Тварь у порога

Мор не мог найти в себе сил оторваться от разглядывания двуногого, который во все глаза напряженно и неверяще всматривался в него в ответ. В глазах человека зарождалось понимание и жгучий страх. Воздух сгустился настолько, что им обоим стало тяжело дышать. Пока тело Мора дрожало от волнения, его мысли метались в голове, быстро сменяя друг друга. Насколько быстро молодой двуногий представитель низшей расы мог распознать пришельца внутри идеально скопированной оболочки? Однако первым важным вопросом должен был стать «как его раскрыли?», если бы пришелец изъявил желание поболтать с жертвой. Но такого не бывало ни разу. Он заманивал существ, атаковал и поглощал, копируя их форму. Съедал без остатка и лишних слов. К сожалению инораса, его обман, судя по встрепенувшемуся виду ошарашенного человека, раскусили достаточно быстро и непонятно как, отчего возникали явные сомнения насчет ожидаемого низкого уровня развития интеллекта двуногих. Пришелец явно промахнулся в доверии к чужим научным достижениям, хотя, чего можно было ожидать от полу развитых существ с предыдущей планеты, которые даже не удосужились выполнить космическую разведку и предоставили ему неверные данные. Сам он поступил не умнее, чего уж отрицать очевидное, так как поверил информации и понадеялся на легкую добычу - нецивилизованную, но прекрасную голубую планету Земля с населявшими ее людьми. Один из них стоял напротив и идентичная оболочка-маска почему-то не смогла ввести его в заблуждение, отчего тот панически метался взглядом по фигуре пришельца и в чем-то пытался убедиться. Мор поджал губы. Догадливость несказанно удивила пришельца. несказанно… Слово выстреливает из присвоенной, переваренной памяти Бэна как наиболее подходящее предложению, выражающему крайнюю степень его ошеломления. Находясь на чужой планете, ему необходимо мыслить земными категориями и понятиями, чтобы скрываться и понимать своих будущих жертв. Не то, чтобы он испытывал от этого особое удовольствие. Втискивать привычные слова в новые, земные и упрощать их ощущается изнасилованием собственного мозга. Понятие "несказанно удивило" слабо отражает его состояние, ему хотелось добавить как минимум еще десяток слов на галактических языках и тогда, возможно, это описало бы растерянность и слабый ужас, запутавшихся в клубке разочарования от такого быстрого раскрытия его маскировки. Когда человек, будто в чем-то убедившись, начинает судорожно рыться в кармане, что-то выискивая, тело Мора сотрясает в дрожи дерганой паники, а сам его разум, минуя логику, замыкает на единственной мысли: его раскрыли, ему грозит опасность. Инстинктивное желание спастись заставляет его истинную сущность явить себя, рванув одежду с характерным треском. Раз! Первыми прорезались огромные челюсти в области живота, затем треснул череп, разрывая фиктивную плоть и две пары подвижных щупальцев прорвали себе путь через тонкий слой ткани. Секунду спустя мелькает мысль, что ему нельзя было действовать на поводу у собственных эмоций, но Мор быстро утешает себя тем, что дальше скрываться все равно не имело смысла и ему следовало как можно скорее поглотить чересчур смекалистого представителя земного рода. Паника и решимость Мора сменяются легким удивлением, когда из трясущихся рук мужчины, который заметил случившиеся метаморфозы, выпадает всего лишь телефон, явно не оружие, а тот просто смотрит на предмет, не решаясь нагнуться и поднять его. Человеческий испуганный взгляд снова примораживается к Мору. Заинтригованный пришелец продолжает наблюдать, готовый в любой момент действовать. Он ожидает бурную реакцию от шокированного мужчины; на его истинный облик всегда реагировали весьма активно. Человек ахнул, вздрогнул, напрягся и уставился на то, что люди называют «глазами», сдавленно пискнул и уже в полнейшем шоке оглядел челюсти вместо головы, скользнул взглядом ниже, переключившись на массивные челюсти, которых в груди у людей точно быть не должно. Стояла такая поразительная тишина, что Мор, ожидавший криков и беготни, растерялся и наклонил голову в сторону, одновременно с парнем приоткрыв рот, то есть раззявив верхнюю пасть. Только людские намерения были иными - тот явно хотел закричать. Глаза резко прищуриваются, а сам Мор подбирается - неприемлемо привлекать внимание посторонних. Он должен оставаться в тени, пока не размножится. И пока не научится держать себя в руках и контролировать свою истинную оболочку. Может, на этой планете что-то не так с воздухом? Но эта мысль быстро исчезает, сменяясь чистым удовольствием от ощущения свободы. Главные челюсти, раскрывшиеся по всей поверхности от груди и до паха, щелкнули в предвкушении, заставив парня дернуться. Мор ощутил острый восторг от легкости и естественности, когда его суть более не сдерживалась обтягивающей белковой оболочкой. В своей истинной форме он ощущал силу и мощь, они искрились на кончиках острых шипов, пронзали каждую клетку его подвижных щупалец, ласкали его небо и острые зубы. На кончике языка сосредоточилось острейшее желание почувствовать необыкновенный вкус землянина. Двуногий будет вторым по счету после Бэна. Незабываемым и вкусным. Ему нестерпимо хотелось схватить тело, неторопливо насладиться их единением, распробовать вкус, не спеша присвоить память парня. А потом двинуться дальше, захватив остальных землян. Мор с исследовательским любопытством