Снег на моей голове...

Беременная быстро стучала по экрану, набирая текст, потом бросила и включила аудио: — Ты вообще, когда будешь?!— голос звучал устало и нервно, пожалуй, даже зло.- Я сейчас рехнусь, тут сесть и то негде! Почему твоя жена беременная не может попасть домой? Зыркнула на Ариадну и маму Богдана и снова уткнулась в телефон. Когда бы Ариадна могла себе позволить наседать таким образом на отца своего ребенка? Да никогда! В тот день, когда прилетела с Евой и стояла под снегом, даже не думала, что имеет право требовать. Володя всегда был правее, всегда был важнее. И делал всегда что-то такое, на фоне чего маленькие заботы Ариши и ее возня с ребенком казались незначительными. Она и не пыталась их сделать значительными для Владимира, главное, что любит, главное, что обязательно будут вместе. Дождалась на свою голову предложения, от которого невозможно отказаться! Весь прошлый год чувствовала себя той лебедушкой, вокруг которой кружит коршун, то и дело закрывая крылом половину неба. Владимир Эдуардович, будучи опытным подковерным бойцом, вел атаки сразу с нескольких фронтов. Во-первых, со стороны Евы, там работа велась жесткая и однозначная — хочет ли, не хочет ли Ариадна,а ее дочь должна стать подающей надежды балериной. Пару раз не сдержалась. Звонила отцу своего ребенка и увещевала отвязаться от девочки: — Володя, она нездорова! Зачем ты ее тащишь туда, куда ей противопоказано идти! — Она гений! Есть все шансы стать “звездой” мирового уровня, если правильно подойти к вопросу. И не придется так вспахивать целину, как все балетные. — Ну, как не придется?!— возмущалась женщина.— Ты же не дилетант, лучше всех понимаешь, что дает классика, база, фундаментальные основы. Это много работы. Тяжелой. Нельзя мимо нее пробежать, не освоив! — Чтобы стать знаменитой — можно. А станет известной, ее без всякой базы в примы возьмут!— лениво отвечал Дадиани. Про операцию, грядущую после Нового Года, если дела пойдут так же, как сейчас, то есть обнадеживающе, уж точно не стала бы ни при каких условиях рассказывать папочке своей дочки, тогда вообще не оставит в покое. Только преодолела очередной разговор от отдела культуры города на тему: “Ваша дочь включена в списки участников конкурса, как победительница международного турнира” — как в кабинет вбежал Антон и чуть ли не проорал: — Нас уничтожили! — Тихо!— рявкнула в ответ.— Чего орешь?! Сама испугалась от такой атаки, уж кто-кто,а Антошка не был паникером. — Нам не одобрили места открытия филиалов!— сказал и рухнул на стул.— Все к чертям! — То есть как не одобрили? Еще неделю назад все было согласовано!— старх забивался под кожу и звенел в ушах. — На словах, Ариш! Все на словах! А сегодня пришло документальное распоряжение,— директор поставил локти на стол и опустил лоб в ладони.— Только Сибирь и Дальний Восток, европейской части нет совсем. Никакой! Хором нецензурно выругались. Это действительно убийство проекта, а с ним и убийство их заведения. Под Питер и Нижний были договоренности, подрядчики, готовые за разумные деньги взяться за строительство, были уже проведены Антоном первые рейды на предмет покупки земли не у черта на куличках и не за золотой запас царской России. Конечно, были и свои нечистые дела, ладно, скользкие. И спонсоры уже были. Но все это только для Питера и для Нижнего. Телефон запел знакомо-противной мелодией. Ариадна сто лет назад поставила этот блюз на номер Дадиани, когда-то казался красивым, теперь только злил. — Здравствуй, Ариша,— по голосу было слышно, что мужчина улыбается.— Я слышал наши бюрократы вас поставили в позу знака зодиака? — Все нормально,— даже не будет вдаваться, кто этот знак зодиака рисовал, в общем, совершенно понятно. — Ариш, я с миром и хорошим предложением,— снова раздался мягкий голос.— Мы устроим тебе все по первому классу с филиалами, но надо меня слушаться. “Надо меня слушаться!”— до чего знакомая фраза! Сколько же раз она ее слышала, пока были вместе. — Владимир Эдуардович, благодарю за бесценное предложение, но мы с коллегами сами разберемся,— хотела положить трубку. — Не разберетесь!— Остановил Дадиани.— Не будь дурой, если я говорю, тебе нужна помощь, соглашайся и принимай! Сейчас откажешься, когда приползешь, ставки будут выше. — Попробую идти на двух ногах… не в вашу сторону,— и теперь уже точно отключила вызов. Самым противным было ощущение, что Владимир прав — придется ползти к нему, делать, что скажет и как скажет, потому что никакого выхода не найдут. Поглядели с партнером в глаза друг другу: — Скажи мне честно, что хочешь,— согласилась Ариадна. — Ничего не хочу,— покачал головой Тоша,— не могу ничего хотеть от тебя. Тем более теперь. — Почему теперь?— едва заметно улыбнулась. — Потому что теперь ты с Колей. У вас любовь. Ничего не могу хотеть и просить у тебя,— снова опустил лоб в руки.— Раньше твои походы были хреновыми, но свободными. А сейчас… не надо. — Тошка — добрая душа,— усмехнулась женщина.— Значит так, Антош, если вдруг я решу идти, то Коле даже взглядом не намекай. И попробуй не считать меня предательницей, как у вас, мужиков, заведено. — Мы будем искать доступные выходы!— упрямо мотнул головой Антон.