***
Донхён спал так крепко, что храп разносился по всему дому. Я спустилась в гостиную, налила себе стакан воды и принялась менять ранозаживляющие пластыри на руках. Синяки с ними сходили гораздо быстрее. В ближайшую неделю у меня было запланировано интервью, и я не имела понятия, во что меня захотят одеть стилисты. Желание напиться и забыться было очень сильным, но мне бы не хотелось идти на работу опухшей от алкоголя, так что такую терапию нужно было заменить другой. Банка мороженого, которое я купила пару месяцев назад и дорама с Нетфликса — лучшее средство от отчаяния, проверяйте. И знаете, лучше бы вам никогда не нужен был такой способ для того, чтобы отойти от изнасилования.***
Мы с Донхёном долго притирались к друг другу. Первые несколько недель секса с ним мне было так больно, что я пила обезболивающее перед нашими свиданиями. Процесс не вызывал у меня никаких особенных эмоций или чувств. И у Донхёна тоже. Он медленно возбуждался и долго не мог достичь разрядки. Он изливался в меня только спустя пару часов, когда я уже еле терпела боль. Он входил во вкус, только когда у меня появлялись ссадины и натертости. Мне было больно ходить после каждой нашей ночи. Я винила себя за неумелось, считала себя недостаточно сексуальной. Старалась изо всех сил, соглашалась на любые эксперименты, лишь бы раззадорить его. Три месяца прошло, пока я не поняла что на самом деле ему было нужно в сексе. Не я, а моя боль. Однажды я опоздала на свидание на час. Застряла в пробке по дороге к его дому. Приехала, когда Донхён уже не надеялся меня дождаться. Помню, как позвонила в дверь, и он открыл: глаза сверкают от злости, руки сжались в кулаки в карманах, лицо— холодно, безжалостное. — Ты злишься? — спросила я. Я ещё ни разу не видела, чтобы он злился, поэтому не сразу поняла, что к чему. — Нет, просто сидел и думал, не заняться ли сексом с моей правой рукой, — ответил он. Я рассмеялась. Шутка показалась мне смешной, хоть и намекала на то, что меня ждали в первую очередь для секса. А Донхён втащил меня внутрь и прижал к стене. я выронила сумку от неожиданности. Он он начал стягивать с меня одежду и бросать её на пол прямо в прихожей. — Донхён, подожди, не надо, — запротестовала я. Мне хотелось сначала принять душ и настроиться на встречу, может быть сделать что-то романтичное вместе, но чем больше я говорила "нет" или "подожди", пыталась вырваться или слабо отталкивала его, тем неистовей становились его действия. В итоге он уложил меня на пол прямо у двери, на коврик для обуви и принялся трахать так, как ещё никогда не делал этого. Было больно, потому что я не успела толком возбудиться. Моя голова ударялась о дверь при каждом его толчке. Они были рваными и грубыми. Донхён с силой вбивался в моё тело, не думая о том, что мне может быть больно. Прежде он никогда не впадал в такое состояние, и меня охватила паника. Я снова и снова просила его остановиться, но он не слышал меня. Моя голова продолжала биться о дверь, пока он не кончил. С таким стоном, что наверно все соседи услышали. И впервые процесс занял минут десять, не больше. — Больше не опаздывай, — сказал он после, благодушно улыбаясь и помогая мне встать. В ту ночь мне было больно спать на спине. Потому что на затылке вылезла шишка. Боль в промежности мучила примерно неделю, и на душе было гадко. Но я в очередной раз убедила себя, что боль — это любовь, агрессия — это страсть, а отказ останавливаться — свидетельство силы его чувств ко мне. Недавно нашим отношениям исполнился год. Было бы ложью сказать, что я страдала всё это время. Вовсе нет. Донхён был умным, инициативным и хозяйственным. Я ни в чем не нуждалась, начиная с того дня, когда переехала к нему. Его дом был в идеальном состоянии, всё на своих местах и всего в избытке. Мне нравилась его увлечённость адвокатской практикой, его азарт, с каким он рассказывал о делах, за которые брался. Думаю, я была влюблена. А на мелочи я умела закрывать глаза. Ведь споры и недопонимания случаются во всех отношениях. Например, Донхёну не нравилась моя работа. Он считал её моим промахом и говорил, что мне стоило пойти по стопам родителей в юриспруденцию. Может быть, сказал, ещё не поздно бросить всё и устроиться в контору к отцу. Хотя бы ассистентом: подавать адвокатам папки и носить им кофе. Ещё он легко раздражался