Player VS Player

      «Сжигать свечу с обоих концов.»       Марси не понаслышке знакома с этим выражением в столь юном возрасте.       И, как бы удивительно не звучало, бессонницей девушку одарила именно природа, а не её желание. Но Марси быстро нашла применение лишнему времени, которое было полностью в её распоряжении. Назвать её интерес ко всему, что связано с медиа (видео-играм, книгам, комиксам, телешоу, театральным постановкам, всем, что она могла бы увлечься), как-то иначе, чем поглощение, было бы грубой ошибкой. Марси не просто потребляла всевозможную информацию, она поглощала её.       Прошло всего несколько месяцев, как девочке исполнилось пять, а она уже пересмотрела всевозможные источники информации и материалы для чтения родителей во всём доме. Ребёнку быстро надоело пересматривать одни и те же семь эпизодов «Губки Боба» по их старому рыхлому подобию телевизора. Так и начались долгие двухнедельные похождения в библиотеке, где она брала столько книг, сколько её слабые детские ручки могли протащить.       Там она и встретила Энн с Сашей. Маленькая девочка, что читала в огромном завале книг размером с неё, с красными от напряжения глазами. Удивительно, что девочки всё же подошли к ней, а то, что они стали друзьями, можно назвать только чудом. (С другой стороны, это было неизбежно.)       Марси никогда не назвала бы себя духовной, но жизнь в Ньютопии научила её некоторым вещам: мир никогда не бывает таким, каким его представляют, всё иначе. Намного иначе.       Бессонница девочки росла, как и её тяга к знаниям. Она давно привыкла к чувству жжения под глазами, научилась преодолевать туман, что возникал в мозгу после долгих часов без отдыха и сна. Наловчилась использовать каждую драгоценную минуту, чтобы дать себе хоть какую-то возможность передохнуть, когда тело уже отказывалось слушаться. Пока бессонница стала не «состоянием», а образом жизни. Только с ним Марси и была всю жизнь знакома.       В Ньютопии она быстро осознала, что есть невероятные пределы, которые она даже не могла предвидеть.       Если раньше Марси спала четыре часа, то тут она спала в два раза меньше. Жжение в глазах настолько измучило девушку, что она создала собственные глазные капли. Туман, с которым она, казалось бы, научилась бороться, порой брал вверх, отчего она могла упасть без сознания прямо на ходу, где бы она не была. Сон был не нуждой, а роскошью.       Когда Марси не работала в Гвардии, она искала способы вернуться домой. Когда не искала путь домой, усердно тренировалась, а когда не тренировалась, ремонтировала инструменты. Этот список можно продолжать очень долго.       Но Марси справилась. Она выросла, приспособилась, выжила. Жить было нелегко, но она жила, даже когда очертания перед ней напоминали больше расплывчатые облака, нежели наступающую опасность. Иногда бывало, что тени и видные только ей силуэты прыгали и танцевали вокруг неё, подобно пламени, что растёт на костру. Но Марси не позволяла даже этому сбить её с пути.       Мир слишком огромен. Мир не исследован. Марси просто не могла сдаться.       Когда появилась Энн, Марси взяла свечу обеими руками, прежде чем сунуть прямо в пламя.       Два часа стали ничем. Они исчезли. Жжение в глазах была постоянной, а туман в мозгу настойчиво сводил с ума. Не будь адреналина с баггачино, Марси бы просто рухнула. В любой момент.       Когда у Марси не оставалось сил, их всегда находит Энн. Каждая секунда мучений сменялась мгновениями спокойства, ведь Энн была рядом, с ней. Она жива, она в безопасности.       Марси осознала, насколько ей дорог дом, стоило ей оказаться в другом, злом и опасном мире.       Она не отрицает, что Амфибия изменила её, как заставил вырасти раньше времени, но Энн до сих пор оставалась Энн. Такая же добрая, верная и надёжная, какой была и всегда. Она была опорой, скалой, на которой Марси могла смело стоять, даже когда океан волновался под ногами.       Когда она уставала, Энн всегда щедро одаривала её одной из своих лучших ярких улыбок, наполняя Марси капелькой ценной энергии. Тогда она могла найти в себе силы закончить осмотр территории по ночам, заполнить отчёты или чтение длиннющих документов. Ей было достаточно, что Энн рядом. Пусть и не дома, но рядом. Марси было достаточно быть вместе с ней. Ближе.       Всё изменилось. Снова.       В тот день Сприг явился к Марси во время её короткого сна, который продлился не дольше десяти секунд. Марси тогда усмехнулась, о большем она и не думала. Она не помнила, что именно сказала обеспокоенная лягушка. Только то, что Энн исчезла в канализации, когда кого-то преследовала.       И Марси пошла за ней. Конечно же, пошла. Потому что знала, что это было бы лучшей поддержкой для Энн, когда дело доходит до драки.       Энн не глупая. В бóльших случаях. Она не стала бы лезть в бой без везкой на то причины, а уж тем более не стала бы бегать кем-то по канализации после того случая с огромным аллигатором, который чуть не съел их обеих.       Она шла за ней, вооружённая до зубов и с запасом баггачино, потому что меньшее, что ей было нужно — вырубиться от усталости и недосыпа в самый разгар боя. Найти след Энн не составляло особого труда — на дороге валялись израненные тела жаб, что ворочились от боли, беспомощно указывая в сторону, куда убежали две человеческие девушки.       «Две».       Саша.       Это многое объясняло.       Энн рассказывала про ссору с Сашей и Марси потратила целый день между стенами большой библиотеки, старательно обдумывая её детали. Саша и Энн никогда не ссорились. Обычно они не расходились мнениях, а если и бывали несостыковки, то не серьёзнее вкусов мороженого.