наблюдал, как двуногий беззвучно открывал и закрывал рот, и, кажется, передумал кричать. Это играло пришельцу на руку. То, что здесь называют «страхом», завладело парнем целиком. Вид Мора внушал трепет и ужас на любой из планет. Однако тот факт, что двуногий не попытался закричать или сбежать, несколько смущал. Вместо этого мужчина попятился назад, пока не уперся задницей в комод. Парень не произнес ни звука, за исключением шумного загнанного дыхания. Кажется, сама удача благоприятствовала Мору. Щупальца в предвкушении приготовились атаковать цель, напряглись и развернулись. Тела людей, как успел заметить пришелец, были хрупкими и мягкими, слишком податливыми, незащищенными. Мору ничего не стоило забрать парня, оборвать его маленькую и так мало значащую жизнь. Легкая досада от того, что все складывалось так легко и просто на этой планете, утонула в сиюминутном желании перекусить. Он любил процесс охоты, ценил азарт, выслеживание, планирование, перехват; это приправляло его существование остротой и незабываемостью. Когда же жертва не сопротивлялась, Мор ощущал некоторое уныние. Как бы ему ни хотелось подольше понаблюдать за человеком в естественной среде обитания, тем самым узнать вид лучше, пришелец решил пронзить сердце, более не колеблясь, — жизненно важный орган землян. Он уже представил, как подтащит еле живого парня к себе ближе, заключит в амниотический мешок и не спеша предастся поглощению лакомства… Его ожидания вмиг распались. Внезапная яркая вспышка опаляет грудь и вводит его в некий в ступор. Он замирает и пытается распознать собственные спутанные ощущения. Весьма непонятные. Но яркие, опаляющие, подобно солнцу, опутавшие паутиной всю его пасть. Мор растерялся, потерявшись в странном чувстве. Щупальца аж парализовало, и все, что он от них ощущал — легкие вибрации; они более не поддавались контролю мозга, он не мог ими двинуть. Пришелец панически бросил взгляд на свою грудь в поисках помехи, но ничего странного не заметил. Внешне все казалось стабильным. Но вот на ином уровне, явно не физическом, сбоило. Поскольку Мор не относил себя к эмоциональным существам, зарождение в груди столь яркого проявления чувств повергло его в шок. Он и не знал, что чувства могут быть настолько интенсивными и порабощающими саму волю. Он привык к приглушенным, неясным, маячащим где-то на фоне, но не мешающим его основной деятельности. Сейчас же в груди бушевала сверхновая. От этого щупальца слегка поникли, потеряв упругость и прицел. Он не мог атаковать и поглотить, так как чувствовал внутренний протест так, будто его тело опутали невидимые веревки, связали его отростки, замотали челюсть. Он впервые встретил странное сопротивление, которое не смог себе объяснить и которое доселе не посещало его. Проходит минута, начинается вторая, а ошеломленный пришелец не может ни напасть, ни успокоиться и ощущает себя застывшей статуей, пораженной все более возрастающим беспокойством. Что с ним такое? Что происходит? Почему? Желание есть и нежелание, даже невозможность вредить парню вступили в неравную схватку, смутив его. Он впервые не знает, как поступить, тело дергается, все равно оставаясь на месте, а инстинкты дружно тушуются под гнетом неизведанного, поселившегося в груди. Мор понимает, что не может стоять вечно, парень вот-вот придет в себя, подаст голос или побежит. Он быстро, пока не стало слишком поздно, даёт себе внутренние установки, пытаясь приглушить ощущение. Для начала ему необходимо обезвредить землянина, свести риск ответной агрессии до минимума, тем самым выиграть себе время для обдумывания. Намерение слегка навредить, к счастью, не купируется чем-то неясным в груди. Гибкий красный отросток обретает цель и стремительно хлещет по плечу испуганного мужчины. Ударяет легонько, по задумке пришельца, но в итоге получается слишком сильно, судя по тому, как сильно впечатывается тело парня в стену, оставляя после себя заметную вмятину. Инопланетянин недоуменно смотрит на замершее тело, свалившееся мешком, затем переводит взгляд на собственное щупальце. Задумано было не так. Нанесенный вред явно не сопоставим с намерением. Он силен, а люди слишком хилые, как он мог забыть об этом, однако на фоне спутанности мыслей и паники этот факт оказывается тут же проигнорированным. Он фыркает, запоминая на будущее лучше рассчитывать силу и прощая себе невнимательность. Затем он прислушивается к себе, и чувствует полнейшую, не свойственную ему эмоциональную кашу. И среди этой неразберихи ярче всего ощущается нечто колющее в груди. Он не знает, что и думать. Его поражает сначала яркое, затем покалывающее и Мор начинает опасаться, что его эмоции по какой-то причине вышли из-под контроля, взбесились и захватывают главенство над телом. Он как представитель высшей расы ощущать себя в роли жертвы не привык, это унизительно и неподобающе. Но эмоции не вырвать из груди, они - его часть. Часть, которая взбунтовалась и усилилась в разы и которая, возможно, доведет его до исчезновения. От досады, страха, растерянности в мозгу что-то щелкает и Мор, не помня себя, ударяет всеми щупальцами по стене, круша и вминая внутрь дерево. Оглушительный треск дерева и боль отрезвляют, заставляют думать, а не биться в истеричных конвульсиях. Несколько щепок застревают в плоти, но это кажется незначительным. Важнее понять, что происходит. И он приступает к тому, для чего и был рожден - к анализу ситуации. Мор смотрит на лежащего парня. Парню больно, Мор слышит стон и тщательно прислушивается к себе, понимая, что ему ...