Hidden in Plain Sight

      Ослепительный свет быстро угасал, в золотой грёзе воцарилась пустота. Предсмертные крики богини-мотылька разносились всюду. Чёрная жидкая пустота, что темнее безлунной ночи, прорвалась сквозь сереющие облака. Потоки эссенции полуночи заглушали все остатки света и цвета.       Восемью новыми глазами Призрак наблюдал, как форма Лучезарности полностью исчезла, вернувшись к голой сущности, из которой та была создана, и растворилась в окружающей грёзе. Тысячи разъярённых голосов, заполнивших только что вознёсшийся сосуд, перешли в шёпот, а затем затихли окончательно. Источник инфекции был наконец-то, наконец-то побеждён, и тени нашли покой. Призрак, уставший после угасшего гнева, не остался со своими собратьями, не имел желания присоединяться к ним в пустоте, тихой впервые за долгое время.       Не зная, что ещё сделать, Призрак собрался уйти, сфокусировавшись на пробуждении. Инфекции больше нет, ему не нужно убивать грезящих, не нужно убивать своего брата. Он всё исправил, теперь можно идти домой. Что делать со этим новым телом можно было обдумать в безопасном Грязьмуте вместе с Хорнет.       В отсутствии всепоглощающего гнева облегчение бурлило у гиганта в груди, или, наверное, в её пустотном эквиваленте. Чувство, однако, не продлилось долго, разрушенное вспышкой серебристого света. Вокруг Лорда Теней закружился комплекс сложных символов, ярких на фоне теперь невыразительной чёрной грёзы.       Призрак не мог проснуться.       Паника ударила, будто великим гвоздём, по сосуду. Остался ли вообще он сосудом? Его Сердце Пустоты стало биться чаще, пока Призрак пытался снова, и снова, и снова выбраться из грёзы. Ничего не помогало, серебряная печать пресекала все попытки достичь внешнего мира.       Призрак врезался в стену белых замысловатых символов, отпрянув, стоило свету ужалить его новую форму. Почему? Почему этот случилось? Он же победил Лучезарность, исправил всё. Почему нельзя уйти?       Тихий шёпот разнёсся по пространству. Его невозможно было расслышать, если бы в грёзе не было до невозможности тихо. Обернувшись, он увидел, что в центре печати распустился маленький нежный цветок.       Призрак опустился на пол, огромное тело скрутилось и обмякло вокруг растения. Его новое тело было незнакомым и неправильным: слишком большим и длинным. Вместо ног змеились огромные щупальца пустоты, имеющие длину достаточную, чтобы пересечь Голубое озеро. Руки скрутились и вытянулись в когти, ещё липкие от сладко пахнущей крови Лучезарности.       Цветок казался невероятно крошечным по сравнению с его массивной формой. А ведь всего несколько дней назад нежное растение едва помещалось под его накидкой. Он осторожно отнёс его к могиле в садах, а затем собрал то, что проросло, и отдал тем, кто, по мнению Призрака, в этом нуждался.       Старейшине, которому недоставало немного надежды.       Оро, который сказал, что не будет хранить цветок, но всё равно оставил.       И Богоискательнице. Призрак пожалел её — много же пользы это принесло.       Гнев вскипел вновь, зрение затуманилось. Мог ли он вообще плакать? Ответ, очевидно, был отрицательный, но дрожь от эмоций никуда не делась. Даже имея новое мощное тело, даже будучи Лордом Теней — имя, что прошептали тысячи голосов, теперь упрямо тихих — он не мог сделать ничего. Призрак остался всё тем же глупым наивным сосудом, который думал, что брат протянет руку и спасёт его. Да как такое вообще могло быть возможно? Ничего хорошего никогда не случалось в этом проклятом королевстве, с тех пор как жалкое подобие короля обрекло всех страдать за его грехи.       Что-то шептало на задворках сознания Призрака, способного даже сквозь грёзу почувствовать бурление моря пустоты. Бездна содрогалась, отвечая на гнев своего бога.       Бледный Король считал, что Пустота пуста. Думал она решит все его проблемы. Вечный блистательный божественный всезнающий Король нашёл решение. Как от него и ожидалось.       Конечно же, должна была быть цена, а платить её, несомненно, сам он не собирался. Нет, почему бы не забросить кучу собственных яиц в Пустоту, уже они и будут иметь дело с последствиями. Они смогут спасти всех. Поставь безгласных безэмоциональных пустых созданий на службу королевства, где смотрят на них хуже чем на грязь под ногами.       Король же, в конце концов, никогда не ошибается, а если он сказал, то это правильно. «Любая жертва ради цели», — и все слепо последовали за ним.       А когда план провалился, когда всё пошло прахом. Признал ли Король, что был не прав? Исправил свои ошибки? Нет, конечно! То работа других. А сам он позволил этим теперь бесполезным, не имеющим цели сосудам, абсолютно бездарным, прибираться за ним, пока сам скрылся в грёзах.       Призрак зарычал. Эта форма позволяла ему иметь голос и, во имя высших существ, он собирался им пользоваться. Бог богов, заточённый нежным цветком, закричал. Звук будто сам вырвался из него. Годы тишины сложились в ужасный первобытный рёв, пронзивший грёзу.       Снаружи, в реальности, мёртвое королевство содрогнулось от землетрясения.       Лепесток упал с цветка в тюрьме высшего существа.       Призрак закричал снова. Чёрное море под Халлоунестом забилось. Масса пустоты, получившая фокус и форму, извивалась. Щупальца били со слепой яростью, прошедшей сквозь пустоту ледяным пламенем.       Первобытный крик нёс это пламя в себе, разгоравшееся внутри Призрака. Оглушительная какофония голосов возвращалась с новой силой. Они кричали все одновременно, все по-разному. Кто-то проклинал, кто-то хныкал, кто-то кричал вместе с ним.       Но все они говорили одно. Они, порождённые трагедией, оставившей вечные шрамы в пустоте, исковерканной руками высокомерного короля.       Нечестно.       Одним из множества глаз Призрака заметил момент, когда дико бьющееся щупальце схватило и разорвало нежный цветок, прежде чем всё стало белым.