпочтение мягкой пище.       — Где он? — гулко спросил Амор, поворачиваясь к нему спиной.       — Сам как думаешь? — почти без сарказма отозвался Нат. — Зачем нам охотник, который не учил теорию? — мерная тяжёлая поступь шагов вплелась в ритмичную мелодию. — Всюду.       Нервное голубоватое свечение окружило их со всех сторон. Аллуварон — создание с десятком тел, соединённых одним разумом. Если попал в их кольцо — всё очень плохо. На самом деле, будь они обычными людьми, то не смогли бы ничего увидеть, а звуки, эхом проносящиеся внутри головы, уже бы придавили их к земле и медленно, по крупицам лишали рассудка.       Натаниель выхватил кинжал из ножен, но от пульсирующей в стенках черепа боли и недостатка равновесия был почти неспособен драться. Заросли папоротников расступились. Уродливые тени медленно сужали круг. Некоторые из них напоминали силуэты очень худых людей в длинных плащах, а какие-то казались просто бесформенным тёмным облаком. Если верить учебникам, то ноги инфернальной твари уходят на несколько футов под землю, где и образуют единый, связывающий все тела, мозг. Туловища то и дело выпускали то ли хищно изогнутые когтистые лапы, то ли извивающиеся щупальца, которыми существо собиралось алчно сгрести попавшихся на пути людей, чтобы сделать их частью самого себя.       Амор раскинул руки в стороны. В отличие от одноклассника, он не стал вытаскивать оружие, сосредоточившись на накоплении энергии.       — Ты совсем спятил?! — через плечо крикнул Нат, почувствовав вибрацию и скосив глаза на растопыренные пальцы товарища, вокруг которых поднялся тёмный вихрь. — Нельзя это использовать!       — Есть идеи получше? Твой нож против них так же полезен, как фотография кислорода утопающему. Если сам ни черта не можешь, то хотя бы не мешай.       Вспышка даркнесса немного покрутилась вокруг кистей пытающегося использовать её человека и потухла. Запахло палёной плотью. Амор вскрикнул и подул на повреждённую конечность. Когда-нибудь их научат правильно использовать энергию высших измерений, но это произойдёт ещё не скоро, а применять знания на практике требовалось уже сейчас.       Внезапно чудовище остановилось, втянув в себя обратно все щупальца и когти. Ритм музыки ускорился. Тела, словно сменив стиль танца, забились в конвульсиях. Отростки то появлялись, то вновь втягивались в чёрные провалы туловищ. Глядя на эти судорожные движения, Натаниель в ужасе зажмурился, а Амор только смачно выругался, предпринимая ещё одну попытку ответного нападения. Она вышла ничем не лучше первой — уже вторая его рука пошла тёмными волдырями. Ничего не выйдет. Им точно крышка.       Столб света вырос из земли и поднялся, казалось, к самому небу. Обе жертвы нападения остались в его центре. Нат рухнул на колени. Его ослепило даже сквозь плотно закрытые веки. Где-то за спиной вскрикнул Амор. Аллуварон издал чудовищный звук, словно одновременно изверглись десятки вулканов.              Когда силы и подвижность вернулись, Натаниель, пошатываясь, поднялся и начал оглядываться по сторонам, но всюду была тьма. Он сделал осторожный шаг наугад, споткнулся и полетел вперёд, но вместо ожидаемой земли рухнул в чьи-то объятия, моментально лишившись сознания.       Вэриус бегло осмотрел место происшествия. Пострадало двое учеников. Существо из четвёртого измерения проникло в город. Причём, даже не самое сильное.       И что эти дети собирались сделать?       Учитель сперва посмотрел на брошенный Натом кинжал, а помом перевёл взгляд на руки Амора. Глупец. Тёмная энергия в неумелых руках могла причинить куда больше вреда, нежели жалкий Аллуварон.