жаль парня? Да, это именно жалось - то его чувство, которое он давно не испытывал, но с которым знаком, когда-то давно явно встречался. Мор мотает головой, вновь и вновь ныряет в глубины своей души, перепроверяет, но он... Он действительно сожалеет о содеянном, о вреде, который нанес мужчине. Мор теряется, так как испытывать что-либо по отношению к жертвам, к еде, по сути, неприемлемо. Он никогда ничего не чувствовал. А сейчас... А сейчас ни с того ни с сего начал. Мысль кажется настолько же бредовой, насколько Мору плохо и больно. Существо, устав разбираться с собой, но больше из страха, решает покинуть дом. Паника плохо помогает, однако иного выбора Мор не видит. Сердце бьется в такт мыслям "бежать, бежать, бежать". Он мог бы оставить парня на полу и скрыться подальше от глаз двуногих, чем не вариант. Уйти далеко от непонятного. Когда план что-то нарушает, единственным выходом всегда было спасение жизни, любой ценой… Мор останавливает собственные ноги, заставляет себя вдохнуть, медленно выдохнуть и обдумать ситуацию тщательнее, расставить все по местам. Хладнокровно оценить обстановку и текущее положение дел. Бесстрастно обдумывать поначалу не получается, желание скрыться вот-вот норовит накрыть с головой, но пришелец настойчив и терпелив, и мысли замедляют метания, нехотя начинают выстраиваться в четкие логические цепочки, даруя ему шаткий контроль над инстинктами. Мор приходит к выводу, что реальная угроза его жизни отсутствует, парень лежит, не шевелясь, у него есть время, так как он остался незамеченным. В спешке и в поиске укрытия нет необходимости. Тем более, от себя ему не сбежать, и это оказывается решающим в выборе дальнейших действий. Он несколько раз повторяет это про себя, и наконец-то ощущает, как бушующий адреналин в крови медленно снижается. Мору становится легче, но тревога все еще давит на него, заставляя каждую минуту кидать взгляды на собственную грудь. Щупальца замедляют нервные подергивания и хаотичные движения, дыхание выравнивается и холодная логичность наконец-то сменяет панический раж. Ему как-то удается отстраниться от происходящего, охладить кипящий разум. И когда он ощущает, как в груди затихает, выравнивается эмоциональный фон, вздыхает с облегчением. Пришелец вынужден напомнить себе, что он не просто захватчик, а исследователь, поэтому начинает вдумчиво разбираться в произошедшем, подмечать детали и собирать воедино факты, один за другим. Что-то пошло не так. Это он уже понял, раз не смог выполнить задачу и поглотить человека. Потому что он внезапно ощутил... Мор встряхивает головой, не желая мириться с произошедшим и тем возникшим состраданием, которого быть просто не могло. Если бы он сочувствовал всем подряд, то не смог бы захватить те пятнадцать планет, а если продолжит - то и вовсе зачахнет. Он также понимает, что если будет тормозить по невыясненным причинам, задумка провалится. Он сам засветится, даст себя обнаружить и его уничтожат как угрозу. Его передергивает, умирать ему не хотелось. Поэтому он принимает решение остаться в этом доме, понаблюдать и выяснить, что с ним такое, почему он вдруг начал сопереживать своим жертвам, точнее, почему его эмоции обострились или...всерьез принимать точку зрения не получается, но он ее также учитывает, пометив как маловероятную - ему передались чужие чувства, примерно как вирус. Одновременно с необходимостью Мор не может отказать себе в удовольствии позволить исследовательскому любопытству взять верх и лучше узнать двуногих, чтобы получить преимущество в будущем; если съежившийся человек каким-то образом смог раскрыть его обман, смогут и другие. А это риск, который следовало свести к минимуму. Мор удовлетворенно кивает сам себе, соглашаясь, что скорректированный план оптимален и он в любом случае получит что-то полезное для себя, а кинув еще один пронзительный взгляд на грудь, как главную виновницу его провала, он клянется устранить помеху. И немедленно приступает к его исполнению. Человек застонал, все еще неподвижно лежа на полу. Существо внимательно пригляделось к сгорбленной сжавшейся фигуре, оценивая риск угрозы. Кричать, привлекая внимание других двуногих, тому больше не хотелось, да и брыкаться желание отпало; пришелец заключает, что опасность минимальна. Мор расслабляется, немного утомившись от внутреннего напряжения. Первоочередные задачи были достигнуты, поэтому можно было спокойно скрыть свою вырвавшуюся сущность под одеждой, вобрав отростки и зарастив челюсти, и вновь принять безопасную форму, подходящую гравитации и планете. И начать решать поэтапно возникшую проблему с напрочь отбитым аппетитом. Есть хотелось все сильнее. Мужчина разлепил глаза, дезориентированный и оглушенный. Первым ощущением стала боль тянущая, затем режущая. Везде и всюду. Конечности казались слабыми. Его тело не могло и не хотело двигаться, отказывало владельцу, каждое малейшее движение отдавалось болью. И он остался лежать так, как упал, не предпринимая дальнейших попыток подняться. Но глаза почему-то сохранили четкость, и Себастьян пожалел об этом, когда в поле его зрения попал ОН. Мужчина с опаской и неприкрытым ужасом следил за тем, кто еще вчера являлся его другом, Бэном. А теперь по