***
— Минхо, — тихо позвал Сынмин, заходя в чужие покои. Чан сказал, что без них Минхо лучше не находится в вьючной комнате, дескать альфу это успокаивать не будет, только сильнее возбуждать тревогу за покинувшую логово стаю. — Минхо, — чуть громче сказал бета и услышал плеск воды. Сынмин улыбнулся и прошёл в купальню. — Я успел заволноваться, альфа. — Куда мы теперь от тебя денемся, прелесть, — хрипло пробормотал Минхо и повернул тяжёлую голову к Сынмину. — Джисон сбежал. — Бета на это захихикал и подошёл к окну, чтобы впустить в напаренное помещение свежего воздуха. Минхо внимательно следил за ним, откинувшись на бортик деревянной купальни. Сынмин бросил на альфу быстрый взгляд и покраснел, уводя глаза в пол, прежде чем подойти ближе. — Я не могу уйти надолго, альфа, — сказал Сынмин и принялся аккуратно прочёсывать спутанные волосы Минхо. — Даже когда придёт время, оставайся здесь, — пробормотал Минхо, подставляясь под нежные руки. — Твоё место здесь. Воспитывай детей, провожай нас в путь, грей нашу постель. Тебя будто создали для этого, никто не справится с этим лучше, чем ты. Сынмин улыбнулся и поцеловал альфу в горячий лоб. Минхо был прав. Каждый член стаи Чана был при деле, даже Феликс, которому положено было быть хранителем очага, как единственному и драгоценному омеге, в силу доминантности своей натуры не мог просто послушно ждать, лаской и любовью встречая других. Не мог быть образцовым мужем и Хёнджин, которого с детства приучали руководить большой территорией, а благодаря должности Чанбина ответственности у Хёнджина стало ещё больше. Джисон же, в отличие от Сынмина, был слишком свободолюбивым и своенравным, но даже он взял шефство над городскими приютами для бедных и сирот, к тому же ратовал за повышение образования среди бедных слоёв населения, при этом активно участвуя в обучении детей. Но Сынмин был другим. И если бы Чонин и Минхо привязали бывших кисен к себе верёвками, сказав, что того требует их безопасность и благополучие, то Джисон нашёл бы способ вырваться, а послушный Сынмин прильнул бы к альфе ближе. Лишь одного бы Сынмин никогда не простил своим альфам. Но стая относилась к Сынджи с безотносительной любовью и нежностью, поэтому сердце Сынмина было на месте. — Я останусь, альфа, — прошептал Сынмин и откинул волосы с тонкой шеи, где красовались не до конца зажившие покрасневшие метки.***
Когда Сынмин вышел из купальни, оставляя альфу одеваться самостоятельно, то Джисон свернулся на кровати в подобии маленького гнезда. Бета подошёл ближе и быстро проверил старшего, на что тот сонно заморгал и протянул к нему руки. — Ты тоже уже скучаешь? — Сынмин на это кивнул и устроился поудобнее в чужих объятиях. — Я начал скучать по Сынджи, как только обнял его в последний раз, — Джисон согласно хмыкнул и поднял голову, заметив подошедшего Минхо. — Скажи, что это скоро закончится, — простонал бета и перевернулся на спину, отпуская смущённого Сынмина. — Моя шея выглядит хуже, чем у Сынмина, а ведь он недавно метки получил! — Поверь, только это его и спасает, — заметил Минхо и усмехнулся, подтягивая Джисона к себе за ноги.***
Сынмин стоит у задворок императорского дворца и терпеливо ждёт неприметную повозку с одним-единственным пассажиром. Чонин уехал по срочным делам чуть раньше остальных, но обещал вернуться как можно скорее. Сынмин улыбается, когда слышит топот копыт, и подходит ближе к дороге, взволнованно сжимая края ханбока. Дорожная пыль ложится на землю, и с коня спрыгивает Чонин, промаргивается и улыбается бете, быстро подходя к кибитке и захватывая походный мешок. — Чонин! — нетерпеливо зовёт его Сынмин и подходит ближе к альфе, тот оборачивается и ловит его в объятия. — Я же весь грязный, милый, — урчит на ухо Чонин и горячо целует в румяную щёку. — В своём красивом наряде, ваше благородие, как же вы не сдержаны. — Сынмин смеётся и прижимается крепче, обнимая супруга руками. — Соскучился, альфа, — признаётся Сынмин и жадно дышит чужим пряным запахом. — Ты оставил меня одного. — Одного? — ухмыляется Чонин и сжимает тонкую талию сильнее. — Как минимум трое альф готовы были лежать у твоих ног, а тебе всё мало? — Они — не ты, альфа, — шепчет Сынмин доверительно, чувствуя, как сердце Чонина заходится от возбуждения настойчивым стуком. — Они не мой муж. — Альфа на это довольно улыбается, но на силу отрывает себя от Сынмина, за руку утягивая его в сторону дворца, по пути быстро давая слугам распоряжения об уставшей лошади. Сынмин старается не думать о промелькнувшей в глазах Чонина тоскливой грусти.***