***

      Послышался чей-то болезненный стон, вслед за которым последовал успокаивающий шёпот. Натаниель повернулся на звук, потом закрыл глаза, потому что от стрельнувшей по вискам боли его едва не стошнило. Возможно, удар камнем был куда сильнее, нежели ему тогда показалось, и Амор всё же пробил ему череп. Ублюдок.       — Ты очнулся, — теперь участливый голос был обращён к нему. Нат без труда узнал Густу. — Я уже решила, что ты хочешь провести тут всю ночь.       — Насколько всё... плохо... с моей головой? Только... не ври, — делая паузы почти на каждом слове, выдавил Натаниель.       — Никогда не видела настолько безрассудного ребёнка, — пробормотала Густа. — И я сейчас не про тебя.       Стон повторился, и теперь Натаниель понял, кому он принадлежит. К горлу снова подкатила паника. Амор пытался использовать даркнесс — энергию высших измерений, а затем в лесу появился столб света. Неужели у него получилось? В таком случае, почему он всё ещё жив, а не превратился в груду пепла?       — Ожоги пройдут минимум через неделю, — словно подслушав его мысли, сказала лечащий врач. — Но ещё немного — и твоего товарища бы разорвало на кусочки.       — Можете не говорить так, будто меня тут нет? — скрипнул зубами обсуждаемый человек, после чего поморщился от боли. — Я бы справился, если бы этот трус не зудел над ухом.       — Вам обоим просто повезло, что Вэриус оказался рядом.       — Больше никто не пострадал? — Натаниель предпринял новую попытку открыть глаза. На этот раз вышло более удачно, и у него получилось рассмотреть белоснежный потолок.       — Скоро вас вызовут на допрос, — уклончиво ответила Густа.       — То есть пострадал, да? — внезапно воздух стал нестерпимо горячим. В голове забилось одно-единственное имя. Нат задышал так часто, что был не в силах сделать полноценный вдох. Очередная волна неконтролируемой паники мёртвой хваткой вцепилась в горло. — Кто-то из учеников?       — Успокойся, — врач отошла от одного пациента и повернулась ко второму. — Да что это с тобой? — она коснулась покрытого испариной лба Натаниеля. — Господи, ты весь горишь!       И всё же в сердце Густы закрались сомнения. Нат был одним из самых хладнокровных подопечных Вэриуса. Он даже после смерти родителей таким не был. Да он вообще никогда таким не был. Волны неприкрытого отчаяния так и плещутся внутри глаз цвета моря, и вот-вот потянут их обладателя на самое дно. Неужели так сильно испугался?

      В памяти пострадавшего вихрем пронеслись последние события. Стычка с Амором, песнь чудовища, неспособность оказать сопротивление. Но их спасли, о них позаботились. Сейчас они оба в безопасности. У Натаниеля защемило сердце. Остальным могло и не повезти.       Когда он в очередной раз с силой распахнул глаза, ощущение было такое, словно внутри черепа разлетелся вдребезги огромный хрустальный шар. Боль била по голове изнутри, накатывая волнами, но постепенно стихая, пока от неё не остались лишь слабые отголоски. Разомкнув одеревеневшие губы, Нат со всей силы втянул пропахший медикаментами воздух.       — Густа, — шёпотом позвал он, хватая врача за руку. — Скажи, а в Лонгасте всегда было только шесть уровней?       — Что? — женщина удивлённо захлопала ресницами. — Конечно, почему ты спрашиваешь?       Где-то на фоне раздался оглушительный хохот. Амор, на миг позабыв о собственных ранениях, поддался волне внезапного веселья.       Нат продолжал что-то бормотать в полубреду. Густа окинула пациентов долгим тяжёлым взглядом, после чего поднялась и выскользнула за дверь. Физическое состояние обоих в относительной норме, а что делать с эмоциями детей, впервые увидевших монстра живьём, она понятия не имела.