каким-то причинам тот стал чудовищем. Мысли парня метались от одной крайности к другой, от Чернобыльских мутаций, укуса пауком или…осьминогом-акулой и до галлюцинаций. Может, с воздухом что-то не то и он просто отравился? Выбросом с завода, к примеру. Данный вариант щадил его перенапряженное от шока сознание, убаюкивал расползающийся по венам страх. Второй вариант был более беспощадным, но также допустимым. Он просто бредит и сошел с ума, но и с этим он мог иметь дело. Дикий третий вариант переворачивал его реальность с ног на голову, усложнял простое до сверхсложного и непонятного, создавал неразбериху в строгой иерархии реального и возможного. Перед ним могло стоять нечто неизведанное, не принадлежащее их земному миру. Но такое он видел только в фильмах и точно не предполагал, что удостоится подобной чести. И что делать в этом случае и как себя вести, он даже не представлял. Мысли путались и сбивались в невнятную кучу, которая никак не хотела умещаться в трещащей по швам голове. Так и не определившись, что перед ним, Себастьян решил подать голос, чтобы внести крупицы ясности, заземлиться и не впадать в полнейшее отчаяние, страх и панику, пока существо, реальное или нет, перестало выказывать агрессию и замерло в ожидании чего-то. -Где Бэн? — охрипшим голосом выдавил из себя парень, отпрянув к стене, когда заметил, что чудовище медленно приближается к нему. Он бы с радостью сбежал, закричал, дал хоть какой-то отпор, да хоть провалился бы под землю, но ему было слишком больно шевелиться. Силы резко закончились, оставив его ни с чем. Он мог лишь бояться и ждать. Монстр отбил ему… всё. Может быть, даже мозги, потому что думать было также трудно. -Он перед тобой. — безразлично ответило существо, присев на корточки рядом с человеком. Оно не сводило с парня внимательных глаз, с интересом осматривая каждый сантиметр его тела, словно примерялось, что оттяпать в первую очередь. Мужчина поежился от навязанной и не желанной близости существа и одновременно опешил от подобного заявления, похожего на издевательство. Или на глюк. Даже на мгновение отвлекся от испытываемой им боли. Перед ним сидел точно не Бэн, а какое-то подобие осьминога-мутанта, натянувшего маску Бэна. Как на веселый маскарад. -Что ты с ним сделал? — промямлил парень, удивившись, насколько тихим и слабым звучал его голос. Осознание собственной беспомощности кислотой выжигало его внутренности, скручивая их в тугой узел необъятного страха. -Поглотил. — немедленно и твердо ответил лже-Бэн, не отрывая тяжелого взгляда от человека. — Он внутри меня. -О чем ты? — спросил парень, отказываясь понимать услышанное. Ему сказали, что Бэна поглотили. Он внутри… Все казалось нереальным, дурным сном или сценой из ужастика. Как такое было возможно — монстр в его доме, какое-то там поглощение? Он с нетерпением ждал, что в любую минуту из-за угла выйдет единорог и взмахнет своими розовыми крыльями, пукнув радугой. И бредовая реальность схлопнется, не оставив после себя и следа. Но тот все не появлялся, отчего-то медлил. И парню приходилось продолжать участвовать в этом безумии. -Бэн …первый. Что-то не так. — невнятно пробормотало существо. Каждое слово оно произносило с вопросительной интонацией, будто они не были ему знакомы или просто неприятны. -Кто ты такой? — Себастьян чувствовал все большую наваливающуюся на него усталость и какое-то тотальное отупение. Он не понимал, отчаянно ничего не понимал. Клубившиеся эмоции мешали думать и анализировать. Он свято верил, что спит. Однако подсознательно готовился к худшему. Возможно, это был вовсе не сон, а настоящая, мать его, уродливая реальность с не менее чудовищными монстрами. Ему вдруг стало дико страшно, когда он осознал, что находится рядом с существом, которое может сделать с ним все, что пожелает. И удар по плечу покажется ему поглаживанием по голове. Парень сглотнул и зажмурился. Одновременно с этим он все еще лелеял хрупкую надежду на то, что Бэн окажется живым и здоровым, а вся эта ситуация — нелепым и несмешным розыгрышем. Или бредом воспаленного сознания. Да пусть хоть чем, только бы с другом все было хорошо. Но хэппи-энды бывают только в сказках, это он также хорошо усвоил за свои двадцать шесть лет. Когда монстр заговорил, глаза распахнулись сами собой. -Имя мне - Мор. Я с другой планеты. — терпеливо пояснил пришелец, наклонив голову. Затем добавил с явной угрозой. — Для остальных я - Бэн. Пока не поглощу достаточное количество ваших особей, мне придется скрывать себя. Себастьян прикрыл глаза и замотал головой. Реальность будто вмиг перекроилась, перевернулась и обрушилась на него. Пришельцев не существует, земляне — единственные живые организмы во вселенной. Так им говорили ученые, когда провели исследования космоса. Что они исследовали и куда смотрели, раз проморгали существо с щупальцами размером с автобус? Себастьян ощутил жгучую обиду от навязанного обмана. Они, получается, не одни, и вместо обещанных прекрасных грациозных аватаров к ним прилетели щупальцеподобные твари, поглощающие всех на своем пути? Не к ним, а именно к нему. И почему именно Бэн? И он сам? За что его наказывают небеса? Где и когда он успел так накосячить? Себастьян всхлипнул, начиная поддаваться сжирающим его эмоциям. Бэн мертв, это казалось невыносимым осмыслить. Как он теперь без него? Его замутило. Одно он понял однозначно, пытаясь