— Они точно есть. Выходы есть всегда! У нас год еще до открытия и два до второго! Слышишь! Мы сможем! — Слышу, конечно,— потянулась через стол и потрепала его по руке.— Я все слышу, Тошенька. Тем более ты орешь на весь кабинет. Итак, это была середина ноября, время, когда карточный домик, что строили много лет начал осыпаться к ногам, хотя думалось, что достраиваются новые этажи. Примерно через неделю Антон пришел и вдруг выдал: — Иди расцелуй своего главного мужчину! Я всегда знал,что он мне еще пригодится! — Хоть скажи, за что я должна буду проявить такое презрение к субординации?— дрогнула губой в улыбке блондинка. — Я нашел нам в Сибири подрядчика и даже спонсора. Иди и целуй его крепче,— махнул рукой. — Коля-то тут при чем?— целовать она не против, против, что не понимает поводов, хотя и без повода хорошо. — Коля твой порекомендовал мне одного его болезного, у которого дядька сидит в обладминистрации Красноярского края. Ну, не просто, конечно, сидит, а со своими интересами. А он там знает ребят. Ну, не просто ребят, а со своими интересами. Нормальные мужики, договороспособные, хотя меня, как москвича, терпеть ненавидят, но я это переживу, да и ты — красивая. — Я там каким боком?— теперь уже не поняла по-настоящему. — А ты милая тем боком, что поедешь со мной к крепким мальчикам из Сибири и будешь их очаровывать неземной прелестью дамы, приближенной ко всем музам. Ясно?— склонился к подруге по несчастью директор.— И что-то мне подсказывает, что к ним тебе лучше, чем к твоему Эдуардычу. — Не знаю, лучше ли, но к Володе я не могу, кажется,— признание далось непросто, а потом понесло в откровенность.— Знаешь, Тош, я весной думала — вот бы влюбиться так, чтобы даже мысли не допускать о другом мужчине. — Я тебя поздравляю,— вполне искренне поддержал друг. — В нашей ситуации было бы проще, если бы мне было все равно,— опять вздохнула.— Снова звонили про Еву. Никогда не думала, что ребенка на конкурс могут отправлять угрозами его родителям. — Да пусть съездит!— махнул рукой партнер.— Ну, если волнуешься, возьми и Кольку с собой. Вряд ли ваш Владимир Эдуардович полезет на рожон, когда рядом другой мужик. Вспомнилась встреча в театре. Было так себе. И на рожон вполне лез Дадиани, но, возможно, все же будет легче. — Я не знаю, Тош. Да и боюсь, что выползут мои грехи. Не хочу, чтобы Коля знал. Не хочу, чтобы на Еву переносил. У них хорошие отношения,— потерла переносицу. — Ты усложняешь. Все люди совершают ошибки. И многие страшнее твоей,— увещевал друг.— Ты всего лишь любила не того. — Я всего лишь приняла решение, даже не любя, и не будучи любимой, меркантильно получать свои прибыли. Это, конечно,не убийство с отягчающими, но ты бы хотел такую женщину?— Ариадна поморщилась, потом усмехнулась.— Форма проституции, если подумать. — Глупость, если подумать,— отмахнулся Антон.- Ты сильно нагнетаешь. А Коля понятливый человек. И не стал бы на твоей душе отплясывать. — Слушай, друг всех букашечек,— Ариадна положила ладони и ухватилась за столешницу,— чего ты мне сватаешь своего Колю, будто первого жениха? В конце концов у нас с ним довольно прозрачный договор. Худо бедно, мы в нем неплохо уживаемся с реальностью. — Любовь по твоему договору в пункте “Права” или в пункте “Обязанности” сторон? — Опция не предусмотрена,— резко дернула кистью. — То есть ты — нарушительница договора?— уточнил менеджер. — То есть ты лезешь туда, куда тебя не звали,— окрысилась блондинка.— Скажи своему Коле “большое спасибо” за помощь, я тоже скажу “спасибо”. — Дура ты, Серебрякова,— обиделся Антон.— Колька - хороший человек. непростой, но хороший. Ты тоже — не воплощение зла. Только ведешь себя идиотски. — Все, господин директор, на сегодня курс “Личная и семейная жизнь” в нашем образовательном учреждении закрыт. Получилось забороть Красноярск? Я рада. Ищи пути на Владик или Хабаровск. За тем мы и на работу ходим,а вовсе не обсуждать мое темное прошлое и тоскливое будущее,— похлопала по столу ладошками и поднялась.— Да и мне пора. Антон пошел к дверям, но на пороге остановился: — Ариш, считай, что я даю тебе хороший совет — не наводи ты тень на плетень. У людей все проще, чем в твоей голове. — Тош, тебе-то откуда знать? У тебя толком даже девушки не было никогда, ты женат на работе,— напомнила блондинка товарищу. — Чудесно,— процедил мужчина и покинул кабинет. Может, Антон и прав по-своему. Но не могла рассказать ни про то, как долго и глупо любила, ни про то, как потом продолжала дарить ласки без любви, ни про то, что хотела признания отцовских обязанностей и чувства отцовской любви для своего ребенка. И прав ей хотела, как равной законным детям. Именно теперь, когда ей предлагалось все то, чего она хотела, пожалуй, помимо и кроме любви, стало понятно, что ничего не нужно. И связываться с этим не нужно. И мужчина этот совсем не твой, даже чужой. К тому не добродушный или приветливый чужой, а скорее враг. Вот и выходило, шла за золотом, думала - слиток, волокла через все преграды. А выяснилось - обманка. Продать душу за кусок пирита, золота дураков. Клад вышел ерундой, а душа-то была настоящая. И расплата продолжалась, хотя давно переоценила свое “сокровище”. Грустная история. Да и пошлая, правду говоря!