по любому поводу, даже из-за мелочей. Не выносил, когда я начинала оспаривать его мнение или ставила под сомнение правоту. Бесился, если я принимала решения самостоятельно: как-то сама вызвала сантехника и обговорила с ним детали ремонта в ванной — и Донхён как с тормозов слетел, когда узнал. Словно я оскорбила его своей независимостью и совершенно не ценю его мнение. Постепенно я перестала принимать решения сама, перестала спорить с ним и научилась не расстраиваться, когда н говорил, что брать интервью на камеру и писать статьи о знаменитостях — это блажь и нелепица. Но с одной его чертой мне так и не удалось смириться, как я ни старалась. Той, что касалась нашей сексуальной жизни. Его возбуждала только агрессия и ссоры, но никогда романтика или нежность. Ни поцелуи, ни прикосновения, ни сама я не могли завести его. Но стоило мне сделать что-то не так, стоило пойти против его воли — и он накидывался на меня. Брал грубо, быстро и был глух к любым моим мольбам. Кровать в нашей спальне почти никогда не была тем местом, где мы занимались сексом. Секс случался где угодно, но не там. На лестнице, где я осмелилась поспорить с Донхёном, в его кабинете, где у него что-то не ладилось в работе, на кухне, где он случайно проливал на себя кофе. В прихожей у дверей, если я посмела опоздать. Все случалось там, где он терял терпение. А после он всегда уверял меня в своей любви, ласково касался лица и волос, интересовался моим самочувствием. После помогал надеть одежду и сесть в авто. А после отвозил в самый дорогой ресторан в городе, наливал вино и готов был слушать все, что я ни скажу. Относился ко мне, как с сокровищу все всей жизни, которое не иначе сам вырыл из земли. Он менялся так резко и неожиданно, что захватывало дух от контраста. Но менялся ненадолго. Меня все это беспокоило, тяготило, пугало, но я не решалась разорвать с ним отношения. Во-первых, мне почему-то казалось, что я постоянно все преувеличиваю. Даже мои родители всегда говорили мне об этом: что у меня слишком бурная фантазия и слишком впечатлительная натура. Во-вторых, я понятия не имела, как все происходит у других пар. Что если агрессия в постели — это типичная и совершенно нормальная мужская черта? Те фильмы, которые крутили в кинотеатрах, и книги, которыми были уставлены витрины всех книжных, только подтверждали это. Агрессивные, самоуверенные, психопатичные мужчины были повсюду и, по-видимому, все женщины были от них без ума. В-третьих, мне не у кого было спросить совета. Я была несколько раз у психолога, которому рассказала, что Донхён слишком раздражителен и часто повышает на меня голос. Но у меня так и не хватило духу рассказать, как он, бывает, заставляет меня встать на колени, обхватывает мою голову руками и использует мой рот так жестко, что у меня потом неделю болит горло. Я просто никак не могла рассказать об этом кому бы то ни было. Боже упаси подругам — я бы в глаза им смотреть не смогла. С матерью у меня тоже не было настолько доверительных отношений, а советы сетевых психологов заканчивались словами: "все в порядке, пока вам это нравится". "Нравится ли мне это?" — спрашивала я себя часто, даже слишком — если точнее, то каждый день. И не могла ответить ни "да", ни "нет". А вдруг у меня все не так плохо? Я обманывала саму себя и обманывала жестоко. Но в тот момент не было никого, кому я могла бы довериться. Ну и в-четвертых, наверно самый странный аргумент: я любила его. Или думала, что люблю. Или убеждала. Особенно в те минуты, когда он был нежен или падал к моим ногам, извиняясь за жестокость. И эта любовь, как наркотик, отупляла и одурачивала меня. Я носила ее на своей шее, как жемчуг, не в силах понять, что это не ожерелье, а петля.***