***

      Она находит их по характерным звуком биения металла о металл, едким фразам, что исходили то от Саши, то от Энн, этого было достаточно. Марси понимает, что происходит. Она по шуму находит нужную катакомбу, (технического обслуживания), как раз вовремя. В этот момент Энн бьёт ногой Сашу в живот, отталкиваясь от меча, чтобы провернуть такой приём.       Саша дёргается назад, громко и тяжело дыша, отчего броня на ней то поднимается, то опускается. Создаётся ощущение, что она в разы больше, чем на самом деле. Опасный взгляд Саши напоминает огонь. Огонь, яростно пылающий малиновым оттенком в тусклом свете.       — Я пыталась тебя защитить!       Слова звучат с животным рычанием. Диким. Энн смеётся, но сухо и горько.       — Ты защищала себя!       Саша кричит с такой злобой, звук трескает камень на стенах и трясёт землю под ногами, заставив Марси сильно зажмуриться.       Всё стихает.             Тишина.       Марси с трудом заставляет себя открыть глаза.       Нечто валяется на земле.       Энн кричит.

***

      Дорога домой оказывается… довольно тяжёлой… по понятным причинам, но адреналин, что бежит по её венам, заставляет Марси бодро двигать каждой конечностью, вырывая вздохи, яростные и тяжёлые.       Такой невероятный гнев она чувствует впервые в жизни.       Энн не выглядит изнеможённой, не совсем, она ещё бродит в сознании, вяло опустив голову на стык шеи и плеча Марси, у неё нет сил держать её. Горячее дыхание с дрожью касается кожи, соприкасаясь с холодным телом Энн. Рука Марси, что держит её за талию, не давая упасть, влажная из-за пота, и чего-то красного.       — Прости… — Энн слабо бормочет, наверное, уже в седьмой раз с начала их пути. С каждым разом Марси труднее сдерживать слёзы.       — Это не твоя вина, Энн. — Марси снова отвечает, поправляя руку подруги, что закинута на шею, а вторая свисает на боку, плотно перевязанная тканью плаща Марси. Она давно покрылась тёмно-красным цветом.       — Мне так жаль, — Энн шаркает ногами по камню. Тишина держится недолго, Энн делает глубокий вдох, — Оно… же прошло, да?       Слеза катится по лицу Марси, которая ничего не может с этим поделать. Она чувствует, как её тело горит.       — Прости меня, Энн.       Девушка стихает на мгновенье. На мучительно долгое мгновенье. Марси слышит только её прерывистое дыхание и приглушённое мокрое хлюпанье их обуви.       — Мы… Мы не можем вернуться после этого.       Сказанное внезапно заставляет Марси застыть на месте, поскрипывая ботинками по камню. Они стоят, не двигаясь. Энн сильно хочется прекратить любые движения, она без сил обмякает под ней и Марси приходится сильно напрячься, чтобы удержать её на ногах.       — Эй, мы возвращаемся домой. — Марси говорит намного увереннее, чем хотела, она видит, как Энн качает головой, а позже понимает, что она смеётся. Едва слышно, слабо и грустно.       — Я… я не об этом, — она с трудом поднимает голову на долю секунды, чтобы показать Марси самую грустную улыбку, которую она когда-либо видела, Лицо Энн становится бледнее, — Я говорю про нас… Ты… Я… — улыбка исчезает с её лица, когда она опускает взгляд на руку, которой нет, — Саш…       Марси чувствует, как её желудок внезапно давит изнутри, а челюсть невольно опускается.       — Ох, Энн…       И Энн смеётся. Резкое движение потрясает озябшее тело, она тянет руку, чтобы вытереть лицо, но там ничего нет, чем можно было бы это сделать. Энн смеётся громче. По щекам текут слёзы. Её ноги тянут вниз и Марси приходится опуститься на землю вместе с ней, всё ещё держа за талию.       — Я-я думала… что… был ещё шанс… п-после…башни я думала, — слова вырываются из груди мелкой дрожью, горьким плачем, она дрожит. Марси как на себе чувствует, как Энн разрывается на части под её пальцами, и всё, чем она может помощь, так это держать хватку крепкой, — Я думала… мы… мы могли бы разрешить всё это.       — Мне очень жаль, — тихие слова вырываются с языка Марси, они звучат пусто, сухо. Да, Марси действительно жаль, но она просто не может заставить себя горевать. Горевать из-за Саши. Марси не станет грустить по той, чьё лицо, одежду и меч запятнала кровь Энн. В словах её нет ни горя, ни жалости.       Одна лишь ярость вскипает под кожей.       — Она… она была моей подругой! — голос Энн срывается хриплым криком, что эхом разносится вокруг, втыкаясь в камень. Слова льются на Марси словно ведро со льдом.       А затем.       — …Она была моей лучшей подругой…       Боже.       — … Я не хочу… я не хочу её потерять… Такая маленькая. Такая мягкая. Она просит, слабо молит.       — Я не хочу потерять её, Марс… — она чувствует, как её хватка сжимается на талии Энн. Марси… сбита с толку. Это ведь дело рук Саши. Именно Саша лишила Энн руки, именно она стояла перед ней, она сделала Энн калекой на всю жизнь. И этому нет пути назад, никак эту руку назад не прикрепить, она не отрастёт сама по себе.       И Энн горюет о ней. Грустит из-за потерянной подруги.       Боже.       Марси чувствует… она не уверена, что конкретно, но знает, что ей больно. Больно, будто тысячи и тысячи ножей втыкаются ей в грудь и крутятся, поворачиваются в разные стороны, разрывая плоть на кусочки. Это чувство сжигает, заставляет страдать и мучиться, Марси кажется, что её сейчас стошнит. Голова кружится.       Злость — нет. Ярость — нет. Гнев. Марси понимает, что изливается из неё, поднимаясь к горлу. Нечто дикое движется в груди девушки, и её руки охватывают тело Энн крепкой хваткой. Марси готова защищать её всеми способами. А Энн плачет в её руках, слабо держась одной, плачет по потерянной подруге. Марси не может больше сдерживать слёзы. Но плачет она не из-за Саши.       ***       — Марси…       Девушки идут уже десять минут, Марси пришлось заставить Энн снова подняться на нога, потому что не смела оставить её в таком состоянии надолго. Дыхание Энн слабое, прерывистое, а кожа мокрая, скользкая. Слова вливаются воедино.       — Да, Энн?       «Ты же должна говорить с ней, верно?» — Марси мысленно спрашивает у себя, «Или надо было говорить только с теми, кто ударился головой? Чёрт, столько всего изучала, а про первую помощь и не вспомнила!»       — Ты. Ты тоже м-моя лучш… под-подруга… — Энн делает внезапное движение, кажется, она хотела похлопать Марси по плечу. Но Энн скорее поглаживает лицо девушки.       — Э… Спасибо, Энн… — Марси не знает, что на это ответить, — Ты… тоже?       Энн издаёт звук, напоминающий мурчанье, то ли от удовлетворения, то ли от интереса.       — Прос… я не хочу, чтобы ты… думала, что Саш мне… нравится… больш… чем ты…       Внезапно в груди Марси образовывается что-то странное и ей приходится сдерживать резкое, неприятное и неуместное желание рассмеяться.       — Я, — на миг она замолкает, потому что жжение покалывает горло, — Никогда в тебе не сомневалась, Энн. — девушка в ответ похожий звук, но уже от довольства.       — Ты просто прелесть, Марси… — Энн чуть толкается вперёд, чтобы уткнуться головой в шею подруги, мягко. Марси успокаивается, смягчая угрюмое лицо.       — Ты тоже, Энн. Люблю тебя.