сдержать позыв вывернуться наизнанку. Это не сон и он точно не обдолбался до глюков. Потому что в глюках не бывает так хреново. Бэна забрал этот…этот. И выдает его за себя. Забрал то единственное, что имело для него смысл. Что и было смыслом всей его жизни. -Ты чертов ублюдок! Ты убил моего лучшего друга! — заорал Себастьян во всю глотку, подавшись вперед, вложил все свои оставшиеся силы в рывок, оттолкнувшись руками и ногами от пола, намереваясь наброситься на существо и разорвать его, но потом силы резко закончились, руки подломились, он сморщился и без сил рухнул обратно, после чего закрыл лицо руками и затрясся, зарыдав. Мор, подсев поближе, с нескрываемым любопытством наблюдал за парнем, фиксировал каждое его движение, следил за мимикой, осмысливал услышанные слова, делал выводы. Информация, полученная от памяти Бэна, была полезной, но знать и видеть, а тем более ощущать сильно отличалось. Человеческий рывок восхитил пришельца, который приготовился к отражению атаки. Хотя, он подобрал неверное слово для характеристики слабого трепыхания двуногого, только зря насторожился. Но упасть и удариться, а потом предпринимать попытки агрессии — это было проявлением храбрости и неустрашимости, которые так ценились Мором. Пришелец вздохнул, облизнувшись и удовлетворившись пока что внешним наблюдением. Ему не терпелось устроить за парнем охоту, которая, он был уверен, ему запомнится надолго. Однако потом мужчина сделал нечто непонятное — закрыл лицо руками. Память Бэна, которая впиталась в его суть, быстро пришла на помощь и помогла осознать увиденное. Тело напротив опечалилось. Себастьян горевал и плакал о потере друга. Мор наклонил голову в раздумьях. Судя по памяти Бэна, горевать типично для вида двуногих, но нетипично — для него. Глупо терять капли себя, пустая трата ресурсов. Мор никогда не плакал, как бы плохо и больно ему ни было, так как знал цену единого и крепкого организма, где каждая клеточка находилась на своем месте и затруднялся сказать, горевал ли вообще. А этот наивный парень попусту тратил частички себя на бесполезные чувства. Глупый поступок, конечно, но весьма занимательный для наблюдения. Он усмехнулся, когда следом возникло воспоминание о просмотре фильма. Действительно, Мор будто сидел и смотрел увлекательный фильм, от которого находился в неописуемом восторге, даже главная проблема перестала занимать все мысли инораса и отошла на второй план. Мор удобнее устроился на корточках, повозившись. Конечности почему-то начало тянуть и колоть. Физический дискомфорт мешал сосредоточиться и он быстро запустил регенерацию нижних конечностей, боясь пропустить что-либо важное в поведении Себастьяна. Оно все не менялось. Парень рыдал, всхлипывал куда-то в рукав и Мору стало скучно. Он засопел громче, пытаясь привлечь внимание Себастьяна, но тот целиком отдался процессу, не замечая ничего вокруг. Пришелец подождал пять минут, десять и начал откровенно маяться от скуки. Хоть в анабиоз впадай. Мысли лениво перетекали в голове пришельца, пока не зацепились за слово смерть. Мор неоднократно ощущал смерти своих близких частей на других планетах, чувствовал их боль, но воспринимал это как потерю силы и количества, которые быстро возобновлялись. Его родные части сравнимы с людским вооружением типа танков и истребителей, и чем больше - тем Мор мощнее. Их потери не были какой-то личной трагедией, так как были восполняемыми. Он просто приносил необходимые жертвы для поглощения всего живого на планете. Он не был знаком со смертью в понимании землян, ничего не чувствовал по этому поводу. Память Бэна вновь пришла на помощь и Мор увидел кладбище, гробы и мертвые безжизненные тела. Трупы. Рыдающих людей. Мор, как ни старался, не мог понять эту тягу землян драматизировать. Все смертно, так задумано природой. Ничто не вечно, кроме добытых и переданных знаний. Даже он когда-нибудь умрет, и ему хотелось надеяться, что не на этой захудалой планетенке. Трупов он точно не оставлял, утилизировал все до последней клеточки. После захвата не оставалось бескрайних залитых кровью полей, в этом он был аккуратен. После него царили единение, тишина, его близкие части и изученная во всех подробностях планета. Инорас задумчиво провел пальцем по полу, собирая пылинки. Посмотрев на толстый слой серого налета и потерев его между подушечками пальцев, он просто сдул частички с пальца, все до единой. Не осталось и следа, будто и не было ничего. Это напомнило ему о скоротечности всего живого, смертности и о том, что угасает и проходит безвозвратно, без следов и отпечатков, а он и подобные ему пытаются сохранить об этом знания. Никто из поглощенных им существ не умирал в полном смысле слова. Мор твердо уверен в том, что он не убийца, а исследователь. Ему неведомы иные способы познания — только изнутри. Мор поворошил память Бэна и нашел нужное сравнение. Подобно людям, которые препарируют мышей, чтобы узнать реакцию на то или иное заболевание, Мор познавал иные миры, пополнял свою копилку знаний. Люди, судя по обрывочным воспоминаниям поглощенного человека, также стремились проникнуть в тайны мироздания, исследовать дно океанов, к примеру, но не преуспели по различным причинам. Загадки так и остались неразгаданными. Мор же был способен разгадать их за несколько часов, поглотив морских обитателей, став ими. В подобном стремлении изучить и познать он находил