Прецеденты и алименты

      Сквозь плотно задёрнутые шторы не проникал прямой солнечный свет, но в комнате теперь было гораздо светлее, чем ночью. Впрочем, для Баффи и Ангела это не являлось поводом вылезать из-под одеяла.       - Сегодня у Коннора тренировка по хоккею. Поедешь с нами?       - С радостью, - улыбнулась Баффи. Потянулась и посмотрела на Ангела иронично-мягко. – Ты ревнуешь.       - Что?..       - Ты ревнуешь Коннора ко мне, я вижу. – Она села, позволив одеялу сползти с груди до талии. – Тебе неприятно, что он постоянно хочет быть со мной и стал меньше внимания обращать на тебя.       - Вовсе нет, - неубедительно солгал Ангел.       Баффи опять улыбнулась.       - Тебе не о чем волноваться, - она погладила его по щеке большим пальцем. – Просто я для Коннора в новинку, он не знал меня, но хотел узнать. Ему нравится, что у него появилась мама. Но это не значит, что он теперь меньше любит отца. И потом, - в улыбке заметно прибавилось грусти, - скоро Коннор подрастёт и начнёт задавать вопросы, которые пока не приходят ему на ум. Чем старше он будет становиться, тем жёстче и справедливее будут вопросы. А ответы на них точно не в мою пользу. Рано или поздно до Коннора дойдёт, что мать его бросила, а отец всегда был рядом. Заботился, защищал, воспитывал. Причём отлично воспитывал. – Грусть сменилась нежностью. – Коннор по-настоящему замечательный мальчишка, он весёлый, сообразительный, интересный. Очевидно, что в него вложено много трудов. И их вкладывала не я. – Она прикусила губу. – Я не собираюсь слезливо рассказывать, как раскаивалась, как горько вздыхала, думая про Коннора и терзаясь чувством вины. Не будем лицемерить: легче сто раз горько вздохнуть, чем один раз сменить подгузник. Было бы свинством притворяться перед Коннором, перед тобой или перед собой, что я жертва судьбы и от меня ничего не зависело. Я никогда так не поступлю. - В её взгляде, обращённом на Ангела, засияла гордость. – Ты действительно хороший отец. Ты несравнимо лучший родитель, чем я.       Он тоже сел, взял её за руку, переплёл их пальцы. Молчал, молчал, а затем сказал:       - Однажды я чуть не убил его. Намеренно.       Баффи лишилась дара речи.       - Коннору было семь месяцев. Мы с ребятами работали над делом. Демоны картри. Слышала о них?       Она кивнула, поёжившись. Картри питаются в том числе людьми, съедают не всё сразу и предпочитают, чтобы жертва до последнего оставалась живой, дабы пища была посвежее. Представить жутко, что увидели ребята, попав в логово картри.       - Мы справились с ними, вернулись в «Гиперион». Я сменил Лорна в детской. - Ангел убрал руку, оставив ладонь Баффи пустой. – Коннор проснулся, расплакался, я взял его, чтобы покачать. И вдруг подумал: а если он когда-нибудь попадёт в руки к подобным тварям? Его будут мучить, убьют способом, который и в кошмаре не приснится. В мире столько страшного, и мне стало страшно. Я подумал: может, лучше… - Как жутко звучат его слова. Совсем не похоже на слова любящего отца... Да, взять Коннора к себе он решил из чувства долга, потому что так было правильно. Но Ангел полюбил сына по-настоящему, всей душой. – Я бы сделал это быстро и безболезненно. Раз – и всё, и Коннору никто не сможет навредить, никто не сможет его мучить. Я положил руку ему на шею. Было бы так просто. Одно движение, он бы ничего не почувствовал. Я почти сразу одумался, испугался того, о чём помышлял. Но несколько мгновений это казалось мне самым правильным.       - Главное, что ты этого не сделал. – Признание Ангела для Баффи было сродни удару обухом по голове, но она ни на миг не допустила, что он мог причинить вред их сыну. – Не сделал. - Она поцеловала Ангела в щёку и обняла. – И никогда не сделаешь, я знаю.       Ангел тоже обнял Баффи. Его пальцы пробежались по жёсткой выступающей полоске кожи под лопаткой.       - У тебя столько шрамов… - Он знал, о чём говорил. Этой ночью его губы побывали на каждом её шраме, словно пытаясь поцелуями стереть с любимого тела следы ран и ожогов.       Когда Баффи приехала, Ангел заметил отметины на её руках, едва она сняла куртку. Шрамы - обычное дело для Истребительницы, но они быстро и полностью исчезают. Значит, нынешние появились недавно, а до них наверняка были другие. Ангел не припоминал, чтобы прежде Баффи столь активно обзаводилась шрамами. Видимо, то, что она делает сейчас, опаснее того, что она делала, будучи «просто» Истребительницей.       - Такая работа, - бегло усмехнулась Баффи.       - Ты собираешься вернуться к ней? Снова исчезнешь?       - У меня есть обязательства, которые я не могу нарушить.       - А как же Коннор?       - Если я погибну на службе в армии, он получит страховку и до восемнадцати лет будет получать пенсию. Если я погибну, как обычная Истребительница, он не получит ничего. Так или иначе, рано или поздно со мной что-нибудь случится, и лучше уж…       Ангела аж перекосило.       - С тобой ничего не случится! – перебил он, сгребая её в объятья. – Ничего плохого. – Он резко перешёл с полукрика на шёпот. - Я не позволю. Обещая, я не допущу, чтобы…       Теперь она перебила его – лёгким ласковым поцелуем в губы.       - Не обещай того, что не сможешь исполнить. – Баффи снова легонько поцеловала его, на сей раз в скулу. – Я Истребительница, Истребительницы не живут долго. Я и так уже старше большинства моих предшественниц.       Внезапно Ангел осознал, что Баффи никогда и не надеялась прожить долго. Это он почему-то упорно воображал, что она доживёт до старости, а Баффи с пятнадцати лет знала, что умрёт молодой. Знала, что вряд ли дотянет до того возраста, на котором когда-то остановился он. Это Ангел, упрямо не желая смотреть в глаза правде, логике и здравому смыслу, представлял Баффи в далёком будущем старушкой – либо одинокой и несчастной, если он останется, отняв у неё шанс на нормальную жизнь, либо окружённой кучей детей да внуков и счастливой, если он найдёт в себе силы вовремя её оставить. А Баффи видела свой конец иначе: она либо молода и с Ангелом, либо молода и без Ангела. Она не тешила себя иллюзиями.       - Моя девочка. – Он по-новому всматривался в такие знакомые, такие дорогие черты. – Моя маленькая храбрая девочка.       - Мне нравится, когда ты говоришь: «Моя», - с полуулыбкой выдохнула Баффи, обвивая руками его шею.       - Моя, - повторил он и поцеловал Баффи в подбородок. Уложил её обратно на подушки, попутно откинув одеяло, и поцеловал в ключицу. – Моя. – В обе груди поочерёдно. – Моя. – В живот.       - Твоя. - Она погладила его по плечам, по волосам на затылке. – Только твоя…