***

      На следующие три дня Марси забывает о таком понятии, как «Сон».       Глаз не смыкает по ночам.       Когда Энн доставляют в больницу, Марси проводит долгие часы с тритонами в операционной, чтобы хоть как-то помочь её ограниченными познаниями в человеческой анатомии. После того, как рану Энн прижигают и перевязывают, (рука останется в шрамах после того, что она пережила. В памяти навсегда остаётся образ, как тело Энн содрогается в болезненном крике, от которого краска смогла бы стечь по стенам), Марси идёт сдавать королю отчёт. Она не помнит, как снова оказалась у постели Энн.       И так продолжается следующие три дня.       Семья Плантаров приходит так быстро, как может, стоило им услышать последние новости, в комнату вбегают Хоп-Поп и Сприг. Сколько же они слёз пролили, когда им пришлось принять факт, что люди не способны отращивать конечности.       В тот вечер Сприг рассказывает, как Энн сломала руку, когда защищала их дом.             Рассказывает о той жестокой жабе.       Марси хочется… она снова не знает, что именно, но плакать — больше всего.       Все эти три дня Марси живёт с ужасным желанием плакать, кричать. Ругаться на весь мир, что он так жесток и несправедлив. Что он так поступил именно с Энн.       С Энн, которая защищала, которая заботилась о ней все эти долгие годы, которая плакала, когда нашла её, и всё ещё старалась уберечь, даже когда Марси больше в этом не нуждалась. Не потому что Энн считала Марси слабой, а потому что берегла и заботилась о ней.       Энн продолжала заботиться о ботаничке Марси, пусть она больше и не маленькая.       Энн терпела Марси не потому что надо. как это делали её родители.       Как терпела Саша.       Одно имя заставляет тело Марси гореть. Руки сжимаются в кулаки от её упоминания, зубы скрипят друг о друга, а сердце стучит в два раза быстрее. Когда она предложила Саше пойти с ними, девушка имела в виду, что скорее умрёт, чем снова даст ей хоть пальцем притронуться к Энн. Она бы так сделала без раздумий.       Потому что Энн всегда заботилась о ней, и Марси намерена оплатить ей за это всеми фибрами своей души. Даже если это съест её заживо.