некоторую схожесть с землянами. И одну существенную разницу - люди не ели исследуемых. Мор же был иным и совмещал полезное с приятным. От мысли об еде он облизывается. Он узнавал окружающий мир глазами жертв, заселял планеты собой - идеальной формой жизни, следуя основному закону. Сильнейший порабощает слабого. Даже люди не делали исключений, судя по тому, что Мор видел в памяти Бэна. Вся их история пропитана кровью войн и восстаний, и Себастьян являлся частью кровожадного человечества. Но упорно продолжал грустить вместо того, чтобы принять простую истину: либо ты, либо тебя. Память поглощенных становилась его личной памятью, которой он пользовался как каталогом. При необходимости, по мысленному запросу перед взором открывалась нужная карточка из огромного количества неструктурированной информации. В этом смысле друг Себастьяна являлся не совсем мертвым. Конечно, смысл брошенной фразы «Бэн внутри меня» несколько искажался, терял в весе, ведь он использовал чужую память в своих целях, благородных. Как иначе открыть тайны Вселенной, когда твой вид внушает лишь страх и желание умертвить неприятное? Только действовать тайно. Мор удивленно взглянул на свою руку, которая почти касалась плачущего мужчины. Он и не заметил, как поднял ее. Инорас почему-то не мог усмирить странного жгучего желания прикоснуться к сгорбленной фигуре и заверить парня словами, что его Бэн в каком-то смысле жив, просто превратился в огромный пласт информации. Мор остановил себя в последний момент, до того, как рука легла на плечо парня. Он усилием воли вернул ее назад и с трудом погасил несвойственное его виду желание «утешить». Да что с ним вообще происходит? Он фыркает. утешить… Странное слово, означающее попытку разделить боль с другим. Уверенность Мора непоколебима - неразумно стремиться совместно участвовать в эмоциональных взрывах, он никогда и не совершал подобного. Но внутри него что-то упорно тянулось коснуться мужчины, и не допустить этого требовало полнейшей концентрации. Неправильно. Нелогично. Как мантру, повторяет про себя пришелец. С раздражением приходилось признать, что с ним происходило что-то из ряда вон выходящее и началось это с момента поглощения Бэна. Он должен быть хозяином тела, а получалось наоборот. И это начинало не просто раздражать, вводить в состояние гнева, а ознаменовывалось началом нежелательного конца его жизни. Сколько он протянет голодным? Эту ужасную мысль как-то удается заглушить и Мор усмехается, наконец-то совладав с раздувшимися эмоциями и оценивает свое самочувствие и настрой. Непривычно. Желать съесть и не сметь. Неудобно. Втискивать знакомые ему понятия в обедненные земные слова. Нерационально. Двуногий продолжал рыдать. Наблюдая за человеком, Мор делает вывод, что все-таки земляне — не приспособлены, несовершенны, годны лишь для пожирания и поглощения. И чем скорее он выяснит, что ему помешало следовать природе и почему, тем скорее приступит к трапезе. Усмешка быстро стерлась, когда внутри него вновь что-то сжалось от вида страданий парня, будто что-то схватило в тиски его сердце. Он хватается за сердце, будто является одним из припадочных людей, и тяжело выдыхает. Возмутительно, когда собственная сущность противится инстинкту — тому, что заложено в нем, что является его основой. Будто гореть изнутри, биться в конвульсиях без возможности облегчить гнетущее. Ему хотелось затопать ногами от бессилия, но он лишь морщится. Мор который раз окинул взглядом хрупкую фигуру. Регенерация, запущенная в груди на всякий случай, не дала результата. Он был, конечно же, физически здоров. Однако где-то внутри тяжелым клубком свернулась помеха его планам. Мор задумался, оценивая вариант с собственными раздувшимися чувствами. С чего бы ему вдруг сочувствовать землянину, которого видит впервые? И он не смог ответить на вопрос, хотя подозревал, что дело было именно в Бэне. Судя по воспоминаниям, он хорошо относился к Себастьяну, жалел его, помогал. И Мор также начал жалеть его. Мысль напугала настолько, что его будто кипятком обдало, а по коже прокатились табуном мурашки. Он все-таки подхватил ... чужие чувства, когда поглотил лимбическую систему. Мор моргает, снова и снова оценивает подобную вероятность, но не может ни отвергнуть, ни принять ее. Бэн точно что-то с ним сделал, от чего Мор стал неполноценным и чувствительным. Но вот что? И как такое могло вообще случиться? В других мирах подобного не происходило, почему здесь, почему сейчас? Что такого особенного было в Бэне и Себастьяне, что представитель высшей расы ведет себя непривычно-неправильно? От выбранных для размышлений слов хотелось удариться головой о стену. Итак ему было нелегко, а тут еще с каким трудом ему приходилось вычленять сложные слова, достойные его вида, из убогого лексикона двуногого, и не передать. Мор негодовал. Неудивительно, что с таким уровнем образованности земляне не продвинулись ни в исследованиях космоса, ни в поиске иных форм жизни. К некоторым планетам он просто не мог подлететь из-за современных уровней защиты, но не к Земле, открытой и манящей всех и вся. Мор вынырнул из размышлений, пытаясь сосредоточиться на насущной проблеме, пока его мысли не наводнились беспомощностью. Приходилось признать, что сам он не мог ее решить - не хватало имеющихся данных. Взгляд скользнул по плачущему существу. А единственный, кто знал о ней по