***

      Натаниелю начало казаться, что он выучил каждую плитку в полу, каждую трещину в стене и мог ориентироваться в тесной квадратной комнате и без зрения. Знал эхо каждого из шести размашистых шагов, которые делал Кэйрус, снующий по диагонали. Уже давно перевалило за шесть часов вечера, а допрос так и не начался. Вэриус сидел напротив него, устроив подбородок на сцепленные в замок пальцы, и изучающе рассматривал лицо ученика. Нат не рисковал первым начинать диалог, но с каждой минутой сдерживаться становилось всё труднее. Внезапно его накрыло волной тоски и одиночества, словно он навсегда останется среди бетонных стен, погребённый заживо, забытый и брошенный.       — Что вчера произошло? — Кэйрус, наконец, остановился в двух шагах от двери и заговорил.       К тому моменту напряжение так возросло, что Натаниель готов был выдать буквально все свои секреты, лишь бы эти двое перестали сверлить его взглядами. Поэтому он сглотнул, чтобы немного прочистить горло, и начал рассказ о событиях, предшествующих появлению Аллуварона.       — Со слов Амора всё было не совсем так, — не став дослушивать до конца, перебил Вэриус. — Кому из вас стоит верить?       Нат вздрогнул. По телу побежал мороз. Жар, казалось, через ноги ушёл в пол вместе с душой, оставив на стуле лишь пустую оболочку. В голове забился рой тревожных мыслей. Что там успел наплести этот ублюдок?       — Ты совершил огромную ошибку, — вкрадчиво изрёк Кэйрус, снова пустившийся к мерному вышагиванию по комнате. — Напасть на одноклассника во время тренировки? Как тебе такое в голову пришло?       — Всё было не так! — вспыхнул обвиняемый, едва удержавшись, чтобы не сорваться с места. — Я выполнял задание, а Амор… Он пытался меня убить!       — Твоя ошибка заключалась не в нападении на Амора, — поправил Вэриус, — а в том, что ты выбрал неравного противника, не сумев рассчитать силу. Если бы он хотел тебя убить, мы бы сейчас с тобой не разговаривали, — он выдержал паузу, во время которой лицо Ната потеряло остатки красок. — Я не хочу сказать, что ты слабак. Вовсе нет. Ты стараешься, борешься и показываешь отличные результаты. Это мы в тебе и ценим. Но не думай, что твоя особенность делает тебя неуязвимым.       — Я ничего такого не…       — Если так рвёшься в бой, то может, нам стоит добавить тебе тренировок? — слово снова взял Кэйрус, остановившийся за спиной допрашиваемого. — Почему ты ничего не сделал там, в лесу? — тяжелые ладони опустились на хрупкие плечи.       — Что бы я мог?..       — Амор хотя бы пытался защитить вас обоих, а ты оказался совершенно бесполезен. Так бы и позволил просто сожрать себя?       Усилием воли Натаниель заставил мозг не анализировать смысл последней фразы и вернул лицу невозмутимое выражение. Злость клокотала в горле. На себя, на этих двоих, на Амора. В большей степени на Амора. Тот был не менее бесполезным, чем он сам, но сумел вывернуть ситуацию в свою пользу. Теперь за ним закрепится репутация отважного героя, бросившего вызов чудовищу, а сам Нат прославится, как трус, способный только кричать от страха.       — Этого больше не повторится, — добавив голосу твёрдости, проговорил обвиняемый в слабости человек. — Я был не готов встретить здесь существо из четвёртого измерения и растерялся. Впредь буду более собран.       — От того, насколько искренне ты сейчас говоришь, зависят жизни людей, — вкрадчиво сказал Вэриус. — Без нас мир ждёт хаос и запустение. Мы несём ответственность за баланс тьмы и света, и страх для нас — непозволительная роскошь.       — Я осознаю это, — стойко выдержав очередной выстрел медных глаз, отозвался Натаниель. У него даже получилось выпрямить спину, несмотря на продолжающие давить на плечи руки. — Для меня всегда на первом месте будет стоять долг.       «И я совру, если скажу, что у меня был выбор, — про себя добавил он, — впрочем, как и у любого из нас».       — Расскажи про Аллуварона, — попросил Кэйрус, наконец, выпустив пленника из захвата.       Нат едва заметно выдохнул. Буря миновала. Обвинения в его адрес озвучены, а сейчас пора переходить к теме собрания. Это казалось равносильно тому, как если бы он после зыбкого болота ступил на твёрдую почву.       — Он был совсем юным, — приступил к отчёту свидетель происшествия. — Я насчитал одиннадцать тел. Отростки длиной не больше половины фута. Аллуварон был зол и в отчаянии. Светился слабо, скорее всего, из-за голода. Думаю, корни не успел пустить достаточно глубоко, в результате чего двигался медленно и довольно судорожно.       Ведущие допрос мужчины украдкой переглянулись. В тех условиях, столкнувшись лицом к лицу со смертью, их ученик умудрился провести анализ и даже запомнить и воспроизвести детали. Достойно для двенадцатилетнего пацана.       — У тебя есть предположение, откуда он взялся? — осторожно поинтересовался Кэйрус.       — Полагаю, он родился на одном из кораблей, проплывающих неподалёку. Сожрал команду и по воде добрался до острова в поисках пропитания.       — Хорошо, — согласно кивнул Вэриус. — Как бы ты с ним сражался, будь он твоим заданием?       — Бить тела не имеет смысла. Все нервные окончания и жизненно важные органы находятся в корнях. Я бы призвал огонь и спалил только их, направив энергию под землю.       — Отлично, — искренне похвалил Кэйрус. — А как бы ты вычислил, куда именно направить удар? Корни могли остаться в нескольких милях от тел.       — Не могли, — отрезал Нат. — Иначе не было бы слышно песни. Удар следует наносить в место наивысшей концентрации звука, потому что, образно говоря, звук — это биение сердца Аллуварона.       Вэриус кашлянул в кулак, пытаясь скрыть прорвавшийся наружу смешок. Натаниель умел одной фразой и доказать свою правоту, и поставить в ступор задающих вопросы людей. Подумать только. Сердце существа из высшего измерения! Сказано довольно чётко, но как вообще ему пришло в голову подобное сравнение? Такими темпами он скоро начнёт рассуждать о душах потусторонних тварей и искать логику их поступков.       — Как твоя голова? — участливо спросил борющийся со смехом преподаватель. — Ты бредил почти два часа, и у тебя был жар.       — Я в порядке, — без эмоций отозвался Натаниель, пропустив сразу несколько глотков кислорода. В палате он мог наговорить что угодно лишнего, и всё это было доступно слуху Амора. Если в той бессвязной речи проскользнули запрещённые темы, всё пропало. — Немного перенервничал, но впредь буду стараться держать себя в руках.       — Тебе надо отдохнуть, — Кэйрус снова очутился у него за спиной и по-отечески похлопал по плечу. — На завтра вы оба освобождены от занятий.       — Я в порядке, — упрямо повторил Нат, тайком закусив щеку. — Мне не нужна передышка.       Вэриус одобрительно кивнул и разрешил ученику покинуть комнату допроса.       Оставшись наедине, преподаватели сели друг напротив друга, и на какое-то время в помещении вновь повисла тишина, только на этот раз она не была искусственно созданной, дабы разговорить свидетеля, а являлась необходимостью, чтобы дать обоим время собраться с мыслями.       — Числа сходятся, — первым заговорил Кэйрус. — Одиннадцать тел и одиннадцать пропавших без вести.       — Да, Натаниель всегда удивлял отличным умением считать, — невесело улыбнулся его коллега. — Нам повезло, что дети не пострадали, но это везение может в любой момент нас покинуть.       — Что ты предлагаешь?       — Пока отменим все тренировки в лесу. Я отправил запрос на усиление ночных патрулей, но получил отказ из-за нехватки кадров. И было ещё одно странное распоряжение… — Вэриус выразительно посмотрел в сторону двери.       — Это связано с ним? — догадался Кэйрус. — Почему вокруг этого ребёнка столько шума?       — Ты знал, что на самом деле Натаниель куда сильнее Амора? — вместо ответа прозвенел вопрос. — Просто он гораздо апатичнее и сдержаннее, но при желании мог выбить дух из агрессора.       — Тебя это расстраивает?       — Конечно. Мариус возлагает на него большие надежды, но пока Нат демонстрирует исключительно острый ум и неуместный в нашем деле пацифизм.       — Он всего лишь ребёнок. Пока рано делать выводы.       — Ты не понимаешь, — Вэриус устало помассировал виски. — От этого ребёнка зависит слишком много.       — Незаменимых нет, — возразил Кэйрус. — Как там поиски выжившего в урагане?       — Его зовут Чойси Дотт. И его след пропал в Северной Америке. Прошло больше месяца, а у нас ни единой зацепки. Новостные каналы забиты оповещениями о случившейся трагедии.       — Как власти это объяснили?       — Подводное землетрясение. Всё произошло так стремительно, что оповестить жителей оказалось невозможным. Уже второй волной поселение буквально смыло с лица Земли. Это самая адекватная версия. Ещё были торнадо, выбросы ядовитых вулканических газов и взрыв на атомной станции.       — Могли не использовать сразу несколько версий, а оставить что-то на потом.       — Я бы всё же хотел, чтобы никакого «потом» никогда не было. Кто бы ни стоял за бурей — он обладает огромной мощью.       — Не припоминаю существа, способного на такое.       — Зато я помню, — Вэриус поморщился, скрипнув зубами. — Только один монстр в силах уничтожить целую деревню и не оставить следов.       — Уж не думаешь ли ты?..       — Это было не существо из высшего измерения. Тот, кто это сделал — один из нас. И он чертовски зол.