В первую очередь Чонин ведёт их в переговорную, где проводит большую часть времени Минхо, оставшийся за главного. — Альфа, — коротко приветствует Чонин, игнорируя копошащихся в бумагах советников. — Как и докладывали, подозрительная активность на востоке всё же подтвердилась. — Чонин коротко сжимает ладонь Сынмина, прежде чем отпустить и подойти к столу, подтаскивая к себе карту. — Доракийцы собирают кочевые племена на своих землях, предположительно для нападения. — Бета вздрагивает и испуганно округляет глаза, переводя взгляд с Чонина на пугающе спокойного Минхо. — Вот как, — говорит Минхо и откидывается на спинку кресла. — В любом случае, мы ведь давно этого ждали. Помимо этого? — Есть кое-что ещё, — согласно хмыкает Чонин. — Лазутчики донесли примерное обеспечение и местоположение их лагерей. Но самое главное, — альфа тяжело вздыхает и прикрывает веки, ожидая последующую бурю: — Терейцы нам больше не союзники, Минхо. Советники перестают шуршать бумагами и нелепо замирают, пока Минхо хищно подбирается и тяжело смотрит на Чонина. Сынмин испуганно вздрагивает, пугаясь давящей тишины, и взволнованно скулит. Минхо переводит на бету взгляд и смягчается на глазах, успокаивающе улыбаясь младшему. — Отведи мужа в покои, Айен-а. Я со всем разберусь.***
Сынмин молчит, послушно семеня за собранным Чонином в их покои. Ему страшно. Утро, долгожданное и наполненное тихим счастьем, разбивается на кусочки. Но альфа рядом с ним спокоен и собран, и Сынмин понемногу успокаивается, крепче сжимает горячую ладонь и прибавляет шаг. — Я хотел, чтобы ты знал, — говорит вдруг Чонин, когда они достигают императорского крыла. — Ты теперь часть этой стаи, и я не буду врать, что не хотел бы тебе другой участи. Каждый из нас в первую очередь готов умереть за империю, даже Джисон, — с любовью хмыкает Чонин, прежде чем сжать повлажневшую ладонь Сынмина и отвернуться к окну. — Он очень талантливый дипломат. Может заболтать кого угодно и на что угодно. Но ты… — Чонин мотает головой, и Сынмин наконец ловит его взгляд, наполненный нежностью и теплом. — Ты умрешь за нас и сына, Мин-а. За это ты отдашь свою жизнь. — Не так уж и плохо, если я готов отдать свою жизнь за императора и его ближних, — улыбается бета и отводит заблестевшие глаза. — Я доверяю вам, альфа. Больше, чем себе, но всё же… Сынджи… — шепчет Сынмин и еле слышно всхлипывает, зажмурившись. Чонин хмурится и подходит ближе, убирая чужие волосы за уши. — Я отправил вестников Чану и Чанбину несколько дней назад. Уверен, что Хёнджин уже на пути сюда. И ещё, — задумчиво мычит Чонин, выводя большими пальцами круги на щеках Сынмина. — Я думаю, что север — самое безопасное место сейчас. — Бета на это вздрагивает и широко открывает глаза. — Нет! Мы останемся с вами! — чуть громче, чем нужно, говорит Сынмин и цепляет дрожащими руками ханбок супруга. — Никто не защитит нас лучше, не прогоняй меня! — Никто не прогоняет тебя, любимый, но вы самая уязвимая наша часть, я лишь хочу обеспечить вашу безопасность. — Сынмина мелко трясёт, но он, подумав, кивает. — Мы позаботимся о стране, а ты тем временем позаботишься о нашем сыне, не так ли, драгоценный? — Мы можем дождаться Ёнбока? — шепчет Сынмин, пока Чонин направляет его голову к своей ароматической железе, чтобы успокоить взволнованного бету. — Думаю, да, — кивает Чонин, понимая, как важно Сынмину присутствие стаи, но и надеется, что упрямый Ёнбок отправится в путь с их маленьким бетой, если не ради своей безопасности, то ради безопасности Сынмина и Сынджи точно. — Ну и, — начинает Сынмин осторожно, — это