опыту и мог пролить на нее свет, был занят ерундой — самокопанием и грустью. Инорас решил, что бездействие явно затянулось. Парень перестал реветь, лишь сидел и смотрел перед собой, периодически смахивая слезы. Мору надоело наблюдать за мужчиной. Пустая трата времени. Сколько ни смотри, решения проблемы таким образом не найти, нужен контакт. Неприятный аспект, но необходимый. -Уймись, Себастьян. — строго произнес Мор, вычленив из памяти Бэна нужные слова. Они должны были подействовать на юношу. Всегда действовали. -Ты знаешь мое имя? — встрепенулся человек, вскинув голову. Затем снова опустил ее, поникнув. — Бэн обожал слово «уймись». -Я знаю то, что знал Бэн. Я учил язык по памяти Бэна. — с легким раздражением заметил Мор; лучше бы первым ему попался какой-нибудь ученый, так как пришелец чувствовал, что будто бы резко отупел. Термины и знания, которыми была пропитана его память, здесь были неприменимы, просто не укладывались в земные категории и становились не более, чем трухой. Развитие планеты было печально - отстающим. И Мор становился вместе с этим печально-отстающей версией себя. В довершение ко всему парень волновал его, задевал внутри что-то, будоражил эмоции, которые должны быть приглушенными. Как с этим бороться? Как убрать помеху? Мор изводил себя вопросами, отмечая, что взвинченность и нервозность не покидали его. -Но ты не Бэн, ты фальшивка. Какого хрена ты выбрал именно его? И какого черта ты носишь его…одежду и внешность. Может, это все мне снится? Может, я обдолбался? Напился и брежу? — тихо прорыдал парень, вновь ударившись в слезы. Мор ощутил что-то скребущееся внутри, заставившее его брови сдвинуться. Заскребло после слова «фальшивка», щедро разбавляя недовольство яростью. Как смел мелкий гаденыш, находящийся буквально у него в пасти, раскрывать свой рот? -Я не фальшивка. Я иная форма жизни. — резко произнес Мор, одернув остатки рубахи и попытавшись хоть как-то заправить болтающиеся лоскуты. Ему она не нравилась, как и брюки. Он ощущал некоторую скованность движений с самого начала, неприятную колючесть, а теперь к этому добавилась и ее полнейшая непригодность и продырявленность. Мор дернул за воротник, оттесняя его как можно дальше от шеи и пытаясь смириться. Другую одежду ему пока все равно не найти, человек был явно меньше Бэна, поэтому приходилось переносить затруднения. Мор скривился. Он терпел одни сплошные неудобства на этой чертовой планете. - Я не выбирал его. - продолжил Мор назидательным тоном на правах высшего и более разумного существа. - Он нашел меня и произошел контакт. Я принял его внешность, так как это маскировка. Напиваться и употреблять наркотики не нужно. Помешает нашему слиянию. Придется ждать, когда вещества покинут тело. -И чего ты медлишь? Почему не сожрешь и меня? — устало спросил парень, часто моргая. -Помехи. — отмахнулся Мор, недовольно сморщившись. -Я не курил и не пил. — вяло отозвался парень, уставившись в одну точку. — Хотя, лучше бы нажрался. Тогда мог бы списать происходящее на галлюцинации. -Мешает иное. Не дает причинять тебе боль. — раздраженно заметил Мор. Разговор явно свернул в иную от поиска решения проблемы сторону. Он чувствовал, что теряет драгоценное время. -Так не причиняй. Зачем? - спросил Себастьян чуть не плача. -Боль неизбежна при слиянии. - заявил Мор, пытаясь быть терпеливым, а не взбешенным. Боль существ не имела никакого значения ради достижения великой цели. -Не делай слияния! - воскликнул парень, резко и сильно стукнув кулаком по полу. Не заметить сходство между их поведением было невозможно - Мор чуть не вынес полстены от расстройства. Пришелец расплылся в улыбке. -Такова моя суть. Желание захвата большего количества особей лежит в основе нашего поведения. Встретив недоумевающе-возмущенный взгляд, Мор тяжело вздохнул. Ущербными были эти люди, что ли, раз ему приходится объясняться. Он с еле сдерживаемым гневом пояснил: -У вас есть желание…размножаться. У нас это необходимость. Исследовать мир вокруг и занять его…собой. Близкими частями. — ответил Мор, но так и не увидел искры понимания в глазах парня. Ему пришлось подобрать иное понятное простое слово. — Детьми. -Охренеть. И я тебе, бедняжке, не угодил? — в голосе явно прорезалась насмешка, но пришелец решил ее проигнорировать, занятый обдумыванием наиболее важных вопросов. Какие ему светили перспективы? Голодная смерть? Муки? Все вместе, может? -Требуется детальный разбор, чтобы понять. — задумчиво пояснил пришелец, рискнув подсчитать, сколько он сможет терпеть нужду. День или два, пока его мозг не начнет поглощать собственные ресурсы тела. Лицо парня вытянулось. -Разбор… моего тела? — с ужасом пролепетал Себастьян. Его глаза превратились в блюдца, а сам он подобрался в более компактный комок. Мор не мог не заметить, что эмоции были написаны на лицах землян, что упрощало взаимодействие. Пришелец четко различил на лице напротив страх и вновь печально вздохнул, изнывая от голода. Он бы с удовольствием разобрал и тело, и воспоминания, если бы не сложившиеся обстоятельства. -Нет. Ты останешься здесь, со мной, для уточнения. -Иди ты на хрен! — вскрикнул Себастьян, сверкнув глазами и подавшись чуть вперед. Мор не смог не отреагировать, когда память подкинула ему яркие образы, связанные со словом «хрен». Губы сами собой растянулись. Воспоминания Бэна всплыли перед глазами и пришельцу они понравились. Сулили новый опыт и знания. Он пытливо взглянул на парня. Эту сторону людских отношений он сам еще не познал, но любопытство и желание попробовать загорелось в нем даже ярче желания поглотить парня. -Здесь только мы с тобой. Ты считаешь, что Бэн должен принять в себя твой хрен? Или я? — Мор почувствовал, как волосы на теле встали дыбом от предвкушения. Бэн смотрел разные фильмы и занимался сексом с другими двуногими мужчинами, но подобного не допускал по отношению к Себастьяну. Было неясным, но интересным, имел ли подобное намерение сам парень по отношению к Бэну. Если имел, еще увлекательнее было бы получить новый опыт взаимодействия. Мор никогда не проникал в жертву частично, не стремясь поглотить, а судя по довольным вздохам и языку тела во время процесса, на Земле это приносило удовольствие. Память памятью, но ощущение — это совсем другое, особенно если парень решится попробовать это с ЕГО сущностью. У него уже возникло несколько идей использования языка и щупалец. На мгновение воцарилась тишина. Себастьян недоуменно хлопал глазами, смотрел на него, хмурился и часто дышал. -Чего? Я не останусь здесь, тупая ты инопланетная тварь! — зло выплюнул парень, через секунду испуганно сглотнув, когда осознал, что ляпнул лишнего тому, кто в силах не только ударить по плечу. Не такого ответа Мор ожидал. Точнее, он подозревал, что парень испугается контакта с НИМ. Но додуматься до того, что ему станут грубить, не хватило логики. Сейчас, услышав вывод насчет своего интеллекта от существа, которое еще недавно скакало по лесам обезьяной, он ощутил нечто неприятное, что заставило его слегка дернуться от обиды. Парень болтал слишком много и не по существу. А поскольку физически вредить ему пока не было возможности, у Мора оставался единственно доступный, но действенный метод внушения. -Не думаю, что твоя точка зрения может быть учтена. Ты — представитель слабого вида, который вот-вот будет захвачен мной, поэтому будешь делать то, что скажу. Иначе для предотвращения сопротивления вырву тебе ногу. Не уймешься — оторву руку. Для изучения мне достаточно твоей головы, которая крепится к шее и плечам, и работающих сердца, легких, печени, пищеварительного тракта. Остальным можно пренебречь. — отчеканил Мор, начиная терять терпение. Еще никогда, никогда захват не был столь длительным и изнурительным. И его ни разу, ни разу не смели оскорблять. Вот боялись, тряслись от ужаса и неизвестности, бежали, прятались, пытались дать отпор — это да, но не наглели до крайности. Может, не успевали? Хотя, кто в здравом уме станет грубить тому, кто размножается с большой скоростью и один может подавить сопротивление целой армии. У Себастьяна явно отсутствовали инстинкты самосохранения. Или мозги. -Ты хренов садист. Зубы клацнули, и Мор не мог с уверенностью утверждать, что во рту. Кажется, замаскированная в груди челюсть также с глухим стуком сомкнулась от злости. -Предупрежу. Язык также не относится к важным для изучения частям тела. — едва сохраняя спокойствие, предупредил пришелец. На самом деле ему не терпелось схватить щупальцами слабое тело и сжимать его до хруста костей, и лишь потом поглотить. Хотя, нет. Слишком быстрая смерть. Подольше помучить парня было бы куда приятнее, целебнее для задетого самолюбия. Но идею он запомнил, чтобы воплотить в будущем, когда разберется с первоочередной проблемой. -О тебе узнают и препарируют. И тогда уже мы будем решать, что тебе отрывать, а что оставлять. Инорас констатировал, что парень явно не знал меры и того момента, когда следует заткнуть рот. Мор прищурил глаза и резко наклонился к Себастьяну, почти коснувшись носом щеки парня. Пришлось подставить руки для опоры по обе стороны от дернувшегося в испуге тела, чтобы не свалиться. Пахло настолько привлекательно и маняще, что глаза помимо воли прикрылись. Мору пришлось приложить усилия, чтобы вернуть себе настрой разговаривать, а не пустить в ход руки и не притянуть его ближе, чтобы в полной мере ощутить дрожь слабого тела. Парень вжался в стену и отвернул голову в сторону, зажмурившись и прижав руки к груди. Мор заметил страх, сотрясавший тело, но быстро прихлопнул растекшуюся внутри не свою жалость. Порывшись в ощущениях, он не ощутил протеста против идеи запугать наглеца как следует. Наверняка Бэна также посещали подобные мысли. -Когда Бэн нашел меня, ему стало любопытно. И он сунул палку в отверстие метеорита, когда заметил движение внутри. И тогда мы с ним встретились. Знаешь, сколько занимает по времени поглощение живого существа? Вряд ли знаешь. Я справился за пару часов. Каждая клетка твоего Бэна была впитана мной и на ее месте выращена новая, уже моя собственная, идентичная. И большую часть времени Бэн не знал, что с ним происходит. Он был напуган, растерян, в ужасе. И ему было больно. Ужасно больно, ни с чем не сравнимо. «Он сгорал в агонии», — так говорят у вас на Земле. Страдал. Себастьян слушал молча, дыша через рот. Затем медленно повернул голову, встретившись заплаканными и опухшими глазами с бесстрастными глазами Бэна Мора. -С ним я закончил быстро, не успел изучить детально. Убить тебя я пока не могу. Но не обольщайся. Существует бесконечно много способов доставить человеческому организму страдания и боль. Если ты будешь мне мешать, шуметь, грубить, я обещаю, Себастьян, что уделю тебе много своего внимания. Не смотря ни на что.