— Ты не думала обратиться к врачу? — спросила моя коллега Хаюн, когда мы вышли на улицу во время перерыва. Она указала взглядом на большой пластырь на тыльной стороне моей ладони. Мне тут же захотелось спрятать его под манжетой пальто, но было поздно. Мы работали вместе в KKorea: я светила симпатичным личиком на экране, задавая вопросы айдолам, актерам и другим знаменитым личностям, а она руководила съемками. Мы обе закончили SNU, любили свою работу, музыку и дизайнерские сумки. Она была старше меня в два раза, но клянусь, я не чувствовала никакой разницы. Когда я была совсем зеленой девчонкой, то думала, что сорок — это начало старости. Познакомившись с Хаюн-онни, я поняла, что это начало удивительной поры, когда ты по-прежнему очень хороша, но уже финансово независима, самодостаточна и не нуждаешься в чьих-либо советах. У онни была космически богатая семья, и она легко могла позволить себе не работать, поэтому я точно знала, что режиссером она стала исключительно по призванию. В дождь и бурю она приезжала в офис с айс-американо и огромным желанием творить. Ну или покричать на визажистов и другой стафф. Эта женщины была настолько строгой, насколько прекрасной и талантливой во всем. А если она не имела достаточно сил, чтобы сделать что-то (что случалось крайне редко), то хотя бы пыталась, что, по сути, уже имело большой вес. Мне очень нравилась ее преданность делу. И потрясающее чувство юмора. И, так и быть, признаюсь: то, с каким шиком она умела носить вещи, которые совершенно не умела носить я: береты и пестрые платья, комбинезоны и лаковые плащи ковбойские сапоги и рубашки с рюшками. Я бы смотрелась в этой одежде, как участница школьного театра, а Хаюн выглядела иконой стиля. Ну просто Марго Робби, сеульская версия. — То, что у тебя на руке выглядит не очень. Прячешь синяки? Я уже видела их без пластырей. Это ведь приносит тебе боль, наверняка. И плохо смотрится в кадре без обработки, даже с гримом. Наен, я правда беспокоюсь. Уверена, есть средства для укрепления сосудов. Я убедила всех в офисе, что страдаю повышенной ломкостью капилляров. Что стоит мне только легко удариться, и я тут же расплачиваюсь за это синяками. В конце концов все перестали обращать на них внимание. Все, кроме Хаюн: она то и дело предлагала мне то мази, то витамины, то наведаться к специалисту. Уверена, еще чуть-чуть и она поволочит меня меня в кабинет за шкирку и станет запихивать витамины силой. — Синяк не беспокоит меня и скоро пройдет, — успокоила ее я. — Но причиной все же следует заняться, — сказала Хаюн, сделав акцент на слове "причина" В ту секунду мне показалось, что она догадывается о чем-то... — Последний выпуск интервью набрал много просмотров. Нам стоит пригласить этих ребят еще раз. — Stray kids? Ты ведь про него? Мне они тоже понравились, вежливые и добрые. — к нашему нашему разговору присоединилась еще одна девушка, визажистка Хари. — Боже, Хари! — я испуганно дернулась. — У меня слух пугливой лани, и я услышала про "ребят"! Не понимаю, как большая половина стаффа еще не стала стэй. — уверенно и с гордостью сказала девушка. Хари вылитая принцесса, и никак иначе. Она была на половину кореянкой с британскими корнями, которые дали ей неотразимую внешность, почти полностью подходящую под стандарты красоты. Она вполне могла быть стать певицей или актрисой, но кисти, тени, румяна и тональная основа ее привлекали намного больше, хотя сама она макияж практически не носила. Все-таки я уверена, что есть люди, с которыми природа особенно щедра: дала и красоту, и талант, и умение нравиться абсолютно всем, как золото или хорошая погода. — Детка, не беспокойся, скоро ты перетащишь в свое фанатское царство так много людей, сколько сможешь, не волнуйся. — Не сомневаюсь. Так что, Наен? Ты смотрела выпуск? Я была основной ведущей компании и ее выездным представителем, но в тот день слезно попросила отгул у руководства, видя свое отражение в зеркале. — Нет, на самом деле. Но, думаю, работа операторов под руководством Хаюн и макияжи, сделанные Хари были безупречны. — Так не пойдет, — насупилась Хари — сегодня ты звонишь своему парню, — она приставила руку, сложенную в жесте, похожем на телефон к уху и сделала вид, что разговаривает — "Приветик, сегодня я только заеду за вещами" и идешь ко мне смотреть выпуск, есть острый рамен, крылышки и запивать все это пивом. Как тебе? Я очень хотела сказать "да". Предложение отдыха с подругой было настолько привлекательным для меня, что я уже подсознательно представила себе эту картину и расслабилась. Но.. Донхён... Я была не уверена в его ответе на приглашение. — Я обязательно позвоню Донхёну, Хари. И скажу тебе окончательный ответ до конца рабочего дня, договорились? — Конечно, подруга. Я буду ждать твоей смски со словами "дорогая, я мчу к тебе". День закончился мягким отказом в мессенджере, быстрым побегом за пять минут до конца рабочего дня и очередным скандалом дома.