же только твои догадки, альфа? Возможно всё обойдётся? И мне ведь нельзя покидать дворец! Что если наш брак расторгнут, а моё место в стае подвергнется сомнению? — Чонин машет головой в отрицании и старается подавить ласковую улыбку. — Ты прав, это лишь мои догадки, — говорит Чонин, умалчивая о том, насколько он в них уверен и что Чан с Ёнбоком отправились на границу, рискуя головой, чтобы убедиться в верности союзников. Они слишком долго ждали, удерживая хрупкий мир, и позволили себе забыться в Джисоне и Сынмине, но сейчас пора было вернуться в реальность. Альфа прижимает бету к себе и вдыхает его запах, горчивший из-за тревоги. Чонину жаль, что их радость рассыпается так быстро и стремительно, и если бы у него был выбор, то он бы сделал всё, чтобы оградить от этого их Сынмина. Но к сожалению, он не может и обнимает его крепче, чувствуя необъяснимую тревогу.***
Сынмин старается сдержать себя на протяжении всего ужина, но чувствует, что силы и терпение покидают его. Гон Минхо закончился три недели назад, а в ночь свадьбы он разделил близость со всей стаей. И вообще-то эта новость должна быть радостной, думает Сынмин с горечью. Он хотел бы не говорить это вот так, не хотел бы, чтобы его возлюбленные волновались не только о нём и Сынджи, но и ещё об одном не рождённом щенке. И быть может, правильнее было бы тайно пойти к лекарям и попросить прерывающий отвар. Не напрямую, а через Джисона, который бы точно понял его опасения… Сынмин жмурится и чувствует, как тошнота в очередной раз поступает к горлу, и, не выдержав, вскакивает, выбегая к нужнику. — Сынмин, — тихо зовёт его Джисон, стоя позади и осторожно придерживая длинные волосы. — Сынмин, это в первый раз? — Бета в ответ лишь всхлипывает, не сопротивляясь, когда Джисон тянет его к себе. Сынмин сквозь бешеный стук испуганного сердца слышит, как старший просит принести ему мокрое полотенце и стакан воды. — Его запах изменился, — говорит Чонин откуда-то сверху, но Сынмин слишком боится поднять глаза, чтобы увидеть в них пугающее его сожаление. — Но я думал, это из-за новостей и разлуки с Сынджи. — Как давно ты знаешь, Минни-я? — шепчет ему в ухо Джисон и легонько дует в шею, успокаивая, как когда-то в детстве. — Неделю, — отвечает он, стараясь успокоится. — Чёрт возьми, — хрипит Минхо, и Сынмин скулит громче, размазывая слёзы по одежде Джисона. — Послушай, — просит альфа, и Сынмин с удивлением замечает в его голосе мольбу. — Прелесть, послушай меня. — Извини, — скулит Сынмин, глубже зарываясь в чужой ханбок. — За что? — спрашивает Джисон и с неожиданной силой отрывает его от себя. — За то, что ты подумал, что он будет нежеланным? Неуместным? — Милый, — вторит Чонин, — он будет самым долгожданным и таким же любимым, как и Сынджи. — Правда? — хлопает глазами Сынмин и оглядывает их, задерживаясь глазами на мягких улыбках и испуганных глазах. — Правда, — твёрдо кивает Минхо и тянется к его щекам, аккуратно стирая слёзы, пока Джисон вытирает его рот полотенцем. — Мы не хотим его лишь в том случае, если ты не хочешь, Сынмин. Если ты скажешь «нет», то мы отправимся к лекарям и попросим их прервать беременность. — Сынмин на это вздрагивает и жмурит глаза, пока в голову лезут мысли о правильности подобного решения. — Но послушай, прелесть, что я уже люблю его, как и каждый, кто находится рядом с тобой. Я был бы счастлив, если бы ты его оставил. Когда это всё закончится, когда столица станет безопасным местом снова, я был бы счастлив увидеть тебя в окружении двух щенков, моих щенков, которых ты никогда не оставишь и всегда будешь обожать. Север позаботился о тебе в первый раз, когда ты был потерявшимся незнакомцем, сейчас же он позаботится о тебе как о долгожданном друге. Ты не будешь один. — Без нас, но с нашей любовью, — добавляет Чонин и опускается рядом на колени, чтобы поцеловать его в лоб. — Так что скажешь?***
Сынмин прижимается к Джисону, чувствуя, как альфы окутывают их защитным запахом даже во сне, и прижимает руку к пока ещё плоскому животу. Никогда он не смог бы избавиться от их